Я обещаю тебе, что помогу взять его в плен. А дальше можешь делать с ним, что хочешь.И Отец-Ягуар натянул поводья, дав понять, что разговор окончен. Еще через мгновение он уже скакал по направлению к голове их растянувшейся колонны. Ему показалось: после всего, что было сказано, Ансиано и Ауке необходимо побыть вдвоем, чтобы прийти в себя и как следует обдумать все, что они узнали за этот день. Глава XIIIУ ИНДЕЙЦЕВ КАМБА Итак, они направлялись, как было решено, к Прозрачному ручью.Лошадей опять пустили во весь опор. Отец-Ягуар решил уточнить у Прочного Черепа:— Далеко ли отсюда до ближайшей деревни абипонов?— Если дальше будем ехать так же быстро, как сейчас, то доберемся туда сразу после того, как стемнеет.— Темнота нам на руку Мы незаметно минуем деревню и станем лагерем где-нибудь не особенно далеко от нее.Путь пролегал через пустыню, и обширные участки пампы с густой, сочной травой чередовались участками песка, но постепенно трава становилась все выше и гуще, потом пошел подлесок, и наконец они въехали в лес, состоящий из высоких деревьев с мощными стволами. Отец-Ягуар по каким-то ему одному ведомым признакам безошибочно находил в лесу естественные просеки, и благодаря этому они двигались без задержек.Закатилось солнце, и сразу же на небе засияла россыпь ярких звезд. Их света было вполне достаточно для того, чтобы ориентироваться в лесу. Примерно через три четверти часа после заката члены экспедиции услышали очень странные звуки, которые донес ветер. Они очень напоминали кошачьи крики, которые перемежались с хлопками, похожими на те, что получаются при выбивании ковра.— Что это может быть? — спросил Фриц своего хозяина.— Не знаю, но такие звуки не могут издавать человеческие существа, — ответил доктор Моргенштерн. — Какие невероятные тоны и обертоны у этих воплей, какая экзотическая звуковая окраска! Вряд ли человеческое горло способно на такое!— Тут вы ошибаетесь, дружище! — сказал Отец-Ягуар. — Абипоны очень свободно могут издавать подобные вопли. У них необычайно эластичные и чутко вибрирующие голосовые связки. Меня больше волнует их значение. То, что мы с вами только что слышали, — их боевой клич.— А хлопки что означают? — спросил Фриц.— Это удары по боевым барабанам.— Никогда раньше не слышал подобных звуков! И не встречал таких барабанов!— Это примитивные, но своеобразные инструменты, они делаются из выдолбленных и высушенных тыкв, над отверстием которых натягиваются шкуры каких-нибудь зверей. Эти удары-сигналы означают, по крайней мере, две вещи: «пора вооружаться» и «сюда идут белые». Что ж, очень ценная для нас информация. Однако надо разузнать поточнее, сколько воинов находится в этой деревне.Отец-Ягуар передал приказ по колонне остановиться и подозвал к себе Херонимо и Шутника. Они пошли в разведку вдвоем. Не было их почти час. Отец-Ягуар уже начал было слегка волноваться, но тут как раз и появились Херонимо и Шутник. Причем не одни: каждый из них вел по быку. Как интенданты они сработали на славу, но и как разведчики с не меньшим успехом: выяснили, что сама по себе деревня не слишком велика — в ней постоянно жило самое большее человек сто, включая женщин и детей — но тем не менее они насчитали там не менее сотни вооруженных мужчин, из чего сделали вывод, что прибыли эти люди сюда, несомненно, по чьему-то приказу из ближайших деревень.— Пока все идет как нельзя лучше для нас! — сказал Отец-Ягуар, выслушав Херонимо и Шутника. — Во-первых, стало ясно, что мы правильно выбрали маршрут. Во-вторых, быки эти нам очень пригодятся. А то, что мы за них не заплатили, не должно отягощать нашу совесть, потому что абипоны тоже, так сказать, позаимствовали их у кого-то. Теперь надо двигаться дальше!