– Подножка примерно в футе с половиной от платформы, – ответила ему сиделка. – Теперь осторожнее.Саймон, опираясь на ее руку, спустился на платформу, но он двигался слишком быстро и чуть не сбил с ног какого-то носильщика.– Да здесь полно людей, – проговорил он. Фенела протянула руку, чтобы прикоснуться к нему.– Саймон, мы здесь.– Это ты, Фенела? – спросил он. – Ты все-таки пришла встретить меня. Кто-нибудь еще есть с тобой?– Да, My.– Боже мой, девочка, как ты говоришь? Ты что, неграмотная? Ну ладно, дай мне твою руку, Фенела; я чувствую себя как какой-нибудь Богом забытый инвалид, ощупью находящий дорогу. Правда, надо сказать, у сестры Беннет это получается не лучше. Теперь-то куда запропастилась эта женщина?– Я здесь, – ответила сиделка, – прямо возле вашего локтя. Присматриваю за нашим багажом.Фенела протянула ей руку.– Здравствуйте, я – Фенела Коулби, а это – моя сестра. Сестра Беннет улыбнулась, и в то же мгновение им стало ясно, что они понравились друг другу.– Я много слышала о вас, леди Коулби.– Пойдемте же, ну пойдемте, чего мы здесь ждем? – раздраженно торопил их Саймон. – Я хочу отправиться домой.Они все вместе повели его к стоянке такси, расположенной у железнодорожной станции. По дороге Саймон совсем не разговаривал, поэтому Фенеле и My трудно было естественным образом поддерживать беседу. Непринужденность сохранила одна лишь сестра Беннет, и в то время как Саймон, казалось, наслаждался наполовину как Юпитер, наполовину как бык, она старалась подладиться под него.«Он выглядит больным», – подумала Фенела, обратив внимание на бледность и впалость его щек.– Ну а где же твой муж? – внезапно спросил Саймон, когда они свернули в ворота для проезда. – Он не возражает против твоего возвращения домой для ухода за своим бедным старым отцом?– Боюсь, я как-то не удосужилась спросить его, против он или нет, – ответила Фенела. – С того момента, как стало известно, что ты возвращаешься в Фор-Гейблз, мы работали все утро не покладая рук, словно волы.Саймон повернулся к сестре Беннет.– Вам понравится мой зять, – проговорил он. – Правда, он испорчен просто-таки своим огромным состоянием, хотя это скорее преимущество, чем недостаток, когда встает вопрос о женитьбе. Но все равно – богатый или бедный – он нравится мне.– У него самый лучший дом в мире, – с энтузиазмом вдруг вмешалась в разговор My. – Мы обязательно должны будем взять с собой сестру Беннет, чтобы показать его ей, правда, папа? Он буквально набит сокровищами, такими чудесными, и еще там есть тайное укрытие католиков, которое было построено еще в пятнадцатом веке.– Я слышала об Уэтерби-Корт, – проговорила сестра Беннет. – Говорят, это – прекрасное место. Определенно мне очень хотелось бы взглянуть на это имение.– Но я никак не смогу обойтись без вас, – вмешался в разговор Саймон. – Вы представляете себе, куда вы денете меня на целый день, если вам потребуется вдруг уехать из Фор-Гейблз? Может быть, привяжете меня как собаку на все время вашего отсутствия?– Вы скоро сможете сами ухаживать за собой, – уверенно проговорила сестра Беннет.Возвращение домой прошло гораздо легче, чем предполагала Фенела, и даже после того, как они распаковали вещи Саймона и переодели его в гражданскую одежду, Фенеле все казалось, что он значительно изменился в лучшую сторону. Куда делся тот чванливый и хвастливый Саймон, которого она наблюдала в его последний приезд в отпуск.Однако ей не пришлось слишком долго размышлять об этих метаморфозах, так как Рекс, прослышав о ее возвращении в Фор-Гейблз, явился с визитом. Он попытался убедить Фенелу уехать с ним.Но, разумеется, он получил решительный отказ. Фенела прекрасно сознавала: она не может допустить того, чтобы ее семья окончательно испортила свою репутацию. А может, она была не права?В утомлении Фенела чувствовала, что прежние, до боли знакомые проблемы окружают ее, неотступно преследуют, жалят злыми упреками, на которые она никак не может найти достойного ответа.Она услышала, как хлопнула входная дверь, и нетерпеливо обернулась в том направлении, страстно желая убежать от себя и от своих собственных мыслей.Фенела подумала, что это, верно, My или сестра Беннет, но оказалось, что это был Николас, – он как раз входил в комнату, опираясь на свою трость.