Про себя Алета соглашалась с каждым его словом.
– Я хотел, чтобы вы поняли это, – ответил князь. – Но позвольте мне внести ясность в этот вопрос: лошади, на которых вы едете, не продаются.
– Я подозревал это! – огорченно сказал мистер Хейвуд.
– Впрочем, у нас достаточно других лоша­дей, которые, как я уверен, понравятся вам, – утешил его князь. – Завтра вы сможете прокатиться на тех, которых заберете в Англию, если захотите.
Алета с трудом удержалась от того, чтобы признаться, что любой ценой хочет получить ло­шадь, которая сейчас под ней. Но она понима­ла, что вмешиваться в разговор нельзя, и потому промолчала.
Всадники повернули к замку.
Обратно князь повел их другой дорогой.
Вечерело, и по дороге всадники то и дело встре­чали крестьян, возвращающихся с полей. По пути домой они пели.
Алете очень понравились девичьи голоса, сме­шивавшиеся с баритонами мужчин.
Заметив, что она слушает, как зачарованная, князь сказал:
– Я знал, что вам понравится. Кстати, раз уж вы приехали в Венгрию, вы непременно долж­ны услышать нашу цыганскую музыку.
– Да, конечно, – согласилась Алета. – А это возможно?
– Для вас нет ничего невозможного, – га­лантно произнес князь. – Завтра вечером я при­глашу цыганский хор. Кстати, завтра у нас будет прием – вернее, небольшая вечеринка.
У Алеты заблестели глаза, но она взяла себя в руки:
– Вы очень добры, но ведь мы до сих пор не познакомились с вашими батюшкой и ма­тушкой.
– Моя матушка умерла, – ответил князь, – а отцу вечеринка понравится не меньше, чем мне, особенно если она будет затеяна ради кого-то осо­бенного.
Алете хотелось сказать, что князь Джозел вряд ли считает ее или мистера Хейвуда особенными людьми, но она промолчала.
Позже, когда она переоделась к обеду, мистер Хейвуд зашел в ее комнату, чтобы проводить Алету вниз.
Алета была не одна – в комнате все еще хлопотала горничная.
– Надеюсь, тебе здесь нравится, – произ­нес мистер Хейвуд.
Алета была в одном из тех платьев, что были куплены в Лондоне специально для ее дебюта.
Платье было белое, а юбка спереди была за­драпирована серебряной парчой, плотно охваты­вавшей точеную фигурку девушки.
Сзади на платье был турнюр из белых и се­ребристых лент, которые были уложены бантами. При малейшем движении платье Алеты начи­нало переливаться, как лунный свет на воде.
Выбирая платье, она знала, что оно напомнит князю о его собственных словах – о том, как он назвал ее духом.
Изображая внучку мистера Хейвуда, она не собиралась носить никаких украшений, хотя все же взяла с собой из материнских драгоценностей несколько ниток жемчуга, скромное колье и пару брошей на случай, если ей понадобятся деньги.
Сейчас она не смогла устоять и надела изящ­ное бриллиантовое колье, а вырез платья заколо­ла брошью в форме звезды.
Горничная вышла, и мистер Хейвуд одобри­тельно посмотрел на Алету.
– Думаю, вы понимаете, – негромко произ­несла Алета, – что мы вряд ли задержимся в этих спальнях, и уж конечно, не будем приглаше­ны в столовую.
Мистер Хейвуд удивленно приподнял брови. – Князь Миклош решил, что вы покупаете лошадей для себя, – объяснила Алета.
– А, теперь понимаю, – произнес мистер Хейвуд. – А я ведь еще подумал, что здесь с нами обращаются иначе, чем у барона!
Алета подумала, что барон вряд ли предложил бы ей бриллиантовый браслет, если бы знал о том, кто она на самом деле. И уж конечно, знай, он кто ее отец, он вряд ли осмелился войти в ее спальню.
Она заметила, что мистер Хейвуд задумался, и подождала, пока он не заговорил.
Управляющий улыбнулся.
– Что же, будем жить, пока живется! – весело сказал он. – Может быть, завтра вече­ром нас переселят из лучших комнат дворца в свинарник!
– Ну, не все так плохо, – рассмеялась Але­та. – Впрочем, я с удовольствием провела бы ночь рядом с той лошадью, на которой сегодня каталась!
– Я заметил, что она понравилась вам, – сказал мистер Хейвуд. – К сожалению, князь Миклош ясно дал понять, что она не продается.
– По-моему, это было слишком жестоко дразнить нас тем, чего мы никогда не сможем получить, – заметила Алета.
Мистер Хейвуд рассмеялся: – Только не говорите этого его сиятельству, не то мы быстро обнаружим себя в куда менее удобных кроватях.
Он прошелся по комнате, и Алета заметила, что он покосился на дверной замок. Ключ был на месте. Мистер Хейвуд не сказал ни слова. Алете очень хотелось сказать ему, что она бу­дет в безопасности, даже если не станет запирать дверь на ночь.
Князь говорил ей комплименты, но инстинкт подсказывал ей, что он никогда не поступит так, как поступил барон.
Она даже не подозревала, что знает это, но сейчас поняла, что знает.
Девушка была уверена, что князь испытывает по отношению к ней совсем иное чувство.
И все же она помнила, что он венгр, а все венгры очень романтичны. Кроме того, она про­чла в одной книге, которую, как сама Алета по­дозревала, ей совсем не полагалось читать, что мужчины этой страны – горячие и страстные любовники.
Она не совсем поняла, что это означает, но все, же это было как-то связано с тем, что барон хотел попасть в ее комнату.
При одном воспоминании об этом Алета вздрогнула.
«Он не романтичен, – подумала она, – он просто чудовище. Одна мысль о том, что он мог прикоснуться ко мне, унизительна!»
Князь Миклош был совсем другим.
В нем было нечто напоминавшее рыцаря из тех, о ком она читала в детстве.
Быть может, он даже походил на мужчину ее мечты.
Впрочем, сказала себе Алета, она дала слиш­ком много воли своему воображению.
Князь делал ей комплименты только потому, что счел ее красивой. Он сказал бы то же самое любой женщине, на которую обратил бы внима­ние, а потому принимать его слова всерьез было бы величайшей ошибкой.
Внезапно Алете пришло в голову, что он был так фамильярен с ней потому, что ее дед служит герцогу за деньги.
Значит, и сама она считалась не леди, а жен­щиной низшего класса.
Словно ледяная рука сжала сердце девушки.
Она сделала над собой усилие и вспомни­ла, что проведет в Венгрии всего несколько дней. Купив лошадей, она и мистер Хейвуд уедут, и Алета никогда больше не увидит кня­зя Миклоша.
«Было бы ошибкой думать о нем слишком много», – сказала себе Алета, пока они спуска­лись по лестнице.
Князь ждал их в красивом салоне, где они уже сидели до обеда.
Едва Алета с мистером Хейвудом вошли в комнату, он пошел навстречу к гостям.
Перед их появлением он говорил с нескольки­ми людьми.
Он выглядел таким импозантным и невероят­но красивым в своем вечернем костюме, что ка­кое-то странное чувство сдавило Алете грудь.
Когда князь подошел ближе, девушка поняла, что покраснела без всякой видимой причины.
Князь взял ее за руку.
– Нужно ли говорить, что вы выглядите так, словно только что вышли из фонтана, – произ­нес он. – Я хотел бы представить вас моему отцу.
Поднимаясь из грациозного реверанса, Алета заметила, что князь Джозел выглядит повзрос­левшей копией своего сына.
Второй сын князя, Николас, также напоми­нал отца, но дочь Мизина была красива по-своему.
Позже Алета узнала, что девушка очень по­ходит на свою мать, румынскую княгиню.
Все семейство Эстергази очень радушно от­неслось к Алете и к мистеру Хейвуду.
Разговор за обедом был таким остроумным и увлекательным, что все то и дело смеялись.
К великолепным блюдам были поданы токай­ское и шампанское.
Стол был сервирован севрским фарфором, ко­торый показался Алете гораздо красивее вульгар­ных золотых тарелок барона.
– Что вы думаете о замке, в котором прове­ли прошлую ночь? – спросил у Алеты князь Джозел.
– Снаружи он поразил меня, – честно отве­тила девушка, – но он производит впечатление чрезмерной помпезности и не может сравниться с прекрасным замком вашего сиятельства.
Князь засмеялся.
– Я подумал то же самое после того, как первый и единственный раз, побывал у барона.
– А что вы думаете о самом бароне? – спросил князь Николас.
Его тон подсказал Алете, что юноша уже слы­шал от брата о том, что гостье барон не понра­вился.
Она серьезно ответила:
– Мне кажется, что он очень похож на свой замок!
Все вокруг рассмеялись, а князь Джозел за­метил:
– Вы дали очень дипломатичный ответ, мисс Линк. Не стоит заводить врагов, пока обстоя­тельства не принудят вас к этому.
– Вам хорошо так говорить, папенька, – воскликнула Мизина. – Все окружающие слиш­ком боятся ссориться с вами, поэтому у вас вра­гов нет.
– Я был бы более польщен, если бы ты сказа­ла, что меня любят за мои хорошие качества, – отшутился князь.
– Такого просто не может быть, – ответила ему дочь, – и это касается всех нас!
– Что ты хочешь сказать? – спросил князь Миклош.
– Всех Эстергази окружает какая-то особая аура, – ответила его сестра. – Люди сразу замечают ее и уже не считают нас обычными людьми.
Алета поняла, что девушка смогла выразить словами то, о чем сама она только что думала. Опередив всех остальных, она произнесла:
– Мне кажется, что если люди умны и ин­теллигентны, они ищут чего-то настоящего и прав­дивого, не обращая внимания на внешний лоск. Мне хотелось бы, чтобы меня любили только из-за меня самой, а не по каким-то другим причи­нам.
При этих словах она заметила взгляд мистера Хейвуда и поняла, что говорит, как леди Алета Линг, а совсем не как «мисс Линк».
– Конечно, – быстро добавила она, – нельзя сравнивать таких людей, как вы с вашим великолепным дворцом, с таким заурядным чело­веком, как я.
Оговорка вышла не слишком убедительной, и все же Алете показалось, что никто не заметил, что она чуть не выдала себя.
Оказалось, что Эстергази любят поспорить – этим они очень напоминали французов.
Они стали обсуждать, может ли положение или богатство помешать тем, кто оным владеет, быть людьми.
– Разве можно представить себе, – горячи­лась Мизина, – чтобы кто-нибудь назвал Папу Римского или императора «заурядными» людь­ми?
– Для меня женщина всегда женщина, будь она императрица или крестьянка! – уверенно за­явил князь Николас.
Вся семья знала, что он по уши влюблен в императрицу Елизавету.
– Честно говоря, я считаю, что Мизина пра­ва, – завершил спор отец. – Если бы все были одинаковы, общество оказалось бы разрушено.
– Вот и хорошо! – отозвался на это князь Николас.
Алета заметила, что князь Миклош не стал принимать участия в споре.
После ужина Мизина великолепно играла на пианино. Алета с удовольствием слушала кра­сивую венгерскую музыку и мелодии Иоганна Штрауса.
Она не заметила, что слегка покачивается под вальс «Голубой Дунай».
Князь Миклош смотрел на нее с таким выра­жением, которое заставило ее смутиться.
Когда, наконец, вечер подошел к концу, он про­водил девушку до лестницы.
Мистер Хейвуд заканчивал разговор с князем Джозелом, и князь Миклош сказал так тихо, что его расслышала только Алета:
– Я так счастлив, что вы здесь! В вашем сияющем платье вы кажетесь не только частью фонтана, но и частью моего дома.
– Вы… вы мне льстите, – весело ответила Алета.
– Я говорю серьезно, – ответил князь. – Я не сомкну глаз всю ночь, и с нетерпением буду ожидать утра!
Он взглянул ей в глаза, и Алета не смогла отвести взгляда.
Поднимаясь по лестнице вместе с мистером Хейвудом, она снова и снова говорила себе, что не должна воспринимать слова князя всерьез.
Он всего лишь очень романтичен, – а кто не романтичен в Венгрии?
Глава 6
Одеваясь к ужину, Алета думала, что сегод­няшний день был лучшим в ее жизни.
Сразу же после завтрака они ездили на новых, только что приведенных в конюшни лошадях.
Они были не так хороши, как те, которых князь отказался продать, но большинство из них были молодыми и обладали великолепными за­датками.
По выражению лица мистера Хейвуда Алета догадалась, что он был более чем доволен теми скакунами, которых доставил князь.
Когда они ехали верхом, Алета неизменно ока­зывалась возле Миклоша.
Мистер Хейвуд ездил сам по себе, внезапно заставляя лошадь брать барьеры, чтобы испытать ее.
Он мог внезапно сорваться в галоп, а потом вернуться еще более довольным, чем раньше.
– Это безнадежная затея, – сказала Алета князю Миклошу после полудня. – Мой дедуш­ка, похоже, не может решить, какая из лошадей лучше.
Князь рассмеялся:
– Уверяю вас, мы просто мечтаем продать тех лошадей, которые не нужны нам самим.
– Вот в чем все дело! – отозвалась Алета. – Вы, просто жадина!
– Я, жадина не только в том, что касается лошадей.
При этих словах князь посмотрел на девушку с тем самым выражением, к которому она уже начала привыкать.
Всякий раз, увидев это выражение, она чув­ствовала некую дрожь в груди.
Алета уже поняла, что с князем ей не просто интересно – ей нравилось быть рядом с ним.
«Когда я вернусь домой, – думала она, – я никогда уже больше не увижу его, так что бес­смысленно позволять себе такие чувства!»
Но и подавить их она не могла.
Она прекрасно понимала, что ее сердце зами­рает, когда князь делает ей комплимент.
– Вы слишком хороши для того, чтобы быть настоящей! – говорил он. – С того самого мо­мента, как я встретил вас, я не могу поверить, что вы настоящая.
– Однажды мой отец сказал, что если коро­ля уколоть, у него пойдет кровь, а значит, это живой человек.
Она ожидала от князя остроумного ответа, но вместо этого он смотрел куда-то в сторону.
Бросив на него удивленный взгляд, Алета ин­стинктивно поняла, что он хочет сказать, что меч­тает поцеловать ее.
Эта мысль совсем не шокировала ее.
Она совсем не чувствовала брезгливости, ко­торую испытывала, когда барон говорил о ее гу­бах.
«Должно быть, это очень приятно, когда венгр целует тебя в Венгрии, – подумала она, – при­ятно и романтично».
Снова посмотрев на князя, она поняла, что он догадался о ее мыслях.
Какое-то мгновение они смотрели друг на друга.
– Думаю, вы понимаете, какие муки вы мне причиняете, – сказал он. – Чем быстрее вы вернетесь в Англию, тем будет лучше!
Он говорил так яростно, что Алета изумленно поглядела на него.
Не сказав больше ни слова, он развернул лошадь и пустил ее галопом по направлению ко дворцу.
Через несколько секунд. Алета поскакала за ним.
Он не останавливался до тех пор, пока не до­стиг входа в конюшни. Там он подождал девушку.
Когда Алета оказалась рядом, князь произ­нес:
– Простите меня! Иногда вы мучаете меня сверх меры!
Алета потрясенно смотрела на него.
Заметив, что она не понимает, о чем он гово­рит, князь мягко произнес:
– Забудьте меня! Я хочу, чтобы вам было весело, и подозреваю, что ваш дедушка уже сде­лал выбор. Вскоре вы покинете Венгрию.
– Но у меня останутся… ваши лошади, что­бы… напоминать мне о… о вашей прекрасной стра­не, – ответила Алета.
Ей хотелось сказать: «чтобы напоминать мне о вас», но она сочла это слишком интимным.
Словно догадавшись о ее мыслях, он протянул руку.
Немного помедлив, Алета сняла перчатку и подала ему свою руку.
Коснувшись его обнаженной кожи, она почув­ствовала нечто подобное удару молнии.
И когда князь снял шляпу и наклонился, что­бы поцеловать руку Алеты, она поняла, что лю­бит его.
Она никогда не думала об этом и совсем не ожидала возникновения этого чувства.
И все же, когда любовь заполнила все ее су­щество, она поняла, что всегда мечтала испытать это чувство с мужчиной своей мечты.
А ведь князь был именно таким мужчиной!
Она не понимала, почему не осознала этого еще тогда, когда они говорили на террасе коро­левского дворца.
«Я… люблю тебя! Я люблю тебя!» – хоте­лось сказать ей.
Когда Алета почувствовала на своей мягкой коже твердость его губ, ее пальцы задрожали.
Он заметил это и, подняв голову, взглянул на девушку.
Она очень удивилась, заметив в его глазах не обожание, а невыносимую боль.
Это было непонятно.
Князь отпустил ее руку, надел шляпу и пер­вым въехал во двор конюшен.
Потрясенная, Алета последовала за ним.
Мистер Хейвуд говорил с Хевицем.
Алета поняла, что они обсуждают стоимость дюжины лошадей, которых водил вокруг них грум.
Безо всякой помощи девушка соскользнула с седла и пошла к замку.
Она надеялась (и не могла избежать этих мыс­лей), что князь Миклош пойдет следом.
Однако она заметила, что, спешившись, он при­соединился к мистеру Хейвуду.
Поднимаясь в спальню, чтобы переодеться, Алета пыталась догадаться о причине его стран­ного поведения.
Ей показалось, что она знает ответ, но только не желает признавать этого.
Все ее существо избегало того, что, как она подозревала, было правдой.
Чтобы успокоиться, Алета твердила себе, что красивые и романтические венгры непредсказуемы.
Разве могло быть иначе?
Девушка не стала переодеваться и спускаться вниз.
Она подумала, что все приглашенные дамы соберутся в одной из красивых гостиных, и по­няла, что не сможет поддерживать легкую бе­седу – ведь каждой клеточкой своего тела она рвалась к князю.
Поэтому Алета сняла амазонку, разделась и легла в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12