— Вот, а еще мне завтра надо ехать обратно…
— Как, уже? — удивилась Мышь.
— Уже.
— А когда тебя снова ждать?
— В июле, когда начнутся экзамены в Щукинском.
— Дамка, мы будем скучать без тебя…
— А я без вас!
Мышь задумалась.
— Надо отметить отъезд. Послушаем радио!
— Правильно! — оживился Космос. — Давно пора послушать радио!
— Радио! — поддержал Кельвин.
— Радио! — хором взвизгнули девчушки в углу.
Яна удивилась всеобщему оживлению — что можно услышать по радио в час ночи? Мышь тем временем медленно и торжественно поднялась с табуретки и, провожаемая взглядами, подошла к окну, перед которым стояла небольшая тумбочка. На тумбочке стояло что-то завешанное серым холстом, и только теперь Яна догадалась, что это и есть радио. Мышь королевским жестом сдернула холст — под ним оказался старинный радиоприемник в резном деревянном корпусе.
— А не послушать ли нам радио? — громко осведомилась Мышь и ловко откинула боковую деревянную крышку.
Затем она засунула руку вглубь радиоприемника и извлекла оттуда курительную трубку, но не обычную, а длинную-длинную, с небольшой медной чашечкой. Вслед за трубкой из недр радиоприемника появился маленький серый мешочек и коробок со спичками. В торжественной тишине Мышь расстелила на столе газету и стала насыпать в трубку мелкую зеленую крошку из мешка.
— Что это? — спросила Яна.
— Каннабис сатива. — ответил Кельвин, — конопля обыкновенная, пищевая, курительная. Она же анаша, марихуана, дурь, хэш, зелень, мэри джейн, план, укроп…
— Не грузи герлушку ерундой. — проворчала Мышь.
Оно деловито забила трубку, остатки зеленой крошки ссыпала в мешочек, запихала обратно в радиоприемник и оглядела кухню.
— На кухне раскурити — обломанным быти. Нехорошая примета. — произнесла Мышь веско. — Идем в парадную комнату!
Все быстро поднялись и переместились в большую комнату, ту, в которой Яна проснулась неделю назад — сейчас казалось что с тех пор прошла уже вечность. Компания расселась в кружок, погасили свет и откуда-то посередине появилась свечка, которая отбрасывала колышащиеся тени по стенам. В наступившей тишине Мышь оглушительно чиркнула спичкой и поднесла ее к трубке. Вскоре повалил едкий дымок. Мышь затянулась, затем плавным движением подняла трубку вверх, прикоснувшись мундштуком ко лбу, и передала ее дальше по кругу. Каждый затягивался, прикасался трубкой ко лбу и передавал дальше. Все молчали, подолгу задерживая дым. Наконец трубка дошла и до Яны. Яна вдохнула и горький дым полез в горло. Она чуть не закашлялась, но удержала дым в легкий и затаила дыхание. Затем она вспомнила, что надо прикоснуться мундштуком ко лбу, прикоснулась и отдала трубку соседке. Шумно выдохнула Мышь. Трубка сделала три круга и погасла.
— А зачем мудштуком в лоб тыкать? — спросила Яна и почувствовала как странно и смешно вылетают слова.
Мышь рассмеялась, затем стали смеяться все. Яна сама хохотала, просто давилась от смеха — так было смешно. Наконец Мышь произнесла:
— Дамка, это дух Джа, традиция такая. Бог Джа, дал все, Джа Растафари. Он придет и. И это как вода из колодца. И как вот если даже не знаю и…
— И? Чего "и"? — удивилась Яна.
— Мышь гонит! Обкурилась и гонит. Не грузись. — серьезно сказал Кельвин.
— Я-я-я гоню? — произнесла Мышь. — Да, гоню. Давайте веселиться. Космос!
— А? — отозвался Космос.
— Давай споем гимн! — произнесла Мышь и торжественно закатила глаза вверх и смешно подняла руки к потолку.
Космос пошел на кухню — наверно за гитарой. Ходил он долго, чем-то шуршал и ронял какие-то табуретки. За это время завязался разговор — бессмысленный и смешной. Яна смотрела на коробок спичек, лежащий около свечки — он дышал, его бока вздувались и опадали. «Как живой!» — решила Яна и зачем-то положила его в карман. Затем она долго смотрела на пламя свечи, и пламя улыбалось ей, подмигивало и принимало разные формы, наводя на какие-то далекие воспоминания — то показывало Вечный огонь и караул около него в Выборге, то горелку в кабинете химии, то манекен на полигоне в городке под Ярославлем, вот в горло манекена впивается нож. Из пламени появился Лось и жестами объяснил Яне, что он теперь мертв и свободен, угрожал, строил рожи, жаловался на судьбу и махал пистолетом. Язычок пламени дернулся и из-за плеча Лося появился мужик с торчащим из шеи ножиком — он тоже грозился, стенал, обещал отомстить. «Дамка!» — кричал он, махая кулаком.
