– Пожалуйста, мадам, шутка зашла слишком далеко, – умоляюще произнесла Зария. – Позвольте, я пойду к себе и скажусь больной. Они извинят меня, и вам не придется тратить на меня силы и время. Все равно я только посрамлю вас. У вас нет ни малейшего шанса на успех.– Зачем так говорить? – воскликнула Лулу Бертин. – Разве вы не верите, что одежда может совершенно изменить женщину?– Верю. Но для этого в женщине должно быть хоть что-то. А вы сами видите, что я из себя представляю, – с отчаянием произнесла Зария.Мадам Бертин только улыбнулась в ответ и, достав украшенный бриллиантами мундштук из оникса, вставила в него сигарету.– Я вижу, во что вы сами превратили себя, – сказала она. – Кроме того, вы были больны. Но все это не имеет значения. У вас хорошая фигура, даже очень хорошая. Немного слишком худая, но этого так быстро не поправишь. Теперь давайте займемся вашим стилем – тщательно, пункт за пунктом.Зария стиснула тонкие руки.– Пожалуйста, послушайте меня, – взмолилась она. – Вы сделаете из меня посмешище! Как бы ни были хороши ваши платья, а я уверена, что они очень хороши, я буду выглядеть в них как пугало. Я не умею носить красивые вещи, я не знаю, что сделать, чтобы выглядеть хоть чуть-чуть привлекательнее. Все, на что я способна, – это стыдиться собственной внешности. Да, я была больна, если вам больше нравится такое объяснение, но не в этом дело. Важно то, что несмотря на все ваши усилия я всегда буду выглядеть просто кошмарно.С возгласом отчаяния мадам Бертин воздела руки к потолку и подняла плечи:– Черт побери! Никогда не слышала подобных глупостей! Как можно так говорить? Вы молоды и здоровы, только это и имеет значение! Вы что, хотите выглядеть как кукла? Хотите быть такой же, как Кейт – размалеванной глупой маленькой кошечкой? Разве вы не чувствуете, что вы живая? У вас прекрасные глаза, волосы, фигура. Более того, вы умеете улыбаться. Впрочем, забудьте обо всем, кроме одного – у вас есть сердце. В нем-то все дело. Именно оно определяет выражение лица, изгиб губ.– Кажется, я не вполне понимаю вас, – сказала Зария, но в глазах ее появился ответный блеск.– Я наблюдала за вами, – сказала мадам Бертин. – Хотите, я открою вам нечто, что поможет нам больше, чем все остальное?– Что именно? – спросила Зария.– Вы влюблены, глупышка, – улыбнулась мадам Бертин. Глава 7 На секунду Зарии показалось, что мир вокруг замер. Она недоуменно смотрела на мадам Бертин, но вдруг что-то щелкнуло у нее в мозгу, и она опомнилась. Ну разумеется! Все на яхте считают, что они с Чаком помолвлены! Она же сама всем рассказывала об этом.Зария вышла из оцепенения. Все вещи вокруг снова обрели перспективу.– Конечно, – тихо произнесла она. – Мистер Вирдон был очень любезен, позволив моему жениху участвовать в этой поездке.Мадам Бертин рассмеялась.– Я не то имела в виду, дорогая, – сказала она. Женщины часто говорят: «мой жених», «мой муж», но разве дело в этом? Все это относится к официальной стороне жизни. В моей стране к браку всегда относились как к сугубо деловому предприятию. Eu mariage de conve-nance – брак по расчету, как у нас говорят. Любовь же совсем другое дело! Когда женщина влюблена, у нее меняется лицо. Вы, мое дитя, влюблены!Внезапно Зария поняла, что это правда. Знание пришло к ней внезапно, как молния. Оно словно осветило каюту, и Зарии показалось, будто перед ней распахнулся новый неизведанный мир.Она влюбилась! Как бы ни хотела она опровергнуть это, отмахнуться от того, что одновременно твердили ей сердце и разум, она вынуждена была признать правду. Она была влюблена в Чака! В человека, о котором она почти ничего не знала, с которым познакомилась так недавно, который вошел в ее жизнь при загадочных, подозрительных обстоятельствах!Невероятно, необъяснимо, нелепо, но она любит его! Ей вдруг стало понятно, откуда возникало в ней чувство покоя, когда он был рядом, почему ее пальцы трепетали в его руках, почему она тосковала без него и почему ее охватили горе и отчаяние, когда она увидела, как он улыбается Кейт.Нет, нет, это не могло быть правдой! И все же так оно и было!– Прекрасно, – произнесла мадам Бертин с улыбкой, будто прочитав мысли Зарии. – Вы начинаете понимать. Любая женщина может стать красивой. Дело не в чертах лица, как думают некоторые глупые люди, дело в сердце. Лицо дала нам природа, мы не можем в корне изменить его и должны принять себя такими, какие мы есть. Но красота… О, красоту мы можем создать себе сами.Огромным усилием воли Зарии удалось подавить в себе мысль о том новом знании, что пробудилось в ней, о чувстве, с такой силой сотрясавшем все ее тело, что ноги у нее подкашивались, а руки дрожали.Стараясь казаться непринужденной, она проговорила:– Вы очень добры, мадам, но, кажется, вы задумали невозможное. Мне будет очень жаль, если вы проиграете.– Но мне нельзя проигрывать, – ответила мадам Бертин. – Мне нужны эти пятьсот долларов, крайне нужны. Давайте подумаем, как мы сможем их выиграть.Зария издала короткий смешок, который больше походил на стон.– Выиграть, мадам! Нужно быть слепой, чтобы на это рассчитывать! Как я могу сравниться с Кейт? У нее такая прекрасная фигура, такое хорошенькое личико, такая изысканная одежда!Мадам Бертин топнула ногой.– Вы сомневаетесь в моих словах? – сердито воскликнула она. – Я – Лулу Бертин. Меня считают одной из самых блестящих модисток Парижа. Я изобрела сотни знаменитых моделей. По моей воле рождалась новая мода и умирала старая, стоило только мне нелестно отозваться о ней. Если я говорю, что добьюсь успеха, я это сделаю. Voila! (*Вот! (фр.) Вам придется поверить мне!«Если бы я только могла, – подумала Зария, поддаваясь силе и страсти, звучавшим в голосе мадам Бертин. – Если бы я была красива, может быть, тогда Чак обратил бы на меня внимание и полюбил бы меня!»Она чуть не рассмеялась этой безумной мысли. Что она могла предложить Чаку Тане-ру? Пусть он беден, пусть он даже преступник, подобно всем остальным на яхте, но он мужчина, красивый мужчина. Он здоров, силен, у него быстрый, подвижный ум. Что еще может желать человек, если он свободен, не отягощен обязательствами, если впереди у него жизнь, богатая новыми ощущениями и приключениями?– Вы должны мне верить! – между тем говорила мадам Бертин. – Должны полностью положиться на меня, и я сделаю с вами то, что обещала.«Она гипнотизирует меня», – подумала Зария и произнесла вслух:– Мне очень хочется вам поверить. Вы же сами понимаете, нельзя выглядеть так, как я выгляжу, и при этом чувствовать себя счастливой. Но я… у меня было… трудное время.– Все делается к лучшему, – ответила мадам Бертин. – Не стыдитесь этого. Не бойтесь, что из-за этого вы выглядите некрасивой. Тяжелые испытания, даже несчастье, оставляют свои следы на лице женщины. Но следы эти необязательно уродуют ее. Нередко они придают взгляду духовность. Женщина становится подобной прошедшей закалку стали, выйдя победительницей из огня опыта.Она произнесла эти слова низким глубоким голосом, будто ею руководила какая-то сила вне ее. Между тем она не отрывала проницательных темных глаз от Зарии, оценивая все до мельчайшей детали – тонкое, почти треугольное лицо, тяжелые, безжизненные волосы, которые спадали на плечи, угловатые линии тела, чуткие нервные руки.Внезапно она вскрикнула по-французски:– Нашла!Возглас был таким громким и неожиданным, что Зария вздрогнула от испуга.– Я поняла! – возбужденно продолжала мадам Бертин. – Все это время я сосредоточенно наблюдала за вами, стараясь почувствовать вас, понять вашу душу. И теперь я знаю, как вы должны выглядеть. Vite! (*Быстро! (фр.)) Снимайте с себя все – этот ужасный свитер, эти кошмарные брюки!– Они не мои, – слабо улыбнулась Зария. – Они принадлежали юнге. Мне пришлось позаимствовать их, потому что у меня не было ничего, кроме костюма, а он не очень годился для морского путешествия.– Накиньте на себя это, – сказала мадамБертин, бросая ей через кровать прелестный халатик, который она только что отыскала в одном из чемоданов на полу.За халатом последовала пара шлепанцев, полетевших в разные углы комнаты.– Какой размер вы носите? – спросила она через плечо, быстро распаковывая чемодан.– Три с половиной… кажется, – ответила Зария.– Хорошо! У меня такой же. Нам везет.Зария с изумлением посмотрела на ноги мадам Бертин. Она ожидала, что они под стать ее крупному телу, но они казались такими крошечными, что было непонятно, как им удается нести такую массу.– Mon Dieu! (*Мой бог! (фр.) Это не тот чемодан. Наверное, тот, что мне нужен, отнесли к Кейт.Мадам Бертин распахнула дверь каюты и выбежала в коридор, призывая во весь голос: «Стюард! Стюард!»Зария слышала, как прибежал Джим, и они вместе пошли в соседнюю каюту к Кейт. Оттуда слышался шум голосов и звук сдвигаемых коробок, словно они никак не могли найти нужную.Зария медленно присела на стул перед туалетным столиком и посмотрела на себя в зеркало, пытаясь обнаружить в своем лице то, что увидела в нем мадам.Она была влюблена! Как можно было понять это по ее лицу? Она выглядела не лучше, чем всегда, хотя, пожалуй, чуть менее уставшей. Круги под глазами были не так четко видны, и сами глаза казались больше. Это сказывались хорошая пища и сон.Но она не стала менее безобразной. Не настолько она глупа, чтобы обманывать себя. Да, она безобразна, и поэтому Чак в поисках красоты, которой она не обладает, обратился к Кейт. Но Зария не могла обижаться на него. Ее переполняла любовь к нему. Это чувство было таким новым для нее. Она готова была довольствоваться тем, что любит сама, и не требовать ничего больше. Каким счастьем было просто воображать себе, как он снова берет ее руки в свои, как спокойно, дружелюбно смотрит на нее своими серыми глазами!«Как я могла не понять, что люблю его, когда мы сидели вчера вдвоем на палубе?» – спрашивала она себя. Пусть тогда ее чувство еще не оформилось в словах, оно все же присутствовало в ней. Он был рядом, он говорил с ней – и ей было весело и спокойно. Это чувство собственной защищенности поколебалось только тогда, когда появился Эди Морган и сказал, что в Алжире им придется оставить яхту.Зария внезапно вспомнила, что не успела рассказать Чаку о случайно подслушанном разговоре. Надо поговорить с ним наедине, сообщить, что за люди их спутники. Она уже поднялась с намерением как-нибудь разыскать его, когда дверь распахнулась, и появились Джим с тяжелым сундуком, а за ним мадам Бертин с маленьким чемоданчиком.– Я нашла то, что нам нужно! – радостно воскликнула она. – К счастью, я на каждой коробке пометила, модели какого размера там лежат. Вот видите, здесь написано – «Tres ре-tite»– «Очень маленький». Это как раз для вас, милая, правда, боюсь, даже он будет чуть-чуть велик.– Merei! Благодарю вас, стюард, – сказала она Джиму. Он вышел из каюты, понимающе улыбнувшись Зарии, будто считал француженку не просто непонятной, но слегка сумасшедшей.Мадам Бертин откинула крышку сундука и заглянула внутрь.– Прекрасно! Все на месте, – сказала она. Поторопимся! Нам многое надо успеть, прежде чем мы приступим к одежде.– Что именно? – немного нервно спросила Зария.Вместо ответа мадам Бертин подошла к туалетному столику, взяла расческу и провела ею по волосам девушки.– Что за безобразная прическа! – воскликнула она. – В этом вся Англия!– Но ее сделал француз, – возразила Зария. – До этого было еще хуже.– Ба! Француз, постоянно живущий в Англии, утрачивает чутье, – презрительно изрекла мадам Бертин. – Только в Париже парикмахер сначала изучает женщину и лишь потом приступает к прическе. Прическа должна дополнять лицо, а не быть красивой сама по себе.– Мне казалось, что так я выгляжу гораздо лучше, – немного упрямо сказала Зария.– Значит, до этого ваша прическа была просто ужасной, – ответила мадам Бертин. – Эти тяжелые волны совсем не подходят к вашему маленькому личику. Разве вы сами не видите? Все эти спадающие линии делают ваше лицо более острым, более худым, более… как это лучше сказать по-английски? – более изможденным.– Возможно, вы правы, – робко согласилась Зария.– Возможно! – Мадам развела руками. – Я расскажу вам, милочка. Знаете, что я сделала прежде, чем решиться на это предприятие?Она остановилась, и Зарии ничего не оставалось, как только спросить:– Что же?– Сейчас узнаете. Я, Лулу Бертин, прославленный модельер, снова пошла учиться! Я пошла ученицей – обычной, робкой ученицей – к Антони. Вы знаете, кто это?Зария покачала головой.– Какое невежество! – воскликнула мадам Бертин. – Антони, милочка, король парикмахеров, он уникален, он художник, гениальный художник! И вот я пошла к нему и умолила его посвятить меня в секреты своего мастерства. Сначала он посмеялся, а потом увидел, что я говорю абсолютно серьезно.– Вы научились стричь? – спросила Зария.– Я научилась моделировать волосы, – поправила ее мадам Бертин. – Научилась изобретать прически, которые выражают индивидуальность того человека, который их носит.– Но зачем вам это понадобилось? – спросила Зария.– Я надеялась, что вы зададите мне этот вопрос, – удовлетворенно произнесла мадам Бертин. – Я объясню вам. Я еду в Алжир, чтобы открыть там новое дело. Я хочу сказать новое слово в моде. Как я могу осуществить это, если женщины, которые будут носить мою одежду, не обладают французским вкусом? Они же никогда не бывали в Париже, они живут в Алжире! Что я смогу, если их волосы будут завиты или острижены так, как это делали двадцать лет назад?Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Зария сказала:– Наверное, это очень важно… я имею в виду волосы…– Важно? – воскликнула мадам Бертин. – Да важнее этого ничего нет! Прежде всего обращают внимание на прическу! Как там выразился поэт? «В царственном сиянии волос» – как это справедливо!– Значит, вы научились искусству парикмахера, – сказала Зария.– Я не гордая, я не стыжусь признаться в том, чего не знаю, – ответила мадам Бертин. – Я сидела у ног Антони, и он показывал мне свое искусство, он учил меня стричь волосы, укладывать их. И в конце концов он сказал: «Мадам, если когда-нибудь вы останетесь без работы, мой салон к вашим услугам».– Вы поступили очень умно, – сказала Зария.– Разве только умно? Вы не понимаете, что я уникальна! Я – Лулу Бертин! Именно поэтому я говорю вам, что могу сделать из вас красавицу, с которой никогда не сравнится эта кукольная Кейт! Ба! В любой столице найдется тысяча похожих на нее женщин! А теперь за работу! У нас нет времени на разговоры!– Что вы собираетесь делать? – встревожилась Зария.– Я хочу, чтобы ваши волосы выглядели так, как им подобает, – ответила мадам Бертин. Она достала из ящика несколько пар ножниц и, поднимая волосы расческой, начала стричь. Зария вскрикнула от ужаса:– Вы же все сострижете!– И прекрасно! – ответила мадам. – Их надо постричь покороче. Они должны подниматься вверх, а не спадать на плечи. Вместо локонов будут завитки. Вы знаете, что я хочу вам сделать? Какую прическу я задумала?– Нет, – нервно произнесла Зария. На пол сыпались длинные пряди состриженных волос, и девушке стало казаться, что мадам Бертин сошла с ума.– Я сейчас расскажу вам одну историю, – говорила мадам Бертин, орудуя ножницами. – Однажды два парикмахера, – достаточно известных, у которых были свои салоны, – поехали отдыхать в Италию. Они гуляли в горах и наткнулись на двух пастушков, которые пасли овец. Один из мальчиков подстригал волосы другому. Это зрелище позабавило парикмахеров, и они остановились посмотреть. Мальчик использовал совсем другой метод стрижки, чем тот, который практиковался повсюду. Сначала он намочил волосы, а потом начал подстригать их лесенкой, так что верхние пряди были чуть короче нижних. Под конец стрижки его друг стал походить на бога Пана. У него были вьющиеся от природы волосы, и не хватало только свирели.Мадам Бертин остановилась, чтобы перевести дыхание, и чуть откинулась, чтобы полюбоваться на свою работу.– Парикмахеры пришли в восторг, – продолжала она. – Со свежими впечатлениями они вернулись в Париж. И вскоре появилась новая стрижка. Парикмахеры отказались от химической завивки. Из-за нее завитки выглядят прилизанными, будто приклеенными, придавая прическе искусственный вид, который убивает истинную красоту. Прическа «под пастушка» стала криком моды.– Вы хотите причесать меня в таком стиле? – спросила Зария.– Естественно! Но сидите смирно, – сказала мадам Бертин. – Вы еще сможете посмотреть на себя. А сейчас не дергайтесь. Мне надо точно соблюсти пропорции. Помните, красота прически зависит от верности линий.«Нельзя было позволять ей стричь меня, – между тем думала Зария. – Я буду выглядеть еще хуже, просто как пугало».Однако она чувствовала, насколько бесполезно спорить с мадам, отстаивать свои желания или вкусы. «Возможно, – думала она, слыша пощелкивание ножниц рядом со своим затылком, – мадам все-таки знает, что делает».Зария до сих пор удивлялась, как, несмотря на свой возраст и неправильные черты лица, француженка умудрялась производить впечатление привлекательной, элегантной женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22