Но вам придется сражаться с краснокожими, а с ними этот номер не пройдет. Вы погубите все сорок человек, а заодно и себя. Я отказываюсь от сомнительного удовольствия подставлять голову под пули неприятеля.— Как? Вы не хотите помочь нам? Не потому ли, что во главе отряда встал я, а не вы? Или, может быть, вы струсили?— Я струсил? Если вы после всего, что слышали обо мне, посмели бросить мне в лицо обвинение в трусости, то это значит, что рассудок покинул вас. Меня называют Олд Шеттерхэндом, и я мог бы кулаком убедить вас в том, что не зря ношу это имя. Мне совершенно безразлично, останутся ваши скальпы и поезд в целости и сохранности или же станут добычей индейцев. Но мой скальп принадлежит мне, я имею на него неоспоримое право и постараюсь не расставаться с ним как можно дольше. Поэтому желаю вам всего доброго, джентльмены. Честь имею кланяться.Я повернулся, собираясь уйти на самом деле, но кондуктор схватил меня за плечо и удержал.— Стойте, сэр! Вы не можете уйти! С общего согласия я встал во главе отряда и теперь требую подчинения. Я лично отвечаю за любой ущерб, нанесенный имуществу компании, поэтому не вправе оставить поезд далеко от места сражения. Вы поедете с нами и покажете нам место засады. Вагоны будут для нас надежным укрытием, и, даже если нам не удастся с ходу рассеять индейцев, мы можем отстреливаться из окон, пока не подоспеет помощь из следующего поезда. Разве я не прав, джентльмены?Все согласно кивнули. Среди них не оказалось никого, кто хотя бы понаслышке знал, что такое схватка с индейцами. Те нелепости, которые им наговорил кондуктор, казались им верхом военной мудрости. Довольный своей речью, кондуктор снова обратился ко мне:— Прошу вас сесть в поезд, сэр.— Ну что же, если вы приказываете, мне остается только подчиниться. Я еду.Я тихонько свистнул, и мустанг тут же встал рядом со мной. Одним прыжком я оказался в седле.— Да нет же! — воскликнул упрямый кондуктор. — Вы поедете с нами на поезде!— Ну уж нет! — отрезал я. — Я поеду один и на лошади. Как видите, наши желания не совпадают.— Я приказываю вам сойти с коня! — взвизгнул он.— Мне кажется, вы еще никогда не имели дела с настоящим вестменом, а то говорили бы со мной другим тоном. Будьте так любезны, займите свое место!Я направил мустанга прямо на него, схватил его правой рукой за шиворот и поднял в воздух. Подскакав к паровозу, я швырнул великого железнодорожного полководца в будку машиниста и галопом умчался в прерию.Звезды светили ясно, и через полчаса я уже спрыгнул с коня возле Сэма.— Почему вы один? — спросил он. — Я надеялся, что вы приведете подмогу.Я рассказал ему, почему полсотни взрослых вооруженных людей не пришли к нам на помощь.— Чарли, я подозревал, что все так и случится. Эти господа смотрят на нас свысока только потому, что мы с вами не каждый день бываем в парикмахерской. Вот ведь незадача! Но сегодня их подстригут по индейской моде! Хи-хи-хи! — и он показал рукой, как краснокожие снимают скальп. — Но вы мне еще так и не рассказали, что услышали от индейцев.— Краснокожих привели сюда их вожди Ка-Во-Мен и Ма-Ти-Ру.— Славная будет потасовка. Мое сердце заранее радуется.— Их подстрекает белый, пронюхавший, что на поезде везут золото.— Вот оно что! Конечно, добычу они поделят по справедливости: белому — золото и серебро, а краснокожим — скальпы.— Разумеется.— Так я и думал. Наверняка это кто-то из известных главарей разбойничьих шаек. Их хлебом не корми, дай загрести жар чужими руками.— Он мой старый знакомец. Когда-то его шайка напала на Олд Файерхэнда, но обожглась и еле унесла ноги.— Как его зовут?