С рассеянным изяществом откинув с кисти руки кружево, он продемонстрировал ей этот прибор, проведя пальцем по краю.— Здесь есть симметрия, видишь? И назначение. Польза. И, действительно, некие приятные формы. — Он пожал плечами и отложил ложку в сторону. — Кто знает? Возможно, скоро — скажем, во второй половине жизни твоих внуков — среднереченские ложки будут последним криком моды среди богатых и влиятельных.— Действительно, — прогудел Точильщик, — именно так я и подумал, юный брат! Если это такие вещи, которые используются ежедневно, то зачем их изготавливать из мягкого металла, который так быстро изнашивается? Почему бы им действительно не быть из кристаллов, поощряемых нашим Кланом, чтобы ими пользовались в течение многих сотен ваших стандартных лет?Мири снова засмеялась и приветственно подняла рюмку.— Безусловно, это так! Наверное, люди просто близоруки.— Мы вас за это не виним, — поспешно сказал Помощник. — Ведь вы не сами выбрали себе такую короткую жизнь. Но представляется расточительством и высокомерием обречь творения ваших рук на забвение только потому, что вы сами…Он замялся: конец его фразы был очевиден и изящного выхода не предвиделось. Точильщик шумно его спас.— Неверно, брат: преходящее — это форма искусства. Более того, оно может быть самой высокой формой искусства: сам я еще не пришел к окончательному решению, а других мнений по этому поводу не слышал. Разве мы сами не были свидетелями творчества этого нашего младшего брата, который пользовался звуком, рисунком движений и отраженным светом? Оно сделано — и уходит, и, уходя, меняется. Искусство, братья. И кто знает, быть может…Увидев, что Точильщик снова находится во власти своей страсти, члены его Клана приготовились слушать.Остальные двое обменялись взглядами, улыбками — и отпили вина.Чарли вошел в восточную дверь «Грота» точно вовремя и почти не запыхавшись и приветственно помахал своему напарнику, работавшему днем.— Эй, Джордж! Какие новости, парень? В подземельях Эконси все тихо?— Довольно тихо, — признал его напарник, худой смуглый мужчина, которого вышибли из полиции за нанесение подростку травмы со смертельным исходом. — В южной части сидит компания, за которой следовало бы приглядеть. Группа настоящих черепах и пара людей.— Как-как?Чарли выпучил глаза, но сразу же опомнился и заставил себя моргнуть.— Черепахи, — терпеливо повторил Джордж. — Четыре штуки. Два человека, мужчина и женщина. Молодые. Проблем нет, только шумят немного. Но такие уж они, эти черепахи: не могут вести разговор так, чтобы в соседнем доме стены не потрескались. Просто присматривай за ними. Хотя ксенофобы к нам редко заглядывают.Чарли кивнул.— Угу, но никогда не знаешь… Я буду изредка туда заглядывать. А что за ребята?— Красивая парочка. Он темный. Она рыжая. Не оранжевая, — неожиданно решил пояснить он. — Скорее, коричнево-рыжая.— Каштановые волосы.— Угу, каштановые. Маленькая такая. Похоже, неплохо проводят время, все шестеро. То и дело смеются.Он пожал плечами и двинулся к бару.— Ну, хорошо, — сказал Джордж, поняв его намек. — Надеюсь, они будут довольны своим пребыванием в прекрасном Эконси. — Он поднял руку. — Пока, приятель.— Не напрягайся.Джордж уже махнул рукой стоящему за стойкой Мэйси, заказывая свою первую в этот вечер рюмку.Чарли дежурил в восточном и южном залах и к тому же присматривал за танцплощадкой с пониженной гравитацией, которая находилась в самом центре. Дженис Долтон патрулировала в западном и северном зале и тоже присматривала за танцплощадкой. Еще двое курсировали повсюду и присматривали за всем.В восточном зале было спокойно. Чарли перехватил спор по поводу счета, не дав ему разрастись в громкий скандал, и передал его ближайшему управляющему. Он проводил рано напившегося посетителя к ближайшему выходу и посадил его в такси. Он приветственно кивнул двум постоянным клиентам и направился в южную часть.«Хорошая компания собралась», — решил он, бросая взгляд на танцплощадку и две одинаковые барные стойки, отмечавшие переход из восточного зала в южный. Заметив одного из курсирующих дежурных, Марка Свенгера, он поманил его к себе.— Как дела?— Неплохо, — ухмыльнулся Марк.Хороший парнишка: ночами он работал в «Гроте», а днем учился, собираясь стать юристом. Чарли надеялся, что этого не произойдет: неприятно было бы вот так потерять друга.— Как там вечеринка черепах? — спросил он. — Еще идет?— О да! Похоже, они просидят тут до будущего года. — Марк покачал головой. — Друг, ты не поверишь, сколько за тем столиком пьют вина и пива! Может, им и придется пробыть тут год.Чарли вопросительно наклонил голову:— Безобразничают?— Нет, просто веселятся. Немного громко, но, наверное, черепахи всегда так: они ведь такие здоровенные. Но забавно идти мимо и слышать, как большой гудит что-то девушке на земном, а тот, что чуть поменьше, немного тише гудит что-то парню на торговом, а остальные двое судачат на таком, которого, по-моему, никто не знает!Марк засмеялся.— Настоящие граждане вселенной, а? — Чарли тоже ухмыльнулся.— Настоящий цирк, — уточнил Марк. — Но не противно. Даже, пожалуй, симпатично. Похоже, у них никаких забот нет. — Он осмотрелся и поднял руку. — Думаю, мне лучше двигаться вместе с течениями, старина.Чарли кивнул и направился в другую сторону.— Пока, друг.Южный зал начал заполняться посетителями, но на танцплощадке народа было немного. Чарли решил, что для танцев еще рановато: оркестр только начал разогреваться. Он увидел брешь среди толпы вокруг столика с закусками и проскользнул в нее, начав двигаться вдоль дальней стены.И тут он их увидел. Четыре черепахи возвышаются над всеми и гудят. Двое людей: она — бледнокожая и хрупкая, синяя ткань платья подпитывает пламя волос, он — невысокий, непринужденно чувствующий себя в великолепной белой рубашке, как будто всегда так одевается. Чарли увидел, как он наклонился и что-то сказал ей на ухо. Она рассмеялась и поднесла к губам рюмку.«Вооружены и опасны? — подумал Чарли. — Вот еще!»Он бросил взгляд на площадку, потом проверил бары, стол с закусками и главный вход в зал и продолжил двигаться вдоль стены. Он вдруг заметил, что коротышка сидит так, чтобы тоже все видеть, и подумал, не сделано ли это специально. Однако он скептически хмыкнул и покачал головой, сказав себе: «Старик, ты слишком долго был полисменом».С центрального столика его окликнул знакомый, и Чарли остановился с ним поболтать. Повернувшись, он успел увидеть, как паренек выходит из ниши, где стоял столик черепах. Чарли кивнул знакомому, пообещал в ближайшее время ему позвонить и пошел дальше, хмуро разглядывая рыжеволосую девушку и пустующий стул рядом с ней.Он еще раз быстро осмотрел зал — танцплощадку, бары, выход, стол с закусками — и удовлетворенно кивнул. А потом он направился к столику черепах. Наступило время перерыва в работе.Мири откинулась на спинку стула, время от времени отпивая небольшие глотки вина. Басовитое убаюкивающее гудение родного языка Стаи обволакивало ее со всех сторон. Вечер стал похож на грезы, и она решила, что это сделало не только вино.У нее не было причин думать, что это не так: все известные элементы волшебной сказки были налицо. Она наряжена в чудесное платье, шею ее обвивает ожерелье, на пальце кольцо — и все это стоит больше, чем она могла бы получить за целый год в случае наилучших премиальных. И это — подарки от спутника, который красив, обаятелен и интересен.И не в себе.Она прогнала эту мысль очередным глотком вина и на фоне громыхающего разговора Стаи уловила звук приближающихся шагов. Мири ощутила слабую тревогу: ее партнер ходил совершенно бесшумно, и это не были шаги официанта. Она поставила рюмку на стол и повернулась.Высокий, жилистый мужчина, темно-коричневый и жизнерадостный, широко улыбнулся и поклонился, прижимая руку к сердцу.— Меня зовут Чарли Нараншек, — проговорил он, выпрямляясь. — Я заметил, как вы сидите, и подумал, может, вы захотите потанцевать?Мири пристально посмотрела на него, заметив украшенный пистолет на броском ремне и блеск серебристой нити в ткани мундира, а потом снова перевела взгляд на его лицо. Он продолжал ухмыляться, весело поблескивая глазами. Она ответно улыбнулась.— Конечно, — ответила она. — Почему бы и нет?Он помог ей встать и подал руку, чтобы увести на танцплощадку.— Только будьте осторожны, — предостерег он ее. — К нашей площадке надо привыкнуть. Сила тяжести тут примерно шесть десятых от нормальной.Она скосила на него глаза и ухмыльнулась:— Думаю, что справлюсь.Чарли крепко ухватил ее за руку и перевел через границу смены силы тяжести, чутко ловя приметы неуверенности. И когда она приспособилась к новой силе тяжести без малейшей запинки, мысленно выругал себя.— Бывали в космосе? — спросил он, когда они заняли место и начали раскачиваться в такт музыке.Она со смехом закружилась на месте.— Не-а. Просто много танцевала.— Правда? — спросил он, когда танец снова свел их вместе. — Но не на Лафките. Это — единственная танцплощадка с пониженной силой тяжести на всем нашем комочке грязи.Она махнула рукой в сторону стола, за которым продолжали басовито гудеть черепахи.— С такой командой нетрудно догадаться, что мы бываем в космосе.Чарли улыбнулся, отказываясь принять ее вызов, и взял за руку, готовясь к следующей фигуре танца.— Но они могли бы оказаться просто приезжими друзьями, правда? И вы и ваш… муж?… просто их развлекаете.— Брат. — Она наклонила голову. — Вы ждали, чтобы он ушел?— Ну конечно, — ответил он. — Поймите, это не значит, что я не считаю вас достаточно хорошенькой, чтобы сражаться на дуэли…Она рассмеялась и, кружась, отошла от него, подчиняясь законам танца.Вал Кон вернулся в зал через южную дверь и прошел мимо двух баров и стола с закусками — не торопясь, но и не задерживаясь. Пробиваясь сквозь толпу, он услышал низкий голос Точильщика — а потом внезапно увидел их столик.Он замер на месте, почувствовав, как у него судорогой свело желудок, а потом машинально вздохнул и спокойно осмотрел зал, совершенно протрезвев. Поймав проблеск синевы в рисунке танца, он увидел, как маленькая бледная рука соединилась с большой смуглой, и неторопливо направился к краю площадки, чтобы дожидаться ее там.Танец снова свел их вместе.— Вы так и не сказали мне свое имя, — напомнил ей Чарли.— Роберта. — Она приняла его руку, чтобы сделать полный оборот. — А мой брат — Дэнни. Если хотите узнать имена остальной компании, то надо идти туда, где можно удобно устроиться, потому что на это уйдет немало времени.— Это не страшно. — Он заметил, что она вздрогнула, и нахмурился. — Что случилось?— Ничего. — Она бросила ему улыбку. — Чуть было не упала.— Как! И это — старый космический волк?Она снова ухмыльнулась и, кружась, начала последнюю фигуру танца, снова бросив взгляд на своего напарника, который стоял у края танцплощадки, наблюдая за танцем с вежливым, отстраненным интересом.Она завершила кружение, присела и выпрямилась, мысленно ругая себя за то, что поддалась чарам вина, музыки и грез. Ее рука в последний раз встретилась с рукой Чарли — и музыка смолкла.Она улыбнулась и направилась к краю площадки.— Спасибо. Это было здорово.— Эй! А как насчет еще одного танца?Он быстро догнал ее и потянулся за ее рукой.Мири увернулась от его прикосновения, сделав вид, что это получилось случайно, и направилась прямо к неподвижной фигуре у края танцплощадки.— Извините, Чарли, но меня ждет мой брат.Она адресовала ему еще одну улыбку, надеясь, что он не заметит скрывающуюся под ней напряженность. А еще она надеялась, что он отойдет.Он продолжал идти следом за ней.— Ну, у вашего брата ведь нет причин откусить вам голову, правда? И потом, мне, наверное, надо перед ним извиниться за то, что я похитил у него сестру, стоило ему отвернуться.Мири мысленно чертыхнулась. Они уже приближались к краю площадки, и там стоял мужчина с холодным замкнутым лицом…Стиснув зубы, она сделала вид, что споткнулась и ухватилась за обе его руки. Он не пошатнулся под ее весом. Она сильнее сжала пальцы, сминая тонкое кружево манжет, и выдавила из себя тихий смешок.— А вот и мой брат, так что мы оба можем перед ним извиниться, — сказала она Чарли, крепко дернув оба запястья, которые она держала, перед тем как их отпустить.— Дэнни, это — Чарли Нараншек, — сказала она, пытаясь протолкнуть веселые слова сквозь ком застрявшего в горле страха. — Пока тебя не было, он пригласил меня потанцевать, и я согласилась. Извини. Мне следовало бы подумать, что ты встревожишься.Она откинула голову, и ее серые глаза встретились с холодным зеленым взглядом.Чарли присоединил свои извинения, довольно хмуро рассматривая стоявшего перед ним юношу. Красавчик, это бесспорно. Но в устремленных на него глазах тепла меньше, чем в блестящем камне, висящем в мочке его уха, или втором — ограненной вставке кольца. Он расправил плечи и широко улыбнулся.— Мне, право, очень жаль, мистер… Но я заметил, как ваша сестра сидит одна, такая красивая, одинокая… Я подумал, может, мы немного развлечемся. Потанцуем. Поговорим. Ну, вы понимаете. — Он снова улыбнулся. — Я понимаю, что вы имеете право немного сердиться. В наше время человек должен за сестрой приглядывать. Это я точно знаю. Но я совершенно безобидный и не хотел, чтобы у нее были неприятности.Одна бровь немного приподнялась, и глаза чуть заметно потеплели.— Моя сестра, безусловно, в состоянии сама о себе позаботиться, сударь, и я очень сомневаюсь, чтобы ее пугало мое неудовольствие.Он адресовал Чарли улыбку, и его лицо еще сильнее оттаяло.— Если она рассказывала вам сказки о моем ужасном характере, то, боюсь, мне придется вас заверить, что я не кусаюсь.«Вот так-то лучше», — подумал Чарли.— Ну, вот и прекрасно. Я бы очень огорчился, если бы из-за меня брат поссорился с сестрой. — Он повернулся к девушке. — Так как насчет еще одного танца?Она со смехом покачала головой.— Извините, Чарли. Думаю, наши друзья слишком долго оставались одни. Нехорошо было бы их обижать.Чарли быстро посмотрел в сторону столика, за которым сидели четыре черепахи: они молчали, и их глаза-блюдечки были устремлены… на танцплощадку? Чарли не был в этом уверен, но его желудок почему-то решил, что это так.Он осторожно раскланялся: ей поклонился низко, прижав руку к сердцу, ему — не так низко, сложив руки на уровне пояса, и получил их ответные поклоны. Он проводил их взглядом до столика, а потом вернулся к своим обязанностям вышибалы и миротворца, и чувства его были в смятении.Вал Кон дождался, чтобы они оба уселись, и разговор Стаи снова окружил их звуковым коконом. Он налил вина себе и Мири и пригубил свою рюмку, стараясь тянуть время, чтобы справиться с непривычным чувством. С удивлением и растерянностью он узнал в этом чувстве гнев. Замерцал Контур — ВЛВ равнялась 0,79.Взяв свою рюмку, Мири смотрела на его профиль. Это лицо больше не ассоциировалось для нее с ложью и смертью, но и не было лицом того обаятельного спутника, который был с ней в начале вечера. Ругать себя было бесполезно, так что она откинулась на спинку стула и стала ждать, когда разразится гроза.Наконец он глубоко вздохнул:— Мири!— Угу?— Ты должна понимать, — медленно проговорил он, наблюдая за движением людей в южном зале, а не за ее лицом, — что я — человек, получивший специальную подготовку. Это означает, что я быстро реагирую на ситуацию, которую воспринимаю как опасную. Принимая во внимание твое нынешнее положение, то, что ты в мое отсутствие пошла танцевать с мужчиной, у которого два пистолета, это…— Один пистолет, — уточнила она. — У тебя в глазах двоится.— Два пистолета. — Его обычно ровный голос прозвучал почти резко. — Не вини меня за то, что ты слепая.Она втянула воздух сквозь зубы и нашла взглядом Чарли в толпе около бара: он разговаривал с какой-то толстухой. Она еще раз внимательно посмотрела на него.— Один пистолет, — повторила она. — На ремне.— Второй пистолет, — сообщил он все так же резко, — в нарукавном кармане справа. Да и сам ремень — это оружие, поскольку в нем содержится устройство, с помощью которого он может вызвать подкрепление.Пистолет там действительно был: теперь Мири смогла различить очертания пулевого пистолета в кармане на правом рукаве и рассеянно отметила, что это оружие будет гораздо надежнее, чем красивая игрушка на поясе. Она взяла рюмку и одним глотком допила вино, после чего протяжно вздохнула.— Я прошу прощения, — проговорила она, когда он снова наполнил ее рюмку. — И я пойду завтра проверять зрение.Над океаном в полночь должен был состояться фейерверк.Когда самый младший брат — музыкант — растолковал Точильщику смысл этого объявления, тот сразу же понял, что должен при этом присутствовать. Вот еще одно проявление того, что он имел удовольствие определить как Преходящее искусство: нечто делается только для того, чтобы тут же прекратить свое существование!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31