Здесь выложена электронная книга Сибирские рассказы. Глупая Окся автора по имени Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Сибирские рассказы. Глупая Окся.
Размер архива с книгой Сибирские рассказы. Глупая Окся равняется 8.83 KB
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Глупая Окся
Эскиз
I
Что Окся глупа, в этом все были убеждены. В Ельниках так ее-и звали: «глупая Окся»… Высокая и широкая в кости девка с рябым и скуластым лицом действительно существовала, кажется, исключительно одними растительными процессами, а умственная жизнь находилась в зачаточном состоянии. Впрочем, о последнем трудно было и судить, потому что Окся постоянно молчала. Если ее очень уж начинали донимать бойкие промысловые парни, она схватывала палку или камень и защищалась, как обезьяна.
– Уродилось же дерево смолевое!.. – удивлялся отец Окси, промысловый «швец» Тарас Пиканников. – Ни к чему ее не применишь… Одно слово, не в людях человек.
Вся семья так и смогрела на Оксю, как на рабочую скотину. Сила у ней действительно была лошадиная, точно несправедливая судьба хотела вознаградить ее хоть этим за большие пробелы по части красоты и ума. Работала Окся в своей семье за двоих и так же безответно, как работает лошадь; но ее работы никто не хотел замечать, точно это так и должно быть. В сущности, она везла весь дом и ни от кого еще не слыхивала доброго слова, а пьяный отец ее же колотил сапожными колодками. Пьян был Тарас без малого каждый день, как настоящий сапожник. Нельзя, работа тяжелая: с устатку все промысловые пировали. Его широкое лицо с чахлой бороденкой давно опухло от беспросыпного пьянства, маденькие черные глазки постоянно были налиты кровью, а нос выглядывал клюквой.
Проваленная избушка, в которой околачивалась Тарасова семья, стояла на самом краю селения. Она давно покосилась, и в единственном окне половина стекол заменялась синей «сахарной» бумагой. Издали эта избушка так и походила на человека с подбитым глазом. Около избы ни загородки, ни конюшни, ни амбарушка, ни навеса – хоть шаром покати. Лес был рукой подать, и Тарас рассуждал так, что выстроиться всегда успеет; поэтому же он никогда и дров не запасал. Отправится Окся в лес, приволокет на себе сухарину[1] да и долбит ее, – сколько нужно, столько и отрубит. Внутри избушка походила на плохую кузницу или конюшню. Закопченный потолок, дымившая печь из битой глины, горбатый пол из коекак обтесанных плах, две лавки, полати – и все обзаведение тут. По зимам в одной этой избе проживало целых пять душ: сам Тарас со своей старухой Акулиной, его сын Вахрушка с женой и Окся.
– Все-таки свой угол, – утешался Тарас. – Захочу – и новую избу поставлю: лес-от вон он стоит. Получше нас добрые люди в землянках живут, а мы еще слава богу…
Вахрушка по своей беспечности и характеру напоминал отца. Зиму он работал дома, а с первой вешней водой бросал все и уходил на промыслы вместе с женой. На заморозках к осени он возвращался под отчий кров и обыкновенно ничего не приносил с собой. Что зарабатывалось, то и пропивалось; но Тарас гордился своим единственным сыном. Как же, всетаки сьш, работник в дому, а не то, что девка! Окся тоже все лето работала на промыслах, и Тарас забирал деньги вперед под ее работу. Она и возвращалась с промыслов с деньгами, и Тарас опять отбирал у нее все, чтобы пропить с Вахрушкой. На что деньги глупой девке? Чтобы дело было вернее и Окся не утаила бы какого гроша, Тарас просто отдавал ее в аренду.
– Лошадь, а не девка, – нахваливал он дочь в кабаке своим нанимателям. – Сколько «хошь сробит, потому безответная… Как упрется, так даже глядеть на нее страшно. Говорю: дерево смолевое.
Своя „швальная часть“ у Тараса по зимам шла полным ходом. По приисковому делу разный „обуй“ составлял главную статью расхода: без обуток нельзя, а в воде да и в грязи кожа точно горела. Когда Тарас был помоложе, он на промыслах занимал должность шорника, но потом женился, начал пить и поэтому исключительно занялся своим делом. Все мастерство – дома: сноха тачает голенища, Вахрушка обделывает закаблучья и подошвы, а Окся – все, что потруднее. Сам Тарас любил больше починку: положит заплатку, поправит „подборы“ к стоптанным козловым ботинкам какой-нибудь приисковой щеголихи – выпивка и готова. Более крупные заработки пропивались совместно с Вахрушкой, как главной подпорой и надеждой всей семьи.
