Хафид закрыл глаза и вздохнул, потом быстро подошел к молодому
семейству, опустился на колени перед ребенком, осторожно вынул из яслей
поношенные накидки и передал их отцу и матери. Оба были так ошеломлены этим
поступком, что не проронили ни слова. Затем Хафид распахнул свой дорогой
красный плащ и бережно укрыл им спящего младенца.
Выйдя из пещеры, Хафид еще долго вспоминал выражение благодарности на
лице молодой женщины. Прямо над ним висела самая яркая звезда, которую он
когда-либо видел. Он смотрел на нее, пока глаза его не наполнились слезами,
а потом направился со своим осликом по дороге, ведущей к Иерусалиму, к горе,
где стоял караван.
Глава ПЯТАЯ
Хафид медленно ехал, склонив голову, и уже забыл про звезду, освещавшую
его путь. Зачем он сделал такую глупость? Он не знал тех людей в пещере.
Почему он не попытался продать им плащ? Что он ответит Патросу и остальным?
Они будут кататься по земле от смеха, узнав, что он отдал вверенный ему
товар для чужого младенцы в пещере. Что бы выдумать для Патроса? Можно
сказать, что плащ украли из тюка, когда он был в трапезной. Поверит ли
Патрос? В конце концов, в этой стране полно разбойников. А если и поверит,
то разве не осудит за беспечность?
Через некоторое время он добрался до Гефсиманского сада, там спешился и
понуро шел впереди осла до самого каравана. Было светло как днем и встреча,
которой он так боялся, состоялась сразу же: он увидел Патроса, который стоял
у палатки и разглядывал небосвод. Хафид замер, но старик уже заметил его.
Взволнованный Патрос подошел к юноше и спросил:
- Ты идешь прямо из Вифлеема?
- Да, господин.
- Тебя не удивило, что за тобою следует звезда?
- Я не заметил, господин.
- Не заметил? Я не могу сойти с места с тех пор, как увидел звезду,
восшедшую над Вифлеемом два часа назад. Я никогда не видел звезд подобного
цвета и величины. Потом она начала двигаться и оказалась над нашим
караваном. Смотри, теперь она прямо над нами и, клянусь богами, она
остановилась.
Патрос вплотную приблизился к юноше и, всматриваясь в его лицо,
спросил:
- Ты не заметил чего-нибудь необычного, когда был в Вифлееме?
- Нет, господин.
Старик нахмурился и погрузился в раздумье.
- В жизни я не видел такой ночи, и не переживал ничего подобного.
Хафид вздрогнул.
- И я никогда не забуду эту ночь, хозяин.
- О, сегодня точно что-то произошло. Почему ты возвращаешься в столь
поздний час?
Хафид молчал. Тогда старик повернулся и ткнул тюк на осле Хафида.
- Пусто! Наконец-то удача. Зайди ко мне в палатку и расскажи, почему
звезда пошла за юным пастухом, о своих приключениях. Раз боги обратили ночь
в день, то я не смогу спать, и, может, твой рассказ как-то объяснит.
Патрос лег на матрац с закрытыми глазами и слушал длинный рассказ
Хафида о бесчисленных отказах и оскорблениях, выпавших на его долю в
Вифлееме. Он то кивал, то улыбался, слушая, сначала о торговце горшками,
который выбросил Хафида из своей лавки, потом о римском солдате, что швырнул
халат в лицо Хафиду после отказа понизить цену.
Наконец, Хафид охрипшим глухим голосом поведал о сомнениях, одолевавших
его на постоялом дворе в этот вечер. Патрос прервал его.
- Хафид, рассказывай мне обо всем, что приходило тебе в голову, пока ты
горевал о себе.
Когда Хафид перечислил все, что мог вспомнить, старик спросил:
- А какая мысль в конце концов пришла к тебе и, развеяв все сомнения,
придала тебе решимость поутру заново начать торговлю?
Хафид немного помедлил и произнес:
- Я думал только о дочери Калнеха. Видя этот грязный постоялый двор, я
сознавал, что никогда не увижу ее, если отступлю.
Затем голос Хафида дрогнул.
- И все же я отступил.
- Отступил? Не понимаю. С тобою же нет халата.
Голосом тихим настолько, что Патросу пришлось наклониться к нему, чтобы
расслышать, Хафид поведал о встрече в пещере и о младенце. Полог был
откинут, и, слушая юношу, Патрос то и дело поглядывал на сияние той звезды,
что освещала лагерь. Растерянность на его лице постепенно сменилась улыбкой,
и он не заметил, как юноша перестал рассказывать, и теперь только
всхлипывал.
Вскоре всхлипы прекратились, и в большой палатке наступила тишина.
Хафид не смел поднять голову. Он потерпел неудачу, вряд ли теперь он годен к
чему-либо, кроме ухода за скотом. Он боролся с желанием встать и выбежать
наружу. Но тут Хафид ощутил на своем плече руку великого торговца и заставил
себя взглянуть Патросу в глаза.
- Сын мой, это путешествие большой выгоды не принесло тебе.
- Да, господин.
- А мне принесло. Эта звезда излечила меня от слепоты, в которой я не
хотел себе признаться. Я объясню это тебе одному, когда мы вернемся в
Пальмиру. Теперь же у меня есть к тебе предложение.
- Да, хозяин.
- Наши продавцы возвратятся в караван до завтрашнего захода солнца, и
животным понадобится присмотр. Не хочешь ли ты вернуться к своим
обязанностям?
Хафид безропотно встал и поклонился своему благодетелю.
- Я сделаю все, что ты скажешь... и я сожалею, что подвел тебя.
- Тогда иди и готовься встретить наших людей, а с тобой мы увидимся по
возвращении в Пальмиру.
Хафид шагнул из палатки, и яркий свет на мгновение ослепил его. Когда
он открыл глаза, Патрос окликнул его.
Юноша обернулся, снова вошел в шатер и ждал, что скажет старик. Патрос
помахал ему рукой и сказал:
- Спи спокойно, ты не проиграл.
Яркая звезда светилась всю ночь.
Глава ШЕСТАЯ
Через две недели после возвращения каравана в Пальмиру Хафида подняли с
соломенного матраца, на котором он спал в хлеву, и велели тотчас явиться к
Патросу.
Хафид поспешил в покои хозяина и застыл в нерешительности перед
огромным ложем.
Патрос открыл глаза и с трудом сел на постели. Лицо его похудело, на
руках проступили синие прожилки вен и в нем с трудом можно было узнать
человека, с которым Хафид разговаривал всего двенадцать дней назад.
Патрос придвинулся к юноше, который, осторожно присев на край кровати,
ожидал, что скажет хозяин. Даже голос Патроса совершенно изменился со дня их
последней встречи.
- Сын мой, у тебя было довольно много времени, чтобы пересмотреть свои
планы. Ты до сих пор думаешь стать большим торговцем?
- Да, господин. Старик кивнул.
- Да будет так. Я рассчитывал дольше побыть с тобою, но, как видишь,
сейчас планы переменились. Хотя я и считаю себя хорошим торговцем, все же не
могу откупиться от смерти. Она целыми днями поджидает меня, как голодная
собака у дверей нашем кухни. Как и собака, она знает, что однажды дверь
останется без присмотра...
Патрос закашлялся, и Хафид, не шевелясь, смотрел, как старик хватает
ртом воздух. Наконец, кашель прекратился, и Патрос смог слабо улыбнуться:
- Нам недолго осталось быть вместе, поэтому начнем. Сперва вытащи
из-под кровати маленький сундук из кедра.
Хафид улыбнулся, достал сундучок, перетянутый ремнями, и поставил его
на кровать у ног Патроса.
- Много лет назад, когда положение мое было хуже, чем у погонщика
верблюдов, мне посчастливилось выручить одного путешественника с Востока, на
которого напали двое разбойников. Он утверждал, что я спас ему жизнь, и
захотел вознаградить меня, хотя я ничего не просил. Поскольку у меня не было
ни семьи, ни денег, он велел мне отправиться к нему домой, где меня приняли,
как родного.
Однажды, когда к тому времени я уже достаточно созрел для новой жизни,
он показал мне этот сундук. Внутри" было десять пронумерованных пергаментных
свитков. В первом излагалась тайна обучения, в остальных - все правила и
секреты, необходимые, чтобы добиться большого успеха в искусстве торговли.
Весь следующий год я ежедневно обращался к мудрости свитков и, благодаря
ключу обучения первой рукописи, постепенно запомнил все тексты слово в
слово, пока они не стали частью души и моей жизни. Они стали моей второй
натурой.