– Привет, – поздоровалась с ним Фенела. – Я и не предполагала, что увижу тебя так рано.– Вероятно, это и хорошо, что я не пришел сюда чуть-чуть пораньше, – резко ответил он.Фенела поняла, что он, должно быть, столкнулся с Рексом, выходящим из ее дома. Она почувствовала, как внутри нее растет гнев в ответ на грубость и категоричность, которые она уловила в его тоне.– Если своим тоном ты намереваешься дать мне понять, что встретил Рекса Рэнсома, – проговорила она, – так он приходил попрощаться, так как собирается уезжать на Восток.– Он и мне сказал то же самое. А почему это ему вдруг захотелось увидеться именно с тобой?– Я уже сказала тебе, – ответила ему Фенела, – что она заходил, чтобы попрощаться.Николас прошел к камину и, уперев свою трость в пол, прислонился к каминной доске.– Фенела, – обратился он к ней, – мои претензии могут показаться тебе необоснованными, но тебе не следует доверять этому парню. В последнее время я слышал массу историй о всяких его похождениях, и знаешь, все они были не особенно приятны для слуха.– Только не затрудняй себя пересказом мне этих сплетен, – ответила ему Фенела. – Как ты знаешь, Рекс мне очень нравится, и что бы ты ни сказал мне плохого о нем, ты все равно не сможешь заставить меня изменить мое отношение к этому человеку.Она старалась говорить, не выказывая своих чувств, но щеки ее тем не менее порозовели, а слова слетали с дрожащих губ.– Неужели же ты настолько глупа, что не можешь разобраться, к какому типу мужчин он относится? – спросил Николас. – Он же бабник. В течение многих лет Рэнсом бегал за каждой юбкой, которая оказывалась по соседству, а теперь, когда он повстречал такую девушку, молодую и свежую, он начал говорить о том, что ты – его любовь, мечта всей жизни. Не напоминает ли это тебе старую историю, в которой каждая деревенская девушка попадается на одну и ту же приманку?– Я не буду тебя слушать, не хочу слышать то, что ты говоришь, – топнув ногой, заявила Фенела. – Никогда не думала, что ты можешь быть настолько мелочным и глупым, чтобы так унизительно ревновать.– Пусть так, хорошо, пусть я ревнивец, – ответил ей Николас. – Я соглашаюсь с этим, но, может, у меня есть причины, чтобы ревновать тебя? С тех пор, как ты вышла за меня замуж, ты живешь совершенно бесцельно, с печатью несчастья на челе, и все это потому, что любишь этого человека, Рэнсома; а теперь, в первый же день после того, как ты покинула крышу моего дома, я вдруг вижу, как он выскальзывает отсюда.– Он приходил сюда, чтобы попрощаться. Это не было запланированной встречей, – с чувством оскорбленного достоинства заявила ему Фенела.– Тебе-то я верю, но не могу верить этому типу, и поэтому не позволю ему крутиться возле тебя.– Скорее всего, он и не будет этого делать. Да я и сама не собираюсь встречаться с ним вновь.Фенела разговаривала с ним спокойно, без гнева в голосе, так как внезапно почувствовала, насколько бесплодным было ее оправдание. Рекс ушел из ее жизни навсегда… А Николас ревнует ее и тем причиняет ей страдания.«Я не заслужила этих упреков, этих страданий», – подумала про себя Фенела.Она почувствовала, как внутри нее поднимается бурный протест против всего, что ее окружало, против затруднений и злоключений, которые казались ей непреодолимыми, против себя самой и против всех тех противоречий, которые борются в ней и которые она не в силах контролировать.Фенела взглянула на Николаса и увидела, что он тоже был сбит с толку и выглядел несчастным из-за всех тех происшествий, которые случались помимо его воли. Он уже испытал в жизни физические страдания, а теперь она добавила к ним еще и душевные.Одинокий Саймон, погруженный теперь в тьму… Илейн, цепляющаяся за жизнь с удивительной силой, которая не отпускает ее измученную душу… а в центре этого множества самых настоящих трагедий ее собственное мелкое, ничтожное несчастье, ее страстное влечение к человеку, которому она не могла принадлежать, ее желание хоть какого-нибудь счастья в жизни вместо тех невзгод, которые неотступно преследовали и не отпускали ее.«Как мы несчастны, – подумала про себя Фенела, – такие противоречивые, такие непостоянные. Чему же тут удивляться, что существуют войны, если человеческое бытие никогда не сопровождалось внутренней умиротворенностью отдельных людей?»В необъяснимом порыве она повернулась к Николасу.– Прости меня, Ник. Я часто очень глупо сужу о многих вещах. Может быть, забудем об этом?Николас взглянул на нее, но Фенела не уловила в выражении его лица ни одного проблеска надежды. Оно было таким, как будто он абсолютно не понял того, о чем она сказала.– Дело не в том, чтобы забыть, – проговорил он. – Не мешало бы и помнить кое о чем.Она уже была готова ответить ему, как вдруг дверь распахнулась и в комнату вошла My. В первый раз за все время Фенела не обрадовалась тому, что кто-то прервал ее разговор с Николасом.Обычно она всегда приветствовала каждый случай, когда ее младшая сестра невольно прерывала разговор с глазу на глаз между ней и Николасом, так как Фенела постоянно чувствовала в такие моменты какое-то смущение от общения с мужем, легкую тревогу от того, что им придется погрузиться в эмоциональные глубины, в которых она чувствовала себя неуверенно.Теперь же, пока My пересекала комнату, радостно щебеча о своем походе по магазинам, Фенеле в голову пришла мысль, что единственной вещью, которую она ни при каких обстоятельствах не должна потерять, является дружба с Николасом.В прошедшие недели Фенела еще цеплялась за свою любовь к Рексу. Теперь же наконец он ушел из ее жизни, и она поняла, что обязательно должна сейчас заставить себя больше не думать об этом человеке, позволить ему уйти из своих мыслей так же безжалостно, как она позволила ему покинуть свой дом.Фенела была достаточно сильной девушкой, чтобы сопротивляться его желанию обладать ею, она нашла в себе достаточно сил, чтобы отказаться от счастья, за которое вынуждена была ранее заплатить огромную цену.Теперь же ей надлежало найти в себе силы, достаточные для контроля за своим вероломным телом, которое все еще страстно желало Рекса, за своими мыслями, которые неотвратимо возвращались в прошлое.– Не могу и описать тебе, как обходительны были все со мной, – тараторила в это время My. – Каждый спрашивал меня о папе; и – можешь представить себе, Фенела? – даже миссис Хупер предложила оставить немного слив, если нам вдруг потребуются фрукты.Фенела только-только собралась ответить ей, когда My, переведя свой взгляд с нее на Николаса, проговорила:– Что это с вами обоими случилось? У вас какой-то странный вид. Вы часом не поссорились, а?– Разумеется нет, – ответила Фенела.Но ответ ее прозвучал недостаточно убедительно. My, взяв Николаса под руку, продолжила:– Думаю, все это просто нелепо. Вы – два самых лучших человека на свете, и я никак не могу понять, что вы нашли такого, из-за чего можно было бы поссориться.Николас наклонился и поцеловал My в щеку.– Проблема заключается в том, My, – сказал он, – что я должен ждать, когда ты повзрослеешь. Ты смогла бы оценить меня. К сожалению, Фенела считает, что я не укладываюсь в ее представление об идеальном муже.Николас говорил с горечью, и Фенела поняла, как глубоко он был оскорблен, но она также почувствовала, что попытаться найти сейчас подходящие слова для его успокоения было невозможно.Она взяла пакеты, которые My перед этим поставила на стол, и направилась к двери.– Я отнесу их в кухню, – проговорила она, но ни Николас, ни My ей ничего не ответили.Фенела помогла горничной из Уэтерби-Корт сделать чай и, мучимая угрызениями совести, приготовила несколько особенных сандвичей, но когда вернулась в гостиную, там нашла одну только My.– А где Николас? – спросила она.– Уехал домой, – ответила My.Ее сестра в этот момент сидела на подоконнике с открытой книгой на коленях, но, как заметила Фенела, входя в комнату, она не читала. Теперь же My встала с подоконника, и книга с глухим стуком упала на пол.Она прошла через всю комнату и подошла к Фенеле, затем заговорила, но так тихо, что та едва разобрала ее шепот:– Фенела, он ужасно несчастен.– Кто несчастен? – переспросила Фенела, хотя отлично понимала, о ком говорит My.– Николас. Ах, ну почему ты так жестока к нему?– Не думаю, что мне следует обсуждать этот вопрос с тобой, – в замешательстве проговорила Фенела.Она в это время раскладывала на столе чайные ложки и, отвечая сестре, не смотрела на нее.