Очев
идно, все дело было в том, чтобы добыть этот стакан, не возбуждая подозрени
й.
Когда я наотрез отказался опохмелиться, Пепко несколько времени смотре
л на меня с недоверчивым изумлением.
Ц Вообще ничего не пью… Ц виновато оправдывался я. Ц Вчерашний случай
вышел как-то сам собой, и я даже хорошенько не помню всех обстоятельств.
Ц И отлично! Ц согласился Пепко. Ц Кстати, вы, кажется, и не курите?
Ц Нет, не курю…
Пепко быстро окинул меня испытующим взором, а потом подошел и молча пожа
л руку.
Ц Я могу только позавидовать, Ц бормотал он, наливая водку в чернильниц
у. Ц Да, я глубоко испорченный человек… За ваше здоровье и за наше случай
ное знакомство. Виноват старый черт Порфирыч…
Две выпитых чернильницы сразу изменили настроение духа Пепки. Он как-то
размяк и осовел. Явилась неудачная попытка спеть куплет из «Прекрасной Е
лены»:

… Но ведь бывают столкновень
я,
Когда мы нехотя грешим.

Мне нравилась в Пепке та решительность, которой недоставало мне. Он умел
делать с решительным видом самые обыкновенные вещи. И как-то особенно вк
усно делал… Например, как он развернул бумажку с подозрительным содержи
мым, которое оказалось обыкновенным рубцом.
Ц А знаете, Федосья прекрасная женщина, Ц говорил он, прожевывая свою ж
есткую закуску. Ц Я ее очень люблю… Эх, кабы горчицы, немножко горчицы! По
лцарства за горчицу… Тридцать пять с половиной самых лучших египетских
фараонов за одну баночку горчицы! Вы знаете, что комнаты, в которых мы сейч
ас имеем честь разговаривать, называются «Федосьиными покровами». Здес
ь прошел целый ряд поколений, вернее сказать Ц здесь голодали поколения
… Но это вздор, потому что и голод понятие относительное. Вы не хотите рубц
а?..
Я великодушно отказался. По лицу Пепки я заметил, что он заподозрил во мне
барина и сбавил мне цену. Размягченный водкой, он подсел ко мне на кушетку
и заговорил о литературе. Это был опять новый человек. Пепко, видимо, упорн
о следил за литературой и говорил тоном знатока. Излишняя самоувереннос
ть скрашивалась здесь его молодостью. Мы неожиданно разговорились, как у
меют говорить в двадцать лет. Я, несмотря на свой сдержанный характер, как
-то невзначай разговорился и поверил Пепке свои самые задушевные планы.
Дело в том, что мной была задумана целая серия романов, на манер «Ругонов»
Золя. Пепко выслушал внимательно и отрицательно покачал головой.
Ц Вздор! Ц убежденно проговорил он, встряхивая головой. Ц Предприятие
почтенное по замыслу, но, как простое подражание, оно не имеет смысла. Вед
ь Россия, голубчик, не Франция… Там в самом воздухе висит культура. А нам, т
о есть каждому начинающему автору, приходится проходить всю теорию слов
есности собственным горбом, начиная с поучения какого-нибудь Луки Жидят
ы. Лука Жидя
та Ц новгородский епископ (первая половина XI века), автор «Поучения к бра
тиям», одного из самых ранних произведений русской духовной литературы.

Да… До сих пор мы, русские, изобретаем еще часы, швейные машины и про
чее, что давно известно. То же самое и в литературе. Прибавьте к этому наше
полное незнание жизни и, главное, отсутствие этой жизни. Ну, где она? Всю жи
знь мы просиживаем по своим норам и по норам помираем. Где-то там, далеко, л
юди живут, а мы только облизываемся или носим платье с чужого плеча. Непри
ятно, а правда… Если вы хотите узнать несколько жизнь, есть прекрасный сл
учай. Вчера даже был разговор об этом.
Ц Припоминаю… Быть репортером?
Ц Да… Досыта эта профессия не накормит, ну, и с голоду окончательно не по
дохнете. Ужо я переговорю с Фреем, и он вас устроит. Это «великий ловец пер
ед господом»… А кстати, переезжайте ко мне в комнату. Отлично бы устроили
сь… Дело в том, что единолично плачу за свою персону восемь рублей, а вдвое
м мы могли бы платить, ну, десять рублей, значит, на каждого пришлось бы по п
яти. Подумайте… Я серьезно говорю. Я ведь тоже болтаюсь с газетчиками, хот
я и живу не этим… Так, между прочим…
Это предложение застало меня совершенно врасплох, так что я решительно н
е мог ответить ни да, ни нет. Пепко, видимо, огорчился и точно в свое оправда
ние прибавил:
Ц А какие у меня соседи: рядом черкес, потом студент-медик, потом горняк…
Все отличные ребята.
В этом предложении Пепки для меня заключалось начало моей собственной л
итературной веревочки.

V

Предложение Пепки переехать к нему в комнату вызвало во мне какое-то сму
тное чувство нерешимости. С одной стороны, моя комната «очертела» мне до
невозможности, как пункт какого-то предварительного заключения, и поэто
му, естественно, меня тянуло разделить свое одиночество с другим, подобн
ым мне существом, Ц это инстинктивное тяготение к дружбе и общению Ц лу
чшая характеристика юности; а с другой, Ц я так же инстинктивно боялся по
терять пока свое единственное право Ц сидеть одному в четырех стенах. Я
уже сказал, что мой характер отличался некоторою скрытностью и я почти н
е имел друзей, а затем у меня была какая-то непонятная костность, почти бо
язнь переменить место. Являлся почти мистический страх: а если там будет
хуже? Эта черта осталась на всю жизнь и принесла мне немало вреда. В данном
случае решающим обстоятельством являлся все тот же повесившийся канат
чик. Стоило мне подойти к окну и взглянуть на огород с капустой, как сейчас
же являлась мысль о канатчике, и я не мог от нее отвязаться. Мне начинало к
азаться, что тень несчастного канатчика бродит по огороду и все-таки вье
т свои веревки, хотя это и происходило главным образом в сумерки. Одним сл
овом, что-то было нарушено в общем настроении, и меня неотступно преследо
вала эта совершенно вздорная мысль, относительно которой я не решился бы
признаться самому близкому человеку.
А там, у Пепки, меня ждало общество и, главное, новые интересы. У меня не выхо
дило из головы высказанное Пепкой предложение заняться репортерством,
хотя я относительно этой специальности имел самые смутные представлен
ия. Взвешивая за и против все эти обстоятельства, я, наконец, решился остав
ить свою одинокую комнату. Хозяева отнеслись к моему решению совершенно
индиферентно, как настоящие петербургские хозяева, которым все равно, ко
му бы ни сдавать лишнюю комнату. Кажется, искренне пожалела меня одна чух
онка Лиза, которая крала мой сахар и чай самым добросовестным образом.
Ц Порфир Порфирыч екал? Ц догадывалась она, помогая мне вытащить мой то
щий чемодан.
Ц Нет, к товарищу…
Ц Пьяница? Ц еще раз сделала она попытку угадать.
Ц Вы говорите глупости, Лиза…
Я чувствовал, что начинаю краснеть, и еще больше обозлился на проницател
ьную чухонскую девицу. Нечего сказать, недурное напутствие…
Дальше опять следовала неприятность, именно, что Федосья встретила меня
почти враждебно. И сам деревянный флигель, нижний этаж которого был заня
т «Федосьиными покровами», тоже, казалось, не особенно дружелюбно, смотр
ел на нового жильца своими слезившимися окнами… Вообще хорошего было ма
ло, и я уже раскаивался, когда мой чемодан очутился в комнате Пепки. Ведь э
тим простым актом, как переезд на новую квартиру, я навсегда терял свою го
лодную свободу… Кто знает, что было бы, если бы я остался на старой квартир
е, и делается обидно, из каких ничтожных мелочей складывается то неизвес
тное, которое называется жизнью.
Пепко был дома и, как мне показалось, тоже был не особенно рад новому сожит
елю. Вернее сказать, он отнесся ко мне равнодушно, потому что был занят чте
нием письма. Я уже сказал, что он умел делать все с какой-то особенной соли
дностью и поэтому, прочитав письмо, самым подробным образом осмотрел кон
верт, почтовый штемпель, марку, сургучную печать, Ц конверт был домашней
работы и поэтому запечатан, что дало мне полное основание предположить о
его далеком провинциальном происхождении.
Ц Это прямо к тебе относится, Ц проговорил Пепко, развертывая аккуратн
о сложенное письмо, Ц он перешел на «ты» без всяких предисловий. Ц Вот, с
лушай… Это пишет моя добрая мать… «А больше всего, Агафоша, остерегайся д
урных товарищей…» Понимаешь, не в бровь, а прямо тебе в глаз. Дальше: «… в ст
олицах очень много блеска, но еще больше дурных примеров и дурных людей, к
оторые совращают неопытных юношей с истинного пути». Неопытный юноша Ц
это я… Какая милая наивность! Моя добрая мать не подумала только одного, ч
то у каждого, даже столичного подлеца должна быть тоже одна добрая мать, к
оторая думает то же самое, что и одна моя добрая мать. Признайся, ты, вероят
но, получаешь точно такие же письма с мудрыми предостережениями относит
ельно дурных товарищей?
Мне ничего не оставалось, как признаться, хотя мне писала не «одна добрая
мать», а «один добрый отец». У меня лежало только что вчера полученное пис
ьмо, в таком же конверте и с такой же печатью, хотя оно пришло из противопо
ложного конца России. И Пепко и я были далекими провинциалами.
Наш первый совместный день сложился под впечатлением этого письма «одн
ой доброй матери» Пепки.
Пообедали мы дома разным «сухоястием», вроде рубца, дрянной колбасы и со
леных огурцов. После такого меню необходимо было добыть самовар. Так как
я имел неосторожность отдать Федосье деньги за целый месяц вперед, то Пе
пко принял с ней совершенно другой тон.
Ц Федосья Ниловна, не пожелаете ли вы водрузить нам самовар? Ц говорил
он совсем другим тоном, точно сам заплатил за квартиру. Ц И, пожалуйста, п
оскорее.
Федосья как-то смешно фыркнула себе под нос и молча перенесла нанесенно
е ей оскорбление. Видимо, они были люди свои и отлично понимали друг друга
с полуслова. Я, с своей стороны, отметил в поведении Пепки некоторую дозу н
ахальства, что мне очень не понравилось. Впрочем, Федосья не осталась в до
лгу: она так долго ставила свой самовар, что лопнуло бы самое благочестив
ое терпение. Пепко принимался ругаться раза три.
Ц Если бы у меня были часы, Ц повторял он с особою убедительностью, Ц я
показал бы ей, что нельзя ставить самовар целый час. Вот проклятая баба на
вязалась… Сколько она испортила крови моего сердца и сока моих нервов! Н
едаром сказано, что господь создал женщину в минуту гнева… А Федосья Ц п
озор натуры и ужас всей природы.
Я заметил, что Пепко под влиянием аффекта мог достигнуть высоких красот
истинного красноречия, и впечатление нарушалось только несколько одно
образной жестикуляцией, Ц в распоряжении Пепки был всего один жест: он к
ак-то смешно совал левую руку вперед, как это делают прасолы, когда щупают
воз с сеном. Впрочем, священное негодование Пепки сейчас же упало, как тол
ько появился на столе кипевший самовар. Может быть, его добродушное стар
ческое ворчанье напоминало Пепке его «одну добрую мать», а может быть, пр
осто истощился запас энергии.
Помню, что спускался уже темный осенний вечер, и Пепко зажег грошовую лам
почку под бумажным зеленым абажуром. Наш флигелек стоял на самом берегу
Невы, недалеко от Самсониевского моста, и теперь, когда несколько затих д
невной шум, с особенной отчетливостью раздавались наводившие тоску сви
стки финляндских пароходиков, сновавших по Неве в темные ночи, как светл
яки. На меня эти свистки произвели особенно тяжелое впечатление, как дик
ие вскрики всполошившейся ночной птицы.
Ц Как это странно, Ц говорил Пепко, выпив залпом три стакана, Ц как стра
нно, что вот мы с тобой сидим и пьем чай…
Ц Что же тут странного?
Ц Даже очень странно, как вообще все в жизни. Нужно тебе сказать, что я пос
тоянно удивляюсь тому, что делается кругом меня. Сделаем простое предпол
ожение: не будь «медного всадника» на Сенатской площади, и мы никогда бы н
е встретились. Мало того, не было бы и Петербурга, а лежало бы себе ржавое ч
ухонское болото и «угрюмый пасынок природы»
«Угрюмый пасынок природы
» Ц у А.С.Пушкина в «Медном всаднике» (1833): «Печальный пасынок природы».
колотил бы свой дырявый челн… А теперь вот мы имеем удовольствие н
аслаждаться свистками этих подлых финляндских пароходишек. Лично мне з
атея Петра основать Петербург обошлась уже ровно в сорок рублей с копейк
ами… да. Считай: пять концов по Николаевской железной дороге… Да, так меня
удивляет вот то, что мы сидим и пьем чай: я Ц уроженец далекого северо-вос
тока, а ты Ц южанин. Есть даже нечто трогательное в этом сближении, и, выра
жаясь высоким слогом, можно определить настоящий момент следующей форм
улой: в недрах «Федосьиных покровов», у кипящего самовара, далекий север
о-восток подал руку далекому югу…
Очевидно, у Пепки была слабость к цитатам, чужим выражениям и высокому сл
огу, в чем я впоследствии мог убедиться уже окончательно. Выражаясь прощ
е, кипевший самовар просто напоминал нам наши далекие гнезда, где, вероят
но, тоже теперь пили чай и, быть может, тоже вспоминали отлетевших птенцов.

Ц А знаешь, что привело нас сюда? Ц неожиданно обратился ко мне Пепко, де
лая свой единственный жест. Ц Ты скажешь: любовь к знанию… жажда образов
ания… Хе-хе!.. Все это слова, хорошие слова, и все-таки слова… Сущность дела
гораздо проще: образование образованием, а хорошо и свой кусочек пирога
получить. Вот молодой провинциал и едет в Питер… Это настоящая осада, и ка
ждый несет сюда самое лучшее, что только у него есть. Добродушная провинц
ия сваливает сюда свое сырье, а получает обратно уже готовый фабрикат… М
ена, во всяком случае, выгодная только фабриканту. Знаешь, у меня есть стра
сть весной бродить по кладбищам… Вот поучительная картина: сколько тут у
ложено нашего брата провинциала, который тащится в Петербург с добрыми н
амерениями вместо багажа. Тут и голод, и холод, и пьянство с голода и холод
а, и бесконечный ряд неудач, и неудовлетворенная жажда жить по-человечес
ки, Ц все это доводит до преждевременного конца. А сколько по этим кладби
щам гниет не успевших даже проявить себя талантов, сильных людей, может б
ыть, гениев, Ц смотришь на эти могилы и чувствуешь, что сам идешь по дорог
е вот этих неудачников-мертвецов, проделываешь те же ошибки, повинуясь п
ростому физическому закону центростремительной силы. И на смену этих ме
ртвецов являются новые батальоны, то есть мы, а на нашу смену готовятся в н
еведомой провинциальной глуши новые Пети и Коли. Страшно даже подумать,
какая масса силы растрачивается совершенно непроизводительно и с каки
м замечательным самопожертвованием провинция отдает столицам свою луч
шую плоть и кровь. Но вместе с тем я не желаю обманывать себя и называю вещ
и своими именами: я явился сюда с скромной целью протискаться вперед и за
нять место за столом господ. Одним словом, я хочу жить, а не прозябать…
Ц Как мне кажется, ты немножко противоречишь себе… Я не думаю, чтобы тебя
привела сюда только одна жажда карьеры.
Ц Э, голубчик, оставим это! Человек, который в течение двух лет получил пе
тербургский катарр желудка и должен питаться рубцами, такой человек име
ет право на одно право Ц быть откровенным с самим собой. Ведь я средний че
ловек, та безразличность, из которой ткется ткань жизни, и поэтому рассуж
даю, как нитка в материи…
В этой реплике выступала еще новая черта в характере Пепки, Ц именно Ц е
го склонность к саморазъедающему анализу, самобичеванию и вообще к всен
ародному покаянию. Ему вообще хотелось почему-то показаться хуже, чем он
был на самом деле, что я понял только впоследствии.
Свой первый вечер мы скоротали как-то незаметно, поддавшись чисто семей
ным воспоминаниям. В «Федосьиных покровах» раздалась сердечная нота и п
ахнуло теплом далекой милой провинции. Каждый думал и говорил о своем.
Ц Моя генеалогия довольно несложная, Ц объяснял Пепко с иронической н
откой в голосе. Ц Мои предки принадлежали к завоевателям и обрусителям,
говоря проще Ц просто душили несчастных инородцев… Вообще наша сибирс
кая генеалогия отличается большой скромностью и кончается дедушкой, ко
торого гнали и истребляли, или дедушкой, который сам гнал и истреблял. В то
м и другом случае молчание является лучшей добродетелью. И у тебя не лучш
е… Э, да что тут говорить!.. Мы-то видим только ближайших предков, одного доб
рого папашу и одну добрую мамашу, которые уже сняли с себя кору ветхого че
ловека.
Из этих рассуждений Пепки для меня ясно выступало только одно, именно Ц
сам Пепко с его оригинальной, немного угловатой психологией, как те камн
и, которые высились на его далекой родине. Каждая мысль Пепки точно обрас
тала одним из тех чужеядных, бородатых лишайников, какими в тайге глушил
ись родные ели.
1 2 3 4 5