Это большая и благородная работа, Артур.
Артур. Мы делаем с мамой все, что можем. Каждое воскресенье я показываю им кинематограф. Но у нас всего пять картин. Они смотрели одни и те же картины по крайней мере по двадцать раз.
Царь (с удовольствием) . Кинематограф. Хорошо. Махунхина кинематограф хорошо.
Артур. Особенным успехом пользуются американские картины «Возвращение гангстера Патерсона» и «Чикагская трагедия». Очень неплохо смотрят также комедию «Ограбление банка в Сан-Луи». Интересное наблюдение. Вначале их забавлял самый принцип кинематографии, их смешил самый факт того, что живые люди движутся на полотне. Они бессмысленно хохотали и били в свои барабаны, которые они приносили с собой. Потом отношение их сделалось более осмысленным. Я заметил, что до них постепенно стало доходить самое содержание фильмов.
М-р Джекобс. Отлично. А как смотрят «Разведение риса в Индии»?
Артур. Представь себе, что научные картины до них совершенно не доходят. К тому же ведь рис на этой песчаной почве все равно нельзя разводить. То же самое с картиной «Сердечная деятельность человека». По-моему, они еще просто не доросли до таких картин. Для этого нужно время и время. Покуда их примитивный мозг воспринимает только легкие американские картины.
4
Входит экономка со своим вязаньем.
Экономка. Мистер Джекобс, миссис Джекобс просила узнать у вас, сэр…
Царь (неожиданно подбегает к экономке и целует ей руку) . Как поживаете, леди?
Экономка ошеломлена.
Артур. Каково? Это я его научил. Дьявольски способный парень. И, главное, я ему только один раз показал на Памеле. А ну, Махунхина, еще раз. Понимаешь? Еще раз. Как надо здороваться с английской женщиной?
Царь (снова целует руку экономке) . Как поживаете, леди?
Артур. Он и фокстрот умеет танцевать.
Царь (некоторое время смотрит на вязанье экономки, потом осторожно прикасается к длинной блестящей спице) . Дай.
Экономка. Ишь какой хитрый. Дай ему спицу.
Царь. Дай, дай.
М-р Джекобс. Дайте ему спицу, Кэтрин. У вас такой большой запас спиц, что их хватит вам на сто лет.
Экономка отдает царю спицу. Он прижимает ее ко лбу, потом к груди и, сняв шляпу, торжественно втыкает в волосы.
Артур. Прелестный головной убор! Имейте в виду: этот царь — первый модник на острове, так сказать, наш принц Уэльский. Если эта мода будет иметь успех, вам, Кэтрин, придется раздать все свои спицы. Экономка. Ну, этого дикари от меня не дождутся! (Уходит.)
5
Входит м-сс Джекобс.
М-сс Джекобс. Какой неприятный запах! (Видит царя. Смотрит на него в лорнет.) Что это?
Царь (подбегает к м-сс Джекобс и целует ей руку) . Как поживаете, леди?
М-сс Джекобс. Джозеф, нельзя ли освободить меня в моем доме от неприятного мне общества?
М-р Джекобс. Это царь, Мэри.
Артур. Уверяю тебя, мама, это милейший парень. Мы здорово с ним подружились в последнее время. (Царю.) Идем, Махунхина. Понимаешь? Идти. Туда. Махунхина идти домой. Скажи им гуд бай.
Царь. Гуд бай.
Артур. Дьявольские способности к английскому языку. (Уходит с царем.)
6
М-сс Джекобс. Ты человек, Джозеф?
М-р Джекобс. Странный вопрос.
М-сс Джекобс. Если ты человек, живой человек из мяса и костей, вызови по радио пароход и отправь меня в Англию.
М-р Джекобс. Ну вот мы опять должны будем вернуться к неприятному разговору. Ты великолепно знаешь, что я никогда не меняю своих решений. Мать не должна покидать свою семью. И потом, ты ведь сама согласилась ехать?
М-сс Джекобс. Согласилась только потому, что потеряла все свои деньги в Америке. Я боялась бедности. Теперь я вижу, что ошиблась.
