– Я видел здесь сегодня генерала фон Эхардштейна, – парировал он. – Он проявил большие спосбности, будучи в Англии.
– Согласен с вами, – признал барон Карлов, – но я понимаю, он обеспокоен тесной дружбой французов и англичан, там, где дело касается Марокко, и, конечно, явным благоволением короля к французам.
Это была обыкновенная речь, в которой звучала нотка мести, но лорд Эркли выяснил то, что хотел, – генерал фон Эхардштейн был заодно с бароном.
– Большинство политиков очень скучны, – заметил лорд Эркли, – и на отдыхе я предпочитаю с ними не общаться. Скажите лучше, какие развлечения в этом сезоне можно найти в Мариенбаде?
Он говорил с легкомысленной веселостью, желая обмануть барона, что не представляло большой трудности. Лорду Эркли надо было завоевать расположение барона, и он выслушивал непристойные описания женщин и мест, где их можно встретить, этот обмен опытом занял все время, пока они шли в казино. Наконец они присоединились к веселой компании, и лорд Эркли твердо решил избегать мест, о которых говорил барон, а также по возможности и самого барона. Он не стал долго беседовать со своими друзьями или просаживать деньги за игорным столом. Вместо этого при первом удобном случае он ускользнул от своих приятелей, пытавшихся его удержать, и пошел к отелю при свете звезд. Он был очень утомлен и хотел поскорее лечь спать.
В курзале было очень спокойно, только издалека доносились звуки музыки и голосов. Парк был напоен ароматом сосны и левкоев, что отвлекло лорда Эркли от мыслей, которые занимали его голову весь вечер.
Подойдя к сверкающему огнями отелю, он увидел хрупкую фигурку на скамейке, наполовину скрытую ветвями ивы. Сначала, правда, он скорее угадал, чем увидел ее. Вероятно, девяносто девять человек из ста прошли бы мимо, но лорд Эркли подошел к иве и просунул голову сквозь ветви. Марица, а это была она, вскочила, взглянула на него, и лорд понял, что она была далеко в своих мыслях, а он вернул ее к реальности.
– Я счастлив еще раз поблагодарить вас за ужин, ваше королевское высочество.
Принцесса вздохнула, и лорду на минуту показалось, что она не находила слов для ответа. Затем она почти прошептала:
– Спасибо, лорд Эркли. Я не смогла с вами попрощаться.
– Все понимаю, ваше высочество. – После небольшой паузы он добавил: – Разрешите к вам присоединиться хоть на минутку?
– Я, я как раз собиралась уходить, – мягко возразила принцесса. – Мне не нужно было бы находиться здесь одной… но было так жарко… и…
И так было ясно, что она просто хотела свободы, хотя бы на несколько минут.
– О, простите, что выгоняю вас, – произнес лорд Эркли, садясь рядом с принцессой, – если хотите, я сейчас же уйду.
– Н-нет. Я не должна быть здесь… и…
– Никто не узнает, – утешил ее лорд Эркли, – и давайте забудем обо всем, кроме красоты ночи. Идя по парку из казино, я чувствовал себя как бы в другом мире.
–Я тоже пытаюсь испытать это, – ответила принцесса, – но иногда я спрашиваю себя, есть ли он, этот другой мир.
– Конечно же, есть! – воскликнул он. – Мир, который мы воображаем себе и о котором временами мечтаем, он так же реален, как этот, и гораздо более прекрасен.
Лорд Эркли сам удивился своим словам, но чувствовал, что именно эти слова сейчас так нужны были принцессе.
– Это правда? – спросила она по-детски, как бы прося подтверждения.
– Ну конечно, – заверил он ее. – И этот мир ждет нас, его просто нужно найти. Но мы слишком заняты или слишком глупы, а иногда просто… нам не везет.
– А если мы… несчастливы, его легче найти? Он покачал головой.
– Не думаю… По-моему, когда человек несчастлив, он окутан каким-то непроницаемым туманом. У него должна быть свобода проникать через этот туман, постичь, казалось бы, непостижимое.
– Я… понимаю вас, – сказала принцесса, – вы мне очень… очень помогли.
– Думаю, – продолжал лорд Эркли, – никогда нельзя терять веру.
Она повернулась, посмотрела на него своими бездонными темными глазами и произнесла:
– Я никогда не думала… что такие люди, как вы… понимают. – Он улыбнулся, а она добавила: – Нет, это грубо… но я думаю, вам понятно, что имею в виду. Вы часть мира, который внушает мне страх, мира, который суров и хрупок… и безжалостен.
Лорд Эркли знал, что принцесса думала не о своих страданиях, а о судьбе принца Фридриха, покинутого людьми, которые старательно выслуживались перед ним до его травмы. Они подражали кайзеру, да и вообще в духе немцев было признавать только физически полноценных людей и забывать калек.
– Когда я был в Индии в прошлом году, – сказал лорд Эркли, – я подошел к подножию Гималаев. Глядя на горы, ослепительно белые при очень ярком солнце, я вдругподумал, что великая красота часто сочетается с жестокостью.
– Вы хотите сказать, что… нужно так или иначе платить за все радости, которые мы когда-либо испытали?
– Скорее то, что после страданий всегда приходит радость.
– Надеюсь, вы правы, – произнесла принцесса, – но я подумаю о ваших словах и постараюсь вас понять.
– Я сам пытаюсь себя понять, – ответил Эркли, – и уверен в одном: когда страдания приводят нас на распутье, у нас есть шанс оказаться как в раю, так и в аду. – Он улыбнулся. – Это, как вы знаете, значительно все упрощает. В то же время мы можем проиграть любой вариант – это наше дело.
– Вы помогли мне… вы так помогли мне. Это невозможно выразить словами.
– Слова никогда не выражают того, что у нас в сердце, – сказал лорд Эркли, – но думаю, принцесса, что я говорил с вами от всей души, и надеюсь, что мои слова не оставили вас равнодушной.
– Да, конечно, – ответила она. – Но сейчас я должна идти.
Принцесса посмотрела на лорда, и он понял, что она просила его не провожать ее, ведь их могли увидеть. Невероятно, подумал он, что он может читать ее мысли. Или же действительно ее сердце говорило с его сердцем? Чтобы облегчить принцессе ее положение, лорд сказал:
– Вы не рассердитесь, если я еще немного посижу здесь и подумаю?
– Я тоже… подумаю.
Она протянула руку, и он поднес ее к губам. Лорд поцеловал руку принцессы и почувствовал мягкость ее кожи. Она была удивительно спокойна, заметил Эркли. Затем, не говоря более ни слова, принцесса повернулась и направилась к отелю, двигаясь так легко, что лорду казалось, будто она парит в облаках под звуки музыки. Оставшись один, Эркли сел на скамейку, чтобы, как он и говорил, подумать о случившемся.
Ему не верилось, что он только что был с нею наедине. Что заставило его говорить с таким вдохновением? Лорд чувствовал, что слова шли не из головы, а от всего сердца. Его мозг был занят поведением целых наций, а также интригами людей вроде барона и принца Фридриха. Принцессе же была отдана другая часть его существа, он сам до конца не понимал какая. Лорд подумал, как ужасна ее жизнь. Принцесса была очень молода. Ей, наверное, не было еще и двадцати одного года, а уже три года она была женой горького пьяницы. Кровь Эстерхази давала ей гордость и умение держаться твердо, и лорд был уверен, что она никогда никому не выскажет, как она страдает. Если бы он не подслушал как обращался с ней принц прошлой ночью, конечно, он никогда бы не мог представить себе, что ее унижают и оскорбляют подобным образом. Над обеде принцесса беседовала с гостями с такой легкостью и таким шармом, что этому могла бы позавидовать куда более зрелая и опытная женщина. И только внимательно наблюдая за нею, лорд мог видеть страх в ее глазах, когда она смотрела на принца и видела, как он все больше и больше напивается.
Обдумывая все случившееся и сказанное за время своего пребывания в Мариенбаде, лорд Эркли подумал, что знает причину поведения принца. Что-то, конечно, надо было искать в его чисто немецком самомнении и пренебрежении к женщинам – одной из распространенных черт национального характера. Не вызывало сомнения и то, что принц не мог простить своей славной, очаровательной жене того, что, при взрыве бомбы анархиста она не пострадала вместе с ним. Он ненавидел ее за это и с изощренной жестокостью хотел заставить принцессу страдать так же, как и он. Поэтому он и избивал это хрупкое, неземное создание.
"Это невыносимо! – с яростью подумал лорд Эркли. – Но один Бог знает, что я могу сделать, как могу спасти ее!"
Глава 3
Принцесса Марица открыла дверь спальни и увидела, как Джозеф провожает в гостиную какого-то джентльмена. Лишь мельком взглянув на него, она узнала внушительную фигуру барона фон Эхардштейна. Принцесса подождала, пока он не скрылся из виду, и прошла в вестибюль. Здесь она услышала голос принца Фридриха:
– С добрым утром, генерал! Какой сюрприз видеть вас в столь ранний час!
– Я сегодня покидаю Мариенбад, – ответил генерал, – и хотел бы поговорить с вашим королевским высочеством перед отъездом.
– Садитесь, – указал принц Фридрих на кресло. – Что будете пить – шампанское?
– Это было бы замечательно, – произнес генерал своим гортанным голосом.
Принц Фридрих, должно быть, что-то приказал Джозефу, так как слуга вышел из гостиной, и Марица сразу же услышала слова генерала:
– Я хотел узнать, нет ли у вас новостей для меня.
– Боже правый! – воскликнул принц Фридрих. – Какие результаты могут быть.
Здесь он осекся, так как вернулся Джозеф, который, увидев принцессу, стоящую у двери, объяснил ей:
– Я несу шампанское его королевскому высочеству.
– Я хочу навестить герцогиню, Джозеф, – прошептала Марица, – скоро вернусь.
– У вас достаточно времени, ваше королевское высочество, – ответил Джозеф.
Он улыбнулся, и она была уверена, что слуга сделает все возможное, чтобы выгородить ее, если принц ее хватится. Марица не знала, что бы она делала, если бы не Джозеф. Только он мог защитить ее от издевательств принца и только перед ним не надо было притворяться. Джозеф знал все их тайны: пристрастие своего хозяина к спиртному, его жестокое обращение с женой, страх, который Марица не могла скрыть, как ни пыталась. Итак, у нее в запасе было немного времени, и она быстро спустилась на первый этаж. Герцогиня де Вальер была ее единственным другом в Мариенбаде и, похоже, единственным другом во всем мире. Теперь уже старенькая, в молодости герцогиня славилась редкой красотой, и Марица хорошо помнила, как она приезжала в Венгрию и останавливалась в доме Эстерхази, когда принцесса была еще совсем ребенком. Последние несколько лет герцогиня, жила в Мариенбаде, потому что парижский климат был ей вреден. Она снимала большой номер на первом этаже "Веймара", вся же обстановка была ее собственной.
Когда слуга в ливрее дома де Вальер открыл Марице дверь, ей сразу же бросились в глаза великолепная мебель эпохи Людовика XIV и изысканные картины Буше и Фрагонара. Она вдруг почувствовала себя как дома.
Дворцы Эстерхази в Венгрии были выстроены с большим вкусом, а их сокровищницы пополнялись в течение нескольких столетий. Марице внушала отвращение уродливая помпезность немецкой мебели, которая была во вкусе этого народа вообще и обитателей королевских дворцов в особенности.
Герцогиня грелась на солнце, сидя в кресле у окна своего огромного салона, и радостно обернулась, как только доложили о Марице. В свои почти восемьдесят лет она была еще красива, а седые волосы ее были причесаны безукоризненно. В каждой линии ее платья чувствовался парижский вкус, а о ее драгоценностях ходили слухи, что они были подарены двумя самыми влиятельными коронованными особами Европы.
– Дорогое дитя мое, как приятно тебя видеть! – сказала она по-французски, протянув руку, на которой видны были голубые вены.
– У Фридриха гость, – ответила Марица, – и я воспользовалась случаем повидать вас.
– Для меня, как ты знаешь, нет большего удовольствия, – произнесла герцогиня. – Как ты поживаешь, малышка?
От ее старых, но исключительно зорких глаз не ускользало ничего, и сейчас она с грустью смотрела на похудевшее лицо Марины и синие тени под ее огромными глазами. Она знала, хотя Марица никогда ей в этом не признавалась, что причиной этому не усталость, а физические страдания, которым подвергал ее муж. Герцогиня была информирована почти обо всем, что происходило в Мариенбаде, да и за его пределами тоже. Ее любимым занятием было писать письма, и сама она получала обширную почту из всех концов Европы. Кто-то однажды пошутил: "Никто не информирован лучше герцогини де Вальер. Даже собачки, кажется, передают ей, что происходит в будуарах и спальнях их хозяек!"
– Как себя чувствует Фридрих? – осведомилась герцогиня.
Она задавала этот вопрос не из праздного любопытства, хотя Марица об этом не догадывалась.
– Значительно лучше, – ответила Марица. – Вы не поверите, но вечером у нас был званый обед.
– Званый обед? – воскликнула герцогиня с таким удивлением, будто впервые слышала эти слова.
Марица кивнула.
– Вчера к Фридриху приходили генерал барон, фон Эхардштейн и адмирал фон Сенден, и после их ухода он был в значительно лучшем состоянии духа, чем обычно.
– Почему бы это? – вновь удивилась герцогиня.
– Я не знаю, – ответила Марица, – но думаю, что кайзеру что-то нужно от Фридриха. – Она сжала руки и продолжала: – Я не знаю, что именно, но надеюсь, что-нибудь вполне реальное. Ведь впервые за много месяцев ему захотелось развлечься.
– Кто же был у вас в гостях? – оживленно поинтересовалась герцогиня.
– Фридрих сам написал письмо барону Карлову, а мне поручил пригласить лорда Эркли. – Потеплевшим голосом Марица добавила: – Он очень… мил. Король Эдуард представил мне его вчера, и, кажется, раньше он бывал в Вильценштейне.
– Тебе понравился лорд Эркли?
– Он очень… приятный человек.
От герцогини не ускользнул легкий румянец, выступивший на щеках Марицы.
– Многие женщины симпатизируют ему, – заметила она.
– Это неудивительно, – ответила Марица, – ведь он так красив и умен.
– Говорят, он знает обо всех международных интригах гораздо больше, чем сами послы, – сухо сказала герцогиня.
– Он вхож в несколько царствующих домов Германии.
– Я слышала, – произнесла герцогиня. – Это, наверное, и заинтересовало Фридриха, а может быть, и барона?
– А почему барон должен быть этим заинтересован? – удивленно спросила Марица. Герцогиня хотела ответить, но передумала.
– Барон отличается снобизмом и честолюбием, – сказала она. – Я уверена, он был счастлив пообедать с вами.
– Я была очень удивлена, когда он пришел под конец обеда.
– А я гораздо больше удивлена, что лорд Эркли принял ваше приглашение, – сказала она. – Он здесь нарасхват, и наверняка у него были более приятные перспективы на вечер. – Марица промолчала, и герцогиня продолжила: – У него в жизни был не один роман. Говорят, последний – с маркизой Гастицис – длился около шести месяцев, но сейчас дело идет к разладу.
Марица улыбнулась.
– Как вы можете знать все это, постоянно живя здесь, в Мариенбаде?
– Я веду активную переписку, – ответила герцогиня. – А об этом мне сообщил король Эдуард, он вчера был у меня.
– Король навещал вас? – оживилась Марица. – Как это прекрасно! Он был очень мил со мной вчера. Мне кажется, там, куда он приходит, становится чуточку теплее.
– А иногда остается разбитое сердце! – улыбнулась герцогиня. – Но ты права, он добрый человек. Неудивительно, что его все любят.
– Он очень тепло… отзывался о… лорде Эркли.
– Лорд Эркли его протеже, и один из лучших. – Г Герцогиня, казалось, хотела что-то добавить, но спросила только: – Какие у тебя планы?
– Такие же, как всегда, – ответила Марица. – Я бы очень хотела поехать на прогулку, но Фридрих говорит, что не любит трястись в экипаже! А мне бы так хотелось подышать воздухом в лесу.
Она посмотрела в окно на цветник в саду и росшие рядом ели. Герцогиня с грустью подумала, как же хороша была Марица. Немногие из знакомых ей женщин переносили столь адское существование с таким достоинством. Принцесса отвернулась от окна.
– Я должна возвращаться, – сказала она. – Вдруг Фридриху нужна моя помощь? Разрешите мне прийти еще, если будет возможность?
– Ты знаешь, дорогое дитя, что я всегда рада тебя видеть. Мне дорога вся ваша семья, князь Миклош, И твой отец, твоя матушка и другие! Я не знаю, как отблагодарить их за все хорошее, что они сделали для меня. – Герцогиня улыбнулась и добавила: – И, конечно, ты знаешь, что ты сама по себе мое любимое существо. Я отношусь к тебе, как к дочери или, вернее, внучке?
– Я была бы счастлива быть вашей дочерью и чтобы в моих жилах текла французская кровь, – с я искренним чувством сказала Марица. – У вас такой изысканный вкус, что, когда я вхожу к вам, мне кажется, о другой обстановке невозможно и мечтать.
– Когда-нибудь и у тебя будет такая обстановка, – спокойно произнесла герцогиня. – Когда увидишь лорда Эркли, попроси его рассказать тебе о французской мебели, которой обставлен его дом в Хемпшире.
– Обязательно… если увижу его, – прошептала Марица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14