Это было увлекательное занятие, но теперь она поняла, что следовало быть более пунктуальной, и поспешно направилась через холл, чтобы поскорее подняться наверх, к мисс Маршбанкс.– Извините меня, мисс, – раздался за ее спиной голос, и, обернувшись, она увидела Мейтьюза.– Да, Мейтьюз? – спросила она.– Вам записка, мисс, от его светлости.Он протягивал ей серебряный поднос, и Вирджиния почувствовала, как дрогнуло от волнения ее сердце.– Его светлость вернулся?Вирджиния заставила себя говорить спокойно.– Да, это так, мисс! Его светлость вернулся около получаса назад. Его дожидался агент. Кажется, его светлость уехал с ним.Поднявшись в свою комнату, она не пыталась вскрыть конверт, пока плотно не закрыла за собой дверь. Несколько секунд Вирджиния смотрела на свое имя, написанное четким, уверенным почерком. Она разорвала конверт плохо повинующимися ей пальцами, которые с трудом справились с такой несложной работой. Записка была очень короткой. «Моя дорогая, не отобедаешь ли ты со мной в восемь часов? Карета будет ждать тебя без четверти восемь. Ты знаешь, что мое единственное желание – снова увидеть тебя.Себастьян».
К удивлению Вирджинии, герцог открыто подписал свое имя и передал ей записку через дворецкого; любовь к нему подсказала ей, что это неспроста.Она отложила записку и через минуту поднялась в комнату мисс Маршбанкс. Вирджиния понимала, что это нехорошо, но была рада, что мисс Маршбанкс устала и не хочет болтать. В глубине души она была также довольна, хотя и ни за что не призналась бы в этом, что мисс Маршбанкс больна и ей не придется объяснять, что она собирается делать сегодня вечером.Одевалась она очень долго и особенно тщательно. Вирджинии хотелось выглядеть как можно лучше, и когда, наконец, она посмотрела на себя в зеркало, то поняла, что добилась успеха. Было одно платье, которое она привезла-с собой из Америки, – «Просто на всякий случай, – как сказала тетя Илайа Мэй, – если тебя пригласят на бал!». Вирджиния понимала, что такая вероятность весьма мала, но в то же время не смогла удержаться от искушения купить этот действительно великолепный бальный туалет. И сегодня вечером она надела его!Это было открытое бледно-золотистое платье, почти под цвет ее волос, с лифом, украшенным вышивкой мелкими золотинками, которые сверкали при малейшем движении. Короткие пышные рукава были выкроены из нежнейшего блестящего тюля. Широкий сверкающий пояс из золотых цехинов опоясывал ее тонкую талию, а оборки из тюля по подолу ее юбки при ходьбе волочились за ней, как небольшой шлейф.Вирджиния расчесывала щеткой волосы, пока они не засверкали, а затем уложила их в простую, ею самой придуманную прическу. Она не возражала бы, если бы у нее оказалось под рукой бриллиантовое ожерелье, которое дополнило бы ее наряд, и не понимала, что глаза ее сверкают ярче любых драгоценностей. Тем не менее она погрешила бы против истины, если бы не признала, закончив, наконец, приготовления, что выглядит прекрасно.Ее окружала атмосфера волнения, которая сама, казалось, излучала блеск и сияние. Вирджиния чувствовала себя так, будто наблюдает, как поднимается занавес на удивительном и волнующем представлении. Она испытывала то же самое захватывающее дух ощущение ожидания. Одеваясь, она размышляла над тем, где они будут обедать. Странно, что герцог увозит ее из дома. Вряд ли, конечно, они поедут на званый обед, где будут другие гости. Вирджиния почувствовала, как упало ее настроение при этой мысли. Затем она подумала: какое имеет значение, куда они поедут, если они будут вместе, если она снова увидит его?Всю прошедшую неделю она думала о том, что их отношения не могут оставаться такими же, как прежде. Пришло время вернуться в Америку. Мисс Маршбанкс договорилась с родственниками, что переедет жить к ним, как только ей станет лучше. Это означало, что Вирджиния не сможет оставаться в замке наедине с герцогом. Хотя она и знала, что занимает ничтожное место на шкале общественной значимости, пребывание молодой женщины ее возраста, и пребывание постоянное, наедине с известным и женатым мужчиной вызовет, конечно, скандал.