— Шаришь, о чем я?— Пока нет, — признался я.— Ты, блин, башковитый парень, — повторил Сидоров. — Ты мне помог, когда меня сволочи подставить хотели, срок впаять... И когда я тому козлу, гангстеру недоделанному, башку прошиб. Ты, блин, меня просто спас! Не забуду!Он энергично затряс мою ладонь. Я кивал головой в такт этой тряске.— Я тебя уважаю, — с чувством сказал Сидоров. — Поэтому я пришел именно к тебе. Чтобы рассказать тебе про одно дело.— Вот с этого и нужно было начинать, — вздохнул я и отодвинул от себя рюмку, которую Сидоров успел в очередной раз наполнить.— Мне лучше знать, с чего начинать! — возмутился Сидоров. — Это я же буду рассказывать, а не ты. Глава 4 — Мужчина в моем возрасте должен жить достойно, — изрек Сидоров исходный тезис. Я больше не притрагивался к коньяку, и мой гость быстро расправился с бутылкой в одиночку. После чего сильно порозовел лицом, которое вскоре стало одного цвета с его патриотической майкой.— И поэтому надо развиваться, понимаешь? Ты же не можешь всю жизнь ездить на своей «Оке»? Верно?«Очень даже могу», — подумал я, но не стал опровергать Сидорова.— Я тоже не могу всю жизнь кататься на своем драндулете. Верно?— Ага, — согласился я. Под «драндулетом» Сидоров подразумевал свою «Ауди», подержанную, но выглядевшую и ездившую вполне прилично.— Значит, надо что-то менять в этой жизни, — сделал вывод Сидоров. — В твоей жизни, в моей жизни...Мне не очень понравилось, что Сидоров стал принимать решения насчет моей жизни. Но коньяк сделал меня терпеливым.— Есть дело, — сказал Сидоров. — Дело, которое даст нам это... — Он замолчал, собираясь с мыслями. — Даст нам развитие. И много бабок. Дело верное, сто десять процентов...Тут я сообразил, что наша беседа зашла куда-то не туда.— Сидоров, ты спятил? — поинтересовался я. — Ты что мне предлагаешь?— Способ изменить твою жизнь, — проникновенно глядя мне в глаза, сказал Сидоров. — И мою тоже.— Ограбить кого-нибудь собрался? — тоскливо спросил я. — На старое потянуло? И ради этого ты приперся ко мне посреди рабочего дня, разорился на коньяк, который ты терпеть не можешь? Все только из-за этого? Ты что, дурак? Ты меня первый день знаешь? Я когда-нибудь соглашался на такое?Сидоров не ответил. Он шмыгнул носом, напоминавшим розовую картофелину средних размеров, поправил золотую цепочку с крестиком, что обвивала его крепкую шею, и продолжил:— Если бы я предложил тебе ограбить водочный ларек, ты мог бы вытолкать меня к чертовой матери. И был бы прав! — Сидоров скромничал: вряд ли мне бы удалось вытолкать его за порог, правого или неправого. — Но речь идет о таких бабках... — Он смачно прищелкнул языком. — Речь идет о такой куче бабок, что ты просто сможешь после этого не работать. Понял? Не ра-бо-тать! — по складам произнес он.— Миллион долларов? — скептически посмотрел я на Сидорова.— Что? — не понял тот.— Чтобы я никогда больше не работал и жил не хуже, чем теперь, мне понадобится миллион долларов. Если на двоих — два миллиона.— Хер его знает, сколько там на доллары, — энтузиазм Сидорова несколько утих.— В любом случае меня это не интересует.— Ты меня даже не дослушал!— Все и так понятно.— Да что тебе понятно?!— Мало того, что ты сам с катушек соскочил, ты еще и меня собрался потащить... Я в таких делах никогда не участвовал, да и тебе не дам. Я тебя два раза от тюрьмы спасал, а в третий раз ты сам туда лезешь.Выслушав мою обвинительную речь, Сидоров скривился:— Не лезу я ни в какую тюрьму! Я просто хочу взять себе денег! И сделать это легче легкого! Ты просто выслушай, Костик...— Хорошо, — сказал я и положил на язык ломтик лимона. — Хорошо, я слушаю. Говори, теоретик гениальных ограблений. — От кислоты меня передернуло, зато тумана в голове стало меньше.— Это не я теоретик, это другой парень. — Сидоров торопился выложить все, что хотел, пока я соглашался слушать. — Он все придумал, он узнал об этом месте... Короче, Костик, в городе есть такая контора «Европа-Инвест», слышал?— Нет.— Ну, неважно. Короче, эта контора занимается тем, что скупает акции разных там заводов, фабрик... Наших, городских, соображаешь? У них реклама в каждой газете, ну и народ к ним соответственно тянется. Бабки они предлагают хорошие, платят наличкой, тут же. Кому неохота бумажки на бабки променять? Ты все понимаешь?