Наконец, я получил сундук со всеми десятью свитками в подарок, и, кроме
того, запечатанное письмо и кошель с пятьюдесятью золотыми монетами. Письмо
я должен был вскрыть не раньше, чем дом моего покровителя пропадет из виду.
Я распрощался с домочадцами, дошел до торгового пути на Пальмиру и там
вскрыл письмо. В нем мне предписывалось взять золотые монеты, применить то,
чему я научился по свиткам, и таким образом начать новую жизнь. Далее, мне
было ведено всегда отдавать половину всех своих доходов другим, менее
удачливым, но пергаментные свитки я должен сохранить в тайне до того
времени, пока мне не будет дан особый знак, указующий на преемника.
Хафид пожал плечами:
- Я не понимаю, господин.
- Я объясню. Я продолжал ждать этого человека, отмеченного знаком, на
протяжении многих лет, и все это время использовал знание свитков весьма
удачно. Я уже перестал надеяться, что такой человек вообще появится, как ты
вернулся из Вифлеема. И я впервые подумал, что именно ты избран получить эти
свитки. После того, как ты явился под той яркой звездой, сопровождавшей тебя
из Вифлеема, в сердце своем я пытался постичь смысл этого, но решил не
испытывать волю богов. Когда же ты рассказал о том, как отдал халат, столь
дорогой для тебя, мой внутренний голос сказал мне, что долгие поиски
завершены. Я все-таки обрел наследующего этот сундук. Странно, когда это
свершилось, сила жизни постепенно начала оставлять меня. Теперь конец мой
близок, но долгое ожидание завершилось, и я могу уйти из этого мира
спокойно.
Голос старика ослаб, но он сжал свои худые пальцы и нагнулся еще ближе
к Хафиду.
- Слушай, сын мой, ибо нет у меня сил повторить это. Со слезами на
глазах Хафид подвинулся ближе к хозяину и дотронулся до его руки. Великий
торговец с усилием произнес:
Я передаю тебе этот сундук и его драгоценное содержимое, но прежде ты
должен принять на себя некоторые обязательства. В сундуке есть кошель с
сотней золотых талантов, с этим ты сможешь выжить и сделать небольшой запас
ковров, чтобы вступить с ним в деловой мир. Я мог бы оставить тебе былое
состояние, но это сослужит плохую службу. Будет намного лучше, если ты сам
станешь богатейшим и величайшим в мире торговцем. Видишь, я не забыл о твоей
цели.
Немедля оставь этот город и отправляйся в Дамаск. Там получишь
безграничные возможности для применения того, чему тебя научат свитки.
Отыскав безопасное жилище, открой только первый свиток и читай его снова и
снова, пока ты не постигнешь тот тайный метод, который ты будешь применять
для освоения правил успешной торговли, изложенных в остальных свитках. По
мере изучения каждого текста ты сможешь начинать торговать закупленными
коврами, но, как предписано, продолжай изучать следующие. Если соединишь то,
чему учился, с вновь приобретенным опытом, твои доходы будут умножаться
ежедневно. Итак, мое первое условие: ты должен обещать, что будешь следовать
наставлениям, изложенным в первом свитке. Ты согласен?
- Да, господин.
- Хорошо, хорошо... Применяя правила свитков, ты станешь гораздо
богаче, чем мечтал. Мое второе условие: ты должен всегда отдавать половину
своих заработков тем, кто нуждается. Нарушений этого условия не должно быть.
Ты готов к этому?
- Да, господин.
- И теперь условие самое важное. Тебе запрещается разглашать свитки или
заключенную в них мудрость кому бы то ни было. Однажды появится человек, о
котором тебе будет знак, подобный тому, как звезда и твой бескорыстный
поступок были знаками для меня. Когда это случится, ты распознаешь знак,
даже если человек этот и не будет знать о своей избранности. Когда сердце
подтвердит твою правоту, ты отдашь ему или ей сундук с его содержимым, но
потом уже не нужно будет налагать на преемника все те условия, которые были
наложены на меня и на тебя. В том, полученном мною письме, было сказано, что
третий обладатель свитков имеет право донести миру послание, если пожелает.
Обещаешь ли ты исполнить и это третье условие?
- Да.
Патрос облегченно вздохнул, словно освободившись от тяжкого груза, тихо
улыбнулся и дотронулся до лица Хафида иссохшими ладонями.
- Бери сундук и уходи. Я тебя больше не увижу. Я люблю тебя, желаю
успеха, и пусть Лиша разделит все счастье, которое ждет тебя в будущем.
