Он решил вернуться в обучении на несколько ступеней назад и продолжить тренировки в более медленном темпе, не форсируя события.Ведь они все еще были одной командой.Стоял конец лета, разгар затишья между концом одного и началом другого сезона рыбной ловли. Каждый год в это время на острове затевали фиесту. Эта традиция началась давно — даже Виехо не смог бы припомнить, когда именно. Вполне возможно, этот старинный фестиваль проводили еще во времена колонизаторов, так как на некоторых детских масках были изображены боги древности, чьих имен уже никто не помнил, но которым поклонялись до прихода христианства.Главным событием фестиваля были соревнования в рыболовном мастерстве. В них мог участвовать кто угодно, и ловить рыбу разрешалось чем угодно — на крючок, гарпуном, копьем, но только не сетями. Побеждал тот, чей улов весил больше всех.Хобим участвовал в соревнованиях каждый год, и каждый раз он оказывался на последнем месте. Его не интересовали награды, общественное признание или груды пойманной рыбы. Забавляла же его в этих соревнованиях возможность поймать рыбу самыми необычными способами, теми, которые оставляли рыбе большой шанс уйти от рыбака и не быть пойманной.Например, однажды он решил не ловить с лодки и не пользоваться крючком с зазубринами. Он заплыл на ближайшую отмель и стал ловить рыбу на загнутые булавки. Он поймал несколько, но всем им удалось разогнуть самодельный «крючок» и уплыть. На последний свой крючок (сделанный из огромной безопасной булавки) он подцепил большого окуня и с величайшим терпением и осторожностью вытащил его на поверхность. И тогда он вдруг понял, что ему будет просто не дотащить свою двадцатидвухкилограммовую добычу до берега. Тогда он извлек булавку из губы окуня и отпустил его в воду.В другой раз он все же решил пользоваться лодкой, но не взял с собой никаких снастей. Он поставил лодку на якорь и разбросал вокруг приманку — аппетитную смесь мелких рыбешек и кишок с кровью. Приманка привлекла целые косяки каранксов и рыб-старшин, дюжину окуней и несколько акул, которые принялись кружить вокруг лодки. Хобим поставил себе задачу поймать рыбу голыми руками подобно медведю у ручья. К концу дня его «добычей» были бесчисленные раны на руках от уколов острых спинных плавников и истерзанный кончик пальца, который один окунь перепутал с куском наживки.В тот самый год на соревнованиях он взял в партнеры Хо. Они решили рыбачить под водой копьями, которые Хобим смастерил по картинке, увиденной в журнале. Копье представляло собой стальной штырь, который запускался «рогаткой», вставленной в деревянный рукав.Возможно, после долгих тренировок и можно научиться стрелять этими копьями метко, но Хобим изготовил их только накануне, так что у него с сыном была лишь пара часов на то, чтобы попрактиковаться.Обычно прицел у рогатки был очень ненадежным, и копье уходило то вверх или вниз, то в сторону. Если резинка соскакивала, то копье вылетало, когда было не нужно, и падало на землю, не попав в цель. Или же Хо брал его в руки так, что при выстреле резинка с силой хлопала его по руке, оставляя красный след.Хотя Хо никогда не говорил об этом отцу, ему страшно хотелось выиграть эти соревнования, ведь статус победителя придал бы ему веса в отношениях с друзьями. Сначала он очень надеялся, что, ловя рыбу под водой с использованием отцовского способа, он будет иметь преимущество перед своими конкурентами. Когда же он увидел, что изобретение Хобима далеко от совершенства, то впал в уныние.«Из этой штуки я никогда ни во что не попаду, — сказал Хо. — У нас нет никаких шансов на победу».«Вполне возможно, — согласился Хобим, совершенно не представляя, насколько сыну была важна победа в соревнованиях. — Но зато мы отлично повеселимся. Большинство людей только пользуется морем; мы же получаем от него удовольствие».Но Хо не получал того удовольствия, о котором говорил отец. Ему нужно было получить от моря все, что требовалось, и только.Наступил полдень, а они с отцом так ничего и не поймали. Вокруг была куча рыбы, но никто из них не мог попасть в цель. Каждый раз, промахиваясь, Хобим издавал стон и притворялся, что рвет волосы на голове, но потом заливался смехом и нырял, чтобы подобрать копье. Хо же с каждым промахом ругался на чем свет стоит. Наконец он оставил отца под водой и вернулся в лодку.Повсюду рыбаки затаскивали рыбу в лодки. А его друзья, завидев, что Хо вернулся ни с чем, подняли его на смех за неумение и за то, что он послушался отца и стал ловить рыбу на стальные штыри.В очередной раз Хо залился краской и почувствовал, как кровь стучит в затылке. Не помня себя от гнева, он вскочил на ноги, зарядил копье в рогатку и выпустил его в ближайшую лодку. Никого не задев, копье воткнулось в нос лодки, но рыбаки перепугались и бросились наутек, изрыгая проклятия.А Хо в безрассудном порыве доказать всем, что он — победитель, что он лучше всех, несмотря на то, что его отец чудак и неудачник, вытащил небольшой пакет из-под сиденья. Он толком не знал, что именно произойдет, если ему придется использовать этот пакет, и держал его так, на всякий случай. Но сейчас, думал он, пакет придется как нельзя кстати, ведь ситуация требовала применения крайних мер.В пакете была взрывчатка — крупные петарды с непромокаемыми фитилями, он украл их из магазина в Ла-Пасе, когда их завезли туда перед фиестой.Теперь-то он покажет всем, кто лучший рыбак. Взрыва фейерверка под водой никто не услышит. Оглушенная рыба всплывет на поверхность. Он незаметно соберет ее, сложит в лодке, а потом проколет каждую копьем — и все будут думать, что он поймал всю рыбу сам. Хо не понимал, насколько гнусен его план. Хитрость, уловка, смекалка? Несомненно. Но никак не гнусность! Правила ведь запрещали только ловить сетями. Даже Хобиму может понравиться его выдумка.Хо поджег одну из петард и бросил ее за борт в стороне от того места, где в последний раз видел отца. Следя за погружением взрывчатки и выжидая, когда та взорвется, он старался прикинуть, сколько рыбы может оглушить небольшой заряд вроде этого.Он не мог и предположить, сколько вреда он причинит человеку под водой. И вот он услышал приглушенный взрыв, а потом увидел отца, остервенело бьющего ногами и руками и пытающегося выбраться на поверхность. Из ушей его струилась кровь.Когда голова Хобима показалась над водой, прошло какое-то мгновение, прежде чем глаза его закатились и он потерял сознание от боли и шока. Во взгляде отца читался упрек в безрассудстве, глупости и подлости.Хо только и смог, что крикнуть: «Прости меня!» Потом он кричал еще и еще, но никто не слышал его мольбу.Теперь, наблюдая, как Хо собирается снова напасть на нее, Палома знала, что в голове брата сработал тот же выключатель, что и перед случаем со взрывчаткой. Она понятия не имела, осталось ли в нем хоть какое-то чувство меры, но видела, что перед ней — неразумное животное, чье безумство питается одобрением столь же безмозглых дружков.Поддав как можно больше газу, Хо перевел передачу из нейтрального положения. В тот момент, когда лопасти винта врезались в воду, лодка на секунду словно присела. Нос задрался кверху, потом опустился вниз, и лодка рванула вперед, двигаясь строго горизонтально вдоль поверхности воды.Хо был настолько одержим желанием перевернуть лодку Паломы вверх дном, что ранил бы сестру, покалечил и даже убил, лишь бы достичь своей цели.До сих пор она сопротивлялась его попыткам, поддерживая баланс. Но если ей придется лечь на дно пироги и она не сможет использовать свои ноги и колени, от ее веса будет не больше пользы, чем от мешка с зерном. Стоит волне ударить в борт и поднять его вверх, она невольно перекатится на другой борт и поднимет пирогу на ребро. Тогда пирога потеряет баланс и перевернется.Что пугало Палому больше всего, так это то, как Хо собирался заставить ее лечь на дно пироги. На полной скорости он проведет выставленным веслом вдоль пироги от кормы к носу. Если Палома останется стоять на ногах, весло угодит ей прямо в живот; если она встанет на четвереньки, весло ударит ее по спине или по голове. Укрыться от удара можно было, только если лечь навзничь.Подняв голову и поддавшись сиюминутному желанию удержать пирогу в равновесии, Палома рисковала получить удар по лицу или по шее. Сейчас она сосредоточила свое внимание на поднятом весле, и оно показалось ей занесенной саблей. Можно было перемахнуть через борт, но это не спасло бы ее от преследования. Хо жаждал мести и не успокоился бы, пока не удовлетворил бы это желание.Рассудив таким образом, Палома бросилась на дно пироги лицом вниз, прикрыв затылок руками и упершись локтями в борта.Палома не видела, как лодка Хо подлетела на полной скорости, но почувствовала, как над ней прошла воздушная волна, а затем услышала, как весло проскребло по деревянному борту пироги.В следующее мгновение лодка врезалась в пирогу, подняв ее на дыбы. Палома оказалась на боку, потом на спине. Наконец последовал глухой хлопок, и пирога, ударившись о воду, накрыла ее с головой. Палома решила не двигаться с места, прийти в себя и, пока ей хватит воздуха в небольшом пространстве под пирогой, попытаться предугадать, что же предпримет Хо с дружками дальше.По звуку мотора она поняла, что лодка удаляется, снижая скорость. Потом раздались неразборчивые звуки их голосов, и шум двигателя снова стал нарастать. Лодка воз вращалась, но на этот раз медленно.Звук мотора снизился до утробного урчания, и Палома услышала, как волны плещутся о корпус подплывающей лодки.— Где же она?Голос Индио просочился в маленькую камеру, где была заточена девушка. В его интонации слышалось беспокойство.— Не потопил ли ты ее?! — воскликнул Маноло.— Да какое там потопил, — сказал Хо. — Я вам сейчас покажу, где она спряталась.Тут раздался острый металлический звук, отозвавшийся эхом от стенок ее деревянной пещеры. Очевидно, Хо колотил чем-то — она не могла догадаться чем — по днищу перевернутой лодки.— Эй, там! — крикнул он. — Ну что, пора проводить нас к подводной горе?Палома молчала. Она не знала, что сказать, и не знала, на что еще спровоцирует брата, если еще раз ответит прямым отказом. И потом она надеялась, что если промолчит и притворится, что утонула, это может хотя бы на короткое время напугать Хо.— Я так и знал! — раздался голос Маноло. — Она мертва!— Да нет же, — сказал Хо, но в его голосе отчетливо прозвучал оттенок неуверенности, даже некоторого страха. Он опять ударил по днищу лодки, но уже с меньшей силой, и опять позвал: — Палома!— Палома! — крикнул Индио.— Я сам с ней справлюсь, — одернул приятеля Хо.И тут он решился на рискованный ход:— Палома, я знаю, ты меня слышишь. У меня в руке гарпун. Если ты будешь продолжать упорствовать, я пробью дыру в твоей лодке этим гарпуном. Возможно, она не утонет, но и далеко ты на ней тоже не уйдешь. Тебе придется торчать здесь до скончания века. Или же ты покажешь нам то место, где находится твоя гора, и мы отвезем тебя домой. Выбирай.Гарпун ударился о лодку. Палома слышала, как стальной наконечник впился между древесных волокон. Конечно, Хо понадобится некоторое время, чтобы пробить днище насквозь, но ему, несомненно, это удастся. И если дыра получится достаточно большой, то все будет, как он и сказал: лодка станет неуправляемой и ее просто понесет течением.Надо сдаваться, это единственный разумный выход. Но разве уместно принимать разумные решения в ситуации, которая с самого начала была полным безумием? Хо в своих действиях не руководствовался никаким разумом. Так почему же должна она? И Палома продолжала оставаться под перевернутой лодкой, слушая сосредоточенное пыхтение брата, пробивающего дыру в днище.Наконец она увидела розовое пятнышко света. Потом оно стало размером с монету, и в воду посыпались щепки. Потом наконечник гарпуна пролез в образовавшуюся дыру. Хо провернул его пару раз и вытащил.— Вот так! — Тень Хо показалась в дырке и исчезла. — Прощай, Палома. Ты, конечно, думаешь, что ты очень гордая, но на самом-то деле ты просто глупая курица.Палома услышала, как Хо дернул за шнур лодочного мотора. Мотор всхлипнул, но не завелся.— Мы не можем просто так ее оставить, — раздался голос Индио. — Мы должны убедиться...— Убедиться в чем? — спросил Хо.Слушая его слова, Палома похолодела. Нет, не оттого, что она сидела по горло в воде, а от леденящей душу рассудительности и хладнокровной жестокости, которые слышались в словах человека, называющегося ее братом.— Убедиться, что она и вправду под лодкой? Убедиться, что она в порядке? Зачем? А что, если это не так? Что ты будешь делать тогда? Да ничего! Когда мы вернемся на берег, мы скажем, что понятия не имеем, где она.И это правда, ведь мы и в самом деле не знаем. И вы не посмеете сказать ни слова. Если вы проговоритесь, вам несдобровать. И вы прекрасно знаете, что это не просто слова, так как я слов на ветер не бросаю.Выслушав тираду Хо, Палома поняла, что ему удалось достичь хотя бы одной цели: он смог восстановить свое положение среди дружков. Раз он не сумел выделиться тем, что он лучше и сноровистее других, он решил поднять свой статус, совершая дерзкие, непредсказуемые и опасные действия. Если его не уважают, рассуждал Хо, то пускай хотя бы боятся.— Но поверьте моему слову, — продолжал он. — Она сейчас сидит под лодкой, и она в полном порядке. А когда вернется на остров, то тоже никому не проговорится — от стыда. К тому же никто ей ничем не сможет помочь, да и вряд ли ей вообще поверят. Если же она распустит язык или пожалуется матери, то рано или поздно поплатится за это. Как и вы, она знает, что так оно и будет и что ей бы надо быть со мной поосторожнее.Палома услышала, как ожил мотор, и почувствовала, как Хо переключил передачу и уплыл прочь. 10 Вскоре она перестала чувствовать легкое постукивание по ступням — ощущение, вызванное волнами, расходящимися от работающего лодочного винта. Палома поняла, что лодка, должно быть, уже удалилась метров на сто.Она пыталась решить, правильно ли она поступила, было ли ее поведение разумным или безрассудным, действительно ли она следовала своим принципам (как ей казалось) или же на самом деле вела себя словно глупая курица (как считал Хо). В самом лучшем случае она оттянула исполнение коварного плана брата на несколько дней. В конце концов он все-таки найдет заветную гору и нанесет свой вред, возможно, даже полностью разрушит всю идиллию. Но пока ей удалось его остановить... однако какой ценой? На этот вопрос Паломе пока было сложно ответить. Сейчас она — в открытом море, приближается вечер, и у нее нет другого способа вернуться на берег, кроме как залатать каким-то образом злополучную пробоину в пироге.И хотя ее попытка помешать Хо в будущем покажется тщетной, все же она поступила правильно. Отец одобрил бы ее поведение. Он сказал бы, что она встала на защиту самой жизни. Палома знала, что ради этого он сам пошел бы на самые крайние меры. * * * Раз или два в жизни ему приходилось так поступать. Палома припомнила его рассказ об одном происшествии, которое отец называл самым важным — и самым опасным — в его жизни. Он поведал ей эту историю, чтобы доказать, что иногда наступает такое время, когда приходится сильно рисковать во имя принципа. Отец попросил, чтобы она поклялась, что об этом случае никто никогда не узнает, поскольку, если это произойдет, может начаться война между Санта-Марией и другими островами в море Кортеса.Однажды поздним летом рыбаки с Санта-Марии обнаружили, что одно из их главных рыболовных мест — глубоководная гора вдали от берега — перестало приносить прежний улов. Рыба ловилась на удочку с каждым днем все труднее, а та, что ловилась, выглядела грязной и побитой.Первой мыслью рыбаков было, что кто-то из их компании забрасывал здесь сети. Но один рыбак справедливо заметил, что на такой глубине ловить большими сетями непрактично. Ни у кого из них не было лодки с мощными электрическими лебедками, широким носом и опорными конструкциями, необходимыми для того, чтобы управляться с сетями.Тогда они предположили, что, возможно, какая-то болезнь уничтожает рыбу. Время от времени в морских глубинах возникают и распространяются целые облака ядовитых микроорганизмов, заражающих сотни тысяч рыб — либо отравляя их мясо и делая его несъедобным, либо убивая саму рыбу. Эта возможность тоже была отброшена, так как все посчитали, что если бы рыба была отравлена, то она плавала бы на поверхности брюхом кверху, а если бы она стала ядовитой, то были бы известны случаи отравлений на острове или в Ла-Пасе.Значит, причина в чем-то другом, в чем-то доселе неизвестном, странном и опасном. Кое-кто говорил, что это — божье наказание за то, что целые поколения рыбаков ловили больше рыбы, чем требовалось, и без всякого разбора.Хобим знал, что происходящее не имеет никакой связи с божественным провидением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22