Только раз безответная Окся взбунтовалась и потребовала себе козловые ботинки.
– Да на что тебе, дуре? – изумился Тарас. – Не к роже…
Но за Оксю вступилась мать, и ботинки были сшиты, то есть сшила их сама же Окся, работая по ночам.
– Пусть ее потешится, – уговаривала Акулина мужа. – Конечно, глупая: видит у других баб ботинки, вот и ей забрело в башку… Незамужница она у нас, так пусть хоть на ботинки на свои поглядит.
Тарас свеликодушничал, – разве с бабами сговоришь? Но ботинки Окси смущали его каждое утро, когда голова трещала с похмелья: рубль серебра задарма пропадает. Раза два Тарас пробовал стащить их у дочери, но та лезла на стену и не давала единственного своего сокровища. Эта история с ботинками, однако, кончилась для Окси очень скверно. В одно прекрасное утро передняя стена избушки оказалась вымазанной дегтем.
Оксю били сильно и долго. Тарас и Вахрушка соединились в общей ревности за попранную фамильную честь. Избитая и покрытая синяками Окся молчала как убитая… В результате явился мертвый ребенок, и только тут Окся заговорила: как она плакала и убивалась над крошечным мертвым тельцем!.. Тут даже Тарас отступился и только развел руками.
– Вот дура-то… а? Ведь польстился же какой-то озорник на этакое дерево… Вот тебе и козловые ботинки! Другая бы радовалась, что господь прибрал младенца, а она ревмя-ревет, как корова.
II
Ельники – самые старинные золотые промыслы на Урале, и в крепостное время население было согнано сюда из разных местностей. Таким путем образовалось большое селение с типичным промысловым характером. Все постройки ставились как-то так, как строят на время: то крыша недокончена, то недостает по «планту» двух окон, то службы поставлены через, улицу и т. д. Даже церковь, и та не избегла общей участи. Каменное здание было начато очень широко, да так и осталось недостроенным. Впрочем, трудно и винить ельниковских мужиков за эти недочеты в стиле, потому что подземные шахты подходили под самое селение, отчего там и сям образовались провалы. В других местах прямо через улицу шли громадные свалки из пустой породы. В центре селения разливался небольшой пруд, а у плотины день и ночь гремела толчея.
Издали вид на Ельники все-таки был очень красив, благодаря обступившим жилье зеленым горам. Как на хорошей картине, получалось много света и воздуха, а синевшая даль уходила из глаз. Самый беспорядок построек придавал селению тот промысловый характер, когда людям некогда думать о комфорте, да и неизвестно, сколько поживется. Пока золото идет – и селение стоит, а "изубожились" жилы – и все разбредется куда глаза глядят. Но, несмотря на это существование "пока", каждый год появлялось несколько новых изб и далеко желтели новые тесовые крыши. По таким желтьш пятнам построек можно было безошибочно определить, кому повезло счастье: кто находил "хорошее золото", тот и начинал строиться. Так как счастье не одинаково, то эти постройки останавливались на разных стадиях: у одного выстроена вся изба и службы, у другого – одни службы, а у третьеготолько поставлен забор.
Земля, на которой красовались Ельники, была казенная, но наделов крестьянам не полагалось. Нарезку земли тормозила из года в год громадная компания, арендовавшая всю казенную землю. Таким образом, ельниковцы или работали у компании, как поденщина, или брали на себя отрядные работы, то есть получали от компании крошечный лоскуток земли с условием сдавать все добытое золото компании по известной цене. Компания страшно эксплуатировала безземельное население и обставляла его труд невозможными условиями, особенно отрядные работы. Но каждый из рабочих мечтал именно о последнем, потому что только здесь представлялась единственная возможность поправиться и даже разбогатеть, конечно, если кому господь пошлет счастье. Это была самая азартная игра – игра на труд. В результате получалось то, что дивиденды компании все росли, а население беднело и развращалось.
В одно прекрасное утро в кабаке целовальника Пятачка поднялся неистовый хохот кабацких завсегдатаев. Главным действующим лицом являлся Тарас Пиканников, который пришел в новом азяме и заявил, что пошабашил свою швальню и будет с семъей робить на отряд, как другие.
– Землю тачать кайлом хочешь, Тарас?..
– А уж это как господь покажет… Будет мне сапоги вам шить, подлецам.
