Джастин вернулся из библиотеки в гостиную и стал ожидать Энтони.
Вечер был очень жарким, и огромные французские окна, выходящие на террасу, были открыты. Маркиз вышел полюбоваться на благоухающий розарий, посередине которого располагались старинные солнечные часы.
Он вдыхал аромат цветов, ощущая на лице легкий морской бриз, и говорил себе, что слишком долго не был в Хертклифе и теперь будет приезжать сюда чаще.
Пришел Энтони и присоединился к нему на веранде.
— Не могу понять, почему ты забросил этот дом, Джастин, — сказал он. — Здесь просто рай земной!
— Я как раз об этом думаю, — ответил маркиз, — мы с тобой обязательно приедем сюда в будущем году, вместо того чтобы шататься по Брайтону, беседуя со всеми этими болванами, у которых не наберется на всех и унции мозгов.
— Может быть, в будущем году ты меня уже не пригласишь.
Маркиз удивленно взглянул на друга, и Энтони продолжил с улыбкой:
— Я просто подумал, что это идеальное место для медового месяца.
— Если ты снова заведешь эту песню насчет женитьбы, я тебя поколочу, — рассердился Джастин. — Мы здесь ради спасения нашей холостяцкой жизни, давай лучше выпьем за это.
Он прошел в гостиную, и в тот же момент слуга внес поднос с двумя хрустальными бокалами, а за ним следовал дворецкий с бутылкой шампанского, обернутой салфеткой.
Взглянув на него, маркиз удивленно сказал:
— Вы не Бэйтмен!
— Нет, милорд. Моя фамилия Траверс.
— А что произошло с Бэйтменом?
— Он на пенсии, милорд. По-моему, он живет в деревне, в коттедже.
— Не думал, что он так стар, — заметил маркиз. — Надеюсь, вы справляетесь с его работой и вам нравится в Хертклифе.
— Спасибо, милорд. Я буду стараться, чтобы вы остались довольны мной.
Манера говорить нового дворецкого произвела на Джастина приятное впечатление, а его военная выправка вызвала новый вопрос:
— У кого вы служили до Хертклифа?
— Я служил на флоте, милорд.
Маркиз ничего не сказал, но мысленно одобрил выбор своего управляющего.
Ему пришла в голову мысль, что теперь, после наступления мира, много бывших военных и моряков окажутся не у дел и начнут искать работу.
Однако во всех его поместьях существовало негласное правило: по возможности в услужение принимали людей из одних и тех же семей. Бывало, что одна семья служила не только отцу и деду, но и еще и прадеду маркиза.
В буфетной замка Верьен работали мальчики, которые представляли уже пятое поколение, и девочки, которые считали, что, когда они вырастут, их обязательно возьмут на службу в «большой дом».
Джастин думал, что тех же принципов придерживаются и в Хертклифе.
Он попытался вспомнить, как велика деревня, которая находилась всего в полутора милях от замка, но не смог даже примерно оценить, сколько там жителей.
— Ты что-то очень молчалив, Джастин, — заметил Энтони.
— Я размышляю, — ответил маркиз.
— А я настолько устал, что не могу размышлять ни о чем, кроме того, насколько удобная у меня будет сегодня постель.
— Тебе сегодня повезло уже в том, что ты не служишь дежурным кавалером Люси, выражаясь прилично, — с усмешкой сказал Джастин приятелю.
— Хочешь пари? Бичестер сегодня появится в Верьене и скажет, что он передумал и решил принять приглашение.
— Если он приедет, то найдет пустой дом, — сказал маркиз. — Ты можешь не сомневаться: Брэдли к этому моменту уже спровадил всех гостей в Лондон.
— Представляю их бешенство! — улыбнулся Энтони. — Они собирались остаться по крайней мере еще на неделю. У тебя вкусно кормят и хорошо поят.
— Лично я считаю, что эти приемы длятся всегда слишком долго, — заметил Джастин. — Первые несколько дней разговоры занимательны и остроумны, но потом начинают повторяться одни и те же шутки, а дом становится все больше похож на конюшню.
— Ты избалован, в этом все дело.
— Чепуха, — ответил маркиз. — Просто мы с тобой слишком интеллигентны для того круга, в котором нам большей частью приходится вращаться.
Энтони рассмеялся.
— Я хотел бы взглянуть на их лица, если бы они слышали то, что ты сказал.
— В данный момент у меня нет ни малейшего желания видеть никого из них, — раздраженно ответил Джастин.
Дворецкий объявил, что кушать подано, и они перешли в просторную столовую, окна которой выходили на другую часть сада.
Огромное окно, занимающее почти всю стену, было открыто, и видно было, как в золотом сиянии за деревьями садится солнце.
— Если бы я смог это написать! — сказал маркиз. — Почему я не обладаю талантом художника?
— Зачем тебе это? Ван дер Вельд сделал это прекрасно, — ответил Энтони. — Я видел несколько его превосходных работ у тебя на парадной лестнице.
— Там изображено море, поэтому отец и купил их, — объяснил Джастин.
Друзья сидели за столом, на нем горели четыре свечи в изысканно украшенных золотых подсвечниках. В центре стоял золотой корабль, которым Энтони любовался с нескрываемым восхищением.
— Должен сказать, что мне понятно увлечение твоего отца коллекционированием всего, что имеет отношение к морю. Но я совершенно не могу понять, почему тебя это так мало интересует и ты бросил все эти сокровища здесь, вместо того чтобы взять с собой в Верьен или в Лондон.
— Я никогда не думал об этом, — просто сказал маркиз. — Все это принадлежит Хертклифу, и мне нравится, когда все на своем месте.
Говоря это, он снова вспомнил о табакерках и решил, что не покажет их Энтони, пока все они снова не окажутся в комоде.
Обед был хорош, очевидно, рыба недавно выловлена из моря, а куропатки пойманы уже после того, как пришло сообщение о его приезде.
Мясо также было нежным и превосходно приготовленным, и Энтони, который каждому блюду отдавал должное, воскликнул, когда были поданы фрукты:
— Прекрасный обед! Я думал, что слишком устал для того, чтобы есть, но теперь я чувствую себя намного лучше.
— Всему причиной морской воздух, — объяснил Джастин. — Подожди до завтра, ты сможешь в одиночку съесть быка.
— Нам необходимо заниматься спортом, а то скоро нам придется менять весь гардероб.
— Мы можем плавать в море, и, как всегда к нашим услугам лошади. Я приказал Брэдли прислать нам по крайней мере дюжину.
Энтони засмеялся.
— Широкий жест.
— Я бы не хотел, чтобы ты здесь скучал.
— Я был бы больше тронут такой заботой, если б не был уверен, что ты в первую очередь думал о себе, — поддразнил его Энтони.
Я всегда считал, что в деревне должны быть свои развлечения, — глубокомысленно сообщил маркиз, — пока мы здесь скрываемся, я намерен развлекаться.
— Ты сказал, что мы скрываемся? — переспросил Энтони. — Значит, ты признаешь это?
— Конечно, признаю. Я не собираюсь возвращаться в Лондон до тех пор, пока не буду совершенно уверен, что меня не ждут там шторма и ураганы.
— Мне кажется, что в таком случае мы застрянем здесь надолго, — улыбнулся Энтони, — а зная, как быстро тебе все надоедает, Джастин, я уверен, что мир и покой, царящие в деревне, и полное отсутствие событий будут действовать тебе на нервы сильнее, чем все слезы и истерики леди Роз.
— Если это случится, ты узнаешь об этом первый, — пообещал маркиз, — но одно я знаю точно: этот коньяк послужит нам большим утешением.
Энтони отпил из бокала, который слуга только что поставил перед ним.
— Ты прав, — согласился он, — это превосходно.
— Он очень долго выдерживался в погребе, — сказал Джастин, — а может быть, пересек канал под самым носом у береговой охраны.
Контрабандисты! — воскликнул Энтони. — Что ж, если ты здесь действительно соскучишься, мы можем примкнуть к ним. Опасность очень возбуждает.
— Теперь, когда война окончена, в контрабанде нет смысла, — заметил маркиз, — если только не хочешь избежать уплаты пошлин.
— Да, это так, — согласился Энтони. — Мне кажется, что мир отнимет у нас много развлечений, если не считать женщин.
— Ты опять возвращаешься все к той же теме! — недовольно воскликнул маркиз. — Я отказываюсь даже думать как о прекрасной половине человечества, так и об опасностях ремесла контрабандистов. Я просто хочу наслаждаться миром и покоем.
— Я выпью за это, — сказал Энтони. — Да продлится твоя любовь к миру и покою хотя бы неделю!
— Ты, как всегда, циничен.
— Мы прекрасно подходим друг другу. Ты был циником с тех пор, как я тебя помню. И если твое идиллическое настроение продлится дольше одного вечера, я буду сильно удивлен. Вот и все, что я могу сказать.
Дворецкий поставил перед друзьями поднос с винами и вместе со слугой вышел из столовой.
Затем послышался звон разбиваемой посуды, и маркиз раздраженно нахмурился.
Еoе во время обеда его удивило, что почти всю работу выполнял дворецкий, а четыре лакея были довольно неуклюжи, и чувствовалось, что они не очень-то хорошо знакомы со своими обязанностями.
Ливреи сидели на них плохо, и взыскательный Джастин решил, что это еще один вопрос для завтрашнего обсуждения с Маркхэмом.
Солнце превратилось в золотистую полоску на горизонте, на фоне которой выделялись силуэты деревьев. С высоких елей доносились крики грачей, устраивающихся на ночлег, и маркизу послышался писк первых летучих мышей, говорящий о близости ночи.
Он сидел, откинувшись в кресле, и чувствовал себя в ладу со всем миром.
Неожиданно послышались чьи-то шаги у окна, и низкий голос проговорил:
— Не двигайтесь, джентльмены!
Неожиданность этого вторжения застигла Джастина врасплох.
Он оглянулся и увидел на подоконнике мужчину грозного вида с пистолетами в обеих руках. Лицо мужчины скрывал капюшон с прорезями для глаз и рта, что придавало ему зловещий вид.
Но костюм его совершенно не подходил для разбойника с большой дороги.
Он был одет в бриджи из лосиной кожи, хорошо начищенные сапоги, визитку, и завершат наряд белый шейный платок, идеально завязанный по последней моде.
— Какого черта?.. — с этими словами Джастин начал подниматься с кресла, но мужчина повторил:
— Оставайтесь на месте, милорд, или моя пуля пробьет ваше плечо.
Его голос звучал ровно и холодно, но в нем была властность, которая подействовала сильнее любого крика.
Завороженно глядя на бандита, маркиз услышал, что дверь в коридор открылась, и, повернув голову, увидел, как другой мужчина, также в капюшоне, появился в комнате.
Сообщник нес большой черный саквояж, который казался тяжелым, и был одет совсем не так, как бандит с пистолетами.
На нем была одежда слуги и широкое пальто старомодного покроя.
Он остановился рядом с маркизом, видимо, ожидая его дальнейших приказаний. Казалось, он точно знает, что делать.
В этот момент человек с пистолетами скомандовал:
— Прошу вас, джентльмены, деньги и драгоценности — на стол.
Джастин лихорадочно оценивал, что будет, если они с Энтони одновременно нападут на обоих грабителей. Безусловно, они сильнее этих разбойников.
Но пока он колебался, открылась дверь из комнаты слуг и вошел третий бандит. Он тоже нес черный саквояж.
Проклиная свою беспомощность, маркиз вынул из кармана кошелек, набитый гинеями: обычно они с Энтони проводили время за игрой в пикет и предпочитали расплачиваться золотом, а не расписками.
Энтони сделал то же самое.
— Ваши кольца и булавки для галстука, — приказал щеголевато одетый грабитель, после чего обратился к маркизу: — Я думаю, милорд, вы носите часы?
Джастин похолодел и уже собрался воспротивиться этому беззаконию, но пистолет, смотрящий на него с расстояния десяти футов, подсказал, что глупо идти на такой риск.
Ему было больно расставаться с отцовскими часами прежде всего потому, что они были ему дороги как память. К тому же на часовой цепочке висел большой изумруд чистой воды. Джастин считал его своим талисманом.
Однако он редко носил изумруд и никогда днем, потому что, как и Бью Бруммел, считал, что драгоценности обязывают.
Этим вечером, будучи в сентиментальном расположении духа, маркиз подвесил его к часам, и вот к чему это привело.
Человек в капюшоне, стоящий рядом с ним, взял деньги, часы и драгоценности, которые выложили на стол приятели, и ожидал дальнейших распоряжений главаря.
— Корабль в центре стола, — сказал обладатель низкого голоса. — Неси его осторожно, он выглядит хрупким. Жаль будет испортить такую красоту.
Без сомнений, это была насмешка, и маркиз испытал такой приступ ярости, что ему пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не броситься на бандита.
Словно догадываясь о его чувствах, человек с пистолетами сказал:
— Не делайте глупостей, милорд, простреленная рука надолго ограничивает возможности.
И опять в его голосе была насмешка.
— Черт побери! — Джастин наконец не выдержал. — Я увижу вас на виселице, даже если это будет последнее, что я увижу в жизни!
— Сомневаюсь в этом, — холодно ответил бандит. — Но, возможно, это придаст вашей жизни новый интерес, хотя и не такой волнующий, как победа на бегах или ухаживание за очередной красоткой.
— Я не желаю слушать ваши дерзости, — отрезал маркиз.
Смешок бандита показал, что он доволен тем, что сумел задеть маркиза за живое. Затем он сделал жест пистолетом, давая сообщникам сигнал уходить, после которого двое других мужчин выскользнули в окно за его спиной.
Джастин услышал, как они побежали через парк.
Главарь ждал, пока они не окажутся на безопасном расстоянии. Затем он сказал:
— Я предлагаю вам, джентльмены, не покидать своих мест еще минуты две. Если вы предполагаете преследовать меня, должен предупредить, что стреляю я отменно.
Говоря это, он перелез через подоконник в сад, продолжая держать пистолеты направленными в грудь обоих приятелей, затем неожиданно исчез из поля зрения, словно растворился в воздухе.
Только что он был здесь и тут же пропал, и хотя маркиз тут же сорвался с места и выскочил в сад, там было тихо и пусто.
Прислушавшись, Джастин уловил в отдалении стук копыт.
— Боже мой, я не могу в это поверить! — воскликнул Энтони. — В жизни не был так поражен!
Маркиз продолжал осматривать сад, все еще вслушиваясь, затем спросил:
— Я думаю, бессмысленно попытаться их преследовать?
— Да, Джастин, — согласился Энтони. — Пока мы окажемся в седлах, они проскачут две-три мили.
Друзья вернулись к столу и сели. Маркиз налил себе коньяку и передал графин приятелю.
— Видел ты когда-нибудь хоть что-то подобное? — спросил Энтони.
— Это хорошо запланированное ограбление, — сделал вывод Джастин.
— Почему ты так думаешь?
Ты заметил, что оба бандита, которые собирали награбленное, действовали четко и уверенно. Они точно знали, что им делать, и только ожидали команды.
— Но как, черт побери, они узнали, что мы здесь? — спросил Энтони. — В конце концов, мы только что неожиданно прибыли. Может быть, они в любом случае собирались грабить замок и случайно застали нас?
— Это возможно, — предположил маркиз. — В то же время почему именно сегодня?
Он посмотрел на то место, где на столе прежде стоял золотой корабль, и добавил:
— Интересно, что еще они украли?
— Мы должны пойти и посмотреть, — ответил Энтони. — Но в настоящий момент я нуждаюсь в изрядном количестве коньяка, чтобы немного прийти в себя. Я не привык к визитам грабителей во время моего обеда.
— Мне показалось, что это не обычные разбойники, которые промышляют на больших дорогах, — сказал Джастин. — Почему капюшоны? Обычно эти молодцы предпочитают маски или платки, завязанные под глазами.
Да, пожалуй, — согласился Энтони. — Ты помнишь того, который напал когда-то на нас на Хэмпстедской дороге? Ты прострелил ему ногу. Никогда не забуду, как он вопил, пустившись наутек.
— Я не предполагал, что, садясь за обед в собственной столовой, должен держать наготове заряженный пистолет, — с горечью сказал маркиз.
— Никогда не слышал, чтобы с кем-нибудь случалось такое, — заметил Энтони.
— Подобная вещь не должна была произойти в Хертклифе, — возмущенно сказал Джастин. — Если бы в округе орудовала шайка грабителей, Маркхэм должен был предупредить нас сразу по приезде.
— Наверное, он не ожидал, что это случится в первый же вечер после нашего прибытия, — предложил свое объяснение Энтони.
Он поднес руку к тому месту, где обычно на шейном платке находилась булавка, и сердито сказал:
— Жаль, что я нарушил свое правило не носить драгоценностей. Говоря начистоту, я сам завязываю свой шейный платок и делаю это с таким трудом, что без булавки он просто не держится на месте.
— Больше всего меня огорчает, что они взяли мой изумруд и отцовские часы.
— Мы не знаем, что они похитили еще.
Неприятная мысль поразила Джастина:
— Наверняка они украли табакерки. Я смотрел на них перед обедом и думал, что они представляют слишком большую ценность и неразумно оставлять их на виду. Могу только молиться, чтобы они не взяли те, которые хранились в сейфе.
Но, говоря это, маркиз вспомнил о третьем грабителе, вошедшем через дверь со стороны кухни.
Он вскочил и поспешил в буфетную, примыкающую к столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15