М-р Джекобс. Не понимаю, чего тебе не хватает. У тебя есть дом, тот же самый дом, что и в Лондоне, у тебя есть твоя семья, у тебя есть твои слуги, есть абсолютно все необходимое, чтобы вести такую же жизнь, какую ты вела. У тебя есть общество таких же, как и ты, европейцев, хороших цивилизованных людей, как Фрэнк, наш милый граф, наконец доктор и священник. Единственно, чего тебе может не хватать, — это оперы, но ведь и оперу ты в конце концов можешь слушать по радио. Неужели ты хотела бы, чтобы наша семья, наш Артур были бы уничтожены, как был уничтожен наш старший мальчик? Тебе не жалко Арчи? Помнишь, с какой любовью мы его воспитывали. Ты же первая потребовала, чтобы ребенок никогда не брал в руки оружия, никогда не слышал о нем!
М-сс Джекобс. Я хочу жить, Джозеф, мне нужна деятельность.
М-р Джекобс. У тебя здесь есть великолепное, благодарное поле деятельности — этот остров, единственный на земном шаре островок мира. Здесь живут хорошие, добрые и очень бедные люди. Они нуждаются в нашей помощи. Доктор говорил мне, в каких ужасных условиях рожают здесь женщины — без всякой медицинской помощи, прямо на земляном полу. Тебе нужна деятельность? Неужели тебе не хватает твоей школы рукоделия для девочек и маленькой амбулатории? Расширяй все это. Открой школу для мальчиков, организуй больницу, наконец помогай мистеру Гаттону распространять христианство. Вот в чем должна заключаться деятельность цивилизованного человека.
М-сс Джекобс. Нет, мне не нужна такая деятельность. Я хочу шума, беспокойства, происшествий, Я хочу, чтобы была биржа, чтоб подымались и падали бумаги…
М-р Джекобс. Ты уже поплатилась один раз.
М-сс Джекобс (не слушая мужа) … Я хочу, чтобы были скачки, бракоразводные процессы, вечерние газеты, железнодорожные катастрофы, парламентские дебаты, уличные беспорядки…
М-р Джекобс. Удушливые газы и пушки…
М-сс Джекобс (не слушая его) … чтобы была жизнь, живая жизнь со всеми ее странностями и неожиданностями!
М-р Джекобс. Опомнись, Мэри! Это недостойно человека!
М-сс Джекобс. …и если правда, что этот остров, как ты говоришь, представляет собой рай, то я хочу жить в аду.
М-р Джекобс. Ты больна, Мэри.
М-сс Джекобс. Я не могу больше видеть эту водную Сахару, на которой нет ни признака жизни.
М-р Джекобс. Я попрошу мистера О'Риали, чтобы он хорошенько осмотрел тебя. Ты просто нездорова.
Вбегает Майкрофт Он очень взволнован.
Майкрофт. Сэр, с восточного берега ясно видна лодка. В бинокль можно рассмотреть человека. Я выслал Сэма со спасательным ботом. (Подает мистеру Джекобсу бинокль.)
М-р Джекобс. Мой автомобиль.
Майкрофт. Он приготбвлен, сэр.
М-р и м-сс Джекобс поспешно уходят. За ними следует Майкрофт.
7
Сцена некоторое время пуста. Слышатся взволнованные голоса, шум отъезжающего автомобиля. Потом тишина. Входит экономка.
Экономка. Куда я ее девала? Ведь только что она была у меня в руках. (Что-то ищет по всей комнате. Смотрит на стульях и под стульями. Заглядывает за диван. Потом лезет туда.)
8
Входят Памела, Фрэнк и Ламперти. В руках у них купальные костюмы и простыни.
Памела. Вы были правы, Фрэнк, купанье совершенно не освежает.
Фрэнк. Я привык к этой жаре. Иногда мне кажется, что я родился и вырос на этом острове, что нет на свете никакого Лондона, и никакой Европы, и никакой Америки.
Ламперти. Вчера было так же жарко.
Памела. Интересно, как вам удалось это установить.
Ламперти. Я смотрел на термометр.
Памела. Боже, как глуп!
Фрэнк. Не обращайте на него внимания.
Памела. Но он ходит за мной с утра до вечера буквально по пятам.
Ламперти (с достоинством) . Я здесь, кажется, лишний?
Памела. Вас, Фрэнк, почти не видно дома. Вы целыми днями скитаетесь по острову и, наверно, изучили его, как свои пять пальцев.
Фрэнк. Я люблю продолжительные прогулки.
Ламперти. Прогулки полезны для здоровья.
Памела (складывая, молитвенно руки и подымая глаза к небу) . Боже!
Ламперти. Я здесь, кажется, лишний?
Памела. Да.
Пауза.
Фрэнк. Вы слышали?
Пауза.
Памела. Скажите, какого черта вы приехали с нами на остров? Ведь я совершенно ясно сказала, что не люблю вас.