Не сдерживая слез, Хафид пошел с сундуком к дверям спальни. На пороге
он задержался, поставил сундук на пол и обернулся к своему хозяину:
- Неудача не сломит меня, если сильна моя решимость?
Старик еще раз улыбнулся, кивнул и, прощаясь, помахал рукой.
Глава СЕДЬМАЯ
Хафид въехал в Дамаск через Восточные ворота. Он ехал на осле по улице
с названием "прямая" в большой неуверенности, а шум и выкрики базарной толпы
никак не способствовали рассеянию его страхов. Одно дело - прибыть в большой
город с мощным караваном, таким, как у Патроса, и совсем другое - в одиночку
и без опеки. Со всех сторон, перекрикивая друг друга, на него наседали
уличные торговцы, размахивая товаром. Он проезжал магазины-клетушки и
площади, где были представлены изделия бондарей, ювелиров, шорников, ткачей
и плотников. На каждом шагу он сталкивался с каким-либо продавцом,
вытягивающим руки и жалобно причитающим.
Прямо перед ним, за западной стеной города, возвышалась гора Хермон.
Несмотря на лето, ее вершина оставалась убеленной снегом, и она, казалось,
смотрела сверху на торжище вполне благосклонно. Наконец, Хафид свернул с
главной улицы и справился о жилье, которое без труда нашел на дворе "Мосча".
Отведенная ему комната была чистой и оплатил ее на месяц вперед, чем сразу
же заслужил расположение Автонина, владельца гостиницы. Затем он привязал
осла позади дома, омылся в водах Барады и вернулся в комнату.
Поставив маленький сундук возле койки и распустив кожаные ремни, Хафид
легко откинул крышку, и перед ним предстали свитки. Через решетчатое окно до
него доносились звуки с шумной базарной площади, находившейся неподалеку.
Стоило ему взглянуть в сторону рынка, как страхи и сомнения снова охватили
его, и он почувствовал, что уверенности как не бывало. С закрытыми глазами
он прижался лицом к стене и воскликнул:
"Так глупо размечтаться, что я, простой погонщик, однажды буду признан
величайшим в мире торговцем, когда мне не хватает смелости даже проехать
мимо уличных лотков. Своими глазами я увидел сегодня сотни продавцов,
способных к торговому делу больше, чем я. Все они полны смелости, желания,
настойчивости. кажется, что все готовы к выживанию в рыночных джунглях.
Нелепо и самонадеянно думать, что я смогу стать одним из них и всех
превзойти. Патрос, о мой Патрос, боюсь, что я снова обманул твои ожидания".
Измученный тяжелой дорогой, Хафид упал на койку и горевал до тех пор,
пока сон не одолел его.
Хафид проснулся только на следующее утро от птичьего щебета. Он сел на
постели и с безнадежностью уставился на воробья, примостившегося на открытой
крышке сундука со свитками. Юноша подошел к окну, за которым тысячи
воробьев, облепивших смоковницы и чинары, радостно воспевали новый день.
Некоторые птицы садились на оконный выступ, но тут же слетали, едва стоило
Хафиду пошевелиться. Хафид обернулся и опять взглянул на пернатого гостя.
Воробей, задрав голову, тоже смотрел на него.
Хафид медленно подошел к сундуку, а когда протянул руку, птичка
вскочила ему на ладонь.
- Все твои боязливые сородичи остались снаружи. У тебя же хватило
смелости влететь сюда.
Воробей клюнул Хафида в руку, и он перенес птицу к столу. В котомке еще
оставался хлеб с сыром и, отломив того и другого, юноша положил кусочки
перед своим маленьким другом. Пока воробей угощался, Хафид в раздумье
возвратился к окну и ощупал решетку. Ячейки были очень маленькими и казалось
невероятным, что эта птица проникла через них. Тут он вспомнил голос Патроса
и вслух повторил его слова: "Неудача не сломит тебя, если сильна твоя
решимость".
Он подошел к сундуку заглянул в него. Один свиток истерся более других.
Он вынул его и осторожно развернул. Страх, одолевавший его, исчез. Он
обернулся к воробью, но тот тоже исчез. Только крошки хлеба и сыра
свидетельствовали о визите маленькой отважной птицы. Хафид вернулся к
свитку. В заглавии значилось Свиток Первый. Он начал читать...
Глава ВОСЬМАЯ.
1 2 3 4 5 6 7