Сейчас у него лихорадка, и нежные женские руки могут помочь ему гораздо лучше, чем мои.
— Конечно, я сделаю все возможное, — отозвалась Альдора и добавила:
— Прежде чем мы выйдем в море, пошлите кого-нибудь принести на борт мою седельную сумку и все, что найдется в карманах.
— Слушаюсь, миледи!
Хобсон отправился исполнять распоряжение, а Альдора подумала, что герцог сделал все, чтобы не дать ей возможности опять убежать.
«Это моя вина, что его светлость ранили, — напомнила она себе, — и я приложу все усилия, чтобы помочь ему выздороветь как можно быстрее».
Несколько позже она спустилась в каюту капитана, где лежал герцог.
Капитан уже удалил пулю, наложил повязку, и теперь герцог лежал с закрытыми глазами.
— Я дал ему снотворного, чтобы он немного отдохнул, — сказал капитан. — К тому же это средство немного успокоит боль.
Он помедлил и с гордостью добавил:
— Его светлость держался очень мужественно, хотя процедура была весьма болезненная, скажу я вам. Теперь он должен много отдыхать, дня два он будет слаб, как котенок.
Такое определение позабавило Альдору, поскольку она имела возможность убедиться, как силен и вынослив может быть герцог.
Но пока он был бледнее подушки, на которой лежал, и показался Альдоре похожим на поваленный дуб, который и упав сохранял свое величие.
— Пуля задела кость? — спросила она у капитана.
— Нет, только мягкие ткани. Правда, останется довольно глубокий шрам, и ближайшие недели две рука будет Сильно уставать.
— К счастью, это еще не самое страшное, — прошептала Альдора.
— Как же это случилось? — спросил Хобсон. — Не было прежде случая, чтобы его светлость позволил ранить себя на дуэли.
— Это была не дуэль.
— Вот как?! — В глазах Хобсона светилось явное любопытство.
Альдора, видя, что этот человек очень любит своего хозяина, решилась рассказать ему правду.
— Его светлость был ранен разбойником, который пытался нас ограбить.
— Разбойником! — воскликнул Хобсон. — Да! В этих местах всегда полно проходимцев, особенно во время скачек. Но я не понимаю, зачем его светлости понадобилось ехать ночью этой дорогой?
Альдора не хотела вдаваться в дальнейшие объяснения.
Она быстро сказала:
— Думаю, будет лучше оставить его светлость одного.
Вы не проводите меня в мою каюту?
Хобсон показал Альдоре каюту рядом с той, где лежал герцог. Она была уютная и со вкусом обставленная. На окнах нежно-розовые занавески, такого же тона покрывало на огромной кровати.
Вся остальная мебель — письменный стол, шкаф, полки для книг — была прикреплена к стенам.
Передвигать можно было только большое кожаное кресло и маленький пуфик возле туалетного столика.
Хобсон, видя, что девушка с интересом оглядывается вокруг, предложил показать ей всю яхту.
На судне были еще четыре каюты для гостей и два помещения поменьше.
— Это для горничных и лакеев, — пояснил Хобсон.
— Уверяю вас, — отозвалась Альдора, — я-то сама в состоянии о себе позаботиться.
— Я так и подумал, миледи, — улыбнулся Хобсон. — Раз вы согласились ухаживать за его светлостью, значит, о себе вы тем более сможете позаботиться.
Девушка рассмеялась.
Яхта уже отчалила от пристани, и Альдора поднялась на палубу, чтобы полюбоваться морем. Было довольно жарко, и она сняла шляпку и жакет для верховой езды.
Полуденное солнце золотило легкую дымку на горизонте. Альдора подумала, что этот чудесный пейзаж по достоинству оценил бы ее отец.
К своему удивлению, она поймала себя на мысли, что и герцогу этот морской вид тоже пришелся бы по душе. И еще она подумала, не рано ли собирается его светлость подняться на ноги, не мало ли будет двух дней для его полного выздоровления?
— Интересно, как мама объяснит мое отсутствие? — прошептала Альдора.
Впрочем, ее отсутствия скорее всего никто и не заметил бы, однако тот факт, что лошади герцога не будут участвовать в главном заезде, непременно вызовет всеобщее недоумение.
И все-таки Альдора не сомневалась в дипломатических талантах матери. Уж она-то обязательно найдет способ уладить неловкую ситуацию и как-нибудь объяснит, почему его светлость так неожиданно исчез. К тому же никто не осмелится предположить, что герцог и Альдора находятся вместе.