– Почему же ты не можешь обсуждать это со мной? – спросила My. – Мы всегда говорили с тобой о многих вещах, ты и я, а теперь ты вдруг закрываешь мне рот, и Николас тоже. – Ты ведь несчастна, Фенела, – продолжала говорить My, – и я это знаю; я поняла это еще в тот момент, когда ты выходила замуж; но он-то любит тебя, да и никого лучше Николаса ты все равно ни за что не найдешь. Почему же ты тогда не любишь своего мужа?Фенела выпрямилась.– Не знаю; наверное, нельзя себя заставить полюбить.– Но ведь каждый может влюбиться в другого, – настаивала на своем My. – Можно влюбиться в любого человека. Для этого сначала надо его получше узнать, затем найти в нем все самое наилучшее, и после этого к нему начинаешь сначала испытывать какое-то теплое чувство и нежность… затем появляется влечение к нему… ах, я не могу объяснить, но это уже совершенно определенное чувство любви к этому человеку, разве нет?– Не знаю, – устало проговорила Фенела.– Ты все еще любишь Рекса, да? – продолжала My. – Ведь все произошло так быстро и волнующе, когда вы впервые встретили друг друга. Я заметила это. Но, Фенела, ты ведь ничего не знала о нем, вы не стали с ним настоящими друзьями, такими, какими стали с Николасом. Откуда тогда тебе знать, что чувство, которое ты испытываешь к Рексу, не такое, как… – Она заколебалась, подбирая нужное слово, но на языке у нее вертелось только грубое: –…как у папы с Илейн?– Ты лучше бы помолчала! – оборвала сестру Фенела; теперь она рассердилась уже не на шутку, глаза ее сверкали, дыхание участилось. – Да как смеешь ты говорить мне такие вещи! Как ты можешь судить об этом? Девчонка!В глазах My тут же появились слезы.– Прости меня, Фенела. Я ведь только стараюсь понять. Николас был так несчастен, а в деревне я видела Рекса.– Я не могу обсуждать это с тобой, пойми меня, – проговорила Фенела уже более спокойным тоном. – Если ты хочешь в чем-то угодить мне и сделать меня счастливее, прошу тебя, не пытайся больше вмешиваться в наши отношения с Николасом.– Ну и хорошо, – резко ответила ей My, – но Николас нравится мне, и я буду любить его всегда, даже если ты его не полюбишь; а ты еще когда-нибудь пожалеешь об этом.Слезы хлынули из ее глаз и потекли по щекам. Тихо всхлипнув, My направилась к двери.– Я думаю, ты очень груба по отношению к нему, – сказала она напоследок и захлопнула за собой дверь.Фенела застыла на месте, потом попыталась пожать плечами. Она чувствовала, как пылали ее щеки, а внутри ее были лишь пустота и какая-то тупая ноющая боль в сердце.Теперь уже и My была настроена против нее; и не осталось никого, к кому она могла бы обратиться, никого, кто мог бы указать ей выход из этого клубка осложнений, в которые она позволила себя вовлечь.«А ведь была хорошая мысль убежать с Рексом», – подумала Фенела с ожесточением.Но она прекрасно понимала, что это были лишь пустые слова, так как она не ощущала внутри себя порыва совершить что-нибудь в подобном роде.Не сознавая что делает, она налила себе чашку чая, затем услышала шаги в зале; потом дверь открылась, и в комнату вошли Саймон и сестра Беннет. Саймон продвигался вперед ощупью, вытянув перед собой руку.– Не смейте помогать мне, – командовал он. – Я отлично знаю, где и что стоит в этой комнате, если, конечно, какой-нибудь чертов дурак не переставил здесь всю мебель. Ты здесь, Фенела?– Да, здесь, у камина, – ответила Фенела, – и чай тоже накрыт в этой комнате.– На обычном месте? – спросил Саймон, продвигаясь вперед.– Да, как всегда, – ответила она, поднимая плитку и убирая ее с пути отца.Тот без осложнений добрался до края дивана, обошел вокруг него и осторожно опустился на сиденье.– По-моему, я хорошо справился, как вы считаете? – спросил он, радуясь своей удаче как мальчишка.– Ваш отец – самый лучший пациент из всех, которые когда-либо были у меня, – проговорила сестра Беннет, обращаясь к Фенеле. – Единственная трудность состоит в том, что он слишком любит рисковать.– Это всегда было одной из моих слабостей, – проговорил Саймон с самодовольным видом.Резко звякнул телефон. Фенела сняла трубку. Звонила ее свекровь. Фенела выслушала все, что та собиралась сказать, затем, издав возглас удивления, вернулась к столу, на котором был приготовлен чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21