Ламперти. Вам известно, Памела, что… м-м-м… ваши родители и… м-м-м… со своей стороны, так сказать… м-м…
Памела. Что, со своей стороны, так сказать?!
Ламперти. …м-м… последовать за вами, так сказать, на край света.
Памела. Ну, вот вы и последовали. Вот вы на краю, на самом краю света. Так что же, хорошо вам здесь, на краю?
Фрэнк. Отвечайте, черт бы вас побрал!
Ламперти. Я здесь, кажется, лишний?
Памела. Знаете, уходите отсюда.
Ламперти продолжает сидеть, как будто его приклеили к стулу.
Памела. Я оставила на берегу свой шарф.
Ламперти (вскакивает с места) . Через десять минут он будет у вас. (Уходит.)
9
Памела. Самое глупое во всей этой истории, что нам по-прежнему некуда уйти и даже встречаться стало труднее, чем в Лондоне. Ну, куда мы пойдем, Фрэнк?
Фрэнк. Здесь мы еще больше зависим от вашего старика, чем в Лондоне. У него не только дом. У него запасы продовольствия, одежда, напитки, лекарства, табак. У него все. Уйти от него невозможно. Куда уйти? К дикарям?
Памела. Сотни раз я пыталась заставить себя заговорить с отцом о нашей судьбе и никак не могла решиться. Мой отец — странный человек. Он умен, добр, решителен, у него множество достоинств и только один серьезный недостаток. Он постоянно стремится кого-нибудь облагодетельствовать. Если бы ему дали такую возможность, он облагодетельствовал бы весь мир. Но мир, как видно, не хочет этого. И он занимается тем, что оказывает благодеяния своей семье. Вот он привез нас сюда, на этот остров, подверг нас десятилетнему заключению и уверен, что этим спасет нас от неминуемой гибели. Он притащил на остров этого несчастного надоедливого мальчика, потому что твердо убежден, что графский титул сделает меня счастливой. Он бежал от общества, но никто так суеверно не считается с общественным мнением, как он. Выдать дочь замуж за своего секретаря! Нет, он никогда не решится на такой банальный поступок. Даже на острове.
Фрэнк. Я не хочу жаловаться, Пэми, на вашего отца, на общество, на жизнь. Я хочу бороться, а не жаловаться. Я не буду выпрашивать вашей руки. Я возьму ее штурмом.
Памела. Вы просто прелесть, Фрэнк.
Фрэнк. Я хочу рассказать вам кое-что, Пэми. Но вы должны дать мне слово, что о нашем разговору не узнает ни один человек.
Памела. Вы сомневаетесь во мне.
Фрэнк. Нет, конечно. Но дело до такой степени значительно, что… Простите меня, Пэми, я просто не понимаю, что говорю. Я слишком взволнован. (Оглядывается, говорит вполголоса.) Вы только что говорили, что я редко бываю дома и по целым дням брожу по острову. Мне кажется, что вы даже немножко сердитесь на меня за это.
Памела. Совсем немного, чуть-чуть…
Фрэнк. Кропотливо, изо дня в день, я изучал геологическое строение острова. Он занимает двести шестьдесят километров в длину и семьдесят восемь в ширину. Длинными сторонами он выходит на Восток и на Запад. Его восточное побережье скалисто и довольно значительно приподнято над уровнем моря. Западное, наоборот, — представляет собою сплошной пляж, который тянется больше, чем на двести километров. Я составил подробнейшую карту острова. (Вынимает из кармана карту и показывает ее.) Уже на другой день после приезда некоторые признаки показали мне… (оглядывается) , что на острове должна быть, нефть. Но я не торопился с выводами. Тысячи болванов в тысяче случаев подняли бы крик: «Нефть, нефть!», если бы даже имели десятую долю моих данных. Но я был осторожен, Пэми. Я слишком много страдал в жизни, чтобы быть торопливым. Терпение и выдержка. Знаете,, как на севере охотятся на волков? О, это сложная штука! Сначала их выслеживают, — они бродят семействами, — потом прикармливают. Проходит время. Волки хитры, но человек еще хитрее. Он не стреляет, он ждет. И вот наконец все готово, ошибки быть не может. Человек окружает стаю — и тогда ей нет выхода. Тогда он бьет, бьет, бьет одного за другим, всех наповал. Я был очень осторожен. Целый год я производил исследования. Сейчас сомнений нет. Все западное побережье вместе с этим, длинным мысом, который ваш отец назвал в вашу честь мысом Памелы, представляет собою сплошное месторождение нефти. Я исследовал образцы. Нефть исключительного качества. По своему характеру она напоминает румынскую, но значительно лучше. Я не люблю хвастаться, Памела, но мое открытие имеет совершенно экстраординарное мировое значение.
