– Мы забыли спросить, работает ли камин.
Лайам вздохнул и потер подбородок.
– Я уверен, что она скоро нас снова навестит.
Маргарет нахмурилась и внимательно посмотрела на него.
– Тебя действительно влечет к этой корове?
– И у коров есть отдельные достоинства. Кстати, есть одна уэльсская сказка о жене фермера, которая превратилась в корову...
– Нет, Лайам! Прекрати! Я задала тебе серьезный вопрос. Прибереги народные сказки для тех, кто их еще не слышал.
– Маргарет, я пошутил!
– А я нет. Так тебя тянет к ней? Я имею в виду Андреа. Ты считаешь, что ты мог бы...
Он махнул рукой, словно отметая ее слова, и опустил руку на диван. Кожа заскрипела.
– Нет. Боюсь, что у бедной Андреа со мной ничего не получится.
Лайам с сомнением посмотрел на Маргарет и добавил:
– Мне кажется, я влюбился, – беззаботно произнес он.
– Ты шутишь?
Лайам отрицательно покачал головой.
– Нет. Не шучу. Совсем не шучу.
Женщина издала удивленный возглас. Она убрала руку с каминной полки, почесала плечо и вернула руку на прежнее место. Маргарет стояла, прислонясь к камину и внимательно смотрела на Лайама.
– Та темноволосая девочка из ресторана? Та, хорошенькая?
Лайам кивнул. Он был очень серьезен.
Маргарет покосилась на него.
– Как ее звали? Сара? Она слишком молода!
– Я с тобой не согласен.
– Ты не считаешь, что она слишком молода для тебя?
Он слегка улыбнулся.
– Нет! Я думаю, что она вполне подойдет!
Маргарет улыбнулась. Лицо ее просияло.
– Ну что ж, Лайам, удачи!
И она осторожно постучала кулаком по каминной полке. По дереву. Три раза.


Часть вторая

Глава 6

Мрачное настроение Гаррета не улучшилось до самой ночи.
Кем я хочу быть?
Этот вопрос вертелся у него в голове так долго, что стал его раздражать. Вопрос прицепился к нему, как надоедливая песня. Кем я хочу быть? Кем? Кем?
Только не тем, что теперь.
Гаррет не помнил, как доехал до участка. Он не помнил, где припарковал свой черно-белый автомобиль. Наверное, как всегда, у почты. Но он действительно не помнил.
А теперь вот Вальтер что-то говорит, а Гаррет его не слышит. Их серые, как оружейный металл, столы стоят друг против друга, втиснутые посреди небольшой комнатки для дежурных. Гаррет наклонился вперед. Прищурясь, он смотрит на Вальтера и старается сосредоточиться на том, что тот говорит.
Вальтер Гранжер, его партнер-альбинос.
Он такой белый. Такой светлый. Такой яркий. Чуть ли не полупрозрачный, как призрак. У него прямые белые волосы, тонкие и светлые, как белые нити. Белая, почти как мука, кожа. Кривые белые зубы. Лошадиные зубы. Даже глаза у него светлые. Светло-серые, почти серебряные. «У Вальтера нет цвета, – думает Гаррет. – Он – нечто противоположное цвету. Он весь белый, как свет».
А теперь Гаррет смотрит на Вальтера, как смотрят на яркий свет, постепенно привыкая к нему. Он тянется к свету Вальтера, надеясь, что это поможет ему избавиться от собственного мрачного настроения. Избежать погружения во тьму.
– Как дела, Вальтер?
– Все тихо.
Вальтер допил свой кофе, смял в руке картонный стаканчик и швырнул его в корзину для бумаг, стоявшую рядом с его столом.
– Скучновато маленько!
Маленько.
Гаррет порылся в картотеке, стоявшей на столе. Ничего нового.
– Ну хоть что-нибудь произошло после обеда?
Вальтер простонал и положил ноги на стол. На подметке левого ботинка у него была дырка.
– У Итана происшествие по графе учета семьсот сорок два.
Гаррет нетерпеливо нахмурился.
– Не называй ты мне эти цифры, парень. Ты же знаешь, что я не в состоянии их запомнить. Так что там было?
Вальтер поднял обе руки, чтобы показать, что сдается.
– Ладно, ладно! Извини! Не вели казнить! Собаку переехали.
– Собаку? Где?
– На Горках. Напротив магазина. Далматский дог. Сплющили посредине. Голова и задница на месте, а посредине все плоско.
Гаррет поморщился.
– Кто его переехал?
Вальтер пожал плечами.
– Если бы мы знали, то это была бы семьсот сорок первая графа. А так это семьсот сорок вторая, собака была сбита, а виновник скрылся.
– Черт! – пробормотал Гаррет.
Он подозрительно посмотрел на Вальтера.
– Ты ведь придумал эти цифры, да? У нас же нет графы для учета сбитых на дороге собак, да еще когда виновник неизвестен, не так ли?
Вальтер перекосился. Он выглядел по-настоящему обиженным.
– Ну, конечно, есть! У нас есть графы для всего. Спроси Итана. Это его дело. Итан считает, что это был грузовик. Скорее всего большой открытый грузовик. Он считает, что легковой автомобиль не мог так расплющить пса. Итан говорит, что кишки были расплющены вровень с мостовой. Их нужно было бы отдирать.
Гаррет покопался в картотеке. Так, чтобы занять руки.
– Итан всегда все преувеличивает. Это был единственный звонок сегодня?
– Угу. Если не считать миссис Флаерти.
Гаррет вздохнул.
– Миссис Флаерти я никогда не считаю.
Миссис Флаерти звонила им по крайней мере раз в неделю и сообщала, что муж ее бьет. Первые несколько звонков Гаррет и его коллеги восприняли всерьез. Но вскоре выяснилось, что у миссис Флаерти нет мужа.
– Нам нужно основать фонд! – заявил Гаррет, просматривая последние страницы утренних газет.
– Что за фонд?
– Ну, такой фонд, куда люди вкладывают деньги.
Нам нужно собрать достаточно денег, чтобы иметь возможность пригласить в город нескольких преступников. Чтобы мы с тобой не сидели здесь и не пялились друг на друга целыми днями!
Вальтер не уловил иронии. Он воспринял слова Гаррета совершенно серьезно.
– А мне нравится, когда тихо, Гаррет!
Гаррет задумчиво кивнул.
– Ну да. Мне тоже.
Он нашел в газете то, что искал – головоломку-путаницу. Открыв ящик стола, он достал карандаш.
– Как ты думаешь, Харви хорошо развлекается?
– Жена повела его смотреть пьесу.
Вальтер покачал головой.
– Харви концерты нравятся больше, чем пьесы. Он говорит, что в театре актеры говорят слишком громко и не дают ему спать.
Гаррет рассмеялся. Он посмотрел на своего товарища. Интересно, это его собственная шутка или Вальтер просто повторил слова Харви?
«Конечно, повторил», – решил Гаррет. Он был знаком с Вальтером уже два года и ни разу не слышал от него ни одной шутки или даже ее подобия.
Два года? Неужели уже целых два года Энджел живет в этом захолустном городишке? Гаррет понял, что в ноябре действительно будет два года. Он сосредоточился на головоломке из газеты. Ну, он-то не жалеет, что покинул Детройт. Совершенно не жалеет о том, что от родителей Энджел их отделяют двести миль.
Достаточно ли далеко он уехал?
– Кто сегодня патрулирует – Дюк или Джимми?
Вальтер почесал в затылке.
– Оба, я думаю. Они оба в списке дежурств. Но они еще не заходили.
Гаррет представил себе, как Дюк и Джимми паркуются перед входом в кафе «Хрустящие булочки с кремом». По служебному приемнику грохочет тяжелый рок. Оба потягивают черный кофе. Через окно разглядывают студенток.
Гаррет заставил себя снова сосредоточится на головоломке. Первое слово оказалось трудным. СНИ-СОПИС. Иногда ему удается слету угадать, что это такое. Но сегодня первое слово оказалось заковыристым.
Почему ему так нравятся эти головоломки со словами? Он занимается ими каждый день. Это вошло в привычку. Остается впечатление, что что-то делаешь. На полях газетного листа он нацарапал: СИНОПТИК. СИНОНИМ. Нет. Не верно.
Гаррет вдруг понял, что эти головоломки – просто находка для полицейского. Берешь что-нибудь перепутанное и приводишь в порядок. Складываешь все вместе. Все становится аккуратным. Из хаоса возникает порядок.
Едва он успел разгадать слово и только начал вписывать его в белые кружочки, как зазвонил телефон.
Вальтер взял трубку.
– Полицейский участок!
Гаррет бросил карандаш. Он смотрел, как у Вальтера отвисает челюсть, как округляются его серебряные глаза.
Вальтер рывком выпрямился на стуле.
– Не может быть! Не может быть! Не может быть!
– Эй, что случилось?
– Не может быть, Дюк! О, Господи!
Казалось, Вальтер его не слышал. Гаррет вскочил и наклонился над столом.
– У нас проблемы?
– Не может быть! Не может быть! Ладно, ладно! Ничего не трогайте! Мы едем.
Трубка выпала из рук Вальтера и упала на стол. Вальтер даже не пытался положить ее на место. Он смотрел через стол на Гаррета и не мог прийти в себя.
Гаррет нетерпеливо наклонился к нему.
– Ну?
– У нас уб-бийство!
Гаррет почувствовал, как в затылке у него закололо.
Вальтер потянулся к воротнику. Его толстые пальцы никак не могли справиться с верхней пуговицей.
– Не может быть! Убийство! Нам придется ехать.
– Куда? – спросил Гаррет.
Правильно ли он задал первый вопрос? Два года назад ему довелось иметь дело с вооруженным грабежом. Но убийство – тут нужно задавать совсем другие вопросы.
Вальтер сдался. Победа осталась за верхней пуговицей. Он неловко повернулся и сдернул с крючка на стене форменную куртку.
– Студенческий городок. Круг. Дюк сказал, это за кустами. Две девушки наткнулись на тело.
С колотившимся сердцем Гаррет открыл ящик стола и вложил служебный пистолет в коричневую кожаную кобуру. Надел кобуру. Ему было не по себе. Он чувствовал себя виноватым.
Я этого хотел.
Я надеялся, что произойдет преступление. Я хотел что-то делать. Что угодно, только бы покончить со скукой.
Это моя вина. Мое желание исполнилось.
«Дурацкие мысли», – подумал он.
Но мысли были.
– Что с Дюком? С ним все в порядке?
– Мне кажется, он по-настоящему расстроен. Кажется, он вот-вот заплачет.
Дюк был очень нервным, Гаррет это знал. Этот коротышка не собирался быть полицейским. Он взялся за эту работу только потому, что прогорела химчистка его отца и Дюк не знал, чем заняться.
Гаррет схватил куртку, включил автоответчик и отправился следом за Вальтером.
Вышел в прохладную сырую ночь. Куртки, в сущности, им были не нужны. Пистолет колотил по боку. Сердце сильно стучало. Гаррет положил руки на рулевое колесо. Они были холодными.
– Убита девушка, – сказал Вальтер. – Дюк думает, что студентка, но он не уверен.
Гаррет включил сирену и фонари на крыше. Визгливый голос сирены заставил его поморщиться. Он очень давно ее не слышал.
Гаррет дал задний ход. Быстро развернулся. Шины скрипнули по асфальту. Машина подпрыгнула, ударившись о паребрик, и выехала на пустынную улицу.
– Дюк уверен, что девушка убита?
Вальтер издал странный звук. Гаррет в жизни не слышал от него подобного звука. Это был сдавленный горловой хрип.
– Да, он уверен.

* * *

Лицо девушки было покрыто чем-то черным.
Так в первый момент показалось Гаррету. Он смог только мельком взглянуть и отвернулся. Его затрясло.
Все было настоящим. Настоящая девушка. Настоящая смерть.
Гаррет не был уверен, что он готов к этому.
Что-то темное, как деготь, покрывает лицо девушки. Нет, это не деготь. Это кровь.
Красное и черное. Красное и черное.
Кусты, земля, лица – все это в мигающем свете фонарей полицейской машины. Красное и черное. Красное и черное.
Дюк застыл в неловкой позе. Его худое, как зубочистка, тело как-то странно выпрямилось. На длинной шее выпирает кадык. Обычно приглаженные черные волосы встали дыбом. Когда подъехали Гаррет с Вальтером, он указал им на кусты и отошел в сторону, словно отступил с поля боя.
– А где Джимми?
– Едет. У него квартира на Стов-стрит. Он скоро будет здесь.
– Фонарь, – бормочет Гаррет, нерешительно стоя на траве.
Он окидывает взглядом пустой Круг, стоящие вокруг здания колледжа – темные, немые свидетели.
– У нас есть с собой фонарь?
Вальтер хлопает себя по лбу.
– О, черт! Забыл!
– У меня есть! Возьми! – бормочет Дюк.
Белый свет галогенной лампы льется на траву ярким потоком. Всем пришлось прищуриться. Гаррет забирает фонарь у Дюка. Он испытывает потребность подержать что-нибудь в руках.
Гаррет делает несколько осторожных шагов по направлению к кустам. Вальтер следует в нескольких шагах позади него.
Черный деготь заливает лицо девушки. Столько крови.
– Ее зовут Шарлотта. Шарлотта Вильсон. Я нашел в бумажнике ее пропуск в колледж, – раздается позади Гаррета голос Дюка.
Голос такой слабый, что кажется, будто он звучит издалека.
Гаррет останавливается перед низким вечнозеленым кустарником. Ветер стих. Кустарник не шелохнется. Он оглядывается на Дюка, стройный силуэт которого виден в свете фар полицейской машины.
– Студентка?
– Нет. Сотрудница.
– Ограблена?
– Нет. В бумажнике двадцать долларов. И кредитная карточка.
– Она была изнасилована?
– Не думаю. Трусики все еще на ней.
«Очень профессионально, Дюк!» – думает Гаррет.
Красное и черное. Красное и черное.
Он глубоко вдыхает и задерживает дыхание. Полицейский обходит кустарник, до боли сжимая металлическую ручку фонаря.
Позади раздается голос Вальтера. Он на удивление тонкий.
– Может, кто-нибудь будет записывать?
Гаррет на мгновение закрывает глаза. Через закрытые веки он все еще видит красное и черное. Красное и черное.
– Потом все запишем. Давай сначала посмотрим, а? Потом...
У него перехватывает дыхание.
Он оказался не готов. Не готов к подобному зрелищу.
Измазанное черным лицо. Гаррет знает, что это кровь. Она затекла в глаза, заполнив глазницы. Заполнила нос девушки. Где же ее рот?
Луч света дрожит и от этого кажется, что земля трясется.
У него подгибаются колени. Неужели этот крик вырвался из его горла?
Гаррет прищурился. Заставил себя не моргать.
Одна рука умершей засунута под шею.
Разве руки сгибаются подобным образом?
Короткая юбка задрана до талии, открывая черные трусики. Ноги раздвинуты. Живот вспорот. Вспорот. Вспорот. Вываливается... Все вываливается.
А ее спина?
Нет!
Расколота надвое? Сломана пополам?
Нет.
Господи, нет!
Это все свет. Плохо видно.
Гаррет делает несколько глотательных движений. Заставляет себя отвернуться. Дюк и Вальтер теперь стоят сразу позади него. Пепельное лицо Дюка бесстрастно. Глаза широко раскрыты. Он не шевелится. Двигается только кадык. Глаза Вальтера выглядят светлыми даже в этом свете. Они полузакрыты. Одна пухленькая ручка покоится на рукоятке пистолета, другая беспомощно опущена. Он сжимает и разжимает кулак.
Гаррет заставил себя повернутся и снова посмотреть.
Лужа крови вокруг переломленного тела девушки. Как тень. Мертвая тень.
«Какой кошмар! Неразрешимая загадка», – думает Гаррет. Девушка. Шарлотта Вильсон. Ее нельзя привести в порядок. Нельзя оживить.
– О, черт!
Дрожащий свет наткнулся на что-то лежащее на земле. Гаррет останавливается, чтобы подобрать непонятный предмет, и его начинает мутить. Несмотря на свет, он не может осознать смысла увиденного.
Тут что-то не так. Он чего-то не понимает.
– О, черт! Да что же это?
В горячей руке Гаррета что-то мягкое.
Он крепко держит находку, поднимает повыше. Трясет.
– Это парик? – громко восклицает он. Голос у него напряженный, без эмоций.
– Она носила парик?
Поднеся предмет поближе, он видит, что это не парик. Нет.
Гаррет подносит предмет совсем близко.
Это не парик. Это ее волосы. Они все еще на ее скальпе.
Волосы и скальп. Волосы Шарлотты. Золотые волосы в ярком свете. Сорваны с ее головы. Отброшены в сторону, как оберточная бумага.
– О, черт!
Волосы падают из его руки, фонарь тоже падает.
Гаррет наклоняется над кустом. Его рвет.

Глава 7

Сара швырнула на пол журнал «Пипл».
– Какое мне делодо проблем Кину Ривза? Мэри Бет, зачем ты подписалась на этот журнал?
– Видно, в моей жизни недостаточно мусора!
Сара лежит на спине на зеленом кожаном диване, подложив под голову руку и подняв колени. Она вытягивает обе руки.
– Мне нужно размяться. Хочешь со мной побегать?
Мэри Бет, скрестив ноги, сидит на выцветшем восточном ковре спиной к журнальному столику. Она отрицательно качает головой.
– Ни в коем случае! Я вечером по городку не бегаю.
Она ставит ноги прямо и тянется за журналом.
– Так что там говорят про Кину Ривза?
Сара смотрит на паутинку трещинок на низком белом потолке.
– Ты видела ту девушку в новостях? Это так ужасно! Я не могу ходить мимо того места, где ее убили. Там по всем кустам натянули желтую ленту, чтобы отгородить кусок лужайки, где ее нашли. Вчера я там видела двух студентов с фотоаппаратами. Они снимали место убийства.
– Отвратительно! – бормочет Мэри Бет.
Она скрутила журнал вместо того, чтобы его открыть.
– Я этого не понимаю. Во Фривуде никогда не случалось ничего подобного.
– Именно так все время и говорят в местных новостях.
– Я никогда не смотрю местные новости.
Мэри Бет прислонилась спиной к столу. Зевнула.
– Ну почему я всегда так устаю? Может, оттого, что приходится работать ради хлеба насущного?
– Та бедная женщина была убита три дня назад, а у полиции до сих пор нет ни одной зацепки. Это страшно, тебе не кажется? Мне каждое утро приходится проходить мимо. И меня бросает в дрожь каждый раз.
– И ты еще хочешь побегать вечером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37