Встревоженные мама и бабушка, стараясь эту серьезность притушить, стати показывать последние фотографии моих родичей, которые живут далеко и поэтому воспринимаются мною, как «дальние»: бабушка – фотографии двух сыновей и внуков, а мама – трех дочерей. Это были мои «сводные» сестры, с которыми жизнь не желала меня сводить. Снимки я видел уже накануне…– Значит, со «свадьбой» был просто розыгрыш? – несколько раз переспросила вчера тетя Зина.Она до того успокоилась, что даже сегодня за столом была не растерянной, а лишь озадаченной. Чтобы и это было не слишком заметно, тетя вначале прикрылась иронией.– Совет в Филях? – спросила она.От одной ее фразы перетершийся за последние месяцы трос не выдержал, баржа оторвалась от буксира и, как самоходное судно, обрела непокорность и даже скорость.– Мы живем в Бирюлеве, – резко ответил я.– Тетя пошутила. Мы поняли… – постаралась остепенить меня мама.– Ради шуток я бы не заставил вас преодолевать тысячи километров.– А ради чего же… ты их заставил? – напряженно спросила тетя.Лицо у нее стало «обожженным», все веснушки и родинки, даже на губах, отчетливо проступили.– Мамочка, я никогда ни о чем не просил тебя… А сейчас я прошу: забери меня! Я буду ухаживать за твоими детьми. Буду делать все, что угодно. Я пригожусь тебе… Забери меня!– Что с тобой, Митенька? – Мама подбежала ко мне, обняла.Это были не очень знакомые руки… Но я стал целовать их:– Забери меня, мамочка!– Что случилось, родной?– Или отдай в детский дом.– Что? Что?!– Уже поздно… Я понимаю.– Что же случилось?! Объясни… Оттого, что я редко приезжала, я не меньше люблю тебя… Сын мой единственный!– Тогда увези меня.– Но что же случилось?– Я больше не могу жить в этом доме. Тетя Зина столько сделала для нас всех!– Я знаю.– Вот видишь! – ухватилась за мою фразу мама. – А институт? Тетя Зина хочет, чтобы ты продолжил дело всей ее жизни. Она мне писала об этом. Я не настаиваю: ты можешь выбрать другую дорогу. Но справедливо ли бросить ее одну? Так за все отблагодарить? Сын мой… Ты должен быть справедливым. Родной мой мальчик, мы можем с тобой уехать. Как ты скажешь! Как ты захочешь… Но разумно ли это? Я думаю и о тебе. Прежде всего о тебе! Тетя Зина столько сделала…Я взглянул на тетю. Она была парализована: ни один мускул не двигался, даже не обнаруживал себя. Но голос внезапно ожил.– Где же на земле справедливость? – спросила она.– Справедливость?.. А в том, что я обрубил трос и баржей больше не буду!Мама схватилась за голову:– При чем тут трос? И баржа?– Не волнуйся: их больше нет! – сказал я.– Где же на земле справедливость? – повторила тетя.– Я добрался до нее! Но самое дорогое растерял по дороге. Нашел и потерял… Нашел и потерял… Потерял.– О чем вы оба? О чем?! – просила объяснить мама.– Забери меня, если это возможно… Заберешь?– Тетя стольким пожертвовала!– Жертвовать – не значит порабощать.– Это ее слова, – прошептала тетя.– Нет, мои. Она этого не говорила. Бабушка, которая все время молчала, поднялась и еле слышно произнесла:– Я же предупреждала тебя, Зиночка… Я заклинала тебя! * * * Через неделю бабушка и мама уехали. Я провожал их.

1 2 3 4 5