Памела (в страшном волнении) . Какой вы человек! Какой вы замечательный человек! Иногда мне кажется, Фрэнк, что вы гениальны!
Фрэнк. Тише, Пэми, бога ради тише. Сделать гениальное открытие — даже не половина дела, а десятая или сотая. Помните, что Ремингтон, который изобрел пишущую машинку, умер в нищете, а разжился на его изобретении человек, фамилии которого мы даже не знаем.
Памела. Вы мой Ремингтон.
Фрэнк. Боже сохрани меня от этого. Я не хочу быть Ремингтоном. Я хочу быть человеком, фамилию которого знали бы только в Сити и на Уолл-стрит.
Памела. Какое счастье! Какое счастье!
Фрэнк. До счастья еще далеко, к сожалению. Так вот, Пэми. Нефть есть, и об этом никто не знает, кроме вас. По всем данным, характер нефтяных рождений таков, что неожиданный выход нефти едва ли возможен. Это очень хорошо. У нас есть время. О моем открытии никто не подозревает. Ваш отец занимается пропагандой своих идей по радио, Артур возится с дикарями, ваша мать молча страдает в своей комнате, доктор со священником играют между собою уже два дцать пятый шахматный матч на первенство острова, прислуга не в счет, а дикари ничего не поймут, даже если на острове одновременно станут бить пятьдесят нефтяных фонтанов.
Памела. Как же вы собираетесь поступить? По-моему, надо пойти к отцу…
Фрэнк. Ни в коем случае.
Памела. Но как же…
Фрэнк. Я хорошо все обдумал. Сначала надо скупить у дикарей как можно больше участков на Западном побережье и, конечно, мыс Памелы. Такого удобного случая, как сейчас, не было на земном шаре по крайней мере лет триста. Ведь дикари не знают даже, что такое деньги. Землю можно будет поменять у них черт знает на что — на старые брюки, на галстуки, на пустые консервные банки, на виски, даже на такую дрянь, как спицы вашей экономки. Трудно поверить, но один небольшой участок я выменял у Махунхины на старый перочинный нож.
Слышен шум автомобиля.
Памела. Я обожаю вас, Фрэнк. Фрэнк. Это, наверно, ваши родители возвращаются с прогулки. Пойдемте им навстречу.
Уходят.
1О
Из-за дивана вылезает экономка. Она оправляет юбку и, значительно поджав губы, выходит из комнаты.
11
Голос м-ра Джекобса. Осторожней, Майкрофт. Сэм, возьмите же его за ноги.
Голос м-сс Джекобс. Кэтрин! Где Кэт-рин? Памела, принеси из моей комнаты нашатырный спирт.
Голос м-ра Джекобса. Майкл! Сбегайте за доктором. Он сейчас на радиостанции играет в шахматы.
Майкрофт и Сэм вносят в комнату человека. За ними идут м-р и м-сс Джекобс и Фрэнк. Через комнату пробегает Памела. Она сейчас же возвращается с флаконом в руке.
М-р Джекобс. Положите его на диван.
Человека укладывают.
Фрэнк. Он похож на японца.
Вбегает Памла с нашатырным спиртом.
М-сс Джекобс (подносит к носу человека флакон) . Открыл глаза.
Входят доктор и священник. За ними — Артур. В дверях толпятся слуги.
Доктор. А ну-ка. (Щупает пульс) . Отлично. Лед на голову.
Майкл подает пузырь со льдом.
Небольшой солнечный удар и общее истощение. Дайте молока.
Майкл подает молоко. Доктор подносит ко рту больного стакан с молоком.
Ну, а так все остальное в полном порядке. Через пять минут он будет здоров. Позвольте поздравить вас, мистер Джекобс, с увеличением населения на Острове Мира.
Человек приподымается, обводит взглядом всех присутствующих, потом садится. На нем лохмотья и низенькая соломенная шляпа-канотье. Он улыбается, шипит, как кот, и кланяется. Потом становится на ноги.
Незнакомец. Вы говорите по-английски?
Все. Конечно.