«Скоро мы вернемся домой, — думала девушка, — герцог скажет маме, что наш брак невозможен, а затем уедет в Лондон. Так что скорее всего мы больше никогда не увидимся».
Она постояла на палубе еще около получаса, вдыхая свежий морской воздух, а затем решила навестить герцога.
Увидев его, она снова почувствовала себя виноватой в том, что он распростерт здесь, на кровати, вместо того чтобы с трибуны гудвудского ипподрома наблюдать за быстрым бегом своего скакуна-победителя.
«Надеюсь, его лошадь все же одержит победу!»— подумала Альдора.
Ей захотелось, чтобы герцог проснулся и она смогла бы извиниться за свое бегство, которое лишило его возможности насладиться финалом скачек.
Она и вправду собиралась пересечь Ла-Манш и скрыться .во Франции, но и представить себе не могла, что герцог бросится следом за ней.
Во Франции она собиралась остаться до тех пор, пока ее мать не откажется от безумной идеи устроить ее брак с герцогом.
Альдора захватила с собой значительную сумму денег и некоторые драгоценности.
Впрочем, теперь она понимала, что даже пистолет не помог бы ей, окажись она один на один с разбойником.
Прежде ей никогда не приходилось путешествовать одной. Ее всегда сопровождал отец или слуги. Она и не представляла, сколько опасностей для девушки таит путешествие в одиночку.
Правда, отец научил ее неплохо стрелять, и она была уверена, что не растеряется в нужный момент. Но, вспоминая пережитое происшествие, Альдора вынуждена была признаться, что страшно перепугалась.
Сейчас она была далеко не так уверена в том, что в состоянии сама о себе позаботиться, как уверяла недавно герцога.
Альдора слишком плохо знала жизнь. Только теперь, присев на краешек кровати герцога, она подумала, что все у нее могло сложиться далеко не так гладко, как она себе представляла.
Если бы ей удалось продолжить путешествие в полном одиночестве, не только ее кошелек, но и она сама могла бы вскоре стать добычей каких-нибудь мошенников.
«Наверное, я сошла с ума, когда решила, что смогу обойтись без всякой помощи!»— подумала Альдора, устыдившись своей наивности и дерзости.
Почти весь день Альдора провела у постели герцога, который становился все беспокойнее.
Хобсон установил очередность их дежурств. Сперва он заставил ее пообедать, а потом уговорил пойти к себе. На, ее протесты он ответил:
— У вас не было возможности отдохнуть. Лучше это сделать сейчас, а потом вы посидите с ним, пока я буду занят своей обычной работой. Ночью я вас сменю.
— Но это нечестно! — возразила Альдора. — Вы; будете на ногах гораздо дольше, чем я!
Хобсон усмехнулся:
— Я привык много работать, миледи! Лучше вы посидите с ним днем, а я ночью.
— А если его светлость будет плохо спать? — не сдавалась Альдора. — Вам тоже необходим отдых.
— Ну хорошо, миледи, — согласился Хобсон. — Оставайтесь с его светлостью, а в два часа я вас сменю.
Так будет справедливо?
— Да, так будет лучше, — согласилась девушка.
Хобсон предложил поставить для нее кровать в каюте герцога, чтобы она могла прилечь, если будет возможно.
— Вдруг я засну и не услышу, когда его светлость проснется? — забеспокоилась Альдора.
— Вы будете спать чутко. Так всегда бывает, когда дежуришь у постели больного.
Альдоре показалось, что нечто подобное она уже слышала от самого герцога.
Никто, кроме отца, никогда не говорил с Альдорой о серьезных вещах. Знакомые ее матери вполне удовлетворялись обсуждением нарядов и драгоценностей или светских сплетен.
Через некоторое время после ухода Хобсона герцог стал Проявлять признаки беспокойства. Он что-то бормотал и метался на постели. Девушка подошла поближе и положила руку на его лоб.
Температура явно стала повышаться. Хобсон не ошибся, у герцога начинались жар и лихорадка.
Однако до полуночи состояние герцога особенно не менялось, и Альдора рискнула прилечь.
Через некоторое время она услышала, что герцог мечется и что-то возбужденно говорит.
Альдора вскочила с кровати и подбежала к больному.
Его лоб был сухим и горячим. Он весь пылал. Температура, видимо, поднялась еще выше.
Герцог снова забормотал что-то неразборчивое, а затем стал бредить почти в полный голос.
— Русские!.. Их… срочно нужно… остановить! Напишите… Шер-Али! Обсудить… надо это обсудить!
Он замолк, потом заговорил еще громче и беспокойнее:
— Не пускать русских в Афганистан!.. Это важно!
Выполнять!..
Альдора понимала, что все мысли герцога заняты ситуацией в Индии.
Жар все не спадал, и Альдора решилась позвать Хобсона, который прилег отдохнуть в маленькой каюте напротив.
Как только девушка постучала в дверь, он немедленно отозвался:
— Миледи, я буду готов через секунду.
Стоя у постели больного, они прислушивались к его бессвязному бормотанию. Чаще всего повторялись слова «Россия»и «Афганистан».
— Не переживайте, миледи, — сказал Хобсон, — я оботру его светлость уксусом. Это лучшее средство от высокой температуры.
Альдора помогла Хобсону снять с герцога рубашку и подложить подушки ему под спину.
Моряк смочил губку в уксусе и стал обтирать герцога.
Альдора с удивлением обнаружила, что ее совсем не смущает, что она находится рядом с полуобнаженным мужчиной. Герцог казался ей больным ребенком, которому нужно помочь, и Альдора всем сердцем хотела, чтобы лихорадка и жар отпустили больного.
Прошло около получаса, прежде чем Хобсон решил, что обтирание можно прекратить. Лоб герцога действительно стал прохладнее, кожа уже не была такой, сухой и воспаленной. Он еще что-то говорил, но уже тише и спокойнее.
— Теперь его светлость быстро пойдет на поправку, — сказал Хобсон.
Он накрыл хозяина чистым сухим полотенцем, а сверху — свежей простыней. Затем он приоткрыл иллюминатор, чтобы проветрить каюту.
Альдора только сейчас заметила, что яхта сбавила скорость, а потом и вовсе встала на якорь.
Так всегда поступал ее отец, чтобы дать команде отдохнуть.
Хобсон взглянул на хозяина и удовлетворенно улыбнулся:
— Сегодня его светлость будет спать спокойно, миледи. Сейчас вам тоже надо поспать. Я разбужу вас, когда солнце будет уже высоко.
— А вы уверены, что не хотите немного передохнуть?
— Я уже хорошо отдохнул, — отозвался Хобсон. — К тому же мне в отличие от вашей светлости не требуется заботиться о своей красоте!
Он улыбнулся Альдоре, и девушка в ответ рассмеялась.
— Хорошо, Хобсон. Но не стесняйтесь, будите меня, если вам понадобится помощь.
— Не волнуйтесь, миледи, я уверен, что его светлость доспит до утра.
— Тогда спокойной ночи! — улыбнулась Альдора. — И спасибо… за все.
Она отправилась к себе в каюту, разделась и легла.
Только теперь девушка почувствовала, как вымоталась за последние сутки.
Альдора боялась, что не сможет уснуть после всего, что с ней приключилось, однако стоило ей лечь под теплое одеяло, как она тут же погрузилась в сладкий крепкий сон.
Герцог сидел в кровати, обложенный мягкими подушками, и смотрел на Альдору.
Солнечный свет пробивался сквозь иллюминатор, золотил ее шелковистые волосы, создавая вокруг головы нечто вроде нимба. Герцог вновь подумал, что эта девушка красива какой-то необычной, неземной красотой.
На нее хотелось смотреть снова и снова.
Сейчас Альдора читала герцогу какие-то стихи, которые нашла в библиотеке. Ее голос звучал мягко и мелодично. Слушать ее было приятно и легко.
Девушка кончила читать и взглянула на герцога.
— Мне кажется, никто не смог бы лучше описать море в штормовую погоду! — сказала она. — Папа всегда читал мне что-нибудь вслух, чтобы отвлечь от морской болезни.
Музыка этих стихов так прекрасна, что забываешь о любых неприятностях.
Герцог все это время скорее любовался Альдорой, чем слушал то, что она читала, но тем не менее ответил:
— Сегодня погода просто чудесная, а море спокойно.
Даже не верится, что на свете существует морская болезнь.
— Да! — откликнулась Альдора. — Сегодня просто чудесно! Мне бы хотелось, чтобы вы тоже могли подняться на палубу и полюбоваться морем.
— Я встану завтра, — ответил герцог.
Альдора всплеснула руками.
— Вы уверены, что уже можно? А вдруг лихорадка и жар опять вернутся?
Решив, что ее слова не убедили герцога, она добавила:
— Будьте благоразумны! Мы с Хобсоном так старались, обтирая вас уксусом. Наверное, теперь этот запах всегда будет напоминать мне, как мы боялись за вас.
— Думаете, мне стоит извиниться?
— Я не прошу вас извиняться, но обещайте беречь себя и больше не пугать нас. Хобсон надеется, что вы будете благоразумны и побудете на яхте еще хотя бы дней пять-шесть.
— Вечно Хобсон кудахчет надо мной, как старая наседка! — недовольно проворчал герцог. — А вы…
Он замолк в нерешительности.
— Что — я?.. — спросила Альдора.
— Вы вдруг превратились в ангела-хранителя! Я-то считал, что вам больше по душе костюм воинственной амазонки!
Альдора рассмеялась:
— Неужели я произвожу такое впечатление?
Герцог ответил не сразу.
— Я хотел бы, чтобы наша вражда была забыта, — тихо произнес он. — Вы спасли мне жизнь, я не только ваш должник: я чувствую, что отныне обязан оберегать вас и заботиться о вас.
Он говорил вполне непринужденно, но от его взгляда не ускользнуло то, что на щеках девушки выступил нежный румянец, а в глазах промелькнуло смущенное выражение.
— Нам надо решить, — продолжал герцог, не давая заговорить Альдоре, — как я могу вас отблагодарить. Деньги вам не нужны, и драгоценностей, полагаю, у вас предостаточно. Могу я предложить вам в подарок прекрасного жеребца?
Альдора засмеялась:
— Вы так предусмотрительны! Такому подарку я не только буду очень рада, но он единственный, который мне позволительно от вас принять.
Герцог ответил не сразу.
— Альдора, мы не должны сбрасывать со счетов светские условности. Когда я смогу мыслить яснее, чем сейчас, когда перестанет действовать лекарство, которое наверняка мне дал Хобсон, чтобы успокоить боль, мы подумаем о вас.
— Обо мне? — растерянно переспросила Альдора.
— Полагаю, вы понимали, что, уступив просьбам Хобсона, чтобы остаться и заботиться обо мне, вы подвергли опасности свою репутацию. Если кто-нибудь узнает, что ночь вы провели на моей яхте…
— Не понимаю, как это может стать известно…
— Надеюсь, никто не узнает, но я подумал, что будет разумнее высадить вас на берег, чтобы вы могли добраться до дома как можно быстрее. Или у вас есть другой план?
Альдора несколько секунд молчала, стараясь собраться с мыслями.
— Вы предлагаете… мне… отправиться в обратный путь… одной?
— Я подберу вам прекрасного надежного скакуна. Такого можно найти в Плимуте. Мой капитан прекрасно разбирается в лошадях. Я всегда доверял ему представлять мои интересы на аукционах, на которых почему-либо не мог присутствовать сам.
Альдора не отвечала, вспоминая, как испугалась при виде разбойника с мушкетом.
Путешествие по незнакомой местности до Беркхэмптон-Хауса займет не менее трех дней. Перспектива провести эти дни в одиночестве пугала ее.
Герцог первым нарушил молчание:
— Я не смогу послать с вами кого-либо из команды.
Несмотря на самые строгие указания, неосторожно брошенная фраза может навести на мысль, что это мой человек, а там уж связать все факты воедино не составит труда.
Как раз этого мы и должны избежать.
— Да… конечно, — тихо проговорила Альдора.
— Есть еще один вариант, — продолжал размышлять герцог. — Полагаю, в Плимуте или Фалмуте нам удастся найти корабль, направляющийся в Саутгемптон. Рыболовецкие суда часто совершают этот путь.
Герцог нахмурился, продолжая, видимо, обдумывать что-то про себя.
— Но, боюсь, компания, в которую вы можете попасть, окажется не из приятных. Как бы вам не пришлось услышать какие-нибудь грубые высказывания, которые оскорбят вас.
При этих словах Альдора вздрогнула, снова вспомнив грубое и злое лицо грабителя.
Понимая, что герцог ждет от нее ответа, она неуверенно спросила:
— Обязательно… принимать решение… прямо сейчас?
Я бы предпочла подождать, пока вы окончательно поправитесь.
Герцог улыбнулся:
— Я бы тоже этого хотел. Мне нравится, когда вы рядом. Нравится беседовать с вами, Альдора. Но я не могу не думать о том, что, удерживая вас здесь, я подвергаю опасности вашу репутацию. Вы спасли меня от пули разбойника, я должен спасти вас от злых языков и беспардонных слухов, которые так легко распространяются в высшем свете.
Альдора улыбнулась:
— Это правда! Каждый раз, когда я слышу, как подруги моей матери, не останавливаясь, болтают о том, кто и что сделал или сказал, я не могу не поражаться, как бездарно они привыкли тратить время!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— Конечно, я сделаю все возможное, — отозвалась Альдора и добавила:
— Прежде чем мы выйдем в море, пошлите кого-нибудь принести на борт мою седельную сумку и все, что найдется в карманах.
— Слушаюсь, миледи!
Хобсон отправился исполнять распоряжение, а Альдора подумала, что герцог сделал все, чтобы не дать ей возможности опять убежать.
«Это моя вина, что его светлость ранили, — напомнила она себе, — и я приложу все усилия, чтобы помочь ему выздороветь как можно быстрее».
Несколько позже она спустилась в каюту капитана, где лежал герцог.
Капитан уже удалил пулю, наложил повязку, и теперь герцог лежал с закрытыми глазами.
— Я дал ему снотворного, чтобы он немного отдохнул, — сказал капитан. — К тому же это средство немного успокоит боль.
Он помедлил и с гордостью добавил:
— Его светлость держался очень мужественно, хотя процедура была весьма болезненная, скажу я вам. Теперь он должен много отдыхать, дня два он будет слаб, как котенок.
Такое определение позабавило Альдору, поскольку она имела возможность убедиться, как силен и вынослив может быть герцог.
Но пока он был бледнее подушки, на которой лежал, и показался Альдоре похожим на поваленный дуб, который и упав сохранял свое величие.
— Пуля задела кость? — спросила она у капитана.
— Нет, только мягкие ткани. Правда, останется довольно глубокий шрам, и ближайшие недели две рука будет Сильно уставать.
— К счастью, это еще не самое страшное, — прошептала Альдора.
— Как же это случилось? — спросил Хобсон. — Не было прежде случая, чтобы его светлость позволил ранить себя на дуэли.
— Это была не дуэль.
— Вот как?! — В глазах Хобсона светилось явное любопытство.
Альдора, видя, что этот человек очень любит своего хозяина, решилась рассказать ему правду.
— Его светлость был ранен разбойником, который пытался нас ограбить.
— Разбойником! — воскликнул Хобсон. — Да! В этих местах всегда полно проходимцев, особенно во время скачек. Но я не понимаю, зачем его светлости понадобилось ехать ночью этой дорогой?
Альдора не хотела вдаваться в дальнейшие объяснения.
Она быстро сказала:
— Думаю, будет лучше оставить его светлость одного.
Вы не проводите меня в мою каюту?
Хобсон показал Альдоре каюту рядом с той, где лежал герцог. Она была уютная и со вкусом обставленная. На окнах нежно-розовые занавески, такого же тона покрывало на огромной кровати.
Вся остальная мебель — письменный стол, шкаф, полки для книг — была прикреплена к стенам.
Передвигать можно было только большое кожаное кресло и маленький пуфик возле туалетного столика.
Хобсон, видя, что девушка с интересом оглядывается вокруг, предложил показать ей всю яхту.
На судне были еще четыре каюты для гостей и два помещения поменьше.
— Это для горничных и лакеев, — пояснил Хобсон.
— Уверяю вас, — отозвалась Альдора, — я-то сама в состоянии о себе позаботиться.
— Я так и подумал, миледи, — улыбнулся Хобсон. — Раз вы согласились ухаживать за его светлостью, значит, о себе вы тем более сможете позаботиться.
Девушка рассмеялась.
Яхта уже отчалила от пристани, и Альдора поднялась на палубу, чтобы полюбоваться морем. Было довольно жарко, и она сняла шляпку и жакет для верховой езды.
Полуденное солнце золотило легкую дымку на горизонте. Альдора подумала, что этот чудесный пейзаж по достоинству оценил бы ее отец.
К своему удивлению, она поймала себя на мысли, что и герцогу этот морской вид тоже пришелся бы по душе. И еще она подумала, не рано ли собирается его светлость подняться на ноги, не мало ли будет двух дней для его полного выздоровления?
— Интересно, как мама объяснит мое отсутствие? — прошептала Альдора.
Впрочем, ее отсутствия скорее всего никто и не заметил бы, однако тот факт, что лошади герцога не будут участвовать в главном заезде, непременно вызовет всеобщее недоумение.
И все-таки Альдора не сомневалась в дипломатических талантах матери. Уж она-то обязательно найдет способ уладить неловкую ситуацию и как-нибудь объяснит, почему его светлость так неожиданно исчез. К тому же никто не осмелится предположить, что герцог и Альдора находятся вместе.
«Скоро мы вернемся домой, — думала девушка, — герцог скажет маме, что наш брак невозможен, а затем уедет в Лондон. Так что скорее всего мы больше никогда не увидимся».
Она постояла на палубе еще около получаса, вдыхая свежий морской воздух, а затем решила навестить герцога.
Увидев его, она снова почувствовала себя виноватой в том, что он распростерт здесь, на кровати, вместо того чтобы с трибуны гудвудского ипподрома наблюдать за быстрым бегом своего скакуна-победителя.
«Надеюсь, его лошадь все же одержит победу!»— подумала Альдора.
Ей захотелось, чтобы герцог проснулся и она смогла бы извиниться за свое бегство, которое лишило его возможности насладиться финалом скачек.
Она и вправду собиралась пересечь Ла-Манш и скрыться .во Франции, но и представить себе не могла, что герцог бросится следом за ней.
Во Франции она собиралась остаться до тех пор, пока ее мать не откажется от безумной идеи устроить ее брак с герцогом.
Альдора захватила с собой значительную сумму денег и некоторые драгоценности.
Впрочем, теперь она понимала, что даже пистолет не помог бы ей, окажись она один на один с разбойником.
Прежде ей никогда не приходилось путешествовать одной. Ее всегда сопровождал отец или слуги. Она и не представляла, сколько опасностей для девушки таит путешествие в одиночку.
Правда, отец научил ее неплохо стрелять, и она была уверена, что не растеряется в нужный момент. Но, вспоминая пережитое происшествие, Альдора вынуждена была признаться, что страшно перепугалась.
Сейчас она была далеко не так уверена в том, что в состоянии сама о себе позаботиться, как уверяла недавно герцога.
Альдора слишком плохо знала жизнь. Только теперь, присев на краешек кровати герцога, она подумала, что все у нее могло сложиться далеко не так гладко, как она себе представляла.
Если бы ей удалось продолжить путешествие в полном одиночестве, не только ее кошелек, но и она сама могла бы вскоре стать добычей каких-нибудь мошенников.
«Наверное, я сошла с ума, когда решила, что смогу обойтись без всякой помощи!»— подумала Альдора, устыдившись своей наивности и дерзости.
Почти весь день Альдора провела у постели герцога, который становился все беспокойнее.
Хобсон установил очередность их дежурств. Сперва он заставил ее пообедать, а потом уговорил пойти к себе. На, ее протесты он ответил:
— У вас не было возможности отдохнуть. Лучше это сделать сейчас, а потом вы посидите с ним, пока я буду занят своей обычной работой. Ночью я вас сменю.
— Но это нечестно! — возразила Альдора. — Вы; будете на ногах гораздо дольше, чем я!
Хобсон усмехнулся:
— Я привык много работать, миледи! Лучше вы посидите с ним днем, а я ночью.
— А если его светлость будет плохо спать? — не сдавалась Альдора. — Вам тоже необходим отдых.
— Ну хорошо, миледи, — согласился Хобсон. — Оставайтесь с его светлостью, а в два часа я вас сменю.
Так будет справедливо?
— Да, так будет лучше, — согласилась девушка.
Хобсон предложил поставить для нее кровать в каюте герцога, чтобы она могла прилечь, если будет возможно.
— Вдруг я засну и не услышу, когда его светлость проснется? — забеспокоилась Альдора.
— Вы будете спать чутко. Так всегда бывает, когда дежуришь у постели больного.
Альдоре показалось, что нечто подобное она уже слышала от самого герцога.
Никто, кроме отца, никогда не говорил с Альдорой о серьезных вещах. Знакомые ее матери вполне удовлетворялись обсуждением нарядов и драгоценностей или светских сплетен.
Через некоторое время после ухода Хобсона герцог стал Проявлять признаки беспокойства. Он что-то бормотал и метался на постели. Девушка подошла поближе и положила руку на его лоб.
Температура явно стала повышаться. Хобсон не ошибся, у герцога начинались жар и лихорадка.
Однако до полуночи состояние герцога особенно не менялось, и Альдора рискнула прилечь.
Через некоторое время она услышала, что герцог мечется и что-то возбужденно говорит.
Альдора вскочила с кровати и подбежала к больному.
Его лоб был сухим и горячим. Он весь пылал. Температура, видимо, поднялась еще выше.
Герцог снова забормотал что-то неразборчивое, а затем стал бредить почти в полный голос.
— Русские!.. Их… срочно нужно… остановить! Напишите… Шер-Али! Обсудить… надо это обсудить!
Он замолк, потом заговорил еще громче и беспокойнее:
— Не пускать русских в Афганистан!.. Это важно!