— Дамка! Дамка! Ты что? — Кельвин тряс Яну за плечо. — Ты почему плачешь?
— Я? — Яна оторвалась от пламени и поняла что по шеке ее действительно катится слезинка. — Не знаю, я человека убила. Двоих людей… Живых. Они жили, росли, чего-то хотели… — Яна всхлипнула снова.
— Не надо, это все глюки. И измены. Гони их к черту, тот кто хочет жить вместо тебя, тот не имеет права жить.
Кельвин протянул руку и скомкал в пальцах пламя свечи. Лицо Лося померкло и исчезло, за ним исчезло лицо человечка с ножом из шеи. Дым от погашенной свечки взвился вверх и исчез. И тут кто-то зажег свет. Стало сразу просторно и весело.
— Гимн! — провозгласил Космос. — Исполняется на мотив «От улыбки»! Старинный гимн хиппи! — уточнил он на всякий случай.
И дружный хор весело затянул:
От подкурки будет всем ништяк,
От подкурки фенька клевая сплетется,
Дядя мент не треснет нам в пятак
И на вписке вкусный хавчик заведется.
И тогда наверняка заколотим косяка,
Оглянувшись, нет ли милиционера?
Головастики спешат превратиться в лягушат,
А в олдовых превратиться пионеры!
Яна слов не знала и подпевать не могла, но все равно было очень смешно. Пока снова и снова повторяли последние строки припева, Яна успела спросить у Ежа кто такие «олдовые», а Еж ей путанно объяснил, что «олдовые» — это старые хиппи, а «пионеры» — молодые. Тут вмешалась Мышь и стала вдруг объяснять кто такие «гопники» — ей послышалось, что разговор идет о гопниках. Ежик сказал что «гопники» — это стриженные, но Мышь возражала, что не обязательно стриженные, а просто любая уличная шпана, которая шляется и ищет кому бы треснуть в пятак.
Без подкурки будет сломан кайф,
Без подкурки всем обломно и голимо:
Злые предки станут портить лайф
И на трассе драйвера проедут мимо.
— Я ни слова не понимаю! — улыбнулась Яна.
— А ничего не надо понимать, это музыка! Слушай ее и подпевай припев!
И тогда уж наверняк — соберется весь тусняк
И устроит демонстрацию фрилава!
Пусть ништяк придет к вам в дом, пусть минует вас облом,
И в заначках не кончается халява!
Последний куплет повторили еще несколько раз и песня закончилась. Космос снова что-то пел, были и смешные песни и грустные, затем взяла гитару Мышь и спела какую-то протяжную песню на незнакомом языке, а когда Яна спросила что это за язык, Мышь ответила что-то непонятное про язык эльфов средиземья. «Опять гонит», — решила Яна. Затем Мышь выходила на кухню и вернулась оттуда, ругая какого-то парнишку, который оказывается под шумок забрался в радиоприемник, достал мешочек, заколотил в беломорину конопли и самовольно покурил там же на кухне. Вид у него был зашуганный, и Мышь его громко стыдила. Затем снова пел Космос, который исполнил свою знаменитую песню про «яйца».
— Дамка тут спрашивала кто такие гопники. — объявил Ежик.
Космос обрадовался и начал петь частушки про гопников. Яна ничего не запомнила кроме последней: «Как на Киевском вокзале хиппи гопника поймали и отпацифидели, пока менты не видели.» Все опять смеялись.
Потом музыка стихла, и постепенно все стали засыпать. Яна свернулась на матрасе и погрузилась в полусон. Кто-то ее обнимал за талию и пытался просунуть руку под кофту, на которой звенели колокольчики. Яна открыла глаза — перед ней лежал тот самый мелкий парнишка, которого стыдила Мышь.
— Как ты относишься к фрилаву? — серьезно спросил парнишка.
— К чему, к чему?
— К свободной любви.
— Хорошо.
— А давай это… того…
— С тобой что ли? Не хочу.
— А как же свободная любовь? — удивился парнишка.
— А вот такая она свободная — с кем хочу, с тем и буду. С тобой не хочу. — объявила Яна.
— Так его! А то ишь умник нашелся — раз свободная любовь, значит все с ним теперь должны. — раздался голос Вуглускра откуда-то сбоку, с дальнего матраса.
По комнате пронеслась пара смешков — очевидно весь это разговор внимательно слушали.
— Народная примета… — медленно и сонно произнесла Мышь откуда-то издалека.
— Чего? — спросила какая-то девчонка.
— На кухне раскурити — обломанным быти. — так же сонно произнесла Мышь.
Теперь уже засмеялась чуть ли не вся комната, а парниша обиженно уполз в угол. А за окном стремительно разгорался новый день.
* * *
Утром Яна конечно не уехала. Не уехала она и в полдень — закопались, варили еду, потом ели, рассказывали анекдоты, собирали Яну в дорогу. Оказалось что выстиранная янина одежда еще сырая, ее весело разложили над газовой плитой и чуть случайно не сожгли. Сразу как-то порешили, что в Ярославль Дамка едет по трассе автостопом — это намного быстрее чем на электричке, да и неизвестно еще когда они ходят и не придется ли ночевать в Александрове? Сначала нашлись даже спутники, вызвавшиеся ехать с Яной в паре чтобы проводить ее в Ярославль и вернуться, но Яна сказала, что поедет сама. Космос и Ежик обещали через пару недель приехать в гости. Мышь объясняла дорогу, рассказывала как доехать до московского кольца, и где там начинать голосовать. Затем отозвала Яну в сторону:
— Дамка, вот тебе пачка денег — это из тех, что были в сумке.
— Мышь, ну как это, вам же нужно на еду!
— На еду у нас есть немного, а все эти деньги теперь принадлежат тебе, это все, что остается после рассчета с комсоргами — остальное надо отдать. Ты из-за нас в такую переделку попала…
— Мышь, ты хочешь сказать, что я воевала с этими ублюдками за деньги?
— Нет, но все равно они теперь твои.
— Хорошо. Я возьму сто рублей, а остальное пусть хранится пока у тебя, ладно?
— Ладно.
— И еще, Мышь. Вот этот пистолет с тремя патронами — давай его где-нибудь спрячем?
— У меня на квартире? — заволновалась Мышь — А если он паленый?
— В смысле?
— Ну если из него стреляли?
— Стреляли. По мне.
— Ну да… Но… Хотя ладно, мы его спрячем в кладовую.
Мышь тщательно протерла пистолет влажной тряпкой, стирая отпечатки пальцев, завернула в полиэтиленовый пакет и сыпанула туда красного перца. Затем провела Яну в прихожую и вывела на лестничную площадку. За шахтой старого скрипучего лифта находилась дверь на чердак. Мышь открыла ее ключом и Яна увидела под ногами ворох мусора и опилок напополам с голубиными перьями. Все пространство чердака было исчерчено частоколом брустьев и опорных балок, через которые приходилось перелезать.
— Только никому ни слова, кроме меня, Вуглускра и Кельвина, даже Космосу ни слова. — Мышь приложила палец к губам, и Яна кивнула.
Свет пробивался на чердак через маленькие косые окошки под потолком, Мышь уверенно перешагнула пару стропил, свернула куда-то и остановилась перед кирпичной стеной с железной дверью.
— Что это? — спросила Яна шепотом.
— Когда-то было служебное помещение, отгороженная часть чердака. Мы только замазали щели раствором и поставили железную дверь — управдомы думают что это вход в машинное отделение лифта, а техники-лифтеры думают что какая-то чердачная подсобка. А может техники ничего не думают. На самом деле машинное отделение на три метра короче, и там действительно есть дверь, но она заложена кирпичами — так что с виду будто это она и есть.
— Понятно. То есть отгрызено три метра от машинного отделения, но никто об этом не знает.
— Вот именно.
Мышь отперла дверь и в лицо Яне пахнуло свежим сеном — небольшая кирпичная комнатка была завалена тюками. Мышь щелкнула выключателем и в комнатке зажглась тусклая пыльная лампочка.
— Это и есть хранилище конопли? — удивилась Яна.
Мышь довольно кивнула.
— Именно. И даже если его обнаружат — никто не докажет что это наше хозяйство. А пистолет мы спрячем сюда…
Мышь встала на цыпочки и положила пакет с пистолетом в какую-то щель под самым потолком.
— Запомни это место. А ключ ты заметила откуда я взяла?
— Нет.
— Пойдем покажу — ключи висят в тайнике перед входом на чердак, нам тоже ни к чему ключи в квартире хранить.
— Слушай, а если найдут это… радио?
— Ну… — Мышь развела руками, — Что же это за дом без радио? Без этого никак. Да и там у нас очень мало. На год условно…
— Ясненько. Слушай, а сколько у меня вчера нервных клеток умерло?