Что касается ситуации с кражей быков — да, именно с кражей, если называть вещи своими именами, — то тут Карл Хаммер был полностью прав. Аргентинское правительство, озабоченное тем, как удержать абипонов от разбойничьих набегов, регулярно безвозмездно передавало им, или — можно и так сказать — дарило, лошадей и коров, хотя, если быть уж совсем точным в определениях, просто задабривало воров, но это звучало бы, наверное, слишком откровенно. Однако правительство поступалось принципами нравственности и законности, можно сказать, впустую: абипоны как воровали, так и продолжают воровать чужой скот. И никто на самом деле не знает, что нужно сделать, чтобы прекратить это безобразие.Через полчаса быстрой езды Отец-Ягуар отдал приказ спешиться и разбить лагерь. Место, в котором они остановились, было со всех сторон окружено густыми зарослями, так что они могли развести здесь костры, не опасаясь, что огонь выдаст их. Оба быка были разделаны. Каждый из членов экспедиции получил столько мяса, сколько могла везти его лошадь. Из остального было приготовлено обильное вкуснейшее жаркое. В общей трапезе не принимали участие лишь двое — юный инка и преданный ему Ансиано. Они просто не ощущали ни голода, ни жажды, будучи все еще под впечатлением рассказа Отца-Ягуара об убитом Инке.Лошадей пустили пастись. Но Отец-Ягуар не стал полагаться всецело на колокольчик мадрины и приставил к ним двух охранников. После сытного ужина все, кроме, естественно, часовых, погрузились в глубокий сон. В лагере бодрствовали лишь три человека: все те же Инка и Ансиано, да еще доктор Моргенштерн. У него из головы не выходил тот загадочный доисторический зверь, о котором рассказывал Прочный Череп. Маленький ученый несколько раз приказывал себе заснуть и прикладывал огромное старание, чтобы выполнить свой приказ, но разыгравшееся воображение не давало покоя его мозгу, рисуя перед его мысленным взором захватывающие дух картины, одна фантастичнее другой.Как только начало светать, тронулись в путь. Характер местности, по которой они теперь скакали, все время менялся, однако эта смена пейзажей происходила словно в заданном кем-то ритме: за густым лесом неизменно следовали большие поляны, на которых располагались индейские деревни, а за ними опять шел лес.Стены своих хижин абипоны сооружали из камыша или каких-то других местных растений и сухих веток, а крыши покрывали этим же материалом. Внутри хижин никаких перегородок не было. Естественно, быт в таких жилищах был самый примитивный. Но что касается выращивания растений, то тут, напротив, абипоны стремительно постигали приемы культурного земледелия и выращивали завидные урожаи. На небольших полях вокруг деревни росли кукуруза, просо, маниока, бобы, киноа Киноа — дикая гречиха (исп.).
, томаты, арахис, батат, дыни и тыквы.Разумеется, наши путешественники держались как можно дальше от деревень. К счастью для них, ни накануне, ни на второй день пути навстречу им не попалось ни одного абипона. Если вы помните, в этом случае они заранее решили брать всех встречных в плен и дальше везти с собой, но все же лучше было бы, чтобы они совсем не попадались: мало ли каких можно ожидать подвохов при неожиданной встрече с врагом, пусть и немногочисленным или даже одиночкой, тем более если находишься на его территории. Некоторые деревни выглядели почти или полностью безлюдными, что лишний раз свидетельствовало: абипоны перешли на военное положение.К вечеру второго дня они благополучно миновали территорию абипонов и вступили на территорию камба. Уже утром следующего дня подъехали к их деревне. Прочный Череп велел созвать всех мужчин боеспособного возраста и объявил им об опасности, грозящей их народу, после чего раздал всем им оружие и приказал идти к Прозрачному ручью. Деревням камба, расположенным вдали от троп, обычно используемых абипонами, можно сказать, ничто не угрожало, но те, которые находились в непосредственной близости от них, оказались в очень большой опасности. Это поняли не только воины, но и старики, женщины, даже дети: собрав самое необходимое из своих пожитков, они потянулись вслед за мужчинами к Прозрачному ручью.В первой половине третьего дня пути отряд достиг большого, но мелководного озера с топкими берегами. Там, где почва была более или менее твердой, казалось бы, могли вполне нормально чувствовать себя деревья и кустарники, но вместо них тут росли лишь камыш и тростник, достигавший местами метров пяти в высоту, не меньше.Доктор Моргенштерн покачивался в седле, пребывая в состоянии глубокой задумчивости и лишь изредка бросая рассеянные косые взгляды на эти камышовые дебри. Но подъехавший к нему Прочный Череп вывел его из этого безмятежного состояния всего несколькими словами, произнесенными на ухо:— Сеньор, это и есть Пантано-де-лос-Уэсос!Если бы маленького ученого в этот момент ударил электрический разряд, он, наверное, тоже бы подпрыгнул, но все же не так высоко, как после слов вождя камба, — это его антраша было достойно циркового наездника. И снова, начисто забыв, что не он здесь главный, прокричал:— Сеньоры, остановитесь! Слышите, стойте!Он постарался крикнуть во всю мощь своих легких, и это возымело действие: его слова услышали в обоих концах колонны. Люди приостановились в недоумении. Но подъехал к доктору один лишь Отец-Ягуар. И сказал тоном, не терпящим возражений:— Нет, так дело не пойдет! Время сейчас для нас гораздо более драгоценно, чем кости животных, и мы не станем терять его.— О как вы заблуждаетесь, герр Хаммер! — возразил ему приват-доцент. — Но если вы не хотите ждать, пока я буду заниматься раскопками, то я и Фриц останемся здесь вдвоем! Возможно, здесь покоится мастодонт, поэтому никакой современный слон не сможет сдвинуть меня отсюда ни на дюйм!Отец-Ягуар давно понял, что этому упрямому фанатику все равно напрямую ничего не докажешь, и решил пойти на небольшое тактическое отступление.— Хорошо, оставайтесь, — сказал он. — Но не более, чем на полчаса, а потом догоните нас. Раз уж вождь взялся вас в этом деле опекать, я думаю, он распорядится о том, чтобы вам помог кто-то из его воинов. — И он выразительно посмотрел на Прочного Черепа.Доктор получил под свое начало одного из четверых камба, составлявших окружение вождя. Общительный Фриц обрадовался тому, что их с доктором маленькая компания расширяется.Камба направился прямо к озеру, огибая по дороге все топкие места, без сомнения, давно и хорошо ему известные. Доктор и Фриц ехали за ним следом. У самой воды камба спешился, привязал лошадь к кусту и сказал нечто, что, по логике происходящего, должно было бы означать какое-то предложение спутникам, но они почти ничего не поняли из его слов, потому что не знали его языка. Лишь несколько произнесенных им по-испански слов все же позволили доктору и его слуге догадаться, что говорит индеец не о чем ином, как об этом самом месте — Пантано-де-лос-Уэсос, но и только…— Могу ручаться, — сказал доктору Фриц, — что наш уважаемый господин проводник говорит не по-китайски и не по-турецки. И это обстоятельство требует от нас начать поиски взаимопонимания.— Пантомима — прекрасный способ взаимопонимания, Фриц! — сказал доктор Моргенштерн. — К этому средству, называемому по-латыни «периция», я прибегал уже не раз, и всегда с успехом.— Ну, а если я вдруг передам смысл того, что мы захотим сказать, неточными жестами или, наоборот, точными жестами неверный смысл?— Значит, тебе не знаком язык жестов… Но все же это не страшно: просто повторяй за мной все то, что буду делать я, и все.Когда индеец увидел, что оба его спутника тоже привязали своих лошадей, он кивнул им и шагнул в заросли тростника. Это могло означать только одно: «Идите за мной!» Потом он стал беспокойно вертеть головой то направо, то налево, подкрепив на этот раз свои действия двумя испанскими словами: «Пресаусьон! Крокодилос!» («Внимание! Крокодилы! Крокодилы — речь в данном случае идет о распространенных почти по всей Южной Америке широколобых кайманах (Caiman latirostris) или весьма сходных с ними кайманах-жакаре (Caiman jacare)