Но, помимо этого, Вирджиния и сама понимала, что должна уехать, и, действительно, ее одежда была уже упакована в сундуки и коробки, с которыми она приехала из Америки. Вирджиния посмотрела на них сейчас, и у нее мелькнула мысль, что, возможно, после сегодняшнего вечера она сможет вновь распаковать их. Затем она решительно отвернулась и пошла вниз.Вечер был теплым и безветренным, и, хотя накидка ей была не нужна, Вирджиния захватила с собой длинный блестящий шарф. Набрасывать его на плечи не было необходимости, она думала, что карета наверняка будет закрытой. Мейтьюз и три лакея ждали ее в холле. Старик выглядел взволнованным, и ей показалось, что лица лакеев выглядят растерянными, настолько необычным было все происходящее.Выйдя из дома, Вирджиния на секунду застыла в изумлении, а затем вскрикнула в неподдельном восторге. У подножия лестницы ее ожидала миниатюрная, словно игрушечная карета, которой мог бы воспользоваться только ребенок. На самом деле это был настоящий двухместный экипаж, но такой маленький, что пассажиры могли поместиться там только сидя напротив друг друга, один человек лицом к лошадям, а другой – спиной к ним. Вместо сложенного откидного верха маленький экипаж был украшен цветами: розами, гвоздиками, левкоями – и благоухал садовыми ароматами. В него были запряжены три маленьких бело-коричневых шотландских пони.Рядом с каждым пони стоял грум в напудренном парике и остроконечной шляпе, одетый в герцогскую сине-белую ливрею. Пони встряхивали головами, их серебряные колокольчики звенели, красные и белые страусовые перья над их головами трепетали при каждом движении.– О, как красиво! – воскликнула Вирджиния.– Этим экипажем не пользовались много лет, мисс, – уважительно произнес Мейтьюз, стоявший рядом с ней. – Его изготовили для дочери-первенца ее величества королевы Виктории. Принцесса, еще будучи ребенком, посетила замок. Насколько я знаю, с тех пор этим экипажем пользовались два или три раза.– Он изумительный! – не сдержалась Вирджиния.Мейтьюз подсадил ее, и миниатюрная, под стать карете, Вирджиния удобно устроилась на заднем сиденье; более крупная женщина выглядела бы в этом экипаже нелепо. Когда они тронулись в путь, Вирджиния сказала себе, что похожа на Золушку. «У меня волшебный экипаж, – подумала она, – и теперь я обязательно встречу Принца Очарование».Ее интересовало, куда они поедут, и, когда пони свернули с подъездной дорожки на узкую, заросшую травой тропинку, Вирджиния поняла, куда они направляются: в храм на озере! В то место, которое, по словам герцога, построил тот же предок, что построил «Сердце королевы» для любимой женщины.Солнце опускалось за горизонт, утопая в сияющем пламени, на востоке небо было бледным и полупрозрачным, и еще не начинало темнеть, когда Вирджиния выпорхнула из своего экипажа. Они обогнули озеро, подъехав к тому месту, где начинался маленький китайский мостик, точно такой, как на фарфоровой тарелке в китайском стиле с изображением ивы у мостика через ручей. Прежде она не видела этого мостика, который соединял храм на острове с берегом.Медленно, хотя на самом деле ей хотелось бежать, Вирджиния прошла по мостику и по тропе. Та заканчивалась у двери в греческий храм, которым она так часто любовалась издалека. Лакей распахнул перед ней дверь. Она вошла и негромко вскрикнула.Взгляд мгновенно охватил круглую комнату, стены которой до сводчатого потолка были задрапированы синими занавесями. И повсюду – море цветов: гирлянды цветов свешивались с потолка, громадные охапки лилий стояли у синих занавесей и у выхода на террасу, где вновь открывалось море цветов.В одну секунду Вирджиния обежала все это великолепие взглядом, а затем смотрела только на одного человека, вошедшего с террасы, откуда он любовался озером. Его силуэт четко вырисовывался в лучах заходящего солнца, и ей показалось, что он направляется к ней в ореоле пламени.– Вирджиния!Ему достаточно было только произнести ее имя, чтобы выразить все то, что накопилось в их сердцах. А затем он поднес ее руки к губам, и она испугалась жадной властности его губ.– Позволь мне посмотреть на тебя! – Не выпуская ее рук, он развел их в стороны и отступил на шаг. – Ты похожа на солнечный луч! – Голос его был наполнен страстью. – Нет, на звезду, упавшую с неба. На путеводную звезду, которая будет указывать мне путь, вдохновлять меня и помогать мне. Ведь это так, Вирджиния? Ты моя звезда?– Ты… вернулся. – Она не нашла что ответить, потому что не могла думать ни о чем, кроме самого важного.– Я вернулся – к тебе. Пойдем, стол накрыт. Герцог взял ее под руку и повел на террасу. По размерам она была чуть больше просторного балкона и прилепилась на самом краю острова. Деревья и кусты надежно скрывали ее от замка. Но с террасы открывался великолепный вид на озеро, где в отдалении был мост, а за ним извилистый ручей, текущий по зеленым лужайкам парка.На террасе стоял стол, накрытый на двоих, украшенный орхидеями и аспарагусом. Балюстраду украшали цветы, в основном лилии, которые любила Вирджиния. Они наполняли воздух тяжелым экзотическим ароматом.– Ты скучала по мне? – наклонился к ней герцог.Лучи заходящего солнца освещали его лицо, и, глядя на него, Вирджиния поняла, что произошло нечто важное. Он изменился. Исчезли резкие, напряженные линии, придававшие ему такой суровый, неприступный вид. Исчезли настороженность плотно сжатых губ и выражение постоянной борьбы с чем-то неизвестным. Впервые с тех пор, когда она увидела его, герцог выглядел молодым и беззаботным. И Вирджиния уверилась в том, что была права, думая, что случилось нечто такое, что могло в корне изменить их отношение друг к другу.Охваченная смущением, девушка опустила глаза.– Думаю, ты напрашиваешься на комплимент, – ответила девушка на его вопрос.– Ты кокетничаешь со мной, Вирджиния? – спросил он, и в уголках его губ появилась улыбка. – Прежде я не замечал за тобой таких вольностей.Вирджиния рассмеялась.– Просто не представлялось удобного случая, – призналась она. – Похоже, мы все время были втянуты в серьезные и устрашающие события.– А теперь все драконы уничтожены, – подхватил он. – Не святым Георгием, – это не его заслуга, – но его принцессой. Моя счастливая звезда! Понимаешь ли ты, Вирджиния, что, если бы не ты, я был бы мертв!Вирджиния слегка вздрогнула.– Давай не будем говорить об этом, – попросила она. – Не сегодня вечером. Давай забудем все, что было с нами. Притворимся, что мы не пережили вместе всех тех ужасных испытаний. Ничего этого не было. Мы просто два человека, которые встретились, два человека, которые… немного… нравятся друг другу.– Которые любят друг друга, Вирджиния! – поправил ее герцог. – Не надо притворяться. Я люблю тебя и больше не боюсь признаться в этом. Я люблю тебя, Вирджиния!Она ощутила легкую дрожь и трепет от страсти, прозвучавшей в его голосе.Герцог подвел ее к столу. Лакеи принесли изысканные блюда, налили вино в хрустальные кубки. Но Вирджиния не замечала, что она ест и пьет… Время летело быстро, вскоре стемнело. Вирджиния посмотрела на озеро и увидела, что на его берегах мерцают огоньки. Невидимые руки зажгли их, и невидимые же руки спустили их на спокойную гладь озера: по воде плыли маленькие кораблики, украшенные цветами, а в центре каждого мерцало пламя свечи.– Как красиво! Как тебе удалось придумать всю эту красоту? – захлопала в ладоши Вирджиния.Они встали из-за стола, чтобы полюбоваться великолепным зрелищем, а когда вернулись, стол исчез вместе со слугами. Осталась только удобная софа с мягкими подушками, на которую Вирджиния опустилась, не отрывая глаз от озера. Герцог устроился рядом и взял ее за руку.– Сделало ли это тебя счастливой? – спросил он. – Твои глаза сияют ярче всех огней на озере.– Ты знаешь, что я счастлива, – ответила Вирджиния. – Не только потому, что ты сделал все это ради меня, но потому, что мы вместе. Как это ни глупо звучит, но я боялась, когда ты уехал, что никогда не увижу тебя снова. Даже сейчас мне не верится, что в каждой тени не притаилась опасность и что мне не нужно тревожиться за каждый твой шаг.– Ты действительно так переживала за меня?