Другим его «опасным» увлечением являлись дикие лошади.
Рожденные в дремучих вальдестинских лесах, они славились своим безумным норовом.
Иные были настолько дикими, что даже опытные конюхи не решались за них браться.
Объезжать этих непокорных животных доставляло королю истинное удовольствие.
Король цинично улыбнулся.
Конечно же, премьер-министра беспокоит не только это.
Было еще кое-что, о чем тот вряд ли осмелится говорить.
Совсем недавно в Париже король дрался на дуэли.
Вызов исходил от надменного аристократа, якобы вступившегося за честь своей жены, соблазненной королем.
Это была прихоть старого дуэлянта, на счету которого уже числились две человеческие жизни.
То, что на самом деле король и не собирался никого соблазнять, не имело никакого значения.
Они стреляли друг в друга по всем правилам, и король с ходу всадил в противника две пули.
Сам он отделался легкой царапиной.
Когда известие о дуэли дошло до Вальдестина, вся страна гудела как улей.
Именно это происшествие и послужило поводом для членов кабинета поставить его перед необходимостью обзавестись наследником.
— Я не буду утомлять ваше величество, — льстиво ввернул канцлер, — рассказами о том, как счастлив народ Вальдестина под покровительством столь мудрого монарха.
Все надеются, что ваше правление продлится еще долгие годы, а благосостояние страны будет неуклонно расти, но в то же время…
Тут он опасливо взглянул на короля и осекся.
Ужас сковал его тело и стиснул горло ледяной рукой.
Король едва сдержался, чтобы не послать канцлера вместе с премьер-министром ко всем чертям.
Он не собирался жениться, хотя знал, сколь важно это для Вальдестина.
Еще в прошлом году французский император со страхом жаловался на непомерные притязания Германии.
Реальным правителем страны был железный Бисмарк, манипулировавший слабовольным королем Вильямом.
Французский император красочно описывал королю Максимилиану картину дальнейших действий германского премьера.
— Это ненасытное чудовище одно за другим проглотит маленькие немецкие королевства и принципалии, а потом новоиспеченная федерация протянет свои жадные щупальца к Британии и Франции.
Король Максимилиан не принял всерьез слова Наполеона Третьего, которого считал немного слабоумным.
Но теперь ситуация в Европе выглядела однозначно.
Поэтому король сделал над собой сверхъестественное усилие.
— Я обдумаю ваше предложение, премьер-министр, — ответил монарх. — Оно не лишено здравого смысла. Несмотря на то что я не собирался в ближайшее время жениться, понимаю желание моего народа иметь престолонаследника.
Канцлер и премьер одновременно произвели долгий выдох.
Наконец-то можно было расслабиться.
— Благодарю за понимание, ваше величество, — наклонил голову премьер-министр. — Вы очень любезны, сир, что выслушали нас.
— Я приму это к сведению, — продолжал король. — В первую очередь я обращусь к соседним монархам. Пора создать международный альянс, чтобы защититься от поползновений Бисмарка.
Премьер-министр был проницательным вельможей.
Он тотчас уразумел, что имеет в виду король.
Он тоже опасался амбиций Бисмарка.
Слабый король Вильям был озабочен только собственным здоровьем, его мало интересовала судьба Германии.
Король поднялся со своего трона, давая придворным понять, что аудиенция закончена.
— Благодарю вас за предупреждение, господа. Я сообщу вам о своих планах при первой возможности.
Придворные, ликуя от осознания успешно выполненной миссии, сразу же испарились.
Король остался один.
Невидящими глазами смотрел он на противоположную стену, где висел один из шедевров Фрагонара.
Но его сейчас не занимали ни грациозная фигура нимфы романтического сада, ни парившие над ее головой прелестные купидоны.
Король думал о невыносимой скуке семейной жизни.
Отдать лучшие годы женщине, единственным достоинством которой является ее королевская кровь, казалось ему преступлением.
Он вообразил себе ничтожных, разодетых придворных, снующих по дворцовым лестницам.
Он хорошо знал, что представляет собой жизнь короля, предписанная правилами и этикетом.
Ему иногда доводилось присутствовать на коронациях и похоронах в соседних королевствах.