Незнакомец. Очень приятно поблагодарить за спасение кого? (Все взоры устремляются к м-ру Джекобсу.) Очень приятно, господин сэр. (Кланяется и шипит) . И госпоже леди. (Кланяется м-сс Джекобс) Баба.
М-р Джекобс. Простите?
Баба. Моя фамилия Баба.
М-р Джекобс. Простите, очень приятно познакомиться, мистер Баба. (Торжественно склонившись над маленьким японцем, протягивает ему руку. Японец пожимает ее двумя своими, приседает, шипит.)
Баба. Я капитана парусник «Цуруга-мару» шел из Иокогамы в Бразилию.
М-р Джекобс. Катастрофа?
Баба. Если вы позволите. Я боюсь, леди, остался один жив. (Разводит маленькими ручками.) Пути господа бога неисповедимы.
М-р Джекобс. Вы христианин?
Баба. Православный, если позволите.
Памела. Боже, как интересно! Как же вы спаслись?
Баба. Вследствие чуда, мадемуазель.
М-р Джекобс (смотрит на часы) . Однако, господа, я хотел бы видеть всех у себя на рождественском обеде. Мистер О'Риали, мистер Гаттон, конечно, Фрэнк. А где граф, Пэми?
Памела. Я послала его на берег за шарфом.
М-р Джекобс. Вас, мистер Баба, я также прошу к обеду. Арчи, предложи капитану свой фрак. Ты больше всех подходишь к нему по росту.
Все расходятся.
12
Входит Ламперти с шарфом.
Ламперти. Никого.
Входит Майкрофт с подносом, уставленным напитками.
1 2 3 4 5 6 7
Артур. Мы делаем с мамой все, что можем. Каждое воскресенье я показываю им кинематограф. Но у нас всего пять картин. Они смотрели одни и те же картины по крайней мере по двадцать раз.
Царь (с удовольствием) . Кинематограф. Хорошо. Махунхина кинематограф хорошо.
Артур. Особенным успехом пользуются американские картины «Возвращение гангстера Патерсона» и «Чикагская трагедия». Очень неплохо смотрят также комедию «Ограбление банка в Сан-Луи». Интересное наблюдение. Вначале их забавлял самый принцип кинематографии, их смешил самый факт того, что живые люди движутся на полотне. Они бессмысленно хохотали и били в свои барабаны, которые они приносили с собой. Потом отношение их сделалось более осмысленным. Я заметил, что до них постепенно стало доходить самое содержание фильмов.
М-р Джекобс. Отлично. А как смотрят «Разведение риса в Индии»?
Артур. Представь себе, что научные картины до них совершенно не доходят. К тому же ведь рис на этой песчаной почве все равно нельзя разводить. То же самое с картиной «Сердечная деятельность человека». По-моему, они еще просто не доросли до таких картин. Для этого нужно время и время. Покуда их примитивный мозг воспринимает только легкие американские картины.
4
Входит экономка со своим вязаньем.
Экономка. Мистер Джекобс, миссис Джекобс просила узнать у вас, сэр…
Царь (неожиданно подбегает к экономке и целует ей руку) . Как поживаете, леди?
Экономка ошеломлена.
Артур. Каково? Это я его научил. Дьявольски способный парень. И, главное, я ему только один раз показал на Памеле. А ну, Махунхина, еще раз. Понимаешь? Еще раз. Как надо здороваться с английской женщиной?
Царь (снова целует руку экономке) . Как поживаете, леди?
Артур. Он и фокстрот умеет танцевать.
Царь (некоторое время смотрит на вязанье экономки, потом осторожно прикасается к длинной блестящей спице) . Дай.
Экономка. Ишь какой хитрый. Дай ему спицу.
Царь. Дай, дай.
М-р Джекобс. Дайте ему спицу, Кэтрин. У вас такой большой запас спиц, что их хватит вам на сто лет.
Экономка отдает царю спицу. Он прижимает ее ко лбу, потом к груди и, сняв шляпу, торжественно втыкает в волосы.
Артур. Прелестный головной убор! Имейте в виду: этот царь — первый модник на острове, так сказать, наш принц Уэльский. Если эта мода будет иметь успех, вам, Кэтрин, придется раздать все свои спицы. Экономка. Ну, этого дикари от меня не дождутся! (Уходит.)
5
Входит м-сс Джекобс.
М-сс Джекобс. Какой неприятный запах! (Видит царя. Смотрит на него в лорнет.) Что это?
Царь (подбегает к м-сс Джекобс и целует ей руку) . Как поживаете, леди?
М-сс Джекобс. