Ка-Во-Мен, вождь оглала, — при этих словах он ткнул пальцем себя в грудь, — однажды встретил мудрого и отважного бледнолицего, который сказал ему, что золото — это смертоносная пыль. Злой дух высыпал ее на землю, чтобы превратить людей в воров и убийц.— Твой мудрый бледнолицый — дурак. Кто он такой?— Ты ошибаешься, он не дурак, а мудрый и отважный воин. Однажды сыновья оглала выкопали топор войны и пошли к берегам Броуд-фок, чтобы снять скальпы с белых охотников, которые осмелились ловить бобров в их владениях. Среди бледнолицых был один воин, которого все они, как и ты, считали дураком, потому что он приехал в прерию не для того, чтобы убивать зверей и грабить краснокожих. Но в его голове жила мудрость, а руки его были сильны, как лапы серого медведя. Его пуля всегда находила цель, а его нож выпил кровь не одного гризли из Скалистых гор. Мудрый белый хотел помочь своим собратьям избежать мести краснокожих воинов, но они только посмеялись над ним и сделали все по-своему. Поэтому они погибли, а их скальпы украшают сегодня вигвамы оглала. Но белый воин не покинул в несчастье своих товарищей и храбро сражался, однако сыновей оглала было много, очень много, и они сумели сбить его с ног и набросить на него веревки. Ты видел, как могучий дуб падает под ударами топора и хоронит под собой все живое? Мы привели его в стойбище, но не убили, потому что он был мужественный воин, и многие краснокожие девушки пожелали стать скво в его вигваме. Верховный вождь оглала Ма-Ти-Ру готов был отдать ему свою дочь, но бледнолицый пренебрег любовью цветка прерии, похитил лошадь вождя, выкрал оружие и сбежал. За ним гнались, но он отправил в Страну Вечной Охоты многих воинов и сумел уйти от мести.— Когда это случилось?— С тех пор солнце победило четыре зимы.— А как звали бледнолицего?— Его кулак крепче камня, голой рукой он может размозжить череп любому воину, поэтому мы называем его Сэки-Лата, Разящая Рука. Белые охотники называют его на своем языке Олд Шеттерхэнд.Вождь оглала сказал правду. Мне действительно пришлось пережить подобное приключение четыре года тому назад. Хотя, честно говоря, мне показалось, что Ка-Во-Мен слишком лестно отзывается о моих достоинствах.— Олд Шеттерхэнд? Как же мне его не знать! — воскликнул белый охотник. — Когда я напал на Олд Файерхэнда, чтобы отнять у него бобровые шкурки, он как раз находился в «крепости». Мерзавец, он-то и сорвал все мои планы. Только мне да еще двум моим товарищам удалось уйти. Ну ничего, я с ним еще повстречаюсь и с лихвой верну долг. Он у меня взвоет!Только теперь я узнал его. Это был предводитель шайки грабителей, напавшей на нас в Саскачеване, но получившей такой отпор, что лишь трое унесли ноги. На расстоянии вытянутой руки от меня сидел один из тех негодяев, которых следует опасаться больше, чем сотни самых диких индейцев. Кровожадностью, коварством и хитростью он превосходил любого краснокожего.До сих пор молчавший Ма-Ти-Ру поднял руку в знак того, что он хочет говорить, и произнес:— Если Сэки-Лата еще раз попадет в мои руки, он умрет у столба пыток. Ма-Ти-Ру сам оторвет его мясо от костей, сам вытянет из него все жилы. Сэки-Лата отнял жизнь у многих воинов оглала, угнал лучшую лошадь вождя и отверг красивейшую дочь прерий. За это он умрет.Если бы они знали, что тот, о ком они говорили и кому угрожали смертью, лежит в двух шагах от них и слышит их проклятия!— Краснокожие мужи никогда больше не увидят Сэки-Лата, — вдруг сказал Ка-Во-Мен. — Говорят, он уехал за Великую Соленую Воду, в страну, где нещадно палит солнце, где песка больше, чем травы в прерии, и где мужчины заводят по нескольку жен.Я несказанно удивился, что даже индейцы знали о моем намерении отправиться в путешествие по Сахаре. Но я уже побывал в Африке и успел благополучно возвратиться оттуда, а краснокожие, как друзья, так и враги, все еще помнили обо мне. Как прихотлива слава: здесь, орудуя ножом, я стал более известен, чем у себя на родине, где написал и издал несколько книг.— Он вернется, — с уверенностью произнес Ма-Ти-Ру. — Кто хоть раз вдохнул воздух прерии, тот не сможет надышаться им до конца своих дней.