Все королевские дворы походили друг на друга как две капли воды.
Чего стоили эти скучные церемонии, в которых не оставалось ни капли духа!
Истинный смысл их был забыт и потому утрачен.
Ему не о чем было говорить с теми монархами.
Их интересы ограничивались семейными историями и сплетнями о соседях-близнецах.
Король с содроганием вспоминал однообразный сценарий этих визитов.
Сначала его потчевали безвкусными блюдами, потом мучили нескончаемыми церемониями, затем пичкали сплетнями и, наконец, укладывали спать в неудобную постель.
И каждый раз все повторялось заново.
Разумеется, новая королева принесет в его дом этот страшный вирус.
И он решил во что бы то ни стало оградить себя от сей участи.
Будучи холостяком, он мог себе позволить свести до минимума все королевские формальности.
Он жил как английский джентльмен в своем загородном поместье.
Занимался охотой и лошадьми, принимал только тех гостей, чьим обществом искренне наслаждался.
Всю помпезность дворцовых церемоний он отдал членам кабинета во главе с премьер-министром.
Жители Вальдестина видели его довольно редко, и король думал насмешливо, что от этого они только счастливы.
Но королева изменит все!
Она будет постоянно устраивать встречи с горожанами, начнет курировать больницы и разъезжать по стране в окружении толп народа, получая взамен обожание в виде огромных букетов.
Она полностью изменит весь дворцовый уклад, который был установлен самим королем, обладавшим талантом организатора.
Вместо обеда в компании близких друзей, чтения книг в библиотеке или романтической встречи во флигеле ему придется умирать от тоски, беседуя с какой-нибудь невзрачной придворной дамой.
Ее придворные дамы будут еще скучней и уродливей, чем она сама.
Такая перспектива казалась королю немыслимой.
Но у него не было выбора.
Стране нужен наследник, это ясно как божий день.
К тому же он понимал, что премьер-министр никогда бы не осмелился заговорить с ним на столь щепетильную тему, если бы не имел серьезных оснований.
Он действовал под давлением членов кабинета, напуганных политикой Германии.
Найти нового правителя Вальдестина, если он умрет бездетным, будет не так-то просто.
Он вспомнил, как греки отчаянно искали монарха, пока им не пришлось пригласить короля из далекой северной Дании, который стал его величеством Георгом Первым.
Но Вальдестин намного меньше Греции.
При сходных обстоятельствах ему не выжить.
Что ж, ради справедливости король должен принести себя в жертву на благо страны.
— Он правил страной уже восемь лет, и каждый миг его служения доставлял радость.
Он был неуступчив, но никто не роптал.
Он был эгоистичен, но снискал еще большее обожание.
Теперь настало время отдавать долги.
Пришел час расплаты за годы безграничной свободы, но, несмотря на то что король понимал законы жизни, плата казалась ему слишком суровой.
— Господи! — воскликнул он. — Одному тебе ведомо, где найти женщину, которую я смог бы терпеть рядом с собой!
Но Господь молчал.
И тут как будто сам Сатана, насмехаясь над его отчаянием, услужливо ниспослал его мысленному взору вереницу принцесс.
Они все шли и шли: голубоглазые и черноглазые, блондинки, брюнетки и рыжеволосые, высокие и низенькие, худые и пышненькие.
У короля закружилась голова, но при мысли дотронуться хотя бы до одной он вздрагивал от отвращения.
Одна из них должна «стать его женой, надеть корону Вальдестина и носить под сердцем его наследника!
— Хватит! Я больше не выдержу! — возопил король.
Сатана услужливо сменил декорации.
Начался новый акт, и на воображаемой сцене появились другие женщины.
Те самые красотки, что были когда-то его пассиями.
Каждая казалась совершенством, но была прекрасна по-своему.
Их тела, сотворенные одним божественным скульптором, являли собой верх совершенства.
Когда-то он одаривал их драгоценностями, расплачиваясь за красоту.
Король унаследовал страсть к прекрасному от своего отца.
Но истинной причиной была его матушка, венгерка, слывшая настоящей Венерой.
Она трагически погибла в самом расцвете лет.
Так же как сын, она обожала диких лошадей и была непревзойденной наездницей.
