– Покорись! – снова заревел бог. – Ты теперь просто смертный; когда твой земной путь окончится, я сделаю все по своей воле. Тебе не на что надеяться. – Но Вердон-человек не сдавался.
Это история Вердона и Валдиса, так она была рассказана первым эззарийцам, когда они пришли в леса.

Я думал, будто знаю, что такое страх. Мне было всего семнадцать, когда я впервые шагнул за Ворота в душу безумной женщины, чтобы встретиться с демоном. Когда я был рабом в Кафарне, то лицом к лицу столкнулся с самым могущественным демоном, который когда-либо существовал. При этом я был уверен, что моей мелидды не хватит даже на то, чтобы прихлопнуть муху. Находясь трое суток в гробу Балтара и позже, в Кол-Диате, мне казалось, что теряю разум. И я заблуждался. Ибо никогда не испытывал настоящего страха, животного, разрушающего душу ужаса. Ни разу до того момента, когда последний твердый клочок земли исчез у меня под ногами и серый свет сменился непроглядной тьмой.
– Айф! – прокричал я. Лишь судорожные колебания грудной клетки позволили понять, что я действительно кричал, потому что голос затерялся в обширной пустоте. Я оглох, мне нечем было улавливать звук. И ослеп, ведь темнота лишена оттенков. Здесь не существовало ничего, что можно потрогать, ничего, что можно почувствовать: ни холода, ни жары, ни движения воздуха, которые могли бы коснуться моей кожи и доказать, что я жив. Я не ощущал ничего, кроме охватившего меня ужаса. Мои внутренности корчились. Руки и ноги дрожали. Я плотно сжал колени и скрестил ладони на груди, не позволяя им улететь от меня, как улетели уже все чувства.
О боги неба и земли, что я наделал? Слишком поздно, чтобы раскрывать крылья. Нужные слова затерялись среди обломков разума. Я знал, что придется падать, несколько раз во время битв с демонами был близок к подобному падению, но почему же я не вызвал заклинание до того, как исчезли Ворота? Последней разумной мыслью было, что это все равно явилось бы напрасной тратой мелидды. Я не мог летать вечно, а если в пустоте встречу что-нибудь, то справлюсь и так. Но если после исчезновения Ворот мне суждено умереть, не стоит с этим затягивать.
«Идиот! Несчастный тупица!»
Я молил богов о помощи, хотя и не мог вспомнить их имена. И старался сдерживать свои кишки, которые бились в предсмертных судорогах. Я мечтал о кусочке твердой земли, хотя этот кусочек мог переломать хребет или размозжить голову. И я продолжал падать, ощущая, как безумие волнами подкатывает к горлу…
Меня спасло ощущение холода на щеках. Лишь мгновенное ощущение в пустоте бездонной ночи. Этот холод заморозил на миг усиливающуюся панику, позволив собраться. «Нет, нет, нет. Ты не должен входить в это царство напуганным ребенком, даже если это царство смерти или демонов. Ты Смотритель Эззарии. Ты готовился к этому всю жизнь. Если те, кто ждет тебя во мраке, твои родичи, ты обязан вести себя достойно».
Достойно. Слишком гордое слово для дрожащего куска напуганной плоти, но я хотя бы не закричал, когда невидимые пальцы начали ощупывать мою одежду и волосы. К этому моменту я (правда, мои внутренности еще не успели это осознать) уже прекратил падение.
– Я – См… – Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не произнести до конца привычный вызов. Я чувствовал запах демонов. Моя кожа покрылась мурашками от их близости и силы. Но я пришел сюда не для того, чтобы сражаться. – Я пришел с миром. – Голос был едва слышен в пустоте. Я пытался вспомнить слова, придуманные специально для того, кто встретит меня в темноте. – Даргот виах, давайте договоримся.
Нет ответа. Лишь сотни холодных пальцев ощупывают мои конечности, трогают мою кожу, касаются рта и ушей, изучают меня изнутри и снаружи. Когда эти пальцы оказались внутри меня и начали оттуда изучать мою голову, грудь, живот, трогая кости и мышцы, касаясь внутренних органов, я напрягся и попробовал вытолкнуть их наружу. От сопротивления прикосновения стали острее. Мою плоть изнутри и снаружи кололи крошечные иголочки, начало гореть все тело. Я сделал выпад, но у невидимых пальцев не оказалось тела. Терпение. «Ты здесь, чтобы узнать, а не драться. Интересно, одержимый чувствует себя так же? Выставленным напоказ. Вывернутым наизнанку. Разъяренным».
– Я хочу узнать, что с нами случилось, с моим народом и вашим. Узнать все с самого начала. Причины нашей войны. Зачем мы сражаемся, хотя нам тяжело убивать друг друга. Прошу вас, позвольте мне сказать. Я не причиню вам вреда.
– Сиккор. Асетья ду свиадд.
– Меззавалит.
Их шепот прополз по моему позвоночнику, оставив на горящей коже прохладный маслянистый след. Я старался успокоиться и подобрать слова, но не мог сосредоточиться, не мог вспомнить. Я не понимал слов, но это был настоящий язык демонов. Эззарийцы знают из него только несколько слов. Если бы я не был доверху заполнен страхом, эти слова наполнили бы меня всего. Они были звучащим эквивалентом ненависти.
– Иддрасс! – Это слово я знал. Смотритель.
– Я пришел не для того, чтобы сражаться. Я безоружен. – Я засмеялся бы, если бы вспомнил, как это делается. Непонятно было даже, на чем я стою, не говоря уже о том, заботят ли этих существ мои намерения и заметили ли они мою безоружность. Все, что я знал, что слышу… чувствую… три различных голоса, которые стали спорить между собой, когда догадались, кто я. Чтобы это понять, не требовалось знание языка. Их отношение к Смотрителю тоже было очевидно. Холодный кулак, который сжимал мой желудок, теперь охватил все внутренности, кажется пытаясь вытащить их наружу. И это было только начало.
Смотрителей предупреждают о последствиях пленения демонами. Разумеется, это только теория, основанная на опыте тысяч Смотрителей и долгих годах битв и наблюдений. Предупреждение делается для того, чтобы Смотритель трезво оценивал свои силы и силы противника, потому что никто не знает, как справляться с подобными последствиями. Но наши представления о жестокости, мучениях и боли не имели ничего общего с реальностью.
Один из длинных ледяных пальцев обхватил меня за шею и потащил, безмолвного и задыхающегося, сквозь тьму. Я чувствовал, как ноги скользят по льду, хотя, когда волочение прекратилось, понятия не имел, что находится вокруг меня. Можно попытаться пронзить рукой пол – назовем так то, что было подо мной, – или потолок, то есть тьму надо мной, или проделать то же самое с темнотой по бокам. Воздух казался ледяным и совершенно неподвижным. Я не знал, нахожусь ли снаружи или в каком-то помещении, но на миг мне показалось, что здесь никого больше нет. Я осторожно сел и попытался создать свет дрожащими пальцами. Ничего не получилось.
– Гараз ду циет, Иддрасс. – Шипение дохнуло мне прямо в лицо, повеяло запахом открытой могилы.
Я подался назад, стараясь глотнуть чистого воздуха. Могучий удар в живот вовсе лишил возможности дышать. От второго удара затрещали ребра. Я попытался парировать удары, но под руками была лишь пустота.
– Погодите! Я пришел, только чтобы узнать…
– Гараз ду циет, Иддрасс. – Последовал удар по голове. Красные огни, которые я увидел, были внутри меня, в этом мире страха не было места свету. Я свернулся в клубок, чтобы защититься, но холодные пальцы схватили меня за руки и ноги и распрямили. Потом кто-то уронил на мою грудь наковальню.
– Стойте! Нам всем грозит опасность. Один из вас предупреждал…
– Гараз ду циет, Иддрасс. – И на меня обрушился дождь из наковален.
Я вдруг понял, что означают эти слова: «Сразись со мной теперь, Смотритель». Еще они означали «ты пожалеешь, что еще жив». Они били меня, пока все кости моего тела не оказались сломанными. Я много раз терял сознание, но они приводили меня в чувство, чтобы показать, что эта рука, или этот палец, или это ребро могут ломаться во все новых местах. Они остановились только тогда, когда я превратился в бесформенную массу.
Я ожидал иного.

Абсолютное молчание. Мертвая темнота. Пол подо мной не был полом. Я все время боялся до тошноты, что сейчас провалюсь сквозь него. И не мог дышать, не мог двигаться, не мог даже понять, что можно испытывать подобную боль. Каждый мускул, каждая косточка вопили, заставляя меня слышать их крики. Возможно, я уже умер. Но никогда бы не подумал, что смерть такая.
Я так и лежал, то проваливаясь в бесчувствие, то снова выплывая. На пятое или шестое пробуждение ощутил что-то новое. Еда. Не слишком приятно пахнувшая, но в тот миг едва ли что-нибудь могло показаться мне приятным. Я подумал, нет ли рядом с ней и питья, эта мысль захватила меня. Судя по запаху, еда была не дальше чем на расстоянии вытянутой руки. Но с тем же успехом она могла находиться на Луне. Я был уверен, что не смогу пошевелить ни одной сломанной конечностью. Но боль в левой руке немного утихла, и я осторожно вытянул ее из-под себя. Похоже, я не умер. Более того, когда осмелился пошевелиться, то обнаружил, что, несмотря на чудовищную боль, сломано только несколько ребер и еще лодыжки и пальцы на левой руке. Все остальное было цело.
Я не тратил времени на еду. Мясо, и не очень свежее. Но подтащил к себе чашку и наклонил к ней голову. Первый глоток выплюнул. Никогда не пробовал такой гадкой жидкости. Но ничего дурного не произошло, и я снова склонился над чашкой и глотнул. Жажда прошла, я провалился в беспамятство, чтобы вернуться из него от тяжелого пинка.
– Гараз ду циет, Иддрасс. – И они повторили все сначала.

В пустынной темноте ко мне начали приходить мои кошмары. Десятки раз я тонул, и столько же раз меня пожирала тьма. Между избиениями, от которых я ощущал себя куском сырого мяса, я лежал, свернувшись в клубок, и мечтал о смерти. Они знали расположение всех мои нервов и прижигали их кипящим маслом, все самые уязвимые места моего тела, в которые вонзали железные занозы. Из давно забытых страхов они выпускали образы змей и насылали их на меня тысячами. Они выяснили, насколько сильно я боюсь увечий, и извлекли из этого знания огромную пользу. Однажды я пролежал целый, как мне казалось, день, думая, что мои руки отрезаны по самые плечи. Иногда я был уверен, что они действительно сделали то, что мне казалось, а потом излечили меня, чтобы иметь удовольствие повторить все сначала. Иной раз я начинал думать, что это только иллюзия, чудовищные видения, которые просто обладают удивительным правдоподобием. Я так и не узнал, что же происходит на самом деле. Единственной истиной было то, что каждая клеточка моего тела содрогалась от боли в любую секунду этих бесконечных дней.
Все это время они пытались проникнуть в мою душу. В начале каждой новой серии попыток я чувствовал, как один из них приходит и начинает нащупывать путь внутрь меня. «Сеггеллиддна», назови свое имя. Это была единственная выигранная мною битва, но я понимал, что мое поражение – только вопрос времени. Они найдут путь. К концу очередного дня мучений я чувствовал, как все они слизывают мою боль и отчаяние, как голодные коты слизывают разлившееся молоко. Я не стонал и не просил пощады, хотя они хотели этого. Все стало бы легче, если бы я поддался, но долгие годы учения и практики не позволяли мне кормить демонов. Когда я оставался один, то вцеплялся зубами в свои грязные окровавленные руки и рыдал от боли. Я мечтал лишь об одном миге спокойствия. О малейшем проблеске света.
…Кормили меня сырым испорченным мясом. Возможно, оно было наваждением, а возможно, чувства меня обманывали и все казалось хуже, чем было. Но я привык есть то, что дают, за годы рабства. Хотя и был обречен на смерть, упрямство не позволяло мне торопить события. Я ел, чтобы жить.
Света не было. Тепла не было. Не было сказано ни слова, в котором не звучали бы злоба и ненависть. День не отличался от ночи, один час от другого, то же самое было с неделями и месяцами. Через некоторое время я уже не помнил, чего хотел… только того, чтобы все это кончилось. Конечно, я пытался использовать свою мелидду, чтобы сделать свет и создать хоть какую-то защиту. Но не мог собрать достаточно сил даже для этого, и все мои попытки лишь сильнее злили демонов.
Иногда, когда мучители оставляли меня в покое и занимались чем-то другим, я пытался уползти, ибо то, в чем я находился, было лишено стен и потолка. Каждый раз это занимало много часов. Я надеялся найти хоть что-нибудь, чего можно коснуться, почувствовать, хотя бы услышать, надеялся доползти до кого-нибудь, в чьих руках я не умру жалкой смертью. Но так и не смог уползти никуда, а моим тюремщикам не составляло труда найти меня. Их первые холодные прикосновения с обратной стороны моих глаз были хуже всего.
Отчаявшись найти какой-нибудь смысл в борьбе за собственную жизнь, я начал представлять себе тех, кого любил. Но не мог увидеть лиц, а отзвуки их голосов мучили меня сильнее, чем телесные пытки.
«На этот раз Пророчество не поможет тебе, если ты вернешься… Иногда невыносимо видеть настоящее лицо того, кто казался тебе прекрасным… Я думал, мы сможем учиться друг у друга, но больше я не хочу знать то, что ты можешь преподать… Я не вижу причин оспаривать решение Совета. Твоя деятельность Смотрителя приостановлена. Ты освобожден от своей клятвы…» В этих голосах я не находил утешения.
Единственное, что поддерживало меня, – воспоминания о Фионе, которая ждала где-то там, в мире, полном света. Ее узенькое личико сохраняет упрямое выражение даже теперь, когда она находится в мистическом оцепенении Айфа, создающего Ворота в сонной душе Балтара. В течение одного часа каждый день у меня была возможность бежать. Я понятия не имел, как добраться до нужного места, не знал, есть ли у меня для этого силы. Но вероятности было уже достаточно. Ни одному человеку в мире – ни Александру, ни Исанне, ни Катрин – я не верил так, как верил упрямой, не знающей отдыха Фионе. Она будет там, и в один прекрасный день я найду способ воспользоваться ее даром. До того я просто должен остаться в живых.

– Иддрасс, гзит!
Меня трясло и поташнивало после очередного избиения. Я свернулся в комок, стараясь успокоиться, чтобы суметь проглотить отвратительное месиво, оставленное мне в качестве еды, но тут меня снова коснулись ледяные пальцы демона.
– Оставь меня в покое. Вы уже достаточно позабавились. – Разумеется, это их не остановит, было подозрение, что они вообще не понимают ни слова из того, что я говорю. И произнес эти слова, просто чтобы убедиться: я еще не утерял способности разговаривать.
Двое из них поставили меня на ноги и потащили к холодному железному столбу, который возникал из ниоткуда по их желанию. Третий демон привязал к нему мои руки.
Я ни разу не видел моих мучителей, но различал их по голосам, прикосновениям и пристрастиям. Один был особенно яростен, он все время изобретал новые пытки и очень злился, когда я реагировал не так, как он ожидал. Я называл его про себя Ивовый Джек, в эззарианских сказках был такой отвратительный персонаж. Второго прозвал Гиифадом. Он напоминал мне одного мальчика, с которым я был знаком в детстве. Однажды этот ребенок, играя, поджег дом своих родителей. У демона Гиифада была такая же склонность к пиромании, только он использовал в пищу огню мои руки и ноги. Третьего я звал Борешем. Он напоминал надсмотрщика из Дворца в Кафарне. Тот особенно любил унижать и осыпать оскорблениями.
– Вы ничего от меня не добьетесь. Ничего. – Конечно, добьются. Непременно.
– Иддрасс… – Новый голос. Выше предыдущих. Пришедший был изумлен, увидев меня. Я сразу же почувствовал, как он грубо исследует меня.
И почти обрадовался происходящему – оно доказывало, что время не остановилось. Хотя сам визит нового демона не означал ничего хорошего. Посетитель уже один раз приходил в мою тюрьму. На второй или третий день моего плена пришел некто с приятным голосом. Он стащил с меня одежду и рассказал Борешу с леденящей душу точностью обо всех самых уязвимых местах человеческого тела. Посетители были опасны.
Ивовый Джек что-то без умолку рассказывал новому демону, он подвел его ко мне, словно хвастаясь добычей. Я не знаю, чего он ожидал, но, кажется, не того, что произошло. Посетитель просто похитил меня.
Несколько часов после этого я пролежал в оцепенении, похожем на сон. Какой-то холодный отросток обвил мою шею; прежде чем я успел запротестовать, кусок пустоты размером с кулак впихнулся мне в горло. Меня потащили куда-то. Тащили долго, потом бросили в новом месте. Я решил, что это другое место, хотя оно ничем не отличалось от предыдущего. Абсолютная темнота. Обжигающий холод. Запах склепа. Хотя, возможно, это был мой собственный запах.
– Иддрасс, – произнес тоненький голосок, – сеггеллиддна!
– Нет. – Я замотал головой. Я не назову имя. Пока еще не назову.
– Дол фисгарра, Иддрасс? – Я понятия не имел, что это значит. – Гараз ду циет. – Они выкрикивали эти слова много раз, швыряя меня на пол после каждой фразы, словно удары могли помочь мне понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42