Я мысленно согласился с краснокожим. Горцу, спустившемуся в долину, снятся горы, моряк, оказавшийся на суше, мечтает о соленых ветрах, а тот, кто попал в объятия бескрайней прерии, не может оставить ее надолго, его всегда будет тянуть назад. Именно поэтому и я всегда возвращался из своих путешествий в просторы Северной Америки.Ка-Во-Мен взглянул на небо и обратился к белому:— Пусть мой брат посмотрит на звезды. Нам пора идти. Скажи, разве железные руки, которые мы отняли у слуги огненного коня, достаточно крепки, чтобы разорвать его дорогу?Теперь я понял, кого и зачем они убили. По наущению белого краснокожие выследили и прикончили путевого обходчика, чтобы завладеть его инструментами. Именно их и назвал вождь железными руками.— Они сильнее, чем двадцать воинов, — ответил белый.— Мой брат умеет пользоваться ими?— Да. Теперь идите за мной. Через час появится поезд. Но пусть мои братья помнят, что они обещали все золото и серебро отдать мне.— Ма-Ти-Ру никогда не лжет! — гордо подтвердил свое обещание вождь, поднимаясь на ноги. — Золото твое, но все остальное и скальпы заберут мужественные воины оглала.— Но вы дадите мне и мулов и людей, чтобы перевезти золото на Канейдиан.— Воины оглала будут сопровождать тебя до границы с Мексикой. Но если огненный конь привезет много вещей, которые понравятся Ка-Во-Мену и Ма-Ти-Ру, мы проводим тебя еще дальше, до того города, где, как ты говоришь, тебя ждет сын.Сказав это, вождь издал громкий гортанный крик, призывая своих воинов. В мгновение ока из темноты выросли многочисленные тени краснокожих. Пора было уходить, и я пополз назад. Внезапно вблизи раздался еле слышный шорох, словно легкий ветерок коснулся травы.— Сэм! — скорее выдохнул, чем прошептал я и приготовил нож. Но тут на расстоянии нескольких шагов показался мой товарищ. Он приподнялся на одно мгновение и так же тихо, почти неслышно, ответил мне:— Чарли!Я подполз к нему.— Что вы увидели? — спросил я, наклоняясь к нему.— Да ничего особенного. Эка невидаль — полсотни краснокожих.— А что слышали?— Ничего. Мерзавцы молчат, как рыбы. А вы?— Очень много. Они уходят на запад, а нам еще надо успеть добраться до наших лошадей.Мы отползли на безопасное расстояние, затем встали в полный рост и побежали. Перебравшись на другую сторону железнодорожного полотна, я остановился.— Сэм, ступайте к лошадям. Проедете полмили вперед вдоль насыпи и подождете меня там, а я тем временем послежу за краснокожими. С них нельзя спускать глаз ни на минуту, иначе все может пойти прахом.— Давайте лучше наоборот, Чарли. Я тоже хочу кое-что сделать, а то вы подкрадываетесь, подслушиваете, подглядываете, а я сижу сложа руки, и мне становится стыдно.— Это невозможно, Сэм. Мой мустанг послушается вас, а ваша Тони заупрямится и не пойдет за мной.— Вот ведь незадача! Придется мне последовать вашему совету.И он пошел быстрым шагом к лошадям, совершенно не заботясь о том, чтобы замести следы. Не успел он исчезнуть из виду, как около насыпи появились индейцы.Я тихонько крался за ними. У куста, под которым лежал молоток, они остановились, сгрудились, и через минуту послышались удары по рельсам. Вскоре к этому звону присоединился лязг других инструментов. По-видимому, белый негодяй принялся за дело всерьез — он отрывал рельсы от шпал отобранными у обходчика инструментами.Пора было начинать действовать и нам. Я покинул поле будущего боя и поспешил вперед. Спустя пять минут я нагнал Сэма.— Они снимают рельсы? — спросил вестмен.— Да.— Я так и понял. Когда приложишь ухо к рельсу, то слышишь каждый удар.— Вперед, Сэм! Совсем скоро поезд будет здесь, и мы должны успеть предупредить людей до того, как индейцы заметят огни паровоза.— Чарли, я с вами не пойду.— Почему? Что вы задумали?— Если мы сейчас оба уйдем отсюда, нам потом придется много времени потратить на то, чтобы снова разведать обстановку. Лучше будет, если я подкрадусь к индейцам, пригляжу за ними, а когда вы вернетесь, все вам расскажу.— Вы правы, Сэм. Я знаю, что на вас можно положиться.— Уж я постараюсь. Идите, Чарли. Найдете меня здесь.Я вскочил на мустанга и помчался навстречу поезду так быстро, как это только можно было сделать в темноте, не рискуя свернуть шею коню и себе. Необходимо было перехватить поезд на таком расстоянии от места засады, чтобы индейцы не заметили, что он остановился. Тем временем ночь светлела, на небе замерцали звезды и пролили на прерию мягкий свет. Теперь я мог ехать быстрее.Милях в трех от западни, которую готовили краснокожие, я спешился, в неверном свете звезд собрал хворост и сухую траву и сложил их в кучу рядом с железнодорожным полотном. Затем из пучка травы и длинной ветки смастерил факел, расстелил одеяло и сел у рельсов, время от времени прикладывая ухо к железу.Прошло минут десять, прежде чем я услышал далекий перестук колес. Из-за горизонта вынырнула маленькая светлая точка, словно на небе всходила еще одна звезда. Она быстро приближалась и увеличивалась в размерах.Вскоре точка распалась на две. Пора было действовать. Я поднес спичку к сухой траве, она вспыхнула, затрещал хворост, и вверх взметнулось пламя. Такой огонь нельзя было не заметить с поезда. Два клина яркого света бежали впереди паровоза, словно ощупывая дорогу.Я сунул факел в костер, подождал, пока он вспыхнет, и, размахивая им над головой, пошел навстречу поезду. Машинист понял, чего я хочу: раздались три пронзительных свистка, тормозные колодки с визгом вжались в колеса, воздух сотрясся от скрежета, и паровоз остановился рядом с костром. Машинист выглянул из окошка и крикнул:— Эй, вы там! Что стряслось? Вы хотите сесть на поезд?— Как раз наоборот, я хочу, чтобы вы покинули его, выходите.— И не подумаю. Мне это совсем ни к чему.— И все же придется. Впереди индейцы разобрали рельсы и готовят вам горячий прием.— Индейцы? Тысяча чертей! Это правда?— Зачем же мне лгать?— Что случилось? — вмешался в разговор подошедший кондуктор.— Этот человек говорит, что впереди индейцы, — объяснил машинист.— В самом деле? Вы их видели?— Как вас сейчас. Индейцы оглала, шестьдесят раскрашенных дьяволов.— Черт бы их побрал! Они уже в третий раз за последний год устраивают нам засаду. Ну, ничего, мы зададим им жару. У меня давно руки чешутся расправиться с негодяями. Где они затаились?— Милях в трех отсюда.— Машинист, закройте огни одеялами. У негодяев очень острое зрение. Благодарю вас, сэр, за предупреждение. Вы траппер? Я не ошибся?— Вы не ошиблись. Я действительно своего рода траппер или вестмен, как вам больше нравится. Со мной товарищ, но он остался следить за индейцами.— Вы поступили разумно, благодаря вам нам теперь не угрожает опасность. Возможно, мы даже испытаем некоторое удовольствие, приняв участие в необычном приключении.В ближайшем вагоне открылись окна, пассажиры прислушивались к нашей беседе; начали распахиваться двери, люди выходили и, кто поодиночке, кто группами, присоединялись к нам. Нас забросали вопросами, все толкались, разговаривали наперебой и лишь после строгого окрика кондуктора утихли.— У вас в почтовом вагоне золото? — вполголоса спросил я кондуктора.— Откуда вам это известно? — удивился он. — Ведь эти сведения держались в секрете!— От индейцев. Их привел сюда белый. Согласно договору с краснокожими он получит все золото, а ваши скальпы и имущество станут добычей оглала.— Вот оно что! Но как ему удалось пронюхать, что мы везем?— Насколько я понял, у него есть свой человек на железной дороге, но кто он и где служит, мне неизвестно.— Ничего, мы схватим белого грабителя и тогда допытаемся, кто шепнул ему про золото. Простите нас, сэр, но не могли бы вы представиться? А то мы не знаем, как к вам обращаться.— Моего товарища зовут Сан-Иэр, а меня…— Сан-Иэр? — перебил он меня. — Тысяча чертей, вот это удача! Он один стоит больше, чем дюжина бравых молодцов! А вы кто будете?— Меня обычно называют Олд Шеттерхэндом.— Олд Шеттерхэнд? Тот самый, за кем три месяца тому назад гналась в Монтане сотня индейцев сиу? Тот, кто за три дня пробежал на лыжах от Сьерра-Невады до форта Юнион?— Да, это я.— Сэр, я много о вас наслышан и очень, очень рад нашей сегодняшней встрече. Простите за любопытство, не вы ли в свое время спасли поезд от нападения индейцев понка, которых вел белый вождь по имени Паранох?— Да, такое действительно случилось. Но это было давно, и тогда со мною был Виннету, знаменитый вождь апачей, имя которого знают все жители прерии. Однако пора от слов переходить к делу. Индейцы знают, когда должен появиться поезд, поэтому нам нельзя медлить, чтобы они не заподозрили неладное.— Вы правы! Прежде всего сообщите нам, где они устроили засаду и где выставили часовых. Тот, кто собирается напасть на врага, должен знать, что предпринял неприятель.— Вы рассуждаете как стратег, сэр. К сожалению, у меня нет таких сведений. Я не мог ждать, пока они закончат все приготовления, иначе я не успел бы предупредить вас. Мы обо всем узнаем от моего товарища! Я хотел только спросить вас, собираетесь ли вы ударить на краснокожих или предпочитаете уклониться от боя?— Ну, конечно же, мы нападем на них, — поспешно заявил кондуктор. — Надо хорошенько проучить и раз и навсегда отвадить их от железной дороги. Я понимаю, вас всего лишь двое, а этого явно маловато, чтобы расправиться с шестью десятками краснокожих, поэтому вам нельзя…— Простите, сэр, — перебил его я, — но позвольте нам самим решать, что нам можно, а чего нельзя. Не далее как сегодня, средь бела дня, Сан-Иэр за две минуты уложил четверых краснокожих, и, уверяю вас, даже без вашей помощи мы сумеем отправить несколько десятков оглала прямой дорогой в Страну Вечной Охоты. Дело вовсе не в числе: будет совсем нелишним пораскинуть мозгами, чтобы не потерять ни одного человека. Ваши люди вооружены?Об этом не стоило и спрашивать, я и так знал, что все пассажиры обычно носили на поясе револьверы, но кондуктор всерьез вознамерился стать великим полководцем и руководить боем, чего ни в коем случае нельзя было допускать. Чтобы повести людей ночью против индейцев, необходимо знать и уметь несколько больше, чем умеет и знает железнодорожный кондуктор, даже если он человек незаурядный и неробкого десятка.— Ну, конечно, — ответил с улыбкой кондуктор, — среди пассажиров едут шестнадцать наших рабочих, они хорошо стреляют и умело орудуют ножами. Есть еще двадцать солдат, следующих при полном вооружении в форт Палви. Я думаю, что среди нас найдется еще несколько человек, которым будет весьма приятно встретиться с краснокожими. Кто идет с нами?Все без исключения готовы были принять участие в ночной вылазке, и, хотя, возможно, многие робели, отказаться и прослыть трусом никто не решился. Такие люди были бы нам обузой, поэтому я придумал, как дать им возможность выйти с достоинством из щекотливого положения. Я сказал:— Выслушайте меня внимательно, джентльмены. Вы все храбрые люди, но не следует оставлять поезд без охраны. Наверняка в вагонах есть дамы, и их нельзя оставить без защиты. Я нисколько не сомневаюсь, что мы рассеем шайку краснокожих, но может случиться так, что убегающие индейцы набросятся на покинутый всеми поезд, поэтому несколько отважных мужчин должны остаться здесь. Прошу выступить тех, кто готов взять на себя охрану поезда и дам.Из толпы выступило восемь человек, готовых ценой собственной жизни защищать жизни дам. Это были мужья трех женщин, а также пятеро пассажиров, которые, как мне показалось, знали толк в хороших сигарах, ценах на скобяные изделия, вина и пеньку, но не в оружии.— Конечно, должны остаться также машинист и кочегар, — сказал я.— Разумеется, — снова подал голос кондуктор. — Они-то и будут командовать оставшимися мужчинами. А я поведу отряд.— Не имею ничего против, сэр. Видимо, вы уже не раз побывали в стычках с индейцами?— Я и без того хорошо знаю их повадки. Краснокожие умеют только нападать из засады, а в открытом бою, встретив настоящих мужчин, бросаются врассыпную. Нам предстоит не скажу чтобы прогулка, но и не очень трудная задача.— Сомневаюсь. Нам предстоит сразиться с оглала, самым кровожадным среди племен сиу. К тому же их привели сюда вожди Ка-Во-Мен и Ма-Ти-Ру, находчивые и жестокие. Справиться с ними будет нелегко.— Вы что же, вздумали пугать меня? Нас тут более сорока готовых на все мужчин. Сейчас мы снимем одеяла с огней, вы сядете в поезд и покажете машинисту то место, где индейцы разобрали путь. Там мы остановимся, спрыгнем на насыпь и зададим негодяям такую трепку, что ни один из них не уйдет живым. Останется только починить рельсы и наверстать опоздание.— Извините, сэр, вы никогда не были полковником кавалерии? — съязвил я, теряя хладнокровие. — Для вас, как кажется, нет ничего приятнее, как растоптать противника копытами лошадей.
1 2 3 4 5 6 7