»)— Что? Здесь водятся крокодилы? — сказал Фриц. — Хотелось бы поглядеть на одного из них. Меня он не испугает.Но едва он произнес эти слова, как тут же отскочил с криком ужаса с того места, на котором только что стоял: из тростника высунулась страшная голова. Называется, накликал беду: эту был крокодил. Маленькими злобными, налитыми кровью глазками он посмотрел на нахала и разинул свою пасть во всю ее ширину… Раздался звук, похожий на то, как если бы резко и с большой силой при них начали ломать пару толстых досок.— Он… был… пра… прав… — с трудом отдышавшись, выговорил Фриц, когда оказался на безопасном расстоянии от пасти крокодила.— Не бойся его, — сказал доктор. Ему самому, когда он был занят своим любимым делом, любая опасность была нипочем. — Эти животные далеко не так агрессивны, как мы себе обычно представляем, на самом деле они, можно сказать, вялые, инертные существа. К сожалению, они не очень хорошо пахнут, но этот запах — единственная настоящая неприятность, которую они могут причинить человеку.— Мне кажется, запах вкупе с зубами, — по-своему уточнил слова хозяина Фриц. — Но если выбирать из двух зол, я бы предпочел вдыхать даже этот, бр-р-р, мерзкий запах, чем оказаться между этими зубками!Они шли теперь по заросшему камышом, небольшому выступу суши, своего рода маленькому полуострову, вдававшемуся довольно далеко в озеро. Судя по тому, что на нем росли также деревья и кусты, почва здесь была далеко не болотистая.— Эврика! — воскликнул доктор Моргенштерн. — Под деревьями в некоторых местах земля была вскопана, возле этих мест валялось множество костей разного вида и размера. Что же касается их целостности, то и в этом отношении они выглядели тоже по-разному: попадались совершенно целые и крепкие, но и сломанных и тронутых гнилью было немало. — Фриц, иди скорее сюда! Ты посмотри только на эти кости! Вот это удача! Я и подумать не мог, что мне попадутся останки живого существа, жившего в тот период, когда ты не мог существовать!— Вы знаете, герр доктор, должен признаться откровенно, я нисколько не в обиде на господа Бога за это. Наоборот, нахожу весьма разумным то, что я еще ни разу с ними не встречался. А то вместо гигантской хелонии раскапывали вы бы сейчас мой изящный скелет.— Ах, ну до чего же ты любишь чепуху молоть! — воскликнул доктор, бережно укладывая кости одну к другой. — Нам в руки попали подлинные свидетельства предшествующего периода развития жизни на Земле! Вот, пожалуйста, ты только взгляни на эту черепную кость! Я думаю, это не что иное, как ос окципитус Затылочная кость (лат.).
мегатерия. Надо все эти кости упаковать. Мы возьмем их с собой. Вечером я займусь их классификацией. — Закончив разговор с Фрицем, он повернулся в другую сторону и спросил, обращаясь к индейцу: — Дорогой друг, когда вы бывали здесь раньше, то находили кости только на этом месте или в других местах?..Тут он обнаружил, что говорит в пустоту: индейца рядом с ними не было. Доктор и Фриц внимательно огляделись по сторонам, но ничего не заметили, зато услышали голос своего проводника — он явно звал их к себе.— Зовет! — сказал Фриц. — Пойдемте?— Погоди немного! Я еще не все тут осмотрел, — ответил доктор.— Ладно, схожу к нему один, надо все-таки выяснить, чего это он там раскричался.И он ушел. Доктор с головой погрузился в сортировку костей и не заметил, что его слуга вернулся очень быстро. Ученый поднял голову от костей только тогда, когда услышал его взволнованный голос:— Посмотрите, что я принес!Фриц держал в руках огромную и отлично сохранившуюся берцовую кость. Доктор Моргенштерн в первый момент при взгляде на эту кость просто онемел, а потом с непередаваемым пафосом воскликнул:— Какое блестящее открытие! Это же ос феморис Бедренная кость (лат.).
глиптодонта! Одна эта кость стоит всех тех, что мы собрали здесь.— Вот как? В таком случае, я вас поздравляю: там, где я ее обнаружил, еще полным-полно костей, точно таких же, как эта, и всяких других!— Скорее, скорее пойдемте туда! — нетерпеливо воскликнул ученый. И ринулся в камыши.Вскоре оттуда донесся непонятного происхождения шум, а затем — крик. Фриц бросился на помощь. Но первым, кого он увидел, был индеец, который усердно жестикулировал руками, показывая, мол, «скорее туда, туда!». Еще через пять, или шесть шагов перед Фрицем Открылась загадочная картина: в небольшой бухточке, похожей более на узкую канаву, берега которой поросли камышом и тростником, никого не было. Фриц похолодел от ужаса. Но в первый момент от волнения он просто не заметил за зарослями своего хозяина. Да и не мудрено: тот стоял по пояс в тине. К нему приближался крокодил, но, к счастью, очень медленно, потому что ему трудно было маневрировать своим грузным туловищем в тесных пределах канавы. Доктор изо всех сил работал руками и ногами, но в результате только все глубже погружался в топкую грязь. Фриц, мгновенно оценив ситуацию и сообразив, что надо делать, поднял свое ружье, рубанул им наотмашь по тростнику, проделав таким образом амбразуру в зарослях, и навел дуло ружья точно между глаз крокодила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
, томаты, арахис, батат, дыни и тыквы.Разумеется, наши путешественники держались как можно дальше от деревень. К счастью для них, ни накануне, ни на второй день пути навстречу им не попалось ни одного абипона. Если вы помните, в этом случае они заранее решили брать всех встречных в плен и дальше везти с собой, но все же лучше было бы, чтобы они совсем не попадались: мало ли каких можно ожидать подвохов при неожиданной встрече с врагом, пусть и немногочисленным или даже одиночкой, тем более если находишься на его территории. Некоторые деревни выглядели почти или полностью безлюдными, что лишний раз свидетельствовало: абипоны перешли на военное положение.К вечеру второго дня они благополучно миновали территорию абипонов и вступили на территорию камба. Уже утром следующего дня подъехали к их деревне. Прочный Череп велел созвать всех мужчин боеспособного возраста и объявил им об опасности, грозящей их народу, после чего раздал всем им оружие и приказал идти к Прозрачному ручью. Деревням камба, расположенным вдали от троп, обычно используемых абипонами, можно сказать, ничто не угрожало, но те, которые находились в непосредственной близости от них, оказались в очень большой опасности. Это поняли не только воины, но и старики, женщины, даже дети: собрав самое необходимое из своих пожитков, они потянулись вслед за мужчинами к Прозрачному ручью.В первой половине третьего дня пути отряд достиг большого, но мелководного озера с топкими берегами. Там, где почва была более или менее твердой, казалось бы, могли вполне нормально чувствовать себя деревья и кустарники, но вместо них тут росли лишь камыш и тростник, достигавший местами метров пяти в высоту, не меньше.Доктор Моргенштерн покачивался в седле, пребывая в состоянии глубокой задумчивости и лишь изредка бросая рассеянные косые взгляды на эти камышовые дебри. Но подъехавший к нему Прочный Череп вывел его из этого безмятежного состояния всего несколькими словами, произнесенными на ухо:— Сеньор, это и есть Пантано-де-лос-Уэсос!Если бы маленького ученого в этот момент ударил электрический разряд, он, наверное, тоже бы подпрыгнул, но все же не так высоко, как после слов вождя камба, — это его антраша было достойно циркового наездника. И снова, начисто забыв, что не он здесь главный, прокричал:— Сеньоры, остановитесь! Слышите, стойте!Он постарался крикнуть во всю мощь своих легких, и это возымело действие: его слова услышали в обоих концах колонны. Люди приостановились в недоумении. Но подъехал к доктору один лишь Отец-Ягуар. И сказал тоном, не терпящим возражений:— Нет, так дело не пойдет! Время сейчас для нас гораздо более драгоценно, чем кости животных, и мы не станем терять его.