— Пока все твои объяснения — детский сад, — сказал я. — Тут и понимать нечего.— Едем дальше, — затараторил Сидоров. Он еще больше раскраснелся, навалился грудью на стол, так что его нос-картошка оказался в пяти сантиметрах от моего. Тоже, впрочем, не греческого. — Тот парень...— Что еще за парень?— Потом, — отмахнулся Сидоров. — Он работал шофером при каком-то кафе и возил в ту контору обед. И все узнал, все высмотрел.— Дошлый парень.— Не то слово, ты еще с ним познакомишься...— Вот еще, — пробормотал я, но Сидоров моей реплики не услышал. Он спешил поделиться гениальным планом. Я почему-то подумал, что дошлый лишь одной буквой отличается от «дохлый». Гениальный план дохлого парня. Обычно так и случается. Гениальные теоретики оказываются дохлыми, когда дело доходит до практики. Надо будет при случае поделиться этой глубокой мыслью с Сидоровым.— Он высмотрел, что в этой конторе полным-полно бабок, — радостно вещал Сидоров. — Просто кучи... Их привозят раз в неделю, на машине, с охраной. А потом все эти мешки сваливают в задней комнате. И берут оттуда по мере необходимости. Причем никакой специальной охраны в этой комнате нет, шаришь? Есть один мент на входе, но это метров семьдесят от нашей комнаты, да еще не напрямик, а коридорами...Сидоров сказал «наша комната». Он уже успел породниться с этой бредовой идеей. Трудновато будет заставить его одуматься.— И дверь там не стальная, а обычная. В обед все тамошние работники — бабы в основном — уходят в столовую. Это рядом с вестибюлем. В комнате и рядом с ней никого не остается — шаришь?— А на входе сидит мент, — напомнил я. — К тому же, на время обеда они наверняка закрывают входную дверь.— А-а-а! — счастливо засмеялся Сидоров. — Не угадал! То есть угадал, но нам это все по фигу! Есть вход со двора! И там никто не сидит. Этот парень, что развозил обеды, парковался во дворе и затаскивал свои бачки именно с черного хода. И он сделал дубликат ключа от этой двери. Ты понял, Костик?— Начинаю понимать, — хмуро произнес я.— Я тебе поясню. Начинается обед. Все уходят в столовую. Мент, кстати, тоже. Тут мы подкатываем со двора, открываем ключом дверь...— А дверь в комнату? Или твой дошлый парень и от нее ключ достал?— Ту, вторую, дверь придется вышибить, — сказал Сидоров и сделал значительное лицо. Оно получилось красное и надутое. Как воздушный шарик. — Я ту дверь запросто вышибу. За ней такие бабки лежат, что я, блин, любую дверь снесу с петлями! — Он довольно рассмеялся. — А потом хватаем все эти мешки с деньгами, грузим в машину и даем деру! Врубился, как все просто?— Ну, как все гениальное.— Ты что, подкалываешь, что ли? — подозрительно глянул на меня Сидоров.— Просто интересно: ты будешь вышибать дверь, а все тамошние сотрудники заткнут уши ватой?— Я же сказал — они будут в столовой. А потом — я сделаю все быстро. Бац! Они еще прожевать кусок не успели, а мы уже в машине!— Ты и твой парень, да? Откуда он, кстати, взялся? Давно ты его знаешь?— Какая разница? — недоуменно пожал плечами Сидоров. — Главное, что парень башковитый.— Как я?— Ты, блин, болваном будешь, если от такого шанса откажешься, — в сердцах заметил Сидоров. — Усекай: опасности никакой, риск минимальный, никого убивать и глушить не надо! Работа — чище не бывает! А навар — просто супер!— Кто предложил взять меня в это дело? Ты или твой парень?— Я, — простодушно сознался Сидоров. — Я же хочу тебе дать подзаработать...— А парень согласился, когда ты ему сказал про меня?— Согласился. Он сказал, что надо как можно быстрее перетаскивать мешки с деньгами из конторы в машину. Три человека управятся быстрее, чем два.— Так много мешков?— Порядочно. Мы пойдем в тот день, когда завезут очередную партию бабок. Там не крупные купюры, поэтому много мешков...— А откуда твой парень знает, какие там купюры? Он что, в мешки заглядывал?— Я тебе сказал — он ушлый парень. Он много чего знает. Ну, как ты? Решился?Я отрицательно покачал головой, и Сидоров немедленно грохнул кулаком по столу.— Да ты что, блин? Своей выгоды не понимаешь?!— Моя выгода в том, чтобы не влезать в такие дела, — пояснил я. — Тебе тоже, кстати, советую не соваться. Знаешь поговорку — от добра добра не ищут.— Я все равно не понимаю, — переживал Сидоров. — Что ты упираешься? Что в этом плане не так? Что тебе не понравилось?— Мне все не понравилось. Мне не понравилось, что ты думаешь, будто я могу стать вором. Два мешка денег, десять мешков — какая разница...— Только не надо вот этого! — презрительно скривился Сидоров. — Не строй из себя праведника! Мол, у тебя есть принципы... А у меня семь классов образования, и поэтому я полный отморозок. Так ты думаешь, да? Ни хрена подобного! Или ты боишься, или ты считаешь, что там не так много бабок, чтобы рисковать. Но ты хочешь взять бабки! Никто не откажется взять миллиард рублей, когда он вот так лежит за тоненькой дверцей!— Миллиард? — переспросил я, подумав, что Сидоров наверняка запыхается, перетаскивая из офиса «Европа-Инвест» мешки с миллиардом рублей в мелких купюрах.— А может, и больше, — ответил Сидоров. Перспектива запыхаться, судя по всему, его не слишком беспокоила.— Когда тебя схватят за задницу вместе с этим миллиардом, я тебя вытаскивать не буду, — сказал я и поставил чайник на плиту. Хватит пьянствовать.— Ты просто скажи, что боишься, — настаивал Сидоров. — Не прикидывайся святошей, юным пионером...— Если тебе от этого полегчает — пожалуйста. Я боюсь. Доволен?— Ты отказываешься из-за того, что сейчас бабки у тебя есть. — Сидоров кивнул на купюры, рассыпанные по кухонному столу. — Но это же ненадолго. Потом ты пожалеешь, что не пошел со мной...— Не пожалею. Знаешь, в чем разница между тобой и мной?— Я старше тебя на четыре года. И размер ноги у меня на три цифры больше.— И это тоже, — согласился я. — А кроме того, ты не можешь спокойно спать, если знаешь, что где-то у кого-то плохо лежит мешок с деньгами. Это, наверное, хроническая клептомания. После отсидки ты как-то сдерживался, а вот сейчас, похоже, новый приступ. Мне кажется, самое время вызвать «Скорую помощь», чтобы тебе вкатили что-нибудь успокаивающее. Нельзя так возбуждаться из-за чужих денег, Сидоров.— А ты?— А мне наплевать на все на это.— Ты врешь! — выкрикнул Сидоров.— Тише, соседей перепугаешь.— Ты ничем от меня не отличаешься! Ты тоже ради бабок что угодно сотворишь!— Я?— Ты! Именно!— Хорошо. — Я утомленно покачал головой. — Сегодня утром...И я рассказал ему про поездку к железнодорожному вокзалу с необычным грузом в багажнике «Вольво». Про чемоданчик из натуральной кожи. И про хозяина этого чемоданчика, который в данный момент уже был далеко от Города.— Это что, правда? — тихо произнес Сидоров.— В натуре. — Я скорчил рожу.— Ведь необязательно было его мочить, можно было просто глушануть... — Сидоров замолчал. Некоторое время он безмолвно смотрел на меня, потом покачал головой и разочарованно произнес: — Такого я от тебя не ожидал... Я думал, что ты... Но не до такой же степени... А я тебя приглашать приехал, думал, что ты...— Хватит страдать, — прервал я этот словесный поток. — Будешь чай?Мы пили чай, разговаривали и смотрели автомобильные гонки по телевизору...Сидоров ушел домой около часу ночи. Он больше не называл меня «башковитым парнем». Глава 5 В среду утром в небесной канцелярии закончился сезон отпусков. Они посмотрели на календарь и решили немедленно навести порядок — обеспечить погоду; и с неба полился мелкий противный дождик.Его первые капли упали на асфальт как раз в тот момент, когда я подходил к дверям охранного агентства «Статус», где до сих пор лежала моя трудовая книжка. Это было довольно странно, учитывая, сколько раз Макс, мой шеф, трагическим шепотом произносил: «Как бы нам всем было спокойно без тебя...»Но он был моим другом. А это плохо сказывалось на наших профессиональных отношениях: Макс не решался попросить меня уйти. Он продолжал меня терпеть. А также терпеть все неприятности, которые цеплялись ко мне, как репейник к штанам.В офисе было пусто. Дверь в кабинет оказалась распахнутой настежь, и мне сразу бросились в глаза ступни Макса в серых носках.Я осторожно кашлянул.— Доброе утро, Макс, — сказал я, устраиваясь в кресле напротив письменного стола. Теперь я мог разглядывать возложенные на крышку стола ступни Макса в упор.