— Не знаю и знать не хочу. Какое значение это имеет? Такие люди меняют имена чуть ли не каждый день. Что вы разведали?— Краснокожие спрятались по обеим сторонам железнодорожной насыпи. Их лошадей стерегут всего два воина. Что мы будем делать, Чарли? Поможем этим простофилям или уедем?— Мы обязаны помочь им, сэр. Неужели у вас другое мнение на этот счет?— Вовсе нет. Я давно не был в церкви, Чарли, но знаю, что мы должны помогать ближним. Кроме того, не забывайте о моих ушах, я за них еще не расплатился полностью. Держу пари, что завтра утром на насыпи будет лежать несколько индейцев, и у них, вот ведь незадача, не будет ушей. Что вы предлагаете, Чарли?— Встанем между индейцами и их лошадьми, а когда подойдет поезд, ударим по краснокожим сзади.— Послушайте! Мне пришла в голову одна мысль. А что, если нам устроить стампедо (искаж. исп. Estampida) — паническое бегство лошадей
?— Мысль неплохая. Но все же я воздержался бы. Перевес не на нашей стороне, и мы не сумеем перебить всех индейцев. Да мне, честно говоря, и не хочется лишать их жизни. Олухи с поезда попадут в западню, и нам не останется ничего другого, как сдерживать краснокожих до прибытия следующего поезда. А можно напугать их до полусмерти, чтобы они бросились наутек. Я бы оставил им возможность убраться отсюда — ведь если мы угоним их лошадей, то краснокожим волей-неволей придется засесть здесь и сражаться насмерть. Вам никогда не приходилось слышать, чего иногда стоит умение выстроить противнику золотой мост спасения?— Гм, до сих пор мне встречались только деревянные, каменные и железные мосты. Я с уважением отношусь к вашему мнению, Чарли, и допускаю, что вы правы, уж больно хорошо представлять себе, как краснокожие мечутся и пытаются унести ноги, а лошадей и след простыл. Как представлю — просто становлюсь сам не свой. К тому же мы ведь можем напугать их даже не до полусмерти, а до смерти, если погоним краснокожих на их собственных лошадей.— Вот это верно! Но лучше подождать и посмотреть, что к чему.— Ну конечно. А пока поезд не подошел, лучше покончить сейчас с теми двумя часовыми.— Я не одобряю кровопролития, но в этом случае вы правы: как ни грустно, а нам придется убить их.Отойдя подальше, я привязал мустанга к дереву, а Сэм поступил так же со своей Тони. Хотя он был совершенно уверен, что даже в случае стампедо она не бросит хозяина, обезумевшие от страха индейские лошади могли поневоле увести ее с собой.Огней поезда все еще не было видно, а это говорило о том, что горе-вояки все еще обсуждают план действий.Подкравшись к индейскому табуну, мы без труда обнаружили обоих часовых, которые ходили вокруг лошадей, вглядываясь в темноту и перекликиваясь. Когда один из них приблизился к кусту, за которым мы скрывались, блеснуло лезвие ножа и поразило жертву прямо в сердце. Второй часовой погиб точно так же. Человек, не знающий прерию, не в состоянии представить себе ту ожесточенность, с какой белые и краснокожие уничтожают друг друга, нередко ступая по колено в крови.Отвернувшись, чтобы не смотреть на гибель второй жертвы, я заметил, что вблизи стоит лошадь белого — с удобным испанским седлом и огромными литыми стременами в виде носка сапога, какими обычно пользуются всадники в Центральной и Южной Америке. Не мешкая, я подошел к животному, сунул руку в седельную кобуру и обнаружил там вместо револьвера два тугих кошелька и бумаги.Времени на то, чтобы рассмотреть находку и ломать над ней голову, не было, и я вернулся к Сэму.— Что делаем теперь? — спросил он меня.— Объедем табун и зажжем траву. Стойте! Смотрите, кажется, приближается поезд.— В самом деле. Давайте устроимся здесь и посмотрим, как краснокожие проучат зазнаек.Изливая перед собой яркий поток света, поезд медленно приближался к засаде. Завизжали тормоза, и состав остановился в нескольких шагах от разрушенного полотна.Я представил себе злость и бешенство, охватившие вождей индейцев, когда они поняли, что кто-то предупредил пассажиров и машиниста и что их главный козырь — неожиданность — бит. Ка-Во-Мен и Ма-Ти-Ру с яростью взирали на темные окна вагонов, выжидая, что предпримут белые. В этом положении пассажирам следовало сидеть внутри, как в крепости, и отражать любые попытки краснокожих захватить поезд. Я уже думал, что так они и поступят, но вдруг, к моему удивлению, двери открылись, и люди начали спрыгивать на землю, а затем, даже не видя в темноте противника, пошли вперед.Большей глупости нельзя было себе и представить. Как только они попали в яркую полосу света, отбрасываемую паровозом, индейцы дали залп. Воздух сотрясся от жуткого воя. Не перезаряжая ружей, краснокожие, размахивая томагавками и ножами, ринулись вперед. Толкаясь и даже не попытавшись оказать сопротивление, белые поспешили снова укрыться в вагонах. Убитые и раненые лежали в полосе света, и только выстрелы из окон помешали индейцам добить свои жертвы и снять с них скальпы.Теперь, после неудачной вылазки, машинисту стоило бы отвести поезд назад, однако он оставался на месте. Возможно, машинист и кочегар сидели в вагоне вместе с пассажирами, отрезанные от паровоза.— Олухи! Неужели они надеются отсидеться? — прошипел рядом со мной Сэм.— В любом случае у них это не получится. Краснокожие знают, что времени в обрез, и не станут ждать следующего поезда. Они пойдут напролом, хотя обычно предпочитают действовать хитростью. Поэтому давайте-ка мы поможем горе-воякам. Объедем лошадей и подожжем прерию полукольцом через каждые пятьдесят шагов.— А вам не кажется, что от огня вспыхнут и вагоны?— Я не думаю, чтобы на поезде везли что-либо горючее, вроде масла или смолы, а сами вагоны сделаны из твердых пород дерева и загореться не должны… Как вы считаете, Сэм, что сделают индейцы, чтобы не сгореть заживо? Я на их месте зажег бы встречный огонь, а сам спрятался бы под вагонами. Ка-Во-Мен и Ма-Ти-Ру — опытные вожди, именно так они и сделают.— Погодите минутку, Чарли. Для начала я оседлаю вот эту соловую лошадку. Если уж поджигать прерию, то лучше это делать верхом.Я последовал его примеру и выбрал себе гнедого жеребца. Быстро перебегая от одной лошади к другой, мы разрезали путы, которыми были стреножены животные, и, хотя мы потратили много времени, сделать это было совершенно необходимо. Затем мы подожгли заросли и прыгнули в седла.Сначала вспыхнула сухая трава, затем занялись кусты. Индейцы пока еще ничего не заметили.— Где встречаемся? — спросил Сэм.— Там, у насыпи. Позади огня.Кони были возбуждены еще до того, как мы подожгли заросли, а теперь, учуяв огонь, они обеспокоенно сбивались вместе, прядали ушами, готовые бежать в любую минуту. Я подался направо, в глубь прерии, и, проскакав по кривой около мили, зажег траву еще в нескольких местах. И только там мне пришла в голову мысль, что мы допустили роковую оплошность: торопясь обратить в бегство чужих лошадей, мы напрочь забыли о собственных.Развернув коня, я помчался назад. Огненное кольцо расширялось и освещало каждый куст, над прерией катился топот убегающих лошадей, а от насыпи мне навстречу несся вой бешенства и злобы, какой могут издавать только глотки краснокожих. Под колесами вагонов замерцали маленькие огоньки. Я не ошибся, предполагая, что индейцы разожгут встречный огонь, а сами укроются под поездом.