Даже в гробу она была неотразима.
Обожествляя свою матушку, король продолжал искать ее в каждой женщине.
Но пока ему не посчастливилось встретить ни одной женщины, похожей на нее.
Сегодня король со всей очевидностью осознал, что пришел конец его свободной жизни.
Будущее казалось унылым и безжалостным.
Его собственная безопасность — эфемерной.
Свобода и независимость — иллюзорными.
Настало время все положить на алтарь государственных нужд.
Итак, душевное спокойствие и физический комфорт должны остаться в прошлом.
Король нервно зашагал по комнате.
Он ходил из угла в угол до тех пор, пока назойливы» рой мыслей не начал сводить его с ума.
Наконец он выбежал из комнаты, помчался вниз по главной лестнице и очутился в своем кабинете.
Он ощутил в кармане тяжесть золотого ключа от потайной двери.
Король не стал раздумывать.
Конечно, ход сей был тривиальным и старым как мир, но сейчас только Лабель могла помочь ему немного забыться.
Дверь в классную комнату приоткрылась, но принцесса Зита ничего не заметила.
Она удобно устроилась на большом подоконнике с книгой в руках, а когда принцесса читала, то полностью перемещалась в предлагаемую реальность.
Фантазия уводила ее в некие миры, где можно было скрыться от действительности, если та казалась ей слишком скучной.
Сейчас был именно такой момент, и классная комната перестала существовать для Зиты.
По этой причине она ничего не видела и не слышала.
И лишь почувствовав, что кто-то стоит совсем рядом, девушка оторвалась от книги — перед ней стояла ее старшая сестра Софи.
— Угадай, что случилось?
Зита была столь увлечена сюжетом, что вовсе не заинтересовалась вопросом сестры; она попросту заставила себя отреагировать на него.
— И что же?
Она не ожидала услышать в ответ нечто захватывающее, хоть и понимала, что новость действительно необычная, иначе сестра ни за что бы не пришла к ней наверх.
Софи присела рядом на краешек подоконника.
— Я до сих пор не могу поверить! Представляешь, мама совершенно уверена в цели его визита.
— Не пойму, о ком ты? — вскинула брови Зита. — Кто к нам едет?
— Максимилиан, король Вальдестина, сообщил папе, что собирается посетить соседние государства. Он изъявил желание остановиться на несколько дней у нас.
Софи говорила, как всегда, сухо и невыразительно, однако ее голубые глаза необычно блестели.
Умолкнув, она многозначительно посмотрела на сестру.
Зита на какой-то миг остолбенела.
— Король Максимилиан! — наконец воскликнула она. — Ты в этом уверена?
— Абсолютно, — кивнула Софи. — Мама говорит, он едет к нам, чтобы просить моей руки.
— Не может быть! — округлила глаза девушка. — Все только и говорят, что король Максимилиан убежденный холостяк, он и не думает жениться, хотя многие женщины были бы счастливы разделить его трои.
Зита словно говорила сама с собой.
Софи не возражала и не соглашалась.
— Кажется, я знаю, почему он передумал, — продолжала рассуждать Зита. — Как раз вчера папа разговаривал с бароном Майером о намерении Бисмарка расширить границы Германии.
Помолчав немного, она сделала заключение:
— Да, король Максимилиан должен не только заручиться нашей поддержкой, если придется противостоять Германии, но и произвести на свет наследника.
Зита сама была поражена своими выводами и не надеялась, что Софи поддержит разговор.
Сестра совсем не интересовалась политикой, ей и в голову не пришло бы прислушиваться к беседам отца с членами кабинета.
Она даже не читала газет.
Зита же, напротив, интересовалась прессой.
Иногда она подтрунивала над собой, представляя, что ее голова поделена на две половины: одна занята политикой и отношениями между европейскими государствами, а другая наполнена всяческими фантазиями.
У Зиты пока еще не было серьезных проблем, кроме тех, что возникали между обитателями ее фантазий: нимфами и дриадами, гномами и сатирами.
Столкновения происходили разве что с кораблями в воображаемом море, да и то из-за сирен, которые завлекали моряков своим пением.
Зита прервала чтение на самом интересном месте, где речь шла не о чем ином, как о кораблях и сиренах.
Длинные волосы мифических красавиц еще развевались на влажном ветру, и девушке было непросто переключиться на короля Максимилиана, который должен найти себе жену.
Она вдруг подумала, что сирена была бы для него в самый раз.
Ее матушка сильно разгневалась, узнав, что Зите известно, с какого рода женщинами имеет дело король Максимилиан.
А его любовницами были известные примадонны и первейшие красавицы из околосветских кругов Парижа.
Зита училась музыке у французского маэстро.
До того, как поселиться в Альдроссе, он жил в Париже и был профессиональным пианистом.
Поэтому театральная среда французской столицы была его родной стихией.
— Расскажите что-нибудь еще, мсье! — умоляла Зита по окончании каждого занятия.
После формальных отговорок профессор сдавался.
Он был счастлив поведать о лучших годах своей жизни такой внимательной слушательнице.
Зита знала все о знаменитостях парижского бомонда.
Поскольку в Париже у профессора оставались двое детей, он часто к ним ездил и привозил в Альдросс самые свежие новости.
Профессор красочно описывал Зите примадонн парижской Оперы и блистательных звезд театральных кафе.
Она живо представляла себе страстных аристократов» которые тратили целые состояния на очаровательных возлюбленных, осыпали их горами бриллиантов.
Они удовлетворяли все женские капризы: покупали дамам кареты, меха, наряды, лошадей…
Зита проявляла к этой стороне парижской жизни такой неподдельный интерес, что профессор даже привозил ей столичные журналы с картинками.
Там писали не только о происходящем на сцене.
Журналы буквально пестрели различными сплетнями, в них открыто обсуждались самые скандальные события.
В бульварных заметках то и дело мелькало имя короля Максимилиана, а так как Вальдестин граничил с Альдроссом, Зита с особым любопытством относилась к его персоне.
Рассматривая цветные картинки и читая заметки, девушка составила для себя довольно выразительный портрет короля.
Он представлялся ей неотразимым, неординарным, царственным.
Он совсем не походил на обычного человека, а его поведение сильно отличалось от образа действий ее родственников.
Профессор был весьма разговорчив.
Зита пользовалась этим его качеством без тени смущения.
Ей удавалось так взвинтить старика, что он выкладывал ей всю подноготную.
А потому лишь только Лабель поселилась в Вальдестине, Зита уже знала об этом.
Кроме того, ей были известны имена всех предыдущих пассий короля Максимилиана.
— Расскажите мне о Лабель, — попросила Зита профессора.
— Тело ее прекрасно, как у богини! — с мечтательной улыбкой произнес музыкант. — Когда она появлялась на сцене, публика в зале замирала от восторга. А вы знаете, ваше королевское высочество, что для актрисы нет лучшего комплимента, чем тишина в зале. Лабель всех очаровала своей красотой и совершенством пластики.
Зита была заинтригована, но не понимала, как можно променять роль звезды на парижской сцене, признание и аплодисменты публики на жизнь в Вальдестине, пусть даже с королем.
— Как ей не скучно жить одной в деревне, которая, по-моему, как две капли воды похожа на нашу? — удивилась Зита.
Профессор улыбнулся в ответ, подняв вверх указательный палец.
— Ей аплодирует сам король!
— Вы хотите сказать, она для него танцует?
Этот вопрос заставил профессора спохватиться, что он слишком откровенен со своей подопечной.
Она еще слишком юная и к тому же принцесса королевской крови, а он всего лишь учитель музыки.
Ей даже не подобает знать о существовании женщин вроде Лабель.
— Урок закончен, ваше королевское высочество! — объявил профессор совершенно другим тоном. — Завтра мы не будем терять время на болтовню, а разберем один из новых этюдов Ференца Листа.
— Но вы же понимаете, мсье профессор, — сладким голоском пропела Зита, — что ваши рассказы открывают для меня новые горизонты. Ведь музыку сердца, так же как и музыку ума, невозможно держать взаперти!
Она знала, подобный язык близок душевному складу маэстро, он его, несомненно, оценит и будет ей признателен.
— Вы, ваше высочество, очень любезны, — с улыбкой ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13