Джефф Доусон
Тарантино
Джефф Доусон
Тарантино
После выхода в 1992 году фильма “Бешеные псы” на голливудском небосводе неожиданно и ярко зажглась звезда Квентин Тарантино, бывшего еще так недавно продавцом видеокассет ставшего знаменитым режиссером. О его триумфальном пути высшим ступеням “фабрики грез” рассказывает в этой книг Джефф Доусон.
Предисловие
Квентин открыл мне новый мир слов, в котором люди общаются друг с другом фразами настолько свежими и неожиданными, что они не могут не заставить вас улыбнуться. Он способен поднять обычный, казалось бы, диалог до уровня чарующей поэзии, которая доступна только ему.Его взгляд на поведение людей и на общение между ними абсолютно уникален, но при этом совершенно не кажется искусственным или самонадеянным – он просто срабатывает.
Странный, мрачный, остроумный, сложный, милый, удивительный и всегда умеющий увлечь вас в еще неизведанные дали, Квентин, кажется, обладает умением проникать в души своих персонажей. Если бы я так хорошо не знал его, я бы сказал, что он – наркоман.
Квентин – первый сценарист, у которого я пропускал ремарки и просто читал диалоги. До этого мне трудно было читать сценарии – все эти светотени и визуальные эффекты... Но у Квентина я читал строчку за строчкой, постоянно улыбаясь. Какими бы мрачными и сложными ни казались персонажи, у них всегда есть внутренне чувство юмора. Он умеет сводить воедино такие противоречивые эмоции, какие вам спровоцировать не под силу. Вызывающий и дерзкий, он не только профессионально справляется с этим, но еще и потрясающе талантлив.
Мы с Квентином вышли из разных миров, с разных континентов, но наш общий знаменатель –любовь к кино. Свои фильмы я представлял в виде канвы, которую можно заполнить разными красками, эмоциональными и визуальными, но талант Квентина в издании диалогов изменил все мои представления. Теперь я вижу людей по-другому. В юности я хотел стать художником, так что для меня это было открытием, сравнимым только с представлением Фрэнсиса Бэкона о людях и их душах. Мрачноватость, своеобразное чувство юмора и Способность удивлять – все эти качества я приписываю Квентину.
Я плохой читатель. Обычно сценарий я прочитываю в один присест, но “Бешеных псов” и “Настоящую любовь” я прочитал взахлеб, начав в четыре часа дня после 16-часового полета (“Криминальное чтиво” я тоже прочел в самолете, не переставая смеяться в течение всего рейса). Когда я закончил, позвонил и сказал: “Я хочу снять оба этих фильма”.
Герои фильмов Квентина – его собственное отражение: вызывающие, непредсказуемые, не знающие границ. Обычно в Голливуде эти особенности приписываются действию наркотиков. Но только не в этом случае. Его потрясающий энтузиазм по отношению к кино захватил всех, и теперь все хотят от него что-нибудь получить.
Инициатор больших свершений, он сделал работу над моими двумя последними фильмами незабываемой. Возможно, виной тому его высокомерие или недостаток цинизма, но этот человек способен защищать собственные взгляды, прислушиваться к каждому и настаивать на своем. В городе, где всем нужно чем-то подкреплять свою точку зрения,– это явление комичное и восхитительное. Квентин готов излагать свои теории веем, кто захочет слушать.
Часто люди не понимают, что герои Тарантино не только выражают его видение массовой культуры, Он обладает мастерством создавать объемные характеры, излагая их мировоззрение, и биографию всего в нескольких строчках. Работая, например, над “Багровым приливом”, он превратил каждого персонажа в яркую личность, новую и самобытную. Кто бы мог представить себе офицера подводной лодки, со знанием дела рассуждающего о призовых лошадях? Но ему это удалось настолько, что этот эпизод стал одним из основных в фильме. В “Настоящей любви” изображены совсем другие герои, те, которые так прославили Квентина. Для меня это была история Алабамы, увиденная ее глазами – странными и мечтательными. В то время как Кларенс – это Квентин, мрачный, сложный, резкий и очень обаятельный.
Квентин снял бы совсем другую “Настоящую любовь” – более жесткую, резкую, менее мечтательную и самоуверенную, но я преклонялся перед сценарием, как и мои актеры. Никто не хотел ничего менять, хотелось просто воспроизвести то, что написано, потому что это очень талантливо. Настолько талантливо, что, будучи романтиком в душе, я влюбился в Кларенса и Алабаму и хотел, чтобы они осуществили свою мечту. Квентин разрушил эту мечту смертью Кларенса. Хотя я отснял оба варианта концовки, моя слабость к романтике заставила Кларенса и Алабаму жить долго и счастливо.
Положение подневольного работника на студии, низкий бюджет, творческая свобода, предоставленная мне продюсером Сэмми Хадидой, и, кроме всего прочего, замечательный сценарий Квентина сделали “Настоящую любовь” моим лучшим фильмом за последние годы. Меня огорчает только то, что теперь Квентин сам может снимать свои сценарии. Как бы я ни хотел, чтобы он написал что-нибудь для меня, думаю, то время прошло. Его жизнь теперь посвящена другому – он снимает собственный материал и иногда играет в чужих фильмах. Для меня, эгоиста, это – потеря.
Мир кино просит: “Квентин, мы ждем от тебя большего...”
Тони Скотт, Май 1995
Благодарность
Конечно, эта книга не появилась бы на свет без участия других людей, главным образом Квентина Тарантино, который щедро уделил время для этого проекта. Мне повезло много общаться с человеком, который не только невероятно занят, но и чьи пороги постоянно обивает множество журналистов. Я очень за это благодарен.
Огромное спасибо Тони Скотту за написанное им предисловие и всем, кто уделил мне время, особенно Роджеру Эйвори, Лоуренсу Бендеру, Крейгу Хейменну, Сэмюэлю Л. Джексону, Кэтрин Джеймс, Ланцу Лоусону, Сэлли Менке, агентству Уильяма Морриса, Дону Мёрфи, Эрику Штольцу, Оливеру Стоуну, Дэвиду Васко, Сэнди Рейнольдс-Васко и Конни Заступил.
И наконец, я выражаю огромную благодарность всем, кто также помогал мне в моем труде, – Эмме Кочрейн, Роду Лури, Кевину Мёрфи, Марку Солсбери, Джули Смит, – а также Барри МакИлхени, Филиппу Томасу и журналу “Эмпайр”.
Некоторые из интервью этой книги были изначально взяты для “Эмпайр”: “Бешеные псы” (Став Бускеми, Эдди Банкер, Харви Кейтель, Майкл Мэдсен, Тим Ротт, Квентин Тарантино); “Настоящая любовь” (Патрисия Аркетт, Деннис Хоппер, Тони Скотт, Кристиан Слейтер, Квентин Тарантино, Кристофер Уолкен). Они воспроизведены здесь с разрешения “Эмпайр/ЭМАП Метро”, за что я крайне благодарен.
Вступление
Марцелл: Подгнило что-то в Датском государстве. *
ГАМЛЕТ, акт I, сцена IV
Что же случилось с Каннами? Представьте себе модный Брайтон, переместившийся на французскую Ривьеру. Брайтон без набережной и игровых автоматов, Брайтон, доехать до которого из аэропорта стоит по меньшей мере 600 франков. Прибавьте ко всему этому множество фильмов, три тысячи журналистов, полторы тысячи представителей неаккредитованной прессы, старающихся выбить себе место под солнцем, массу людей, вращающихся в киноиндустрии, десять тысяч праздных зевак, заполонивших узкие улицы, и целую армию одетого в униформу обслуживающего персонала, в чью задачу, кажется, входит только говорить вам “нет”, а потом победно улыбаться, – и вы получите Le Festival International du Film** в миниатюре.
Итак, в состоянии галльского похмелья (лучший способ смотреть кино), усталый и взволнованный, я потел в компании посвященных. Нас было всего пятеро. Где-то к середине фильма под названием “Бешеные псы” – приблизительно к тому моменту, когда Марвин-полицейский становится жертвой пластической хирургии, – наше число сократилось на одного человека: какая-то бельгийка, бормоча ругательства, двинулась к выходу. Два года спустя Квентина Тарантино, человека, который так взбудоражил Фламандскую пташку, считали своего рода гением от кино. Уже в мае 1994 года во время “секретного” показа “Криминального чтива” (по иронии судьбы в том же самом кинотеатре) за два дня до его официальной фестивальной премьеры – к своему месту приходилось пробираться с боем. А когда Тарантино торжественно получал желанную “Пальмовую ветвь” за фильм не менее шокирующий, чем “Бешеные псы”, его приветствовал весь истеблишмент (который раньше воротил от него нос), а вместе с ним толпы ценителей кино. К концу марта 1995 года Тарантино мог добавлять к своему имени титул “обладателя приза Академии”. Не было и тени сомнения, что он мощная сила.
“Бешеные псы”. Кровавый? Да. Жестокий? Несомненно. Но искрометный, стильный, блистающий умом и потрясающим юмором на грани сквернословия, этот фильм, бесспорно, стал одним из самых впечатляющих и оригинальных дебютов за последние несколько лет. Перечисляя все заслуги Тарантино – и как режиссера, и как сценариста, и как продюсера, и даже как актера в таких фильмах, как “Настоящая любовь”, “Спи со мной”, “Прирожденные убийцы”, “Дестини включает радио”, “Четыре комнаты”, “Отчаянный”, “От заката до рассвета”, и, конечно, в великолепном “Криминальном чтиве”, заметим, что все, что он делает, – это такой сплав масскультуры, зрелища и развлечения, который не мог не оставить следа в душах кинозрителей. Тарантино сумел разрушить границы между заядлыми киноманами и людьми, не отмеченными этой страстью.
Тарантино, все еще молодой по профессиональным голливудским меркам режиссер, доказал, что если твой сценарий хорош, то горе тем, кто стоит у тебя на пути. Не нужно обивать пороги киноакадемий – заработай себе на кусок хлеба (где можешь), попроси совета у тертого калача, остальное придет.
Как шепчет один из призраков бейсбольного прошлого в фильме “Поле грёз”, “если ты справишься, они не заставят себя ждать”.
Конечно, существуют противники того, чтобы писать книгу о человеке, чья биография началась так недавно. Однако, исходя из моего опыта так называемого киножурналиста, – тут я должен признать, насколько я в долгу перед всеми моими коллегами из “Эмпайр”, самого известного британского журнала о кино, за то, что они так поддержали меня во время написания этой книги, – я смею утверждать, что абсолютный новичок никогда бы не вызвал повышенного интереса у масс-медиа. Он не появился бы на обложках стольких журналов, музыку из его фильмов не узнавали бы по одному такту, а визуальные образы не стали бы символами. “Очередное массовое помешательство”, как сказал мне Оливер Стоун, или искренний, прочувствованный сердцем отклик на появление нового большого таланта? Поживем – увидим.
Кто знает, может быть, через двадцать лет будут вестись разговоры, подобные пересудам о Брандо: как искра Божия умудрилась так быстро погаснуть. Пусть кто-нибудь еще ломает над этим голову. В этой книге изложены только факты.
Приступим к работе...
Джефф Доусон Апрель 1995
Глава 1
Джонни Дестини
Суббота, 15 октября 1994. Раннее утро или, скорее, поздняя ночь предыдущего дня. “Пинк мотель”, Сан-Вэлли, Калифорния. Крикливо-розовая блочная коробка а-ля Америка 50-х, где сдают комнаты за почасовую плату и не задают лишних вопросов. Блеклая коричнево-лиловая краска облупилась, дорожки заросли. В почти физически осязаемой черноте глухой ночи стая бродячих кошек, грязных и паршивых, шныряет туда-сюда между камней и зарослей, создавая постоянно движущийся фон. Даже Норман Бейтс поворотил бы от этого нос.
Поезд-товарняк с нескончаемыми вагонами гремит по рельсам невдалеке; резкий, но бесцельный звук предупредительного сигнала на переезде. Как только ваши уши привыкают к всепоглощающему безмолвию, ржавый автомобиль (древний монстр, работающий на газу) с огромными крыльями – в таком на заднем сиденье можно усадить шестерых – прорезает темноту по дороге с (или на?) поздней вечеринки. В полной тишине шум мотора слышен на расстоянии полумили. Он становится чуть тише, когда водитель притормаживает, чтобы пассажиры смогли рассмотреть мотель, а потом вновь усиливается, когда они решают купить выпивку в этом притоне. Вновь воцаряется покой. Настоящий “film noir”*.
С широких пустырей на востоке до гор Сан-Габ-риэль дует ветер. Воя и взметая песок, он на секунду затемняет свет жужжащей рекламы пива “Миллер” в окошке ресторанчика на обочине. Тощий белый котенок с полузакрытыми, отекшими от какой-то инфекции глазами прячется под передним колесом раздолбанного “Плимута” на переднем дворе мотеля. Вы вдруг вспоминаете предупреждения синоптиков о резком перепаде температуры ночью в пустыне – пальмами вас не одурачить. Квентин Тарантино, одетый в мятый черный костюм и алую рубашку, прогулочным шагом выходит во двор. На секунду подводные лампы бассейна мотеля, отбрасывающие сверхъестественный желтовато-зеленый свет, очерчивают его фигуру. Ежась от холода, он тем не менее чувствует себя как рыба в воде – в конце концов, чем это заведение не аналог нашумевшей “Норы Джека-Кролика”? В любом случае, в данный момент Тарантино думает о другом.
“Поверить не могу, сценарий был написан как раз рядом с этим чертовым мотелем, – орет он, едва сдерживая свой энтузиазм. – Никогда не думал, что придет день, когда так много людей захотят посмотреть мой фильм... Они могли бы делать все что угодно. Смотреть “Возвращение в Эдем” или просто телевизор дома. Могли бы пойти на концерт, или в ресторан, или куда угодно, но они решили посмотреть мой фильм. Это – здорово!”
Сегодня днем состоялась премьера “Криминального чтива”, сопровождавшаяся истерическими слухами и сплетнями невиданного масштаба по всей Америке. Тарантино, взбодренный прогулкой по окрестностям родного Лос-Анджелеса – полчаса на машине по каньонам, окружающим Голливуд, – обрел наконец свой момент истины.
Кажется, с той поры, как фильм был показан в Каннах в мае, и до кульминационного момента его победы на фестивале прошла целая вечность (хотя фактически всего пять месяцев). Шумиху усердно подогревал сам Тарантино, все это время занимавшийся рекламой фильма по всему миру, стараясь подстелить соломку собственному детищу.
Пощелкайте по всем каналам лос-анджелесского телевидения: и пяти минут не пройдет без изображения вездесущего Тарантино или Джона Траволты, исполнителя главной роли в “Криминальном чтиве” и нового его приятеля. Муки подобной славы Траволта не испытывал со времен “Бриолина” (1978). Откройте любой журнал или газету – “Криминальное чтиво” будет темой дня, критики выстроились по стойке “смирно”. “Потрясающе оригинальная работа. Она ставит Тарантино в один ряд с выдающимися американскими режиссерами”, – вещает “Нью-Йорк тайме”. “Самый вдохновляющий фильм за долгие годы”, – надрывается “Энтертейнмент уикли”. “Бесспорно великолепно!” – провозглашает “Роллинг стоун”. Эйфория достигла таких высот, что “Мирамакс”, кинокомпания, выпустившая фильм, обошлась без официальной рецензии. В сегодняшнем номере “Лос-Анджелес таймс”, первый выпуск которого вы сможете найти через пару часов, можно обнаружить рекламу фильма на двух страницах, содержащую перепечатку статьи из “Энтертейнмент уикли” и пометку, что фильм относится к категории “А”.
Дэвид Лэттерман на прошлой неделе, Джей Лино на следующей – два самых популярных ток-шоу Америки посвящены герою дня Тарантино, а сегодня – настоящий судный день.
Тарантино похож на ребенка в Рождественское утро. С того момента, как самые большие кинотеатры Лос-Анджелеса,назначили специальный утренний сеанс на 9:45, чтобы удовлетворить повышенный зрительский интерес, сбылось то, о чем малыш мог только мечтать. Его визит инкогнито в “Китайский театр Мэнна”, возможно самый известный кинотеатр в мире, – на нем были темные очки и бейсболка, натянутая по самые уши, – подтверждает, что он получил то, чего добивался. За 48 часов “Криминальное чтиво” собрало 9,16 миллиона долларов, а это впечатляющая сумма для фильма, выпущенного независимой кинокомпанией. “Криминальное чтиво” стало самым кассовым фильмом недели и потеснило с главной строчки хит-парада даже блистательный фильм со звездами “Специалист”, выпущенный компанией “Уорнер бразерс”. Давид заехал Голиафу промеж глаз пудовым булыжником. За десять дней картина собрала больше 21 миллиона долларов (для создания фильма понадобилось всего 8,5 миллиона) и осталась на первом месте в хит-парадах. К утру 28 марта Тарантино уже имел “Оскара”
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28