— О как вы заблуждаетесь, герр Хаммер! — возразил ему приват-доцент. — Но если вы не хотите ждать, пока я буду заниматься раскопками, то я и Фриц останемся здесь вдвоем! Возможно, здесь покоится мастодонт, поэтому никакой современный слон не сможет сдвинуть меня отсюда ни на дюйм!Отец-Ягуар давно понял, что этому упрямому фанатику все равно напрямую ничего не докажешь, и решил пойти на небольшое тактическое отступление.— Хорошо, оставайтесь, — сказал он. — Но не более, чем на полчаса, а потом догоните нас. Раз уж вождь взялся вас в этом деле опекать, я думаю, он распорядится о том, чтобы вам помог кто-то из его воинов. — И он выразительно посмотрел на Прочного Черепа.Доктор получил под свое начало одного из четверых камба, составлявших окружение вождя. Общительный Фриц обрадовался тому, что их с доктором маленькая компания расширяется.Камба направился прямо к озеру, огибая по дороге все топкие места, без сомнения, давно и хорошо ему известные. Доктор и Фриц ехали за ним следом. У самой воды камба спешился, привязал лошадь к кусту и сказал нечто, что, по логике происходящего, должно было бы означать какое-то предложение спутникам, но они почти ничего не поняли из его слов, потому что не знали его языка. Лишь несколько произнесенных им по-испански слов все же позволили доктору и его слуге догадаться, что говорит индеец не о чем ином, как об этом самом месте — Пантано-де-лос-Уэсос, но и только…— Могу ручаться, — сказал доктору Фриц, — что наш уважаемый господин проводник говорит не по-китайски и не по-турецки. И это обстоятельство требует от нас начать поиски взаимопонимания.— Пантомима — прекрасный способ взаимопонимания, Фриц! — сказал доктор Моргенштерн. — К этому средству, называемому по-латыни «периция», я прибегал уже не раз, и всегда с успехом.— Ну, а если я вдруг передам смысл того, что мы захотим сказать, неточными жестами или, наоборот, точными жестами неверный смысл?— Значит, тебе не знаком язык жестов… Но все же это не страшно: просто повторяй за мной все то, что буду делать я, и все.Когда индеец увидел, что оба его спутника тоже привязали своих лошадей, он кивнул им и шагнул в заросли тростника. Это могло означать только одно: «Идите за мной!» Потом он стал беспокойно вертеть головой то направо, то налево, подкрепив на этот раз свои действия двумя испанскими словами: «Пресаусьон! Крокодилос!» («Внимание! Крокодилы! Крокодилы — речь в данном случае идет о распространенных почти по всей Южной Америке широколобых кайманах (Caiman latirostris) или весьма сходных с ними кайманах-жакаре (Caiman jacare)
»)— Что? Здесь водятся крокодилы? — сказал Фриц. — Хотелось бы поглядеть на одного из них. Меня он не испугает.Но едва он произнес эти слова, как тут же отскочил с криком ужаса с того места, на котором только что стоял: из тростника высунулась страшная голова. Называется, накликал беду: эту был крокодил. Маленькими злобными, налитыми кровью глазками он посмотрел на нахала и разинул свою пасть во всю ее ширину… Раздался звук, похожий на то, как если бы резко и с большой силой при них начали ломать пару толстых досок.— Он… был… пра… прав… — с трудом отдышавшись, выговорил Фриц, когда оказался на безопасном расстоянии от пасти крокодила.— Не бойся его, — сказал доктор. Ему самому, когда он был занят своим любимым делом, любая опасность была нипочем. — Эти животные далеко не так агрессивны, как мы себе обычно представляем, на самом деле они, можно сказать, вялые, инертные существа. К сожалению, они не очень хорошо пахнут, но этот запах — единственная настоящая неприятность, которую они могут причинить человеку.— Мне кажется, запах вкупе с зубами, — по-своему уточнил слова хозяина Фриц. — Но если выбирать из двух зол, я бы предпочел вдыхать даже этот, бр-р-р, мерзкий запах, чем оказаться между этими зубками!