– Если бы я кокетничала с тобой, я бы так не говорила. Но… да, именно так я чувствовала!– Моя дорогая, смогу ли я когда-нибудь рассказать тебе, что все это значит для меня? – воскликнул герцог. – Я хочу признаться тебе в чем-то. Всю свою жизнь я искал женщину, которая любила бы меня ради меня самого. Не потому, что я герцог, богат, могуществен, важен, но потому, что я ее любимый мужчина.Он на мгновение замолчал, глядя в сторону, и Вирджиния поняла, что его мучают воспоминания о прошлом.– Когда я был очень молод, – продолжал он тихо, – я влюбился в удивительно красивую девушку, которая, как мне казалось, любила меня так же сильно, как любил ее я. Так она мне говорила. Она говорила, что ничто, кроме меня самого, не имеет значения. Мы были обручены и собирались пожениться. И вот однажды, совершенно случайно, я выяснил, что на самом деле она любит одного бедного человека. Она отказалась соединять с ним жизнь, потому что хотела обладать всем тем, что я мог бы дать ей, будучи сыном своего отца.Вирджиния сочувственно вздохнула. Пальцы герцога сжали ее руку.– Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется глупым, что я так сильно страдал. Молодые люди очень ранимы. То, что я узнал, заставило меня повзрослеть за одну ночь и превратило меня в настоящего циника, особенно когда дело касалось женщин. У меня было много любовных приключений, Вирджиния, я не хочу скрывать этого. Если женщины охотно предлагали мне свою благосклонность, было бы нелепо с моей стороны отказывать им. Но все же в глубине души всегда оставалось сомнение, проявляли бы они подобную щедрость, если бы я не занимал такого положения в обществе. Это отравляло всю мою жизнь. Я постоянно искал ту, которая просто полюбит меня, которая ничего не приобретет от союза со мной – ничего, кроме любви.– Наверное, именно этого ищем все мы, – тихо произнесла Вирджиния.– А ты, Вирджиния, чего хочешь ты? – обратился к ней герцог.– Каждая женщина хочет быть любимой ради нее самой, – медленно ответила Вирджиния. – Но больше всего она хочет ощущать, что занимает главное место в жизни мужчины. Она хочет быть первой. Хочет быть самой важной.Она подняла на него глаза, и герцог не сумел сдержать эмоций:– Никогда не видел, чтобы лицо женщины менялось так, как твое. Когда ты серьезна, твои глаза темнеют, а когда ты весела и смеешься, они становятся светлее. О, любовь моя, ты так прекрасна и так не похожа на всех, кого я знал прежде!– Но в чем же моя непохожесть?– Полагаю, в какой-то степени в том, что ты американка. Ты не связана обычаями, кастовыми узами, не задавлена общественными нормами. Но все это не важно. Важна ты сама. Ты такая честная, откровенная… В каком-то смысле ты не похожа на обычных женщин своей открытостью, своей честностью, и, однако, в то же время, ты самая настоящая женщина. Скажи мне, Вирджиния, как много на самом деле мы значим друг для друга?Вирджиния поднялась и подошла к краю террасы.– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказала она, – в том, что касается тебя. Наши жизни были настолько различны.– Они были различными, – согласился герцог, – и все же я думаю, что мы перекинули мост через пропасть в первую же минуту, как посмотрели друг другу в глаза. Имеет ли значение что-то иное, кроме нас, Вирджиния?Она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.– Только ты можешь ответить на этот вопрос. Герцог отвел взгляд и отошел к другому концу террасы; его пальцы впились в балюстраду, и она заметила, как побелели их костяшки.– Разве любви недостаточно? – спросил он охрипшим голосом.– Думаю, это зависит от того, что ты называешь любовью.Он повернулся, шагнул к ней и неожиданно заключил ее в объятия.– Я люблю тебя. Боже! Как сильно я люблю тебя! Его губы отыскали ее рот, и в то же мгновение они слились в поцелуе, который стер различия между мужчиной и женщиной, сделав их единым целым. Весь мир исчез для Вирджинии, остались только их тела, зажатые между небом и землей, и два их сердца, соединившиеся в одно, потому что они целую вечность искали друг друга и, наконец, нашли.– Я люблю тебя, – твердил герцог, и голос его звучал глухо от страсти.Он целовал ее щеки, глаза, волосы, а затем ее шею, где пульсировала от волнения и счастья маленькая жилка. Он целовал ее точеные плечи и вновь ее губы…– О, Вирджиния! Вирджиния!Казалось, он взывал к ней издалека, и она ощущала трепет и дрожь от восторга, ранее ей неизвестного. Она была подобна музыкальному инструменту, вибрирующему от прикосновения его рук. Она чувствовала, будто его губы извлекают душу из ее тела и забирают ее себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
К удивлению Вирджинии, герцог открыто подписал свое имя и передал ей записку через дворецкого; любовь к нему подсказала ей, что это неспроста.Она отложила записку и через минуту поднялась в комнату мисс Маршбанкс. Вирджиния понимала, что это нехорошо, но была рада, что мисс Маршбанкс устала и не хочет болтать. В глубине души она была также довольна, хотя и ни за что не призналась бы в этом, что мисс Маршбанкс больна и ей не придется объяснять, что она собирается делать сегодня вечером.Одевалась она очень долго и особенно тщательно. Вирджинии хотелось выглядеть как можно лучше, и когда, наконец, она посмотрела на себя в зеркало, то поняла, что добилась успеха. Было одно платье, которое она привезла-с собой из Америки, – «Просто на всякий случай, – как сказала тетя Илайа Мэй, – если тебя пригласят на бал!». Вирджиния понимала, что такая вероятность весьма мала, но в то же время не смогла удержаться от искушения купить этот действительно великолепный бальный туалет. И сегодня вечером она надела его!Это было открытое бледно-золотистое платье, почти под цвет ее волос, с лифом, украшенным вышивкой мелкими золотинками, которые сверкали при малейшем движении. Короткие пышные рукава были выкроены из нежнейшего блестящего тюля. Широкий сверкающий пояс из золотых цехинов опоясывал ее тонкую талию, а оборки из тюля по подолу ее юбки при ходьбе волочились за ней, как небольшой шлейф.Вирджиния расчесывала щеткой волосы, пока они не засверкали, а затем уложила их в простую, ею самой придуманную прическу. Она не возражала бы, если бы у нее оказалось под рукой бриллиантовое ожерелье, которое дополнило бы ее наряд, и не понимала, что глаза ее сверкают ярче любых драгоценностей. Тем не менее она погрешила бы против истины, если бы не признала, закончив, наконец, приготовления, что выглядит прекрасно.Ее окружала атмосфера волнения, которая сама, казалось, излучала блеск и сияние. Вирджиния чувствовала себя так, будто наблюдает, как поднимается занавес на удивительном и волнующем представлении. Она испытывала то же самое захватывающее дух ощущение ожидания. Одеваясь, она размышляла над тем, где они будут обедать. Странно, что герцог увозит ее из дома. Вряд ли, конечно, они поедут на званый обед, где будут другие гости. Вирджиния почувствовала, как упало ее настроение при этой мысли. Затем она подумала: какое имеет значение, куда они поедут, если они будут вместе, если она снова увидит его?Всю прошедшую неделю она думала о том, что их отношения не могут оставаться такими же, как прежде. Пришло время вернуться в Америку. Мисс Маршбанкс договорилась с родственниками, что переедет жить к ним, как только ей станет лучше. Это означало, что Вирджиния не сможет оставаться в замке наедине с герцогом. Хотя она и знала, что занимает ничтожное место на шкале общественной значимости, пребывание молодой женщины ее возраста, и пребывание постоянное, наедине с известным и женатым мужчиной вызовет, конечно, скандал.Но, помимо этого, Вирджиния и сама понимала, что должна уехать, и, действительно, ее одежда была уже упакована в сундуки и коробки, с которыми она приехала из Америки. Вирджиния посмотрела на них сейчас, и у нее мелькнула мысль, что, возможно, после сегодняшнего вечера она сможет вновь распаковать их. Затем она решительно отвернулась и пошла вниз.Вечер был теплым и безветренным, и, хотя накидка ей была не нужна, Вирджиния захватила с собой длинный блестящий шарф. Набрасывать его на плечи не было необходимости, она думала, что карета наверняка будет закрытой. Мейтьюз и три лакея ждали ее в холле. Старик выглядел взволнованным, и ей показалось, что лица лакеев выглядят растерянными, настолько необычным было все происходящее.Выйдя из дома, Вирджиния на секунду застыла в изумлении, а затем вскрикнула в неподдельном восторге. У подножия лестницы ее ожидала миниатюрная, словно игрушечная карета, которой мог бы воспользоваться только ребенок. На самом деле это был настоящий двухместный экипаж, но такой маленький, что пассажиры могли поместиться там только сидя напротив друг друга, один человек лицом к лошадям, а другой – спиной к ним. Вместо сложенного откидного верха маленький экипаж был украшен цветами: розами, гвоздиками, левкоями – и благоухал садовыми ароматами. В него были запряжены три маленьких бело-коричневых шотландских пони.Рядом с каждым пони стоял грум в напудренном парике и остроконечной шляпе, одетый в герцогскую сине-белую ливрею. Пони встряхивали головами, их серебряные колокольчики звенели, красные и белые страусовые перья над их головами трепетали при каждом движении.– О, как красиво! – воскликнула Вирджиния.– Этим экипажем не пользовались много лет, мисс, – уважительно произнес Мейтьюз, стоявший рядом с ней. – Его изготовили для дочери-первенца ее величества королевы Виктории. Принцесса, еще будучи ребенком, посетила замок. Насколько я знаю, с тех пор этим экипажем пользовались два или три раза.– Он изумительный! – не сдержалась Вирджиния.Мейтьюз подсадил ее, и миниатюрная, под стать карете, Вирджиния удобно устроилась на заднем сиденье; более крупная женщина выглядела бы в этом экипаже нелепо. Когда они тронулись в путь, Вирджиния сказала себе, что похожа на Золушку. «У меня волшебный экипаж, – подумала она, – и теперь я обязательно встречу Принца Очарование».Ее интересовало, куда они поедут, и, когда пони свернули с подъездной дорожки на узкую, заросшую травой тропинку, Вирджиния поняла, куда они направляются: в храм на озере! В то место, которое, по словам герцога, построил тот же предок, что построил «Сердце королевы» для любимой женщины.Солнце опускалось за горизонт, утопая в сияющем пламени, на востоке небо было бледным и полупрозрачным, и еще не начинало темнеть, когда Вирджиния выпорхнула из своего экипажа. Они обогнули озеро, подъехав к тому месту, где начинался маленький китайский мостик, точно такой, как на фарфоровой тарелке в китайском стиле с изображением ивы у мостика через ручей. Прежде она не видела этого мостика, который соединял храм на острове с берегом.Медленно, хотя на самом деле ей хотелось бежать, Вирджиния прошла по мостику и по тропе. Та заканчивалась у двери в греческий храм, которым она так часто любовалась издалека. Лакей распахнул перед ней дверь. Она вошла и негромко вскрикнула.Взгляд мгновенно охватил круглую комнату, стены которой до сводчатого потолка были задрапированы синими занавесями. И повсюду – море цветов: гирлянды цветов свешивались с потолка, громадные охапки лилий стояли у синих занавесей и у выхода на террасу, где вновь открывалось море цветов.В одну секунду Вирджиния обежала все это великолепие взглядом, а затем смотрела только на одного человека, вошедшего с террасы, откуда он любовался озером. Его силуэт четко вырисовывался в лучах заходящего солнца, и ей показалось, что он направляется к ней в ореоле пламени.– Вирджиния!Ему достаточно было только произнести ее имя, чтобы выразить все то, что накопилось в их сердцах. А затем он поднес ее руки к губам, и она испугалась жадной властности его губ.– Позволь мне посмотреть на тебя! – Не выпуская ее рук, он развел их в стороны и отступил на шаг. – Ты похожа на солнечный луч! – Голос его был наполнен страстью. – Нет, на звезду, упавшую с неба. На путеводную звезду, которая будет указывать мне путь, вдохновлять меня и помогать мне. Ведь это так, Вирджиния? Ты моя звезда?– Ты… вернулся. – Она не нашла что ответить, потому что не могла думать ни о чем, кроме самого важного.– Я вернулся – к тебе. Пойдем, стол накрыт. Герцог взял ее под руку и повел на террасу. По размерам она была чуть больше просторного балкона и прилепилась на самом краю острова. Деревья и кусты надежно скрывали ее от замка. Но с террасы открывался великолепный вид на озеро, где в отдалении был мост, а за ним извилистый ручей, текущий по зеленым лужайкам парка.На террасе стоял стол, накрытый на двоих, украшенный орхидеями и аспарагусом. Балюстраду украшали цветы, в основном лилии, которые любила Вирджиния. Они наполняли воздух тяжелым экзотическим ароматом.– Ты скучала по мне? – наклонился к ней герцог.Лучи заходящего солнца освещали его лицо, и, глядя на него, Вирджиния поняла, что произошло нечто важное. Он изменился. Исчезли резкие, напряженные линии, придававшие ему такой суровый, неприступный вид. Исчезли настороженность плотно сжатых губ и выражение постоянной борьбы с чем-то неизвестным. Впервые с тех пор, когда она увидела его, герцог выглядел молодым и беззаботным. И Вирджиния уверилась в том, что была права, думая, что случилось нечто такое, что могло в корне изменить их отношение друг к другу.Охваченная смущением, девушка опустила глаза.– Думаю, ты напрашиваешься на комплимент, – ответила девушка на его вопрос.– Ты кокетничаешь со мной, Вирджиния? – спросил он, и в уголках его губ появилась улыбка. – Прежде я не замечал за тобой таких вольностей.Вирджиния рассмеялась.– Просто не представлялось удобного случая, – призналась она. – Похоже, мы все время были втянуты в серьезные и устрашающие события.– А теперь все драконы уничтожены, – подхватил он. – Не святым Георгием, – это не его заслуга, – но его принцессой. Моя счастливая звезда! Понимаешь ли ты, Вирджиния, что, если бы не ты, я был бы мертв!Вирджиния слегка вздрогнула.– Давай не будем говорить об этом, – попросила она. – Не сегодня вечером. Давай забудем все, что было с нами. Притворимся, что мы не пережили вместе всех тех ужасных испытаний. Ничего этого не было. Мы просто два человека, которые встретились, два человека, которые… немного… нравятся друг другу.– Которые любят друг друга, Вирджиния! – поправил ее герцог. – Не надо притворяться. Я люблю тебя и больше не боюсь признаться в этом. Я люблю тебя, Вирджиния!Она ощутила легкую дрожь и трепет от страсти, прозвучавшей в его голосе.Герцог подвел ее к столу. Лакеи принесли изысканные блюда, налили вино в хрустальные кубки. Но Вирджиния не замечала, что она ест и пьет… Время летело быстро, вскоре стемнело. Вирджиния посмотрела на озеро и увидела, что на его берегах мерцают огоньки. Невидимые руки зажгли их, и невидимые же руки спустили их на спокойную гладь озера: по воде плыли маленькие кораблики, украшенные цветами, а в центре каждого мерцало пламя свечи.– Как красиво! Как тебе удалось придумать всю эту красоту? – захлопала в ладоши Вирджиния.Они встали из-за стола, чтобы полюбоваться великолепным зрелищем, а когда вернулись, стол исчез вместе со слугами. Осталась только удобная софа с мягкими подушками, на которую Вирджиния опустилась, не отрывая глаз от озера. Герцог устроился рядом и взял ее за руку.– Сделало ли это тебя счастливой? – спросил он. – Твои глаза сияют ярче всех огней на озере.– Ты знаешь, что я счастлива, – ответила Вирджиния. – Не только потому, что ты сделал все это ради меня, но потому, что мы вместе. Как это ни глупо звучит, но я боялась, когда ты уехал, что никогда не увижу тебя снова. Даже сейчас мне не верится, что в каждой тени не притаилась опасность и что мне не нужно тревожиться за каждый твой шаг.– Ты действительно так переживала за меня?– Если бы я кокетничала с тобой, я бы так не говорила. Но… да, именно так я чувствовала!– Моя дорогая, смогу ли я когда-нибудь рассказать тебе, что все это значит для меня? – воскликнул герцог. – Я хочу признаться тебе в чем-то. Всю свою жизнь я искал женщину, которая любила бы меня ради меня самого. Не потому, что я герцог, богат, могуществен, важен, но потому, что я ее любимый мужчина.Он на мгновение замолчал, глядя в сторону, и Вирджиния поняла, что его мучают воспоминания о прошлом.