— Ну умерло и умерло, не грузись. И главное не западай на коноплю особенно, не превращай праздник в серые будни.
— Поняла.
— Ты приедешь в июле — нас может не быть, мы будем на сборе. Но здесь обязательно будет кто-нибудь, дождись нас. — Мышь подняла на Яну большие грустные глаза, — Только у меня такое впечатление что мы больше не увидимся… Не знаю почему… Я всегда чувствую… — Мышь всхлипнула и обняла Яну, а затем сняла с руки пестрый плетеный браслет из черных и желтых ниток, — На, держи на память фенечку.
Яна бережно взяла браслетик и надела его на руку, чувствуя что на глаза наворачиваются слезы — она никогда не любила минут прощания.
* * *
К окружной дороге Яна попала уже в девятом часу вечера. Машины шли плотным потоком, Яна встала на объездной лепесток, где скорость машин была невелика и начала голосовать как ее учила Мышь. Первый же водитель остановился, сумрачно цыкал зубом, обещал провезти двадцать километров и требовал за это не более не менее, как червонец. Яна сказала ему что так она до Ярославля не доберется, мужик пожал плечами и уехал со словами: «ну ночуй здесь, дуреха». Яна хотела за такое хамство плюнуть ему на бампер, но мужик уже уехал. Затем остановился грузовик, водитель которого ехал совсем недалеко и сам посоветовал Яне остаться и поголосовать еще. Через минуту Яну подобрала машина, в которой сидела немолодая пара, которая ехала в пригород к друзьям. Всю дорогу они кормили Яну печеньем, участливо расспрашивали о жизни и все удивлялись как это она не боится ездить одна. Расстались как друзья. «До чего же в мире много хороших людей!» — думала Яна, высаживаясь на обочину и махая рукой вслед.
Уже совсем стемнело, а до Ярославля оставалось больше половины пути. Место, в котором высадили Яну, было темное и глухое — со всех сторон дорогу обступал лес, а вправо уходила еле заметная грунтовка, на которую и свернула немолодая пара. Они уговаривали Яну переночевать у своих друзей, но Яна отказалась, она хотела попасть в Ярославль сегодня же. Машин было мало, они шли на высокой скорости и не замечали маленькую фигурку, стоящую у обочины. Со всех сторон подкрадывался холод, и Яна сначала ругала себя за то, что не догадалась попросить высадить ее чуть пораньше — у светлых постов ГАИ или на больших проселочнах перекрестках. Затем она стала ругать себя за то, что не поехала электричками. Кончилось тем, что она стала на все корки ругать проезжающих мимо водителей, которые сидят в тепле и уюте и им нет дела до того, что кто-то мерзнет на дороге. Прошло минут двадцать, которые показались Яне вечностью, но вдруг притормозил шикарный джип.
Яна подбежала и заглянула в окошко — в джипе сидел крупный скуластый парень лет двадцати семи, короткая стрижка подчеркивала здоровенный лоб с отчетливыми залысинами. Смотрелся он как толстячок среднего роста. Из под широко расставленных бровей внимательно глядели насмешливые глаза.
— Плечевая что-ли? — сурово спросил он.
Яна не знала что такое «плечевая», но на всякий случай помотала головой и сказала, что едет автостопом в Ярославль к родителям.
— Тогда садись. — весело кивнул парень и распахнул дверь. — Терпеть не могу шлюх.
Яна поразмыслила — не было ли в этой странной фразе чего-нибудь обидного для нее, Яны, но решила что нет. В иномарке было просторно и уютно. Машина тронулась и плавно покатилась, набирая скорость. Парень выключил игравшую кассету чтобы удобнее было разговаривать.
— У вас всегда играет классика? — удивилась Яна.
— Можно на «ты» — кивнул парень. — Я люблю классику.
— А я думала что классику сейчас слушает только старая русская интеллигенция.
Парень помотал головой.
— Вообще-то у меня родители музыканты, так что я детства вырос в классической музыке — куда я теперь от нее?
— Значит ты новая русская интеллигенция? — спросила Яна.
— Новый русский? Интересное выражение! — парень хохотнул. — Сама придумала?
— Ну ты же сказал что ты не старая русская интеллигенция…
— Хе! Новый русский… А что, хорошее выражение, надо будет завтра же нашим сказать, глядишь — и приживется.
— А кто такие «плечевые»? — спросила Яна.
— А это дорожные шлюхи. Они обычно дальнобойщиков ловят. Один перегон у них на жаргоне — одно плечо.
— Откуда ты все это знаешь, ты же не дальнобойщик?
— Да подвозил как-то одну такую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44