— Если оно, конечно, доброе, — пессимистически отозвался Макс. Он оценил взгляд, который я бросил на его носки, и со вздохом убрал ноги со стола. Потом долго пытался втиснуть ступни в ботинки.— На улице дождь, — продолжил я беседу. Мне хотелось быть любезным.— И ты наконец появился на работе, — подхватил Макс. — Я все пытался угадать, что случится раньше: дождь или твой приход.— Мы скоординировали наши действия.— От дождя меньше неприятностей, чем от тебя.— Труженики села с тобой не согласятся, Макс.— Они не имеют счастья работать вместе с тобой.— А что это ты так на меня наезжаешь? — поинтересовался я. — У меня, знаешь ли, все в порядке...— Да ну? — недоверчиво уставился на меня Макс.— Честное слово. Я закончил то дело...— Это которое?— Которое ты мне поручил. Я вывез этого типа на вокзал и посадил в поезд. Все, как полагается.— Подожди. — Макс не слишком уверенно улыбнулся. Он не привык к таким приятным сюрпризам. — Это надо отметить в календаре...— И он со мной расплатился, кстати.После этого сообщения Макс окончательно расслабился и расплылся в одобрительной улыбке, словно отец вечного двоечника в тот день, когда сын принес первую в жизни пятерку.— Черт побери, — довольно проговорил он. — Это здорово!— Стараюсь, — скромно ответил я.— Деньги принес?Я молча похлопал себя по карману.— Значит, так, — заявил Макс. — Этот тип хотел полной секретности, поэтому никаких договоров мы с ним не заключали. И его деньги...— Мы поделим с тобой? — предположил я.— Очень даже здравая идея, — одобрил Макс, и я вручил ему полторы тысячи долларов — половину первоначально оговоренной суммы. О премии и о «Вольво» я не упомянул.Однако я проболтался. Через час после того, как мы с Максом пропустили по паре пива. У Макса за последние месяцы было немного успешных дел. И теперь он радовался больше, чем следовало.Юрисконсульт Генрих, работавший на Макса, заглянул в кабинет, увидел пивные банки на столе, меня в кресле и серые Максовы носки, неизвестным образом вновь очутившиеся передо мной.— Я загляну попозже, — вежливо сказал Генрих и прикрыл за собой дверь. Если Макс мог изредка позволить себе расслабиться посреди рабочего дня, то Генрих подобных вещей не практиковал вообще.— Ну и черт с ним, — негромко сказал Макс, испытав на себе неодобрительный взгляд Генриха. — Сядет сейчас на диване, будет журналы читать до обеда...— Каждый развлекается как может, — ответил я. — Кто пивом, кто журналами. Кто-то собирает марки, кто-то «Мерседесы»...От «Мерседесов» мои мысли тут же перескочили на «Вольво».— Вчера со мной случилось, — начал я.— Ты же сказал, что все в порядке?! — Лицо Макса вытянулось.— Я просто рассказываю, — попытался я его успокоить. — Рассказываю случай, понимаешь? Я никуда не вляпался, честное слово!— С трудом верится, — буркнул Макс. — Ну, так что там с тобой вчера случилось?— Зашел в один бар, возле вокзала, и встретил там Гиви Хромого.— Кого? — не сразу сообразил Макс. — Какого еще хромого?— Гиви Хромого, — отчетливо произнес я, и Макс поменялся в лице.— Ты хочешь сказать, что ты... — Макс показал на меня пальцем, словно я был некой достопримечательностью, диковинным экспонатом в музее. Возможно, в чем-то он и был прав.— Совершенно верно. Я посадил нашего клиента на поезд и отправил его из Города. А потом пошел в бар и встретил там Гиви Хромого.— Которому нашего клиента и заказали. Люди Гиви Хромого до сих пор рыщут по Городу, обыскались...Я скромно потупил глаза. Они могли рыскать до конца жизни. Облом.— Какое-то дурацкое совпадение, — насупился Макс. — Ты уверен, что не привел за собой на вокзал людей Гиви? «Хвоста» за тобой не было?— Никого я не привел. Если бы Гиви что-то подозревал, он бы и меня на месте грохнул.— А он тебя не грохнул, — сделал вывод Макс, посмотрев на меня и убедившись в реальности моего присутствия.— Нет, не грохнул. Очень даже мило поговорили...— Что?! — Макс резко сдернул ноги со стола и едва не повалился на пол. — Ты с ним еще и разговаривал?!— Немного...— О чем ты мог с ним разговаривать? Вы что, старые друзья?— Первый раз его вчера увидел, — сказал я. — Даже не сразу понял, что это он. А потом смотрю — шрам на лице, палка с набалдашником, зовут — Гиви Иванович...— Так о чем вы с ним беседовали? О погоде, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27