– Он шилом, того гляди, наковыряет себе золота, братцы…
Настоящие приисковые рабочие всегда смотрели с презрением на таких новичков, которые берутся искать золото, а сами не умеют взять лопату в руки. Попадет такой новичок в забой или в ледяную воду, – и шабаш, с копыльев долой. Где уж таким белоручкам тягаться с приисковыми волками, одеревеневшими на каторжной промысловой работе? Поэтому заявление Тараса и вызвало неудержимый хохот: шваль, который целую жизнь, согнувшись в три погибели, ковырял шилом, вдруг пойдет на отрядную работу…
– Бить тебя некому, Тарас, – заявил и сам целовальник Пятачок, покачивая головой. – Погляди ты на себя, какой ты отрядный.
Но Тарас оказался хитрее, чем можно было предполагать. Он выбрал делянку уже с готовым золотом. Компания отдавала На отряд участки земли в Двадцать пять квадратных сажен, с условием, чтобы шахты не углублялись ниже десяти сажен. Опытом было уже установлено, что золотоносные жилы встречаются именно на этой глубине, и когда отрядные рабочие отыскивали жилу, компания ставила свои работы. Таким образом, самая дорогая и рискованная часть промыслового дела – разведки – производилась даром. Тарас взял заброшенную делянку, с готовой шахтой-дудкой, ^которая была оставлена, как пустая, на шестой сажени. Какой-то отрядный рабочий выбился из последних сил на половине работы и умер от натуги. Вахрушка, болтавшийся по промыслам, разведал как-то, что именно в этой делянке есть хорошие знаки, и, потихоньку ото всех, недели две ковырял в дудке, пока не напал на кварцевую жилу. Тогда только оставалось оформить дело, то есть взять делянку от компании со всеми канцелярскими церемониями.
В проваленную избушку Тараса Пиканникова заглянул настоящий золотой луч, ожививший разом все. На радостях Тарас прежде всего поставил в своей избушке громадные новые ворота и даже выкрасил их. Появился ведерный самовар, у снохи – кумачные платки на голове, у старухи Акулины – новенький ситцевый сарафан, у Вахрушки – плисовые шаровары, и только одна Окся, наученная горьким опытом, отказалась от всякой обновки.
– Совсем глупая девка! – решили соседи в окончательной форме.
Тарас Пиканников сделался героем промыслового дня. Любопытные приходили с другого конца селения, чтобы посмотреть новые ворота, а разная деревенская родня лезла прямо в избу. На радостях Тарас уже совсем развернулся и купил у цыгана лошадь, хотя ездить ему было некуда. Потом явился новый овчинный полушубок, мешок крупчатки, гармония у Вахрушки, а водка не сходила со стола. Проворный целовальник Пятачок до того вверился Тарасу, что отпускал водку четвертями прямо в долг.
– Эк, распыхался как Тарас! – завидовали все дурацкому счастью.
Более проницательные прибавляли:
– Ничего, скоро откантует… Не велика жилка, а подойдет девятая сажень – и шабаш.
Но и здесь Тарас оказался хитрее других. Он не накинулся на свое золото, а добывал его сколько нужно. Отправится всей семьей к дудке, поработает до полуден – и кончено. Когда добытое золото проедалось, опять выходили на работу.
– Оно вернее, когда в земле золото мое лежит, – объяснил Тарас.
Делянка Тараса от Ельников была верстах в двух, и любопытные нарочно ходили туда, чтобы посмотреть, как шваль добывает свое золото. Дудка – это круглая дыра аршина полтора в диаметре. Преимущество ее перед обыкновенной квадратной шахтой в том, что не нужно крепить стенок. Положим, что работать в такой дудке крайне опасно, и горный устав строго запрещает такие работы, но всякому закону по нужде бывает "пременение". В дудке работала, конечно, Окся, потому что это была самая трудная часть предприятия. Вахрушка управлялся наверху, "выхаживая" на воротке из дудки разную породу. Сноха на тачке отвозила пустую землю под горку.
– Да не дура ли эта Окся? – дивились еще раз все, заглядывая в дудку. – Задавит ее землей… Бабье ли это дело в забое робить?
Тарас обыкновенно приезжал к дудке верхом и, не слезая с лошади, распоряжался, как главнокомандующий.
– Нет, вы вот что, – объяснял он своим завистникам: – как она, Окся-то, там поворачивается… на восьмой сажени… Ведь это помереть надо, а она изворачивается.
Когда жилки добывалось достаточно, Тарас подходил к дудке и кричал:
– Шабаш, Окся!..
Отец и сын, впрочем, жаловались, что уж очень тяжело поднимать эту Оксю из дудки: прицепится к веревке и точно чугунная. Оксю вытаскивали из дудки всю покрытую красной приисковой глиной и мокрую по колена, но она не жаловалась на свою работу и, по обыкновению, молчала, как пень.
III
Огрядные работы, как и компанейские, были обставлены сплошным воровством. Причина заключалась в том, что рабочим платили за добытое золото «любую половину» его номинальной стоимости, а то и меньше. Если отрядный рабочий попадал на очень большую жилу, компания платила ему все меньше и меньше, по мере увеличения добычи. Понятно, что это вызывало утаивание добытого металла и тайную продажу его скупщикам. В Ельниках образовалось что-то вроде воровской биржи, с понижениями и повышениями. Кабатчик Пятачок являлся главным посредником и всегда выходил сух из воды.
Пока золото шло хорошо, Тарас не нуждался в сбыте его на сторону. Пятачок одобрял придуманную Тарасом систему не вырабатывать всей жилки зараз.
– Все равно деньги пропьете, – уговаривал он Тараса. – Успеете. Помаленьку-то года два пьяны будете, а зараз-то и на полгода не хватит.
– Обыкновенно, где хватит, – соглашался Тарас. – Известно, какая наша жисть. Вот лошадь завел, ворота поставили. Как же, нельзя, надо все, как у добрых людей.
– Ты избу-то выправляй, Тарас.
– Изба от нас не уйдет.
Так шло дело целую зиму. Тарас совсем опух от водки и начал даже заговариваться – "играли хмельники". Теперь он сам не ездил на свою дудку, а возила его жена в новеньких пошевнях. Подъедет Тарас к работе, вылезет из саней и подойдет.
– Окся, ты тут? – крикнет он в дудку.
– Здесь, тятенька, – из-под земли донесется знакомый голос.
– Идет жилка?
– Идет, тятенька.
– Ну, старайся, милая.
Иногда на Тараса нападало что-то вроде сомнения: зачем они, в самом-то деле, морят в забое девку? В кабаке проходу не дают Оксиной работой. Тарас пробовал даже принимать энергичные меры и накидывался на Вахрушку.
– Ты чего, лодырь, у воротка торчишь? – ругался Тарас, – Полезай в дудку.
– Полезай сам, коли охота, – грубил Вахрушка.
– Да ведь мы измаем Оксю-то! Не ровен час, еще придавит землей. Кто ее знает, как она там копается.
– Коли она дура, так я не виноват тому делу.
Однажды под пьяную руку Тарас даже подрался с Вахрушкой, но толку из этого все-таки не вышло. Окся продолжала оставаться в забое и работала там до тех пор, пока сверху ей не крикнут: «Шабаш, Окся!». Она даже позеленела от подземной работы и начала кашлять.
Вы бы хоть работника прихватили, – советовали жалостные бабы-соседки. – Измывается девка на вашем золоте.
– Работник, – удивлялся Тарас. – А Вахрушка на что? Слава богу, свой работник в дому. Да я и сам, ежели касаемо што, так могу вполне соответствовать… Сам в забой пойду.
– Так и пошел! – корили бабенки. – Один у вас, у мужичков, забой: в кабаке у Пятачка проклажаться.
К весне Тарас стал замечать, что жила "изубожилась". Кварц все самый форменный, а золота прежнего не стало. Конечно, виновата глупая Окся, которая непременно упустила настоящую линию и работает в дудке черт знает как. Тарас даже решился сам спуститься и прополз по узкой норе до того места где, лежа на животе, работала Окся.
– Куда ты, дура, золото наше девала? – ругался Тарас, толкая Оксю кайлом в бок. – Понадейся на чужую работу.
– Девятая сажень, тятенька, подходит.
– Молчи, дура. Не твоего ума дело.
Золота стало попадать все меньше, а потом Вахрушка совсем замотался: пирует в кабаке и на работу нейдет. Пришлось Тарасу самому стать к вороту и "выхаживать" деревянную бадью с землей. Работа хоть и не тяжелая, но после целого года безделья она казалась Тарасу очень горькой. Хорошо еще, что Пятачок научил: половину золота сдавай в контору, а другую половину скупщикам – вот опять и будет та же цена.
Было бы хорошо, чтобы книга Сибирские рассказы. Глупая Окся автора Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Сибирские рассказы. Глупая Окся у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Сибирские рассказы. Глупая Окся своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Сибирские рассказы. Глупая Окся.
Если после завершения чтения книги Сибирские рассказы. Глупая Окся вы захотите почитать и другие книги Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, тогда зайдите на страницу писателя Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Сибирские рассказы. Глупая Окся, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, написавшего книгу Сибирские рассказы. Глупая Окся, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Сибирские рассказы. Глупая Окся; Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн