Болотников сорвался с места и бешено замахал руками перед самым носом Телятевского.
- Я не верю тебе, князь! Ты врешь, ты подло врешь!
- Не верь, не надо. Только послушай. А верить не спеши, всегда успеешь.
Телятевский подождал, пока воевода остынет и добавил:
- Я вижу, что будет.
Болотников прижался лбом к стене.
- Я не верю, я не верю тебе, князь!..
("Интересно, почему Контролерам до сих пор не пришло в голову немного попиратствовать. Например, залезть в того человека, с которым я веду Диалог. Вот было бы весело, если бы в Болотникове вдруг оказался Бенью... Но нет, они этого не умеют; они бы в него просто не попали.")
Болотников обернулся и впился в Телятевского еще более сильным, чем всегда, глубоко проникающим взглядом.
- Я убью тебя! Я убью тебя прямо сейчас!
Телятевский улыбнулся.
- Рано, - только и сказал он.
Болотников сжал кулаки, сжал челюсти и, казалось, весь он сжался подобно пружине, которая вот-вот распрямится и уничтожит не только князя, но и Тулу, вражеское войско, Москву, а с нею всю Русь, весь мир. Как же должен был сдерживать этот человек свою огромную, бешеную энергию!
Пружина не разжалась.
- Выходит, ради нескольких тысяч тулян я должен пожертвовать своим делом? Все бросить, лишь бы оставить им жизни. А зачем им такие жизни, они ведь живут как скоты, в рабстве, они не знают, что такое воля, что такое настоящая жизнь.
("А ведь я его ни в чем не убеждаю. Я просто был бы не в силах заставить его на что-то решиться. Он все уже решил без моей помощи. Но бремя этого решения он все время стремился переложить на меня. Что ж, я приму это бремя. Затем я здесь...")
- Ты уверен, что если они погибнут, остальным станет намного лучше?
- Нет. Теперь уже нет. Но почему это так?..
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113г.:
"...В неустроенных обществах, а пока что почти все общества, нам известные, можно назвать неустроенными, счастье всегда существовало за счет несчастья. Люди счастливые обязательно существовали благодаря тому, что существовали люди несчастные. И последних обычно было больше. Для более благоприятной ситуации просто не было материальной и духовной базы.
Но счастье имеет тенденцию увеличиваться со временем. Если в начальной стадии развития человечества для него очень подходила известная фраза Данте "Оставь надежду всяк сюда входящий", то постепенно все больше рождалось людей, которым надежду можно было уже не оставлять. Это закон: с течением времени доля счастья все увеличивается, а доля несчастья уменьшается. Для каждой плоскости характерно свое объективно сложившееся соотношение между счастьем и несчастьем.
Надо раз и навсегда понять, что пока несчастье неизбежно, особенно неизбежно оно в старых плоскостях, так как чтобы в итоге прийти к всеобщему счастью, нужны многие миллиарды людей, прошедших за всю историю человечества через муки и страдания. И чем лучше человек, чем чище его душа, чем сильнее и свободнее его ум - тем больше он будет страдать, в какой бы плоскости он ни жил. Правда, веке в одиннадцатом, чтобы прожить жизнь в мучениях, достаточно было быть просто хорошим человеком. В двадцать первом веке просто хорошие люди уже могут позволить себе роскошь жить счастливо. Однако великие, выдающиеся личности всегда будут обречены на страдания.
Отсюда великий парадокс революционных изменений: с одной стороны, вдохновители переворотов, бунтов и революций чаще всего люди искренние, они стремятся резко уменьшить долю несчастья; с другой стороны, в результате неизбежно нарушается установившийся баланс, из-за чего доля несчастья в конце концов только возрастает. Прогресс необратим, но он не любит забегания вперед.
Я пишу: "счастье", "несчастье"... Я понимаю, что это абстрактные, конкретно ничего не выражающие понятия и что наука имеет достаточное количество терминов, которые можно было бы употребить. Но, наверное, я слишком весь обращен в прошлое, потому что не хочу пользоваться терминами и ничего не могу с собой поделать. Мне удобней так."
- ...И все же... Можно ли бросать свое войско, спасая несколько тысяч? Можно ли бросать огромную страну?.. Прав Шаховской, десять раз прав... Руси нужны новые люди, которые поведут ее за собой!..
- Ты все равно не смог бы стать таким человеком, воевода. У тебя для этого слишком много совести.
- Если ты видишь... скажи, что же будет дальше. Потом... - Болотников на несколько секунд замолчал, - после моей смерти.
- Много чего будет. Придет твой Димитрий. Вернее, Лжедимитрий. Приведет под Москву шляхту. Потом Русь подымется, погонит ее куда подальше. Лжедимитрия-самозванца в Калуге убьют. Потом новая династия править начнет... Да много всего. Важно другое: доля счастья в русской жизни будет постепенно увеличиваться, а доля лиха горького - постепенно уменьшаться. Медленно, но будет.
- Князь... Так, по-твоему, из всей моей жизни только конец ее светлым оказался.
- Нет. Нет, Иван Исаич. Ты сумел побороть свой страх. Это - главное. Страх велик. Именно он двигает людьми и одновременно сковывает их. Все неприятности, вся злоба, все преступления движимы страхом. Человек боится - и убивает. Боится остаться голым и голодным - и грабит. Боится погибнуть - и губит других. Только потому что боится. И так во всем, вплоть до государств. Государства - существа наиболее пугливые, так как собранные вместе люди боятся еще больше, чем каждый в отдельности. Они делятся своим страхом, обмениваются им. Выходит, что всякое движение вперед - это подавление страха. Ты поборол страх. Ты хотел добра. Теперь ты опять боишься: ты боишься ошибиться, боишься потерять то, чего не было. И еще ты все-таки боишься за себя. Совсем немножко. Боишься мучений. Ты ведь догадываешься, чем все кончится. Да, ты прав. Цари очень редко держат свое слово. И они никогда никому ничего не прощают. Чтобы оставаться царями. Вот так. Это последний страх, который ты должен преодолеть. Ты ведь всю жизнь хотел добра. И это запомнят. Знай!
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113 г.:
"...Прогресс общества, прогресс человечества - это процесс подавления страха. Страх обычно проистекает от незнания, непонимания и отсюда неуверенности. Однако чем дальше развивается общество - тем больше оно узнает, а чем больше узнает - тем лучше понимает, как мало оно еще знает, тем глубже становится неуверенность. Так что страх в принципе побороть очень тяжело, он развивается вместе с обществом и все время выступает в новом качестве. Если в средние века люди панически боялись нечистой силы, то теперь руководители Контрольной Службы боятся меня и моего Диалога."
- Князь... - тихонько позвал Болотников. - Но если ты не князь, ты, наверное, многое можешь?
Телятевский покачал головой.
- Я многое знаю. Очень многое. Но я ничего не могу.
Пружина разжалась.
- Тогда зачем ты здесь?! - неистово закричал воевода. - Что же это, князь?! Зачем?!.
- Чтобы сказать... Ты не проиграл. Ты сделал свое дело. Это твоя судьба. И поверь, неплохая судьба.
- Но я не хочу ее! Я хочу еще раз начать и все, все сделать не так! Если бы я мог заново родиться, я бы все сделал по-моему, все бы получилось!..
Он смотрел с надеждой. Но Телятевский-Андриевский ответил:
- Чтобы заново родиться, нужно как минимум умереть.
Повисло молчание.
- Ладно, - вставая, неожиданно спокойно сказал Болотников. - Ну что ж, пошутили, князь, и ладно. Готовься к последней, решающей вылазке.
Болотников вышел.
("Ну, вот и все. Поговорили. Теперь осталось красиво умереть.")
Атаман Беззубцев привел Степана Стеблова к князю Шаховскому и, не говоря ни слова, удалился. Князь и бывший стрелецкий сотник остались одни.
Шаховской с уважением оглядел мощную фигуру Стеблова.
- Слышал о тебе много доброго, Степан...
- Тимофеевич, - с ухмылкой подсказал Стеблов.
- Да, Степан Тимофеевич, - продолжил Шаховской. Он не понял юмора. Так вот, Степан Тимофеевич, сразу спрошу прямо: хочешь ли стать моим человеком?
Стеблов потоптался на месте.
- Быть моим человеком хорошо. Полезно. Вскорости особенно пригодится может. Ты понимаешь: не просто воином под моим началом, а МОИМ человеком.
- Что я должен делать? - спросил Стеблов.
- Подожди. Сперва скажи, согласен ли ты. И знай: своих людей я люблю. Но за измену караю смертью. Если узнаю, что, выйдя отсюда, ты передал кому-нибудь хоть слово, сказанное наедине - ты умрешь.
- Я согласен.
- Ты не прогадал.
Шаховской сделал характерный для него энергичный жест.
- К делу. Необходимо убрать из крепости князя Андрея Телятевского.
("Хороший принцип - брать быка за рога. Что ж, хватка у него есть.")
- Зачем?