Я уже видел моего мустанга, рядом с ним стояла длинноногая Тони, а справа к ним мчался Сэм. Его соловая неслась так быстро, что чуть ли не касалась земли брюхом. Видимо, он тоже вспомнил о нашей роковой оплошности.В то же время и индейцы заметили наших лошадей, и около десятка раскрашенных фигур со всех ног бросились к ним. Двое из них бежали быстрее остальных и были уже в нескольких шагах от моего мустанга. Я закинул ружье за спину и привстал на стременах, выхватывая томагавк.Я узнал индейцев — это были вожди. Однако прежде чем я успел к своему коню, один из них уже вспрыгнул ему на спину.— Прочь, Ма-Ти-Ру! Это мой конь!Услышав свое имя, краснокожий вождь повернул ко мне голову, и глаза его вспыхнули ненавистью.— Сэки-Лата! Смерть бледнолицему псу!Он выхватил из-за пояса нож, но тут же упал с коня под ударом моего томагавка. В то же мгновение второй вождь одним прыжком занял его место в седле и попытался пустить коня вскачь, не заметив впопыхах, что тот привязан.— Ка-Во-Мен, ты хотел встретиться со мной! Что же ты пытаешься бежать?Вождь понял, что ему не миновать гибели на лошади, которой невозможно управлять, и спрыгнул на землю, собираясь укрыться в зарослях, но я взмахнул томагавком, и тяжелый боевой топор упал ему на голову, сминая орлиные перья. Тремя выстрелами я уложил еще троих краснокожих, пытавшихся завладеть нашими лошадьми, остальные пустились наутек.Между тем огонь надвигался на нас. Не мешкая, я разрезал привязь и прыгнул в седло. Мой мустанг взвился на дыбы.— Эй, Чарли! Скачем туда, где огонь еще не сомкнулся! — раздался рядом голос Сэма.Сан-Иэр на скаку перепрыгнул с соловой индейской лошади на свою Тони и, сидя в седле, изогнулся, как кошка, полоснул ножом по ремням, стягивающим ноги животного.Промчавшись рядом с пышущей жаром стеной огня, мы повернули налево и остановили лошадей. Землю покрывал еще не успевший остыть толстый слой пепла. По обе стороны от нас бушевало море огня, которое, казалось, поглощало из воздуха весь кислород. Дышать было невозможно.Огонь уходил дальше в прерию, воздух становился прохладнее, и полчаса спустя лишь на горизонте виднелись отблески пожара. Вокруг лежала почерневшая земля, витавший над нею дым закрывал звезды.— Вот ведь незадача! Давненько мне не было так жарко! — отдуваясь, произнес Сэм. — Не удивлюсь, если окажется, что вагоны полыхают, как солома.— Ничего с ними не случилось. Поезда часто ходят через горящие леса или прерию, и еще ни разу ни один вагон не пострадал.— Что вы собираетесь делать теперь, Чарли? Индейцы видели нас и будут вести себя осторожно.— Наверняка с полсотни краснокожих лежат сейчас под вагонами и пялятся на нас: мы сейчас видны как на ладони в отсветах пожара. Поэтому мы поскачем дальше в прерию, а затем вернемся, но уже с другой стороны, откуда они нас не ждут.— Вы правы, Чарли. Я не могу уехать отсюда просто так, когда заварушка только начинается. К тому же ваш томагавк сегодня уже хлебнул индейской крови, а я не добыл ни одного уха.— Крови? Вы ошибаетесь, Сэм. Я не убил их, — холодно ответил я.— Не убили? Ничего не понимаю, вот ведь незадача! Я ведь сам видел, как они покатились по земле!— Я только оглушил их.— Вы не в своем уме, Чарли! Как можно только оглушить индейца, который потом будет гоняться за вами по всей прерии, чтобы отомстить!— У меня есть серьезная причина не убивать их.— Чарли! Я ведь знаю, что это были вожди. Они-то меньше всех заслуживают снисхождения.— Когда-то они взяли меня в плен и могли поставить к столбу пыток, но не сделали этого. Мне пришлось на их доброту ответить неблагодарностью: я бежал от них, украв у вождя его коня. Поэтому сегодня мой томагавк не раскроил им головы.— Чарли, я знаю, что вы умнее старого дурака Сан-Иэра, но, по-моему, вы сделали глупость. Они ведь никогда не скажут вам спасибо. В лучшем случае они раструбят, что Олд Шеттерхэнд лишился силы и не в состоянии прихлопнуть даже москита, в худшем — они пойдут по вашим следам. Надеюсь, что огонь исправил вашу ошибку и поджарил вождей, пока они валялись там без чувств.Так, разговаривая, мы мчались по прерии. Старая лошадь Сэма, странно нелепо выбрасывая свои длинные ноги, к моему удивлению, без труда поспевала за моим мустангом. Вскоре мы снова оказались у железной дороги, мили за полторы от поезда. Стреноженные лошади остались в темноте, а мы крадучись пошли вдоль насыпи.Резкий запах пожарища и мелкие частицы пепла, летавшие в воздухе, затрудняли дыхание. В горле першило, и мы с трудом сдерживались, чтобы не закашляться. Подкравшись к поезду, мы обнаружили краснокожих там, где и предполагали: под вагонами, где ни огонь, ни пули белых не могли их достать. Внезапно мне в голову пришла одна мысль.— Сэм, вернитесь к лошадям и приведите их сюда, не то индейцы, когда побегут, случайно наткнутся на них и уведут, — сказал я.— О чем вы, Чарли? Краснокожие рады до смерти, что нашли такое безопасное пристанище. К чему им бежать?— А я прогоню их оттуда.— Но как? Выстрелами?— Нет, от пуль они не разбегутся.Я объяснил ему, что собирался сделать, и он даже крякнул от удовольствия.— Да, Чарли, я должен признать, что на выдумки вы горазды. Будьте осторожны, чтобы краснокожие вас не сцапали, а я в нужное время буду возле вас с лошадьми. Мы набросимся на них, как бизон на койотов, хи-хи-хи!Маленький вестмен пополз назад, а я, с ножом в руке, распластался на земле и стал подкрадываться к поезду. Огромные колеса паровоза не позволяли мне заглянуть под него, но я был уверен, что не менее дюжины краснокожих скрывается там от пуль. Внезапно выпрямившись на насыпи, я двумя огромными прыжками преодолел расстояние до паровоза и скрылся в будке машиниста раньше, чем кто-либо из индейцев успел прицелиться.Снизу раздался вой, но было уже поздно: паровоз стоял под парами, и мне без труда удалось подать состав назад. Вопль боли огласил прерию. Тяжелые стальные колеса давили, месили, резали живую плоть. Отъехав на сотню шагов, я остановил поезд и снова повел его вперед.
1 2 3 4 5 6 7
?— Мысль неплохая. Но все же я воздержался бы. Перевес не на нашей стороне, и мы не сумеем перебить всех индейцев. Да мне, честно говоря, и не хочется лишать их жизни. Олухи с поезда попадут в западню, и нам не останется ничего другого, как сдерживать краснокожих до прибытия следующего поезда. А можно напугать их до полусмерти, чтобы они бросились наутек. Я бы оставил им возможность убраться отсюда — ведь если мы угоним их лошадей, то краснокожим волей-неволей придется засесть здесь и сражаться насмерть. Вам никогда не приходилось слышать, чего иногда стоит умение выстроить противнику золотой мост спасения?— Гм, до сих пор мне встречались только деревянные, каменные и железные мосты. Я с уважением отношусь к вашему мнению, Чарли, и допускаю, что вы правы, уж больно хорошо представлять себе, как краснокожие мечутся и пытаются унести ноги, а лошадей и след простыл. Как представлю — просто становлюсь сам не свой. К тому же мы ведь можем напугать их даже не до полусмерти, а до смерти, если погоним краснокожих на их собственных лошадей.— Вот это верно! Но лучше подождать и посмотреть, что к чему.— Ну конечно. А пока поезд не подошел, лучше покончить сейчас с теми двумя часовыми.— Я не одобряю кровопролития, но в этом случае вы правы: как ни грустно, а нам придется убить их.Отойдя подальше, я привязал мустанга к дереву, а Сэм поступил так же со своей Тони. Хотя он был совершенно уверен, что даже в случае стампедо она не бросит хозяина, обезумевшие от страха индейские лошади могли поневоле увести ее с собой.Огней поезда все еще не было видно, а это говорило о том, что горе-вояки все еще обсуждают план действий.Подкравшись к индейскому табуну, мы без труда обнаружили обоих часовых, которые ходили вокруг лошадей, вглядываясь в темноту и перекликиваясь. Когда один из них приблизился к кусту, за которым мы скрывались, блеснуло лезвие ножа и поразило жертву прямо в сердце. Второй часовой погиб точно так же. Человек, не знающий прерию, не в состоянии представить себе ту ожесточенность, с какой белые и краснокожие уничтожают друг друга, нередко ступая по колено в крови.Отвернувшись, чтобы не смотреть на гибель второй жертвы, я заметил, что вблизи стоит лошадь белого — с удобным испанским седлом и огромными литыми стременами в виде носка сапога, какими обычно пользуются всадники в Центральной и Южной Америке. Не мешкая, я подошел к животному, сунул руку в седельную кобуру и обнаружил там вместо револьвера два тугих кошелька и бумаги.Времени на то, чтобы рассмотреть находку и ломать над ней голову, не было, и я вернулся к Сэму.— Что делаем теперь? — спросил он меня.— Объедем табун и зажжем траву. Стойте! Смотрите, кажется, приближается поезд.— В самом деле. Давайте устроимся здесь и посмотрим, как краснокожие проучат зазнаек.Изливая перед собой яркий поток света, поезд медленно приближался к засаде. Завизжали тормоза, и состав остановился в нескольких шагах от разрушенного полотна.Я представил себе злость и бешенство, охватившие вождей индейцев, когда они поняли, что кто-то предупредил пассажиров и машиниста и что их главный козырь — неожиданность — бит. Ка-Во-Мен и Ма-Ти-Ру с яростью взирали на темные окна вагонов, выжидая, что предпримут белые. В этом положении пассажирам следовало сидеть внутри, как в крепости, и отражать любые попытки краснокожих захватить поезд. Я уже думал, что так они и поступят, но вдруг, к моему удивлению, двери открылись, и люди начали спрыгивать на землю, а затем, даже не видя в темноте противника, пошли вперед.Большей глупости нельзя было себе и представить. Как только они попали в яркую полосу света, отбрасываемую паровозом, индейцы дали залп. Воздух сотрясся от жуткого воя. Не перезаряжая ружей, краснокожие, размахивая томагавками и ножами, ринулись вперед. Толкаясь и даже не попытавшись оказать сопротивление, белые поспешили снова укрыться в вагонах. Убитые и раненые лежали в полосе света, и только выстрелы из окон помешали индейцам добить свои жертвы и снять с них скальпы.Теперь, после неудачной вылазки, машинисту стоило бы отвести поезд назад, однако он оставался на месте. Возможно, машинист и кочегар сидели в вагоне вместе с пассажирами, отрезанные от паровоза.— Олухи! Неужели они надеются отсидеться? — прошипел рядом со мной Сэм.— В любом случае у них это не получится. Краснокожие знают, что времени в обрез, и не станут ждать следующего поезда. Они пойдут напролом, хотя обычно предпочитают действовать хитростью. Поэтому давайте-ка мы поможем горе-воякам. Объедем лошадей и подожжем прерию полукольцом через каждые пятьдесят шагов.— А вам не кажется, что от огня вспыхнут и вагоны?— Я не думаю, чтобы на поезде везли что-либо горючее, вроде масла или смолы, а сами вагоны сделаны из твердых пород дерева и загореться не должны… Как вы считаете, Сэм, что сделают индейцы, чтобы не сгореть заживо? Я на их месте зажег бы встречный огонь, а сам спрятался бы под вагонами. Ка-Во-Мен и Ма-Ти-Ру — опытные вожди, именно так они и сделают.— Погодите минутку, Чарли. Для начала я оседлаю вот эту соловую лошадку. Если уж поджигать прерию, то лучше это делать верхом.Я последовал его примеру и выбрал себе гнедого жеребца. Быстро перебегая от одной лошади к другой, мы разрезали путы, которыми были стреножены животные, и, хотя мы потратили много времени, сделать это было совершенно необходимо. Затем мы подожгли заросли и прыгнули в седла.Сначала вспыхнула сухая трава, затем занялись кусты. Индейцы пока еще ничего не заметили.— Где встречаемся? — спросил Сэм.— Там, у насыпи. Позади огня.Кони были возбуждены еще до того, как мы подожгли заросли, а теперь, учуяв огонь, они обеспокоенно сбивались вместе, прядали ушами, готовые бежать в любую минуту. Я подался направо, в глубь прерии, и, проскакав по кривой около мили, зажег траву еще в нескольких местах. И только там мне пришла в голову мысль, что мы допустили роковую оплошность: торопясь обратить в бегство чужих лошадей, мы напрочь забыли о собственных.Развернув коня, я помчался назад. Огненное кольцо расширялось и освещало каждый куст, над прерией катился топот убегающих лошадей, а от насыпи мне навстречу несся вой бешенства и злобы, какой могут издавать только глотки краснокожих. Под колесами вагонов замерцали маленькие огоньки. Я не ошибся, предполагая, что индейцы разожгут встречный огонь, а сами укроются под поездом.Я уже видел моего мустанга, рядом с ним стояла длинноногая Тони, а справа к ним мчался Сэм. Его соловая неслась так быстро, что чуть ли не касалась земли брюхом. Видимо, он тоже вспомнил о нашей роковой оплошности.В то же время и индейцы заметили наших лошадей, и около десятка раскрашенных фигур со всех ног бросились к ним. Двое из них бежали быстрее остальных и были уже в нескольких шагах от моего мустанга. Я закинул ружье за спину и привстал на стременах, выхватывая томагавк.Я узнал индейцев — это были вожди. Однако прежде чем я успел к своему коню, один из них уже вспрыгнул ему на спину.— Прочь, Ма-Ти-Ру! Это мой конь!Услышав свое имя, краснокожий вождь повернул ко мне голову, и глаза его вспыхнули ненавистью.— Сэки-Лата! Смерть бледнолицему псу!Он выхватил из-за пояса нож, но тут же упал с коня под ударом моего томагавка. В то же мгновение второй вождь одним прыжком занял его место в седле и попытался пустить коня вскачь, не заметив впопыхах, что тот привязан.— Ка-Во-Мен, ты хотел встретиться со мной! Что же ты пытаешься бежать?Вождь понял, что ему не миновать гибели на лошади, которой невозможно управлять, и спрыгнул на землю, собираясь укрыться в зарослях, но я взмахнул томагавком, и тяжелый боевой топор упал ему на голову, сминая орлиные перья. Тремя выстрелами я уложил еще троих краснокожих, пытавшихся завладеть нашими лошадьми, остальные пустились наутек.Между тем огонь надвигался на нас. Не мешкая, я разрезал привязь и прыгнул в седло. Мой мустанг взвился на дыбы.— Эй, Чарли! Скачем туда, где огонь еще не сомкнулся! — раздался рядом голос Сэма.Сан-Иэр на скаку перепрыгнул с соловой индейской лошади на свою Тони и, сидя в седле, изогнулся, как кошка, полоснул ножом по ремням, стягивающим ноги животного.Промчавшись рядом с пышущей жаром стеной огня, мы повернули налево и остановили лошадей. Землю покрывал еще не успевший остыть толстый слой пепла. По обе стороны от нас бушевало море огня, которое, казалось, поглощало из воздуха весь кислород. Дышать было невозможно.Огонь уходил дальше в прерию, воздух становился прохладнее, и полчаса спустя лишь на горизонте виднелись отблески пожара. Вокруг лежала почерневшая земля, витавший над нею дым закрывал звезды.— Вот ведь незадача! Давненько мне не было так жарко! — отдуваясь, произнес Сэм. — Не удивлюсь, если окажется, что вагоны полыхают, как солома.— Ничего с ними не случилось. Поезда часто ходят через горящие леса или прерию, и еще ни разу ни один вагон не пострадал.— Что вы собираетесь делать теперь, Чарли? Индейцы видели нас и будут вести себя осторожно.— Наверняка с полсотни краснокожих лежат сейчас под вагонами и пялятся на нас: мы сейчас видны как на ладони в отсветах пожара. Поэтому мы поскачем дальше в прерию, а затем вернемся, но уже с другой стороны, откуда они нас не ждут.— Вы правы, Чарли. Я не могу уехать отсюда просто так, когда заварушка только начинается. К тому же ваш томагавк сегодня уже хлебнул индейской крови, а я не добыл ни одного уха.— Крови? Вы ошибаетесь, Сэм. Я не убил их, — холодно ответил я.— Не убили? Ничего не понимаю, вот ведь незадача! Я ведь сам видел, как они покатились по земле!— Я только оглушил их.— Вы не в своем уме, Чарли! Как можно только оглушить индейца, который потом будет гоняться за вами по всей прерии, чтобы отомстить!— У меня есть серьезная причина не убивать их.— Чарли! Я ведь знаю, что это были вожди. Они-то меньше всех заслуживают снисхождения.— Когда-то они взяли меня в плен и могли поставить к столбу пыток, но не сделали этого. Мне пришлось на их доброту ответить неблагодарностью: я бежал от них, украв у вождя его коня. Поэтому сегодня мой томагавк не раскроил им головы.— Чарли, я знаю, что вы умнее старого дурака Сан-Иэра, но, по-моему, вы сделали глупость. Они ведь никогда не скажут вам спасибо. В лучшем случае они раструбят, что Олд Шеттерхэнд лишился силы и не в состоянии прихлопнуть даже москита, в худшем — они пойдут по вашим следам. Надеюсь, что огонь исправил вашу ошибку и поджарил вождей, пока они валялись там без чувств.Так, разговаривая, мы мчались по прерии. Старая лошадь Сэма, странно нелепо выбрасывая свои длинные ноги, к моему удивлению, без труда поспевала за моим мустангом. Вскоре мы снова оказались у железной дороги, мили за полторы от поезда. Стреноженные лошади остались в темноте, а мы крадучись пошли вдоль насыпи.Резкий запах пожарища и мелкие частицы пепла, летавшие в воздухе, затрудняли дыхание. В горле першило, и мы с трудом сдерживались, чтобы не закашляться. Подкравшись к поезду, мы обнаружили краснокожих там, где и предполагали: под вагонами, где ни огонь, ни пули белых не могли их достать. Внезапно мне в голову пришла одна мысль.— Сэм, вернитесь к лошадям и приведите их сюда, не то индейцы, когда побегут, случайно наткнутся на них и уведут, — сказал я.— О чем вы, Чарли? Краснокожие рады до смерти, что нашли такое безопасное пристанище. К чему им бежать?— А я прогоню их оттуда.— Но как? Выстрелами?— Нет, от пуль они не разбегутся.Я объяснил ему, что собирался сделать, и он даже крякнул от удовольствия.— Да, Чарли, я должен признать, что на выдумки вы горазды. Будьте осторожны, чтобы краснокожие вас не сцапали, а я в нужное время буду возле вас с лошадьми. Мы набросимся на них, как бизон на койотов, хи-хи-хи!Маленький вестмен пополз назад, а я, с ножом в руке, распластался на земле и стал подкрадываться к поезду. Огромные колеса паровоза не позволяли мне заглянуть под него, но я был уверен, что не менее дюжины краснокожих скрывается там от пуль. Внезапно выпрямившись на насыпи, я двумя огромными прыжками преодолел расстояние до паровоза и скрылся в будке машиниста раньше, чем кто-либо из индейцев успел прицелиться.Снизу раздался вой, но было уже поздно: паровоз стоял под парами, и мне без труда удалось подать состав назад. Вопль боли огласил прерию. Тяжелые стальные колеса давили, месили, резали живую плоть. Отъехав на сотню шагов, я остановил поезд и снова повел его вперед.
1 2 3 4 5 6 7