Может быть, окажись сейчас в Хеороте Беовульф…– Тихо! – поднял руку Гундамир, хотя все молчали и не шевелились. Только Фенрир едва слышно дает знать, что пес в любой момент готов пожертвовать собой, защищая людей. – Что там такое? Со стороны восхода?В ночи звуки разносятся далеко, чуткий Алатей кивком подтвердил: кто-то приближается к Хеороту, причем очень быстро. Северин, не обладающий столь же острым слухом, как у варваров, напрягся – он помнил ужасную тень второго монстра, наблюдавшего в тумане за Гренделем.Вскоре звук стал различим, он оказался привычным и неопасным: стук лошадиных копыт по мерзлой земле и камням. Алатей понял, что к холму идут два всадника, на галопе. Дал знак остальным, что угрозы никакой – нечисть, галиурунны и лошадь несовместимы настолько же, как вода и огонь. Конь – священное животное, способное учуять зло и отогнать его!Грендель встревожился. Чудовище остановилось возле крыльца Оленьего зала, за которым зиял темный провал – тролль выломал обе створки притвора, – затем поднял морду, взглянул на разгорающийся пожар (пламя распространялось по крыше, занялась центральная балка), оперся руками о землю и породил гневно-озадаченный стон.Немыслимо, невероятно! Никто не рискнет приехать во владения Хродгара среди ночи! Даны, да и все окрестные племена отлично знают о Проклятии Оленьего зала, ни единый здравомыслящий человек не посмеет явиться сюда после заката! А эти двое торопились – на свой страх и риск гнали лошадей в темноте.Вскоре на склоне холма начали осыпаться камни – тяжело дышащие лошадки поднимались к Хеороту.– А я знал, что Беовульф обязательно придет, – громко сообщил Гундамир, ничуть не опасаясь привлечь внимание Гренделя. – Он любимец богов. Беовульф и закончит эту великую битву!По мнению Северина, ночная битва была какой угодно, но только не «великой» – впрочем, его мнение никого не интересовало. Все как один подались вперед – гаут спрыгнул с лошади у «божьего столба», перебросил поводья Эрзариху и крикнул:– Не вмешивайся! Жизнь Гренделя принадлежит мне! Стой, где стоишь!Рядом с троллем даже высоченный и широкий будто медведь Беовульф выглядел жалко – ни дать ни взять шестилетний мальчишка, собравшийся напасть на могучего воина!– «Жизнь Гренделя принадлежит мне»? Как это понимать? – вдруг проговорил Ремигий на латыни. – Что он собирается делать?Беовульф меча не обнажал, больше того, на нем не было кольчуги и шлема. Он подошел почти вплотную к чудовищу, Гренделю было достаточно вытянуть лапу, чтобы коснуться когтями гаута. Нападать тролль не торопился – впервые за все минувшие годы он видел человека, не бежавшего от него и не хватавшегося за оружие при виде тролля! Вовсе наоборот, Беовульф был спокоен и сосредоточен, он не проявлял и тени страха.– Уходи, – громко сказал Беовульф. – Уходи в море, навсегда. Великан Эгир примет тебя в свою семью – ты родственен великанам глубин… Тебе нечего делать здесь, на земле. Хватит крови и смертей.Ошеломленный Грендель попятился. Глаза сияли двумя льдинками.– Я дарю тебе жизнь и не требую виры за убитых тобой. Уходи.Вместо ответа монстр нанес мгновенный удар кулачищем, сверху вниз. Беовульф отскочил и снова не взялся за клинок.– Уходи, – в третий раз повторил гаут. – Иначе ты погибнешь.Троекратное предложение мира по обычаям варваров было такой же удивительной редкостью, как и скала из чистого золота. Военные вожди могли пойти на подобный жест или из безмерного уважения к противнику, или зная, что возможная битва неугодна богам и противна закону.Такое в истории войнолюбивых и свирепых германцев, для которых беспощадная кровная месть была обыденностью, а сражения веселили душу и радовали богов Асгарда, случалось крайне редко – Ремигий вспомнил единственный достоверный случай из внесенных в хроники, когда готский рикс Аларих, христианин арианского исповедания, три раза предложил мир императору Феодосию, чтобы не наносить оскорбления чтимым и арианами, и кафоликами христианским святыням.Армии варваров не начинали боя, если встречались возле священных рощ или в праздники наподобие Йоля или Солеви – боги обидятся. Предложить, равно и принять мир перед поединком тоже допускалось, но при строго определенных условиях… Нельзя ведь допустить, что Беовульф чтит убийцу-тролля как прославленного воителя, почтенного жреца или старейшину – это решительно невозможно!Грендель словам гаута не внял, пускай даны и утверждали, будто чудовище мыслит и умеет говорить подобно человеку, пускай речь его неразборчива и груба. Напротив, он снова ударил и снова промахнулся – черные когти оставили на камне четыре глубокие борозды.Четырежды повторять не велит закон. Беовульф выхватил меч, попутно сорвав с ремешков и отбросив ножны, они будут только мешать. Лезвие Хрунтинга полыхнуло яркой серебряной полосой, отразив звездный свет.Грендель при желании мог передвигаться со стремительностью лесного кота – тролль лишь выглядел неповоротливым и неуклюжим. Однако сейчас он медлил, почуяв, что происходит нечто необычное. Во-первых, раньше Грендель нападал сам, охотился на людей словно обычный хищник, никогда не вступая в благородное единоборство. Да и кто из смертных мог противостоять ему в поединке? Во-вторых, тролль почувствовал волшебство – волшебство скрытое, но куда более сильное, чем дарованное Гренделю по рождению. И в-третьих, его беспокоил странный ветер с моря…Может быть, действительно уйти, скрыться, спрятаться?Застарелая ненависть оказалась сильнее.Беовульф недаром заслужил право стать военным вождем Народа Тумана. Он и прежде сталкивался с чудовищами, галиуруннами и существами, являвшимися в Мидгард из иных, незнаемых мест, о существовании которых даже боги не подозревают.Побеждал Беовульф неизменно, являя редкую ловкость, исключительное упорство и смелость, никогда не переходящую в безрассудство. Даже пребывая в Священной Ярости, гаут оставался хладнокровен – его разум не застилал кровавый туман.Грендель велик, быстр и очень силен. Его когти и зубы смертоносны, тролль может убить человека одним движением, затоптать, обездвижить и лишить воли колдовством. Следовательно, действовать надо молниеносно – нанести единственный точный удар! Ни в коем случае не подпускать чудовище близко, задавит! Но как это сделать? Грендель в одном прыжке способен преодолеть два-три десятка шагов!Сторонним наблюдателям показалось, что схватка продолжалась лишь краткий миг. Грендель свел лапы, пытаясь расплющить человека между своими огромными ладонями, Беовульф оттолкнулся обеими ногами, падая на спину и одновременно бросая меч, словно обычный кинжал.Хрунтинг единожды перевернулся в морозном воздухе, лезвие ударило в левую лапу Гренделя немногим выше локтя и полностью отсекло ее. Было слышно, как меч звякнул, упав на камни.– Быть не может, – выдохнул Северин. – Никто не мог пробить шкуру тролля! Никогда!Грендель покачнулся, издал резкий стрекочущий звук, схватился правой ладонью за обрубок, пытаясь сжать его и остановить хлынувшую кровь, дымящуюся на предутреннем морозце. Завыл, закружился на месте, брызгая на землю кровавыми каплями.И бросился бежать прочь, спотыкаясь и стоная.
* * *
Над побережьем разнесся исступленный, тяжкий рык, не принадлежавший Гренделю – что-то огромное и лютое бесновалось в скалах над песчаной полосой, отделявшей Даннмёрк от волн Германского моря.
* * *
– Он не вернется. – Беовульф заметил людей, вышедших к «божьему столбу» со стороны кузни. – По крайней мере, не этой ночью.– Ты не убил его, – сурово бросил Хенгест. – Значит…– Ничего это не значит. – Беовульф поднял Хрунтинг, зачем-то понюхал лезвие и протер его сорванным пучком сухой травы. – Что стоите, бестолочи?! Поднимайте людей, зовите всех – иначе Олений зал…– …Пусть Олений зал, золотой Хеорот уйдет в прошлое, – раздался знакомый женский голос. Никто не заметил появления конунгин в окружении всех восьмерых вальхов. Выходит, она следила за битвой. – Как и Грендель… Я построю новый бург. Теперь мы поселимся в другом месте, чтобы забыть Проклятие Хродгара. Отойдите, незачем спасать то, что давно мертво. Очищающее пламя избавит эту землю от памяти о позорном прошлом.– Но там же остался Хродгар! – шагнул вперед епископ. Раздуваемый ветром огонь на крыше Оленьего зала распространялся с неимоверной быстротой. – И конунг еще жив! Северин, за мной! Поможешь!..– Нет! – Дорогу Ремигию заступил Ариовист. – Не вмешивайся в дела рода Вальхтеов, жрец. Нельзя.– Я сама. – Конунгин отстранила Ариовиста, быстро взошла на крыльцо. Жестом запретила вальхам идти вслед. Кратко взглянула на Ремигия: – Я благодарна тебе, но это действительно не твоя забота, ромейский годи – только моя…– Она там погибнет, – убежденно сказал Северин, наблюдая, как над Хеоротом вздымается ревущий огненный вихрь. Пришлось отойти от дома к «божьему столбу», палило нещадно.– Не лезь, – огрызнулся Хенгест. – Судьба решит!Судьба и решила.Вальхтеов появилась на всходе, степенно спустилась по деревянным ступеням, не обращая внимания на сыплющиеся искры и волны жара, подошла к гостям, данникам и родичам. Объявила ровным голосом:– Конунг Хродгар, сын Хальвдана из Скёльдунгов умер, как и положено мужчине – я сама вложила меч в его руку. Как и было обещано прежде, военным вождем отныне будет Хродульф, сын Виглафа. Помогать ему станет Унферт, сын Эгглафа. Я же, как вдова конунга, пригляжу за тем, чтобы разоренное злобным троллем хозяйство возродилось и никто из родичей, ближних, воинов и их семей не остался голодным и чтобы у каждого было теплое жилище…Последняя фраза ясно давала понять: настоящей хозяйкой останется Вальхтеов. До времени, пока Хродульф не повзрослеет и не сможет править единолично.– Тризны не будет, – продолжила конунгин. – Хеорот – лучший погребальный костер, о каком может мечтать любой властитель, особенно такой как… как Хродгар. С Оленьим залом падет и проклятие… Я благодарна тебе, Беовульф, сын Эггтеова, из племени Людей Тумана. Хродульф вознаградит тебе завтра.С тем суровая конунгин кивнула своим вальхам и собралась было уйти вниз, под холм, в ставший привычным общинный дом. Госпожу окликнул Ремигий:– Остановись, женщина. Расскажи им все. Эти люди достойны знания о происшедшем.– Завтра, – проронила Вальхтеов, даже не оглянувшись. – Клянусь.Даны последовали за хозяйкой, Унферта вели под руки. Рядом с «божьим столбом» остались только Ремигий, Северин, Гундамир с Алатеем. Ошарашенный всем увиденным Эрзарих так и оставался в седле, держа за поводья лошадь Беовульфа. Сам Беовульф стоял перед Оленьим залом, сжимая в руках клинок, некогда принадлежавший Фрейру.Прошлое уходило, пожираемое безжалостным пламенем, настоящее очищалось от скверны в буйном неукротимом огне. Исчезала слава – добрая и дурная, – Золотого бурга, некогда знаменитого от Бистулы до Рейна подвигами своего властелина, его несметными богатствами, его доблестью, богатырскими потехами и удалью молодости…И его ужасным Проклятием.– Возвращаемся? – первым сказал заветное слово Гундамир. – Отдадим должное погибшим, отблагодарим богов – и домой?– Корни Ирминсула и обитель Фафнира не наш дом, – отрекся Беовульф. – У нас нет настоящего дома, но весь Мидгард, от края до края, любая деревня, каждый бург или капище – примут нас как гостей… Но не время возвращаться. Фафнир сказал: «Из моря выходит не зло, из моря выходит обида; зло лишь питает ее». Мы не отыскали корень зла, его исток.– Значит, Грендель… – заикнулся Северин и замолчал, перехватив взгляд Беовульфа.– Да. Тролль – не зло. Фенрир, иди ко мне…Пес повилял хвостиком, уткнулся носом в колени обожаемого хозяина.– Ты ведь найдешь его, Фенрир? Кровавого следа будет вполне достаточно! Правда, найдешь? Пока я не увижу Гренделя мертвым, я не поверю в гибель тролля! И не найду того, кто навлек на Хеорот его гнев!– Если и найдешь, то не в этом мире, – проронил Ремигий. – Хродгар мертв…Олений зал с грохотом обрушился, погребая под собой останки конунга. Гореть эта груда бревен будет долго – полные сутки, может и больше.Два зарева столкнулись: солнечная колесница была готова вновь подняться над Гранью Мира. Оранжевый ореол над Хеоротом померк, его заместили яркие лучи восходящего светила, превратившие серый дымный столб над холмом в причудливую ало-золотую фигуру, бросавшую тень на морские воды.В последний раз над побережьем поднялось недоброе, зловещее стенание. Нечто еще раз дало понять: оно видит и помнит всё…Никто не уйдет от возмездия.Никто! Глава девятаяВ которой Хеорот освобождается от Проклятия, а герои этой истории покидают впадения данов Весна 496 года по Р. X.Даннмёрк – Бонна
– Ты не ошибался, годи. Он живет здесь.Фенрир шел по следу так, будто учуял течную волчицу – пса пришлось взять на поводок, иначе он оставил бы людей далеко позади. Логово тролля находилось там, где и предполагал преподобный Ремигий. Епископ всего лишь «думал как римлянин», а не как варвар, и пришел к правильным выводам.…Спать поутру никто не лег – не хотелось, после столь невероятной ночи возбуждение не спадало, вовсе наоборот: появился азарт, гнавший охотников вперед. Добыча не должна ускользнуть – даже если Грендель умер в пустошах, Нибелунги принесут его голову конунгин! Первый трофей, огромную лапу тролля, Беовульф бросил на жертвенный камень под «божьим столбом». Пускай асы видят доказательство его доблести и удачливости!Свидетелями неожиданной победы на Гренделем стали не только боги Асгарда: после восхода солнца у «божьего столба» собрались все жители деревни – было на что посмотреть.Мужской дом выгорел дотла, на его месте осталось черное пятно и груда тлеющих углей. На месте Оленьего зала дымился колоссальный завал обгоревших бревен, исторгавший тонкие язычки огня и снопы искр.Зрелище безрадостное, зримый символ королевства Хродгара сгинул, но по сравнению с добычей Беовульфа, красовавшейся на плоском валуне под троеликим истуканом, страшный пожар теперь выглядел мелочью – дом можно отстроить, еще более крупный и роскошный, чем Хеорот. Главное в другом: в новое обиталище властителей Даннмёрка больше никогда не придет Грендель!Объявился новый конунг – Хродульф умылся, успел переодеться в чистое. Плащ темно-красный, знак власти, а власть обязывает. Хродульф проявил сдержанную деловитость, распорядившись немедля приготовить погибших к Последней дороге. Не все сгорели в дружинном доме, несколько окровавленных тел лежали на камнях. Удивительно было видеть здесь тушу мохнатого медведя, смерть не изменила звериный облик Хререка-вутьи…Решили так: если конунгин прилюдно объявила о том, что отстроит новый поселок дальше к северу по побережью, значит один из давно пустующих мужских домов можно использовать как погребальную домину – так будет правильно и богами одобрено. Гуннлаф присмотрит, чтобы соблюли древние прадедовские обычаи, а если Ремигий-годи выкажет желание отправить обряды, посвященные его богам, возражать никто не станет: оно и к лучшему, погибшим на Последнем пути будет содействовать и Белый бог римлян и франков.Епископ отказался – не потому что не хотел или оттого что среди мертвых не было христиан, одни только язычники. Время пока не наступило, вначале следует завершить дело, исход которого доселе не ясен… Мессу можно отслужить потом, по возвращении в Суасон. Сейчас достаточно тихо помолиться.Мертвых снарядили в полном согласии с традициями – уложили на столах, щит у ног, в руке меч, рядом трапеза в горшках и кошели с серебром: известно, что среди богатырских забав в Вальхалле особо чтят игру в кости. Притвор затворили, обложили дом соломой. Над холмом вспыхнул третий пожар. Конечно, торопливость при погребении не приветствуется, но обстоятельства вынуждают…– Что дальше? – вопросил нетерпеливый Гундамир. – Будем искать Гренделя? Времени до темноты много, полдень еще не наступил. Если Фенрир пойдет по кровавому следу, вернемся до заката – тролль наверняка не смог далеко уйти, лишившись лапы!– Смог или нет, мы обязательно вскорости узнаем, – вмешался Ремигий. – Мне известно, где все эти годы прятался Грендель. И почему его не могли найти.– Почему же? – заинтересовался Беовульф. – Что ты узнал и почему молчал раньше?– Потому, что не успел рассказать, вы с Эрзарихом вчера уехали… Вспомните рассказы Унферта и Хродульфа, касательные старого капища данов, на болотах. После давней гибели жрецов его признали плохим местом, оскверненным. Табу. Туда никто не ходил! Поняли?– Доннар-воитель и Фрейя Златокосая! – Беовульф схватился за голову. – Я сам должен был догадаться! Конечно же! Запретный остров на болотах! Никто и помыслить не мог нарушить табу, наложенное жрецами! А Гренделю – все равно!– Вот первая тайна раскрылась, – снисходительно улыбнулся Ремигий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
* * *
Над побережьем разнесся исступленный, тяжкий рык, не принадлежавший Гренделю – что-то огромное и лютое бесновалось в скалах над песчаной полосой, отделявшей Даннмёрк от волн Германского моря.
* * *
– Он не вернется. – Беовульф заметил людей, вышедших к «божьему столбу» со стороны кузни. – По крайней мере, не этой ночью.– Ты не убил его, – сурово бросил Хенгест. – Значит…– Ничего это не значит. – Беовульф поднял Хрунтинг, зачем-то понюхал лезвие и протер его сорванным пучком сухой травы. – Что стоите, бестолочи?! Поднимайте людей, зовите всех – иначе Олений зал…– …Пусть Олений зал, золотой Хеорот уйдет в прошлое, – раздался знакомый женский голос. Никто не заметил появления конунгин в окружении всех восьмерых вальхов. Выходит, она следила за битвой. – Как и Грендель… Я построю новый бург. Теперь мы поселимся в другом месте, чтобы забыть Проклятие Хродгара. Отойдите, незачем спасать то, что давно мертво. Очищающее пламя избавит эту землю от памяти о позорном прошлом.– Но там же остался Хродгар! – шагнул вперед епископ. Раздуваемый ветром огонь на крыше Оленьего зала распространялся с неимоверной быстротой. – И конунг еще жив! Северин, за мной! Поможешь!..– Нет! – Дорогу Ремигию заступил Ариовист. – Не вмешивайся в дела рода Вальхтеов, жрец. Нельзя.– Я сама. – Конунгин отстранила Ариовиста, быстро взошла на крыльцо. Жестом запретила вальхам идти вслед. Кратко взглянула на Ремигия: – Я благодарна тебе, но это действительно не твоя забота, ромейский годи – только моя…– Она там погибнет, – убежденно сказал Северин, наблюдая, как над Хеоротом вздымается ревущий огненный вихрь. Пришлось отойти от дома к «божьему столбу», палило нещадно.– Не лезь, – огрызнулся Хенгест. – Судьба решит!Судьба и решила.Вальхтеов появилась на всходе, степенно спустилась по деревянным ступеням, не обращая внимания на сыплющиеся искры и волны жара, подошла к гостям, данникам и родичам. Объявила ровным голосом:– Конунг Хродгар, сын Хальвдана из Скёльдунгов умер, как и положено мужчине – я сама вложила меч в его руку. Как и было обещано прежде, военным вождем отныне будет Хродульф, сын Виглафа. Помогать ему станет Унферт, сын Эгглафа. Я же, как вдова конунга, пригляжу за тем, чтобы разоренное злобным троллем хозяйство возродилось и никто из родичей, ближних, воинов и их семей не остался голодным и чтобы у каждого было теплое жилище…Последняя фраза ясно давала понять: настоящей хозяйкой останется Вальхтеов. До времени, пока Хродульф не повзрослеет и не сможет править единолично.– Тризны не будет, – продолжила конунгин. – Хеорот – лучший погребальный костер, о каком может мечтать любой властитель, особенно такой как… как Хродгар. С Оленьим залом падет и проклятие… Я благодарна тебе, Беовульф, сын Эггтеова, из племени Людей Тумана. Хродульф вознаградит тебе завтра.С тем суровая конунгин кивнула своим вальхам и собралась было уйти вниз, под холм, в ставший привычным общинный дом. Госпожу окликнул Ремигий:– Остановись, женщина. Расскажи им все. Эти люди достойны знания о происшедшем.– Завтра, – проронила Вальхтеов, даже не оглянувшись. – Клянусь.Даны последовали за хозяйкой, Унферта вели под руки. Рядом с «божьим столбом» остались только Ремигий, Северин, Гундамир с Алатеем. Ошарашенный всем увиденным Эрзарих так и оставался в седле, держа за поводья лошадь Беовульфа. Сам Беовульф стоял перед Оленьим залом, сжимая в руках клинок, некогда принадлежавший Фрейру.Прошлое уходило, пожираемое безжалостным пламенем, настоящее очищалось от скверны в буйном неукротимом огне. Исчезала слава – добрая и дурная, – Золотого бурга, некогда знаменитого от Бистулы до Рейна подвигами своего властелина, его несметными богатствами, его доблестью, богатырскими потехами и удалью молодости…И его ужасным Проклятием.– Возвращаемся? – первым сказал заветное слово Гундамир. – Отдадим должное погибшим, отблагодарим богов – и домой?– Корни Ирминсула и обитель Фафнира не наш дом, – отрекся Беовульф. – У нас нет настоящего дома, но весь Мидгард, от края до края, любая деревня, каждый бург или капище – примут нас как гостей… Но не время возвращаться. Фафнир сказал: «Из моря выходит не зло, из моря выходит обида; зло лишь питает ее». Мы не отыскали корень зла, его исток.– Значит, Грендель… – заикнулся Северин и замолчал, перехватив взгляд Беовульфа.– Да. Тролль – не зло. Фенрир, иди ко мне…Пес повилял хвостиком, уткнулся носом в колени обожаемого хозяина.– Ты ведь найдешь его, Фенрир? Кровавого следа будет вполне достаточно! Правда, найдешь? Пока я не увижу Гренделя мертвым, я не поверю в гибель тролля! И не найду того, кто навлек на Хеорот его гнев!– Если и найдешь, то не в этом мире, – проронил Ремигий. – Хродгар мертв…Олений зал с грохотом обрушился, погребая под собой останки конунга. Гореть эта груда бревен будет долго – полные сутки, может и больше.Два зарева столкнулись: солнечная колесница была готова вновь подняться над Гранью Мира. Оранжевый ореол над Хеоротом померк, его заместили яркие лучи восходящего светила, превратившие серый дымный столб над холмом в причудливую ало-золотую фигуру, бросавшую тень на морские воды.В последний раз над побережьем поднялось недоброе, зловещее стенание. Нечто еще раз дало понять: оно видит и помнит всё…Никто не уйдет от возмездия.Никто! Глава девятаяВ которой Хеорот освобождается от Проклятия, а герои этой истории покидают впадения данов Весна 496 года по Р. X.Даннмёрк – Бонна
– Ты не ошибался, годи. Он живет здесь.Фенрир шел по следу так, будто учуял течную волчицу – пса пришлось взять на поводок, иначе он оставил бы людей далеко позади. Логово тролля находилось там, где и предполагал преподобный Ремигий. Епископ всего лишь «думал как римлянин», а не как варвар, и пришел к правильным выводам.…Спать поутру никто не лег – не хотелось, после столь невероятной ночи возбуждение не спадало, вовсе наоборот: появился азарт, гнавший охотников вперед. Добыча не должна ускользнуть – даже если Грендель умер в пустошах, Нибелунги принесут его голову конунгин! Первый трофей, огромную лапу тролля, Беовульф бросил на жертвенный камень под «божьим столбом». Пускай асы видят доказательство его доблести и удачливости!Свидетелями неожиданной победы на Гренделем стали не только боги Асгарда: после восхода солнца у «божьего столба» собрались все жители деревни – было на что посмотреть.Мужской дом выгорел дотла, на его месте осталось черное пятно и груда тлеющих углей. На месте Оленьего зала дымился колоссальный завал обгоревших бревен, исторгавший тонкие язычки огня и снопы искр.Зрелище безрадостное, зримый символ королевства Хродгара сгинул, но по сравнению с добычей Беовульфа, красовавшейся на плоском валуне под троеликим истуканом, страшный пожар теперь выглядел мелочью – дом можно отстроить, еще более крупный и роскошный, чем Хеорот. Главное в другом: в новое обиталище властителей Даннмёрка больше никогда не придет Грендель!Объявился новый конунг – Хродульф умылся, успел переодеться в чистое. Плащ темно-красный, знак власти, а власть обязывает. Хродульф проявил сдержанную деловитость, распорядившись немедля приготовить погибших к Последней дороге. Не все сгорели в дружинном доме, несколько окровавленных тел лежали на камнях. Удивительно было видеть здесь тушу мохнатого медведя, смерть не изменила звериный облик Хререка-вутьи…Решили так: если конунгин прилюдно объявила о том, что отстроит новый поселок дальше к северу по побережью, значит один из давно пустующих мужских домов можно использовать как погребальную домину – так будет правильно и богами одобрено. Гуннлаф присмотрит, чтобы соблюли древние прадедовские обычаи, а если Ремигий-годи выкажет желание отправить обряды, посвященные его богам, возражать никто не станет: оно и к лучшему, погибшим на Последнем пути будет содействовать и Белый бог римлян и франков.Епископ отказался – не потому что не хотел или оттого что среди мертвых не было христиан, одни только язычники. Время пока не наступило, вначале следует завершить дело, исход которого доселе не ясен… Мессу можно отслужить потом, по возвращении в Суасон. Сейчас достаточно тихо помолиться.Мертвых снарядили в полном согласии с традициями – уложили на столах, щит у ног, в руке меч, рядом трапеза в горшках и кошели с серебром: известно, что среди богатырских забав в Вальхалле особо чтят игру в кости. Притвор затворили, обложили дом соломой. Над холмом вспыхнул третий пожар. Конечно, торопливость при погребении не приветствуется, но обстоятельства вынуждают…– Что дальше? – вопросил нетерпеливый Гундамир. – Будем искать Гренделя? Времени до темноты много, полдень еще не наступил. Если Фенрир пойдет по кровавому следу, вернемся до заката – тролль наверняка не смог далеко уйти, лишившись лапы!– Смог или нет, мы обязательно вскорости узнаем, – вмешался Ремигий. – Мне известно, где все эти годы прятался Грендель. И почему его не могли найти.– Почему же? – заинтересовался Беовульф. – Что ты узнал и почему молчал раньше?– Потому, что не успел рассказать, вы с Эрзарихом вчера уехали… Вспомните рассказы Унферта и Хродульфа, касательные старого капища данов, на болотах. После давней гибели жрецов его признали плохим местом, оскверненным. Табу. Туда никто не ходил! Поняли?– Доннар-воитель и Фрейя Златокосая! – Беовульф схватился за голову. – Я сам должен был догадаться! Конечно же! Запретный остров на болотах! Никто и помыслить не мог нарушить табу, наложенное жрецами! А Гренделю – все равно!– Вот первая тайна раскрылась, – снисходительно улыбнулся Ремигий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34