Шаховской еще резче взмахнул рукой.
- Тебя это не должно волновать! Ты всегда должен будешь спрашивать не "зачем?", а "как?" - запомни. И то только на первых порах. Потом я буду намекать, что мне нужно, и ты будешь понимать меня с полуслова.
("Не люблю вождей. Цезарь, Чингисхан, Сталин, Гитлер... Не люблю. И Шаховского не люблю.")
- Впрочем, скажу: он слишком много времени стал проводить один на один с Набольшим Воеводой. Мне это не нравится. Ты думаешь - почему? Отвечу: это может стать угрозой нашему делу. Ты должен убрать князя. Как хочешь!
("Какие знакомые слова! И какая парадоксальная ситуация: этот человек дает мне МОЕ задание, да еще говоря при этом то же самое, что неделю назад сказал мне щеф! Вот это ситуация, черт побери!")
- Я сделаю это! - вполне искренне ответил Степан Стеблов. - Я обязательно все сделаю.
Телятевский внезапно проснулся среди ночи. На краю кровати сидел человек со свечкой, пламя которой он прикрывал рукой. Увидев, что князь проснулся, человек убрал руку, и Телятевский узнал недавно перебежавшего к восставшим Степана Стеблова.
- Здравствуйте, Михаил Игоревич, - сказал Стеблов.
Андриевский протер глаза и спустил ноги на пол.
- Что, нашли? - хриплым со сна голосом проговорил он. Бенью на мгновенье даже показалось, что это настоящий, подлинный голос Андриевского.
- Нашли, Михаил Игоревич, нашли.
- Вам повезло.
- Вам тоже. Что вы ему наговорили?
- Да в общем, почти ничего. Ему не надо было ничего пространно объяснять. Он оказался очень понятливым.
- А я-то сначала подумал, что вы у Циолковского.
- Зачем? Я уже был там.
- Когда?
- В молодости.
- В чьей?
- В своей. Читайте "ЖЗЛ", Бенью, это вам поможет в работе.
Бенью обиженно засопел.
- Кстати, Бенью, вам не надоело за мной гоняться? Неужели вы не видите, что после моих посещений ничего не происходит?
Бенью промолчал.
- Я убеждал Спартака: уходи во Фракию, уходи. Иди домой! Я был молод и не понимал. Я хотел изменить конец - мне было жалко этого сильного человека. И что же?
Бенью твердо решил не отвечать. Все уже было двадцать раз переговорено и лишний раз затевать спор ему не хотелось. Андриевский это понял.
- Значит, пора сматываться из этой плоскости, - сказал он.
- Да. Но на этот раз смерти не будет. Михаил Игоревич, с каких пор вы стали вселяться в людей, которым предстоит прожить еще пять лет?
- Не понял?
- Князь Андрей Телятевский умер в 1612 году.
- Вы ошибаетесь, - спокойно ответил Андриевский. - Это ошибочная версия, к сожалению, вошедшая во все издания. По моим данным, князь убит вместе с воеводой.
- Это красиво, - согласился Бенью. - Но это не так. Что у вас за данные?
- Я понимаю ваш ход. Вы хотите, чтобы я открыл вам свои источники информации. Но я не сделаю этого. Еще я понимаю вашу досаду: имея целый информационный отдел КС, о некоторых вещах вы знаете меньше, чем я. Конечно, это неприятно.
- Да, нас интересует, откуда вы берете информацию. Но в данном случае это не ход. Это факт - князь Телятевский умер в 1612 году. Это не из истории и не из энциклопедии - это факт проверенный, проверенный нашей Службой. Двадцать пять часов назад наш агент присутствовал при смерти князя. Узнав об этом, я сомневался целые сутки, прежде чем поверил, что вы находитесь в Андрее Телятевском. Оказывается, вы тоже способны ошибаться, Михаил Игоревич.
- Но я должен был умереть у него на глазах, - пробормотал Андриевский.
- Если бы это случилось - параллельность возникла бы вне всякого сомнения.
Андриевский изменился в лице.
- Подождите... - прошептал он. - Подождите, Бенью...
- Ждать некогда, Михаил Игоревич. Все подготовленно и через... через 13 секунд начнется насильственная телепортация.
- Нет! Нет!.. - закричал Андриевский. - Постойте, Бенью! Вы ведь ничего не знаете о темпоральных вихрях! Вы ничего о них не знаете!.. Не знаете... не знае...
Князь Андрей Телятевский проснулся утром в своей постели. В голове шумело.
- Что это? - спросил князь, недоуменно оглядываясь по сторонам.
- Тебе, князь, ночью дурно сделалось, - объяснил подоспевший лекарь. - Это все после отравления, это пройдет.
- После какого отравления? - удивился князь.
- Ну, которое четыре дня назад приключилось. А воевода-то меня сразу прислал. Смотри, вылечи мне, говорит, князя Андрей Андреича, обязательно вылечи...
Князь вспомнил, как ему сделалось дурно, как за столом внезапно закружилась голова... Дальше тоже что-то было, но уже очень смутно. Вроде бы воевода. Причем почему-то разгневанный. И еще какой-то человек. И еще что-то... Но нет, не вспоминалось.
И тут в дверях Телятевский увидел Болотникова.
- Идем, князь, - сказал тот, - близка развязка.
И в этих словах Телятевскому почудилось тоже что-то знакомое... Но он так и не вспомнил.
Как известно из истории, Иван Исаич Болотников в 1607 году сдал Тулу царским войскам. Особой необходимости в этом не было: восставшие могли бы продержаться еще довольно долго, а к Туле уже шло подкрепление. Однако слезные мольбы наполовину затопленных местных жителей, среди которых начался голод и мор, достигли-таки своей цели. В обмен на обещание сохранить всем жизнь, а также уничтожить запруду, губящую город, Набольший Воевода сдался на милость обрадованных победителей. Большинство восставших Шуйский действительно не тронул: князь Телятевский, например, даже остался боярином. Но на зачинателя всей этой смуты, на самого Болотникова царского слова уже не хватило. Ему Шуйский приготовил ужасный, мучительный конец. Болотников был заточен в Каргопольский острог, потом безжалостно ослеплен шилом, продержан несколько суток в ледяной воде и, наконец, утоплен.
Но, говорят, перед самой смертью он улыбнулся. Видимо, что-то вспомнил.
* * *
Просторный, светлый зал суда ничем не напоминал переполненного инфернальностью средневековья.
- Встать, суд идет!
Все меняется в этом мире, а данная формула уже долгое время остается неизменной.
- Слушается дело Андриевского Михаила Игоревича по обвинению в нарушении 5 Закона Плоскостных правонарушений и незаконном пользовании закрытой Визой.
Как все знакомо... Какой это уже раз?
- Андриевский Михаил Игоревич, две тысячи пятьдесят первого года рождения, семь раз осуждался за нарушение 5 Закона Плоскостных правонарушений и шесть раз за незаконное пользование...
...Болит голова.
Позади 186 диалогов. Много.
Теперь, после всего этого, он уже не может спокойно смотреть кино или читать книгу - все время лезет в голову, что было бы, если показать это кому-то из них, ушедших в вечность. Что если прочесть "Войну и мир" Пушкину? Или Кутузову? Или показать Шекспиру цветной стереофильм из жизни Древнего Рима? Наверное, к лучшему, что это невозможно - физические тела не могут передвигаться по плоскостям. Правда, когда-то давно он почитал Лермонтову кое-что из Высоцкого. "Я хотел бы увидеть этого человека, сказал Лермонтов. - Если, конечно, он еще жив. Вообще-то я не верю, что подобным людям суждена долгая жизнь..." Это было сказано за два дня до дуэли с Мартыновым.
Ох, опять... Все существо пронзает острая боль. Впрочем, ему ли привыкать к боли?..
Болит, болит голова. Это даже не голова, а мозг, там, глубже. Как нехорошо, когда болит мозг! Он уходит, проваливается куда-то. Мозг отклеивается от внутренней поверхности черепной коробки, безжалостно разрывает всякие связи с ней. И вместе с тем ему так не хочется разлучаться с телом. Тяжелая разлука. "Разлука ты, разлука..." - где это он слышал?..
Воссоединиться... Хочется... Боже, как дико, как ужасно хочется воссоединиться! Мозг хочет собрать в себе все 186 личностей, в которых он побывал. В себе одном. Не много ли? Да он взбесился, этот мозг!.. Он совсем свихнулся! Хотя что такое мозг? - это только связной. Связной между телом и биополем, между материей и разумом. Связной, позволяющий назвать эту сложную конструкцию человеком.
Взбесившийся связной.
Но что теперь делать? Что это?..
Кто эти люди?!
Обвиняемый с трудом открыл глаза.
- Слушается свидетель обвинения Франсуа Бенью. Что вы можете сообщить суду, господин Бенью?
- Вы наверняка знаете, что это уже пятый суд по делу Андриевского, на котором я выступаю свидетелем обвинения.
1 2 3 4 5 6 7