– Когда я был очень молод, – продолжал он тихо, – я влюбился в удивительно красивую девушку, которая, как мне казалось, любила меня так же сильно, как любил ее я. Так она мне говорила. Она говорила, что ничто, кроме меня самого, не имеет значения. Мы были обручены и собирались пожениться. И вот однажды, совершенно случайно, я выяснил, что на самом деле она любит одного бедного человека. Она отказалась соединять с ним жизнь, потому что хотела обладать всем тем, что я мог бы дать ей, будучи сыном своего отца.Вирджиния сочувственно вздохнула. Пальцы герцога сжали ее руку.– Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется глупым, что я так сильно страдал. Молодые люди очень ранимы. То, что я узнал, заставило меня повзрослеть за одну ночь и превратило меня в настоящего циника, особенно когда дело касалось женщин. У меня было много любовных приключений, Вирджиния, я не хочу скрывать этого. Если женщины охотно предлагали мне свою благосклонность, было бы нелепо с моей стороны отказывать им. Но все же в глубине души всегда оставалось сомнение, проявляли бы они подобную щедрость, если бы я не занимал такого положения в обществе. Это отравляло всю мою жизнь. Я постоянно искал ту, которая просто полюбит меня, которая ничего не приобретет от союза со мной – ничего, кроме любви.– Наверное, именно этого ищем все мы, – тихо произнесла Вирджиния.– А ты, Вирджиния, чего хочешь ты? – обратился к ней герцог.– Каждая женщина хочет быть любимой ради нее самой, – медленно ответила Вирджиния. – Но больше всего она хочет ощущать, что занимает главное место в жизни мужчины. Она хочет быть первой. Хочет быть самой важной.Она подняла на него глаза, и герцог не сумел сдержать эмоций:– Никогда не видел, чтобы лицо женщины менялось так, как твое. Когда ты серьезна, твои глаза темнеют, а когда ты весела и смеешься, они становятся светлее. О, любовь моя, ты так прекрасна и так не похожа на всех, кого я знал прежде!– Но в чем же моя непохожесть?– Полагаю, в какой-то степени в том, что ты американка. Ты не связана обычаями, кастовыми узами, не задавлена общественными нормами. Но все это не важно. Важна ты сама. Ты такая честная, откровенная… В каком-то смысле ты не похожа на обычных женщин своей открытостью, своей честностью, и, однако, в то же время, ты самая настоящая женщина. Скажи мне, Вирджиния, как много на самом деле мы значим друг для друга?Вирджиния поднялась и подошла к краю террасы.– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказала она, – в том, что касается тебя. Наши жизни были настолько различны.– Они были различными, – согласился герцог, – и все же я думаю, что мы перекинули мост через пропасть в первую же минуту, как посмотрели друг другу в глаза. Имеет ли значение что-то иное, кроме нас, Вирджиния?Она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.– Только ты можешь ответить на этот вопрос. Герцог отвел взгляд и отошел к другому концу террасы; его пальцы впились в балюстраду, и она заметила, как побелели их костяшки.– Разве любви недостаточно? – спросил он охрипшим голосом.– Думаю, это зависит от того, что ты называешь любовью.Он повернулся, шагнул к ней и неожиданно заключил ее в объятия.– Я люблю тебя. Боже! Как сильно я люблю тебя! Его губы отыскали ее рот, и в то же мгновение они слились в поцелуе, который стер различия между мужчиной и женщиной, сделав их единым целым. Весь мир исчез для Вирджинии, остались только их тела, зажатые между небом и землей, и два их сердца, соединившиеся в одно, потому что они целую вечность искали друг друга и, наконец, нашли.– Я люблю тебя, – твердил герцог, и голос его звучал глухо от страсти.Он целовал ее щеки, глаза, волосы, а затем ее шею, где пульсировала от волнения и счастья маленькая жилка. Он целовал ее точеные плечи и вновь ее губы…– О, Вирджиния! Вирджиния!Казалось, он взывал к ней издалека, и она ощущала трепет и дрожь от восторга, ранее ей неизвестного. Она была подобна музыкальному инструменту, вибрирующему от прикосновения его рук. Она чувствовала, будто его губы извлекают душу из ее тела и забирают ее себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22