Выполнять!..
Альдора понимала, что все мысли герцога заняты ситуацией в Индии.
Жар все не спадал, и Альдора решилась позвать Хобсона, который прилег отдохнуть в маленькой каюте напротив.
Как только девушка постучала в дверь, он немедленно отозвался:
— Миледи, я буду готов через секунду.
Стоя у постели больного, они прислушивались к его бессвязному бормотанию. Чаще всего повторялись слова «Россия»и «Афганистан».
— Не переживайте, миледи, — сказал Хобсон, — я оботру его светлость уксусом. Это лучшее средство от высокой температуры.
Альдора помогла Хобсону снять с герцога рубашку и подложить подушки ему под спину.
Моряк смочил губку в уксусе и стал обтирать герцога.
Альдора с удивлением обнаружила, что ее совсем не смущает, что она находится рядом с полуобнаженным мужчиной. Герцог казался ей больным ребенком, которому нужно помочь, и Альдора всем сердцем хотела, чтобы лихорадка и жар отпустили больного.
Прошло около получаса, прежде чем Хобсон решил, что обтирание можно прекратить. Лоб герцога действительно стал прохладнее, кожа уже не была такой, сухой и воспаленной. Он еще что-то говорил, но уже тише и спокойнее.
— Теперь его светлость быстро пойдет на поправку, — сказал Хобсон.
Он накрыл хозяина чистым сухим полотенцем, а сверху — свежей простыней. Затем он приоткрыл иллюминатор, чтобы проветрить каюту.
Альдора только сейчас заметила, что яхта сбавила скорость, а потом и вовсе встала на якорь.
Так всегда поступал ее отец, чтобы дать команде отдохнуть.
Хобсон взглянул на хозяина и удовлетворенно улыбнулся:
— Сегодня его светлость будет спать спокойно, миледи. Сейчас вам тоже надо поспать. Я разбужу вас, когда солнце будет уже высоко.
— А вы уверены, что не хотите немного передохнуть?
— Я уже хорошо отдохнул, — отозвался Хобсон. — К тому же мне в отличие от вашей светлости не требуется заботиться о своей красоте!
Он улыбнулся Альдоре, и девушка в ответ рассмеялась.
— Хорошо, Хобсон. Но не стесняйтесь, будите меня, если вам понадобится помощь.
— Не волнуйтесь, миледи, я уверен, что его светлость доспит до утра.
— Тогда спокойной ночи! — улыбнулась Альдора. — И спасибо… за все.
Она отправилась к себе в каюту, разделась и легла.
Только теперь девушка почувствовала, как вымоталась за последние сутки.
Альдора боялась, что не сможет уснуть после всего, что с ней приключилось, однако стоило ей лечь под теплое одеяло, как она тут же погрузилась в сладкий крепкий сон.
Герцог сидел в кровати, обложенный мягкими подушками, и смотрел на Альдору.
Солнечный свет пробивался сквозь иллюминатор, золотил ее шелковистые волосы, создавая вокруг головы нечто вроде нимба. Герцог вновь подумал, что эта девушка красива какой-то необычной, неземной красотой.
На нее хотелось смотреть снова и снова.
Сейчас Альдора читала герцогу какие-то стихи, которые нашла в библиотеке. Ее голос звучал мягко и мелодично. Слушать ее было приятно и легко.
Девушка кончила читать и взглянула на герцога.
— Мне кажется, никто не смог бы лучше описать море в штормовую погоду! — сказала она. — Папа всегда читал мне что-нибудь вслух, чтобы отвлечь от морской болезни.
Музыка этих стихов так прекрасна, что забываешь о любых неприятностях.
Герцог все это время скорее любовался Альдорой, чем слушал то, что она читала, но тем не менее ответил:
— Сегодня погода просто чудесная, а море спокойно.
Даже не верится, что на свете существует морская болезнь.
— Да! — откликнулась Альдора. — Сегодня просто чудесно! Мне бы хотелось, чтобы вы тоже могли подняться на палубу и полюбоваться морем.
— Я встану завтра, — ответил герцог.
Альдора всплеснула руками.
— Вы уверены, что уже можно? А вдруг лихорадка и жар опять вернутся?
Решив, что ее слова не убедили герцога, она добавила:
— Будьте благоразумны! Мы с Хобсоном так старались, обтирая вас уксусом. Наверное, теперь этот запах всегда будет напоминать мне, как мы боялись за вас.
— Думаете, мне стоит извиниться?
— Я не прошу вас извиняться, но обещайте беречь себя и больше не пугать нас. Хобсон надеется, что вы будете благоразумны и побудете на яхте еще хотя бы дней пять-шесть.
— Вечно Хобсон кудахчет надо мной, как старая наседка! — недовольно проворчал герцог. — А вы…
Он замолк в нерешительности.
— Что — я?.. — спросила Альдора.
— Вы вдруг превратились в ангела-хранителя! Я-то считал, что вам больше по душе костюм воинственной амазонки!
Альдора рассмеялась:
— Неужели я произвожу такое впечатление?
Герцог ответил не сразу.
— Я хотел бы, чтобы наша вражда была забыта, — тихо произнес он. — Вы спасли мне жизнь, я не только ваш должник: я чувствую, что отныне обязан оберегать вас и заботиться о вас.
Он говорил вполне непринужденно, но от его взгляда не ускользнуло то, что на щеках девушки выступил нежный румянец, а в глазах промелькнуло смущенное выражение.
— Нам надо решить, — продолжал герцог, не давая заговорить Альдоре, — как я могу вас отблагодарить. Деньги вам не нужны, и драгоценностей, полагаю, у вас предостаточно. Могу я предложить вам в подарок прекрасного жеребца?
Альдора засмеялась:
— Вы так предусмотрительны! Такому подарку я не только буду очень рада, но он единственный, который мне позволительно от вас принять.
Герцог ответил не сразу.
— Альдора, мы не должны сбрасывать со счетов светские условности. Когда я смогу мыслить яснее, чем сейчас, когда перестанет действовать лекарство, которое наверняка мне дал Хобсон, чтобы успокоить боль, мы подумаем о вас.
— Обо мне? — растерянно переспросила Альдора.
— Полагаю, вы понимали, что, уступив просьбам Хобсона, чтобы остаться и заботиться обо мне, вы подвергли опасности свою репутацию. Если кто-нибудь узнает, что ночь вы провели на моей яхте…
— Не понимаю, как это может стать известно…
— Надеюсь, никто не узнает, но я подумал, что будет разумнее высадить вас на берег, чтобы вы могли добраться до дома как можно быстрее. Или у вас есть другой план?
Альдора несколько секунд молчала, стараясь собраться с мыслями.
— Вы предлагаете… мне… отправиться в обратный путь… одной?
— Я подберу вам прекрасного надежного скакуна. Такого можно найти в Плимуте. Мой капитан прекрасно разбирается в лошадях. Я всегда доверял ему представлять мои интересы на аукционах, на которых почему-либо не мог присутствовать сам.
Альдора не отвечала, вспоминая, как испугалась при виде разбойника с мушкетом.
Путешествие по незнакомой местности до Беркхэмптон-Хауса займет не менее трех дней. Перспектива провести эти дни в одиночестве пугала ее.
Герцог первым нарушил молчание:
— Я не смогу послать с вами кого-либо из команды.
Несмотря на самые строгие указания, неосторожно брошенная фраза может навести на мысль, что это мой человек, а там уж связать все факты воедино не составит труда.
Как раз этого мы и должны избежать.
— Да… конечно, — тихо проговорила Альдора.
— Есть еще один вариант, — продолжал размышлять герцог. — Полагаю, в Плимуте или Фалмуте нам удастся найти корабль, направляющийся в Саутгемптон. Рыболовецкие суда часто совершают этот путь.
Герцог нахмурился, продолжая, видимо, обдумывать что-то про себя.
— Но, боюсь, компания, в которую вы можете попасть, окажется не из приятных. Как бы вам не пришлось услышать какие-нибудь грубые высказывания, которые оскорбят вас.
При этих словах Альдора вздрогнула, снова вспомнив грубое и злое лицо грабителя.
Понимая, что герцог ждет от нее ответа, она неуверенно спросила:
— Обязательно… принимать решение… прямо сейчас?
Я бы предпочла подождать, пока вы окончательно поправитесь.
Герцог улыбнулся:
— Я бы тоже этого хотел. Мне нравится, когда вы рядом. Нравится беседовать с вами, Альдора. Но я не могу не думать о том, что, удерживая вас здесь, я подвергаю опасности вашу репутацию. Вы спасли меня от пули разбойника, я должен спасти вас от злых языков и беспардонных слухов, которые так легко распространяются в высшем свете.
Альдора улыбнулась:
— Это правда! Каждый раз, когда я слышу, как подруги моей матери, не останавливаясь, болтают о том, кто и что сделал или сказал, я не могу не поражаться, как бездарно они привыкли тратить время!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14