— Это замечательно, потому что мадам де Вальме мой хороший друг тоже.
— В самом деле?
— Да, и я собираюсь ее навещать регулярно, пока я в Париже.
— Это должно быть хорошо… для Рене.
Возникшая пауза была очень выразительна.
— И это все? — мягко спросил герцог.
— Что же еще?
— Я надеялся, что вам тоже будет приятно повидать меня.
— Mais, Monsieur, откуда я могу это знать? Я никогда прежде не видела вас. Не можете же вы рассчитывать, что заинтересуете меня с первого взгляда.
— Я обещаю вам, что постараюсь быть интересен для вас.
Корнелия издала легкий смешок.
— И вы ждете, что я должна благодарить вас за это?
Она отпила глоток шампанского и решила про себя, что она, должно быть, легкомысленная особа! Оказалось так легко флиртовать, делать остроумные замечания и колкие выпады. Но, разумеется, она была одета иначе, чем прежде, и знала, что очень привлекательна.
Какой же глупой была она в прошлом! Какой идиоткой! Хотя до некоторой степени отчаяние ее положения придало ей силы и храбрости вести себя по-новому, она с удовольствием обнаружила в себе умение держаться уверенно и раскованно.
Рене привлекла внимание герцога.
— Почтите ли вы нас своим присутствием за ужином? — спросила она.
— Если вы пожелаете пригласить меня, — ответил тот.
— О! Если вы сумеете любезно попросить меня об этом, я дозволю вам остаться.
— Похлопочите за меня, — обратился упрашивающим тоном герцог к Корнелии.
— Нет ли здесь ваших друзей, которые могли бы огорчиться, что вы их оставили? — спросила. она.
— Я здесь один, — ответил герцог, — один и скучаю! Вернее, я скучал всего несколько минут тому назад…
Выражение его глаз заставило Корнелию быстро отвести свой взгляд. Она никогда не видела его таким прежде, подумала Корнелия, таким веселым, таким жизнерадостным, таким молодым.
Обычно он имел вид серьезный и задумчивый, и Корнелия догадывалась, что это связано с его интригой с тетей Лили и навязанной ему тягостной ролью в этом спектакле, которая ему претит.
Официант принес бокал герцогу и наполнил его шампанским. Роухэмптон поднял руку с бокалом.
— Avos beaux yeux, Mademoisele! — провозгласил он.
Корнелия тоже подняла свой бокал.
— Mersi, Monsienr. Я хотела бы выпить за вас, — произнесла она, — но я… как это сказать… не знаю, что говорить…
— Выпейте за нашу следующую встречу, — предложил герцог.
— А вы полагаете, она состоится?
— Обязательно, — твердо сказал он, — я клянусь вам в этом!
Глава 10
Корнелия проскользнула в свою комнату в «Ритце» спустя несколько минут, как пробило пять часов утра. Она боялась столкнуться с герцогом в вестибюле отеля или на лестнице, хотя шансы на это были ничтожно малы. Герцог проводил дам до апартаментов Рене и раскланялся. Корнелия же выждала некоторое время, прежде чем отправиться следом.
Арчи тоже попрощался с обеими дамами в дверях, со значением пожав руку Корнелии. И она ответила ему самым сердечным рукопожатием.
Потом дверь захлопнулась, Корнелия и Рене услышали звук шагов обоих джентльменов на лестнице и сразу затем — шум отъезжающего экипажа.
Корнелия издала легкий восторженный вскрик и с блестящими глазами протянула руки к своей новой подруге.
— Спасибо, спасибо вам, мадам, — сказала она. — О! Как я могу выразить вам свою признательность за то, что вы сделали для меня.
— Будь осторожна! — отозвалась Рене спокойно. — Это только начало. Тебе предстоит еще долгий путь, дитя мое.
— Да, я знаю, — ответила ей Корнелия. — Но он просил меня поужинать с ним вечером.
— И что же ты ответила?
— Я долго колебалась, но, в конце концов, так как он настаивал, сдалась. Я ответила, что он может навестить меня здесь около половины одиннадцатого. Вы не будете возражать?
В голосе Корнелии прозвучали такая мольба и надежда, что Рене улыбнулась.
— Конечно, не буду, — ответила она. — Но нам нужно подобрать тебе новые наряды. Конечно, у меня есть еще кое-что, кроме того платья, что я дала тебе…
— Вы так добры! — воскликнула Корнелия. — Я не представляла себе, что какая-нибудь женщина могла бы сделать то, что вы делаете для меня.
— Для тебя и для Арчи, — произнесла Рене с улыбкой. — А теперь, дорогая, тебе нужно переодеваться и спешить в отель.
Мари развесила одежду Корнелии на стуле в спальне. Корнелия с отвращением поглядела на нее.
— Как я ненавижу это платье теперь, когда знаю, как я выгляжу в другом!
— Да, тебе необходимо приобрести новые платья и множество других вещей, — согласилась Рене. — И мы должны отправиться за покупками сегодня же днем.
— Днем? — переспросила Корнелия тревожно. — Но как? Как я смогу уйти?
— А ты не знаешь, какие планы у твоего мужа? — спросила Рене. — Ладно, я полагаю, ты можешь сообщить ему, что желаешь обновить свой гардероб французскими туалетами. Если я не ошибаюсь, герцог не пожелает составить тебе компанию в экспедиции по магазинам. Французы любят ходить по портным, а англичане питают к этому отвращение. Это заставляет их чувствовать себя не в своей тарелке.
— Уверена, что вы правы, — засмеялась Корнелия. — Я не могу представить своего мужа в галантерейной лавке.
— Очень хорошо, тогда как только ты освободишься, лети сюда. Ты переоденешься и отправишься со мной по магазинам как Дезире.
— Я покажусь в дневное время? — спросила Корнелия. — Но это ужасный риск!
— Глупости! Я говорила тебе, что герцог не узнает тебя, и была права. Никто даже на секунду не заподозрит, что эта шикарная большеглазая femme du monde , о которой только и разговору было ночью у «Максима», насамом деле старомодная чопорная герцогиня Роухэмптон, которая носит темные очки.
— Да, это верно, — удивленно произнесла Корнелия. — И я сама с трудом могу поверить себе.
Мне кажется, что я сплю, а когда проснусь, то обнаружу себя в Лондоне горько рыдающей в подушку от того, что я уродина по сравнению с тетей Лили.
Корнелия на секунду сделала паузу и бросила взгляд на себя в зеркало. Затем прибавила правдиво:
— Но я и в самом деле все-таки не так красива, как она, и никогда не буду такой!
— Красота — это еще далеко не все, — возразила Рене. — Ты ведь не можешь назвать меня красавицей, не правда ли?
— Нет… я имею в виду… я не знаю, как ответить на ваш вопрос, — запинаясь, сконфуженно пробормотала Корнелия.
— Ты должна отвечать честно, — сказала Рене. — Да, я не красавица, хотя мужчины любят меня. И не за мой внешний вид, а за мой характер, мой ум, мои привычки, мое тело и — за все, вместе взятое! Женщина увлекает мужчину не только хорошеньким личиком, но кое-чем гораздо более важным — индивидуальностью, которая делает ее неповторимой.
— Я поняла, — кивнула Корнелия. — И как бы я хотела быть похожей на вас!
— Сначала на тетю Лили, затем на меня, — насмешливо заметила Рене. — Дорогое мое дитя, будь сама собой. Ни один мужчина не полюбит копию другой женщины или ее бледное эхо. Все они хотят чего-то уникального, того, про что они смогут заявить: «Она не похожа ни на одну женщину, которую я встречал раньше!»
— Я попытаюсь, да, я попытаюсь стать такой, — горячо пообещала Корнелия.
Солнце уже показалось из-за крыш домов, и Корнелия быстро переоделась в свой прежний наряд.
Она рассчитывала, что ей придется одной возвращаться в отель, и была крайне изумлена, когда, выйдя на улицу, обнаружила поджидавшего ее Арчи. В цилиндре, беспечно надвинутом на одно ухо, он стоял, прислонясь к колонне у входа, и мурлыкал себе под нос какой-то мотив.
— Арчи! Как ты мил! — воскликнула Корнелия.
— Я должен доставить тебя в целости и сохранности домой, — ответил тот, помогая ей усесться в экипаж. — Тебе понравилось?
— Это был самый удивительный вечер, который я когда-либо проводила, и мадам де Вальме так была добра ко мне — и все это благодаря тебе!
— Все прошло великолепно, как мне показалось, — сказал Арчи. — Но я должен сознаться, что изрядно переволновался, когда Роухэмптон направился к нашему столику. Если бы он узнал тебя, хлопот бы не обобраться. «Максим»— не место для леди.
— Я не понимаю, почему нет, — запротестовала было Корнелия, но тут же начала смеяться.
Ей припомнилось, как уже в бледный предутренний час хорошенькая балерина танцевала на столе, приподняв свои юбки, вызывая шумное одобрение и аплодисменты гостей ресторана, а несколько молодых людей пили шампанское из туфельки знаменитой актрисы Габи Деслас, которая произвела фурор, прибыв после полуночи в шляпе двух футов высотой, украшенной страусовыми перьями, и в дюжине снизок изумительного крупного жемчуга, достигающих колен.
Теперь, на трезвую голову, Корнелия легко могла представить себе, как бы возмутилась тетя Лили при виде подобных сцен, хотя у «Максима» это воспринималось весело и безобидно.
— Ах, как хорошо быть мужчиной! — неожиданно вырвалось у Корнелии. — Ты счастливец, Арчи, что не родился женщиной!
— Слава богу, да! Ты верно сказала, я часто думаю то же самое, — ответил Арчи. — Ну, вот и «Ритц»! Надеюсь, увидимся у Рене. Я не стану больше навещать тебя в отеле. Если Роухэмптон узнает, что я прихожусь тебе родней, он может что-нибудь заподозрить.
— Мы встретимся у Рене, — согласилась Корнелия и с сердцем, полным благодарности, поцеловала Арчи в щеку. — Спасибо, мой добрейший и любимейший кузен, — прошептала она и заторопилась в «Ритц».
Войдя к себе, Корнелия старалась двигаться как можно бесшумнее. Она улыбнулась при мысли, что герцог проделал то же самое. Гостиная располагалась между спален супругов, но виноватая совесть заставляла обоих соблюдать предосторожности.
Корнелия подошла к зеркалу и сняла очки.
Глаза ее были нежными и мягкими от счастья.
Рене дала девушке широкий шелковый шарф, чтобы укрыть голову, и теперь, распустив его, она с удивлением разглядывала свои блестящие волосы, уложенные естественными волнами, поражаясь тому, как она могла терпеть огромную безобразную прическу, навязанную ей вкусами монсеньора Генри и тети Лили. С сожалением она подумала о том, что ей придется продолжать мучить свою голову до тех пор, пока герцогиня Роухэмптон и Дезире не смогут стать одной женщиной.
Раздался звон часов на церковной башне, и Корнелия очнулась от своих мыслей, поняв, что просидела долгое время, раздумывая о будущем.
Быть может, герцог тоже не спал в этот час, как и она. Корнелию мучило неистовое желание броситься через гостиную к нему в комнату. Но что произойдет, если она сделает это, если он узнает в ней ту женщину, с которой он флиртовал весь вечер?
Корнелия ощущала в себе нервный трепет, воображая эту сцену, но она напомнила себе предостережение Рене о том, что это было только начало. Ее муж все еще любил тетю Лили. Если он и увлекся новым лицом, это еще не говорило о том, что его сердце увлечено тоже.
Возможно, лишь скука медового месяца побудила герцога искать развлечения везде, где только можно. Да, она обязана быть осторожной. Радостное настроение Корнелии угасло, и лицо ее, когда она укладывалась в постель, было серьезно.
Проснувшись, она первым делом бросила взгляд на часы. Стрелки показывали десять минут первого. Корнелия вздрогнула от ужаса и вскочила с постели, торопливо дернув за шнур звонка.
Что может подумать герцог? Не рискует ли она всем из-за своей сонливости? Но тут ей пришло в голову, что герцог не должен усмотреть в этом ничего странного. В Котильоне, когда устраивали приемы, ни одна леди не показывалась до ленча, и тетя Лили в Лондоне обычно просыпалась не раньше полудня.
Со вздохом облегчения Корнелия откинулась обратно на подушки. Она пережила ужасную минуту! В спальню вошла Виолетта, торопящаяся на призыв звонка, и отдернула шторы с око «, впустив солнце, которое затопило комнату теплым золотом.
— Ваша светлость провели приятную ночь? — спросила горничная.
— Она пролетела чересчур быстро! — ответила Корнелия и затем, не в силах удержать свое волнение, поведала Виолетте обо всем случившемся с нею.
— Ты должна пойти со мной к мадам де Вальме, и Мари научит тебя, как ухаживать за моими волосами. И, Виолетта, как мне хочется, чтобы ты увидела то платье, что было на мне этой ночью! Это самый красивый наряд, который ты только можешь себе вообразить. И я была в нем совсем другой — совсем, совсем другой!
— И его светлость не узнал вас? — спросила Виолетта.
— У него даже не мелькнуло догадки, что он встречал меня раньше. Почему он должен был меня узнать? Клянусь тебе, я и сама бы себя не узнала. Но мне пора вставать, и, наверное, лучше послать записку его светлости и передать, что я буду готова к ленчу в час.
Виолетта отнесла записку герцогу и вернулась с сообщением, что его светлость поздно встал и только сейчас оканчивает свой завтрак.
» Интересно, как он объяснит, что так поздно встал сегодня?«— подумала Корнелия, но, когда они спустились вниз, герцог даже не коснулся этой темы.
Во время ленча он был вежлив и предупредителен, но тягостное молчание, как всегда, царило меж ними, и Корнелия изумлялась про себя, насколько отличается ее муж от того веселого повесы, каким он предстал ей накануне. Разглядывая его сквозь очки, она задавалась вопросом, все ли мужья соблюдают серьезную мину при своих женах и веселятся на стороне? И какой скучный ленч получился бы у них, если бы Корнелия не носила в своей груди секрет, наполняющий ее трепетом и волнением! Вечером она обещала поужинать с ним. Но сперва ей нужно изобрести предлог, чтобы умудриться провести день одной.
Она еще раздумывала, какую бы ей привести отговорку, когда герцог вынул часы из своего кармана и произнес:
— Я думаю, что мы можем пойти на бега в Лонгчампсе. Правда, я не уверен, понравится ли это вам. Возможно, вы сочтете это слишком шумным и многолюдным зрелищем.
— Я люблю бега, — ответила Корнелия, — и в любом другом случае я непременно отправилась бы с вами. Но у меня разболелась голова, и сегодня я предпочла бы провести время в спокойной обстановке.
— Тогда чем бы вы хотели заняться? — спросил ее герцог.
— Я намереваюсь посетить известных парижских портных, о которых я так наслышана, — ответила Корнелия. — Но, конечно, вам это будет неинтересно, вы должны пойти на скачки. Тем более что если моя головная боль не успокоится, то мне придется остаться дома.
— Вы вполне уверены, что так будет лучше для вас? — спросил герцог с явным облегчением.
— Вполне, — кивнула Корнелия.
— Хорошо, я прикажу подать экипаж для вас к дверям отеля — скажем, в три часа? Я еще не уверен, что смогу вернуться к чаю, но, если вы не возражаете, мы пообедаем с вами в восемь вечера. Парижане предпочитают более позднее время для обеда, но мне кажется, что нам лучше придерживаться наших английских привычек, не так ли?
Корнелия отлично знала, по какой причине герцог предпочитает обедать пораньше, и пробормотала свое согласие.
После ленча супруги поднялись к себе в гостиную.
— Я должен поспешить, — объявил герцог. — Лонгчампс находится довольно далеко.
— Надеюсь, вы выиграете, — вежливо сказала Корнелия.
— Спасибо, — ответил герцог.
Хьютон подал ему цилиндр и бинокль, и они ушли вдвоем. Оставшись одна, Корнелия торопливо надела шляпку, накинула на плечи боа из перьев и устремилась к выходу. Она отменила приказ насчет экипажа, который герцог распорядился заложить для нее, и взяла другой, который доставил ее в апартаменты Рене.
Прошлой ночью Корнелия была слишком возбуждена, чтобы как следует рассмотреть дом на авеню Габриэль, в котором жила Рене, но при дневном свете она воздала ему должное.
Изначально этот дом принадлежал некоему богатому дворянину, а по его смерти он был разделен на две части, одну из которых занимала Рене, а другую — сын означенного дворянина, калека, единственной привязанностью которого в жизни было искусство.
В свое время он помог Рене привести в порядок ее сокровища, которые были собраны для нее первым покровителем, принцем, — картины, удивительный севрский и китайский фарфор, инкрустированную мебель. На протяжении лет у Рене скопилась масса ценных подарков — бронза, слоновая кость, эмаль, гобелены. И любая вещь, подаренная Великим князем Иваном, начиная от шкатулок и украшений, выполненных придворным ювелиром Фаберже, и кончая русскими иконами в окладах из самоцветов, была достойна занять свое место в музее.
По всему дому Рене были расставлены цветы — орхидеи в количестве, смущавшем баснословной расточительностью, множество редких тропических растений. Хрустальные вазы были полны тубероз, чей чувственный экзотический аромат наполнял каждую комнату, тревожа воображение.
— Это цветы страсти, — пояснила Рене, когда Корнелия заметила, что никогда прежде не видела такого количества тубероз. — Великий князь знает об этом, и поэтому вместе с орхидеями их доставляют каждый день, когда мы в разлуке.
Неожиданный страдальческий блеск появился в глазах Рене, и губы чувственно затрепетали.
» Она его страстно любит «, — подумала Корнелия, и ее невольно охватила жалость, потому что рано или поздно сердце Рене должно разбиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27