Они шли теперь по заросшему камышом, небольшому выступу суши, своего рода маленькому полуострову, вдававшемуся довольно далеко в озеро. Судя по тому, что на нем росли также деревья и кусты, почва здесь была далеко не болотистая.— Эврика! — воскликнул доктор Моргенштерн. — Под деревьями в некоторых местах земля была вскопана, возле этих мест валялось множество костей разного вида и размера. Что же касается их целостности, то и в этом отношении они выглядели тоже по-разному: попадались совершенно целые и крепкие, но и сломанных и тронутых гнилью было немало. — Фриц, иди скорее сюда! Ты посмотри только на эти кости! Вот это удача! Я и подумать не мог, что мне попадутся останки живого существа, жившего в тот период, когда ты не мог существовать!— Вы знаете, герр доктор, должен признаться откровенно, я нисколько не в обиде на господа Бога за это. Наоборот, нахожу весьма разумным то, что я еще ни разу с ними не встречался. А то вместо гигантской хелонии раскапывали вы бы сейчас мой изящный скелет.— Ах, ну до чего же ты любишь чепуху молоть! — воскликнул доктор, бережно укладывая кости одну к другой. — Нам в руки попали подлинные свидетельства предшествующего периода развития жизни на Земле! Вот, пожалуйста, ты только взгляни на эту черепную кость! Я думаю, это не что иное, как ос окципитус Затылочная кость (лат.).
мегатерия. Надо все эти кости упаковать. Мы возьмем их с собой. Вечером я займусь их классификацией. — Закончив разговор с Фрицем, он повернулся в другую сторону и спросил, обращаясь к индейцу: — Дорогой друг, когда вы бывали здесь раньше, то находили кости только на этом месте или в других местах?..Тут он обнаружил, что говорит в пустоту: индейца рядом с ними не было. Доктор и Фриц внимательно огляделись по сторонам, но ничего не заметили, зато услышали голос своего проводника — он явно звал их к себе.— Зовет! — сказал Фриц. — Пойдемте?— Погоди немного! Я еще не все тут осмотрел, — ответил доктор.— Ладно, схожу к нему один, надо все-таки выяснить, чего это он там раскричался.И он ушел. Доктор с головой погрузился в сортировку костей и не заметил, что его слуга вернулся очень быстро. Ученый поднял голову от костей только тогда, когда услышал его взволнованный голос:— Посмотрите, что я принес!Фриц держал в руках огромную и отлично сохранившуюся берцовую кость. Доктор Моргенштерн в первый момент при взгляде на эту кость просто онемел, а потом с непередаваемым пафосом воскликнул:— Какое блестящее открытие! Это же ос феморис Бедренная кость (лат.).
глиптодонта! Одна эта кость стоит всех тех, что мы собрали здесь.— Вот как? В таком случае, я вас поздравляю: там, где я ее обнаружил, еще полным-полно костей, точно таких же, как эта, и всяких других!— Скорее, скорее пойдемте туда! — нетерпеливо воскликнул ученый. И ринулся в камыши.Вскоре оттуда донесся непонятного происхождения шум, а затем — крик. Фриц бросился на помощь. Но первым, кого он увидел, был индеец, который усердно жестикулировал руками, показывая, мол, «скорее туда, туда!». Еще через пять, или шесть шагов перед Фрицем Открылась загадочная картина: в небольшой бухточке, похожей более на узкую канаву, берега которой поросли камышом и тростником, никого не было. Фриц похолодел от ужаса. Но в первый момент от волнения он просто не заметил за зарослями своего хозяина. Да и не мудрено: тот стоял по пояс в тине. К нему приближался крокодил, но, к счастью, очень медленно, потому что ему трудно было маневрировать своим грузным туловищем в тесных пределах канавы. Доктор изо всех сил работал руками и ногами, но в результате только все глубже погружался в топкую грязь. Фриц, мгновенно оценив ситуацию и сообразив, что надо делать, поднял свое ружье, рубанул им наотмашь по тростнику, проделав таким образом амбразуру в зарослях, и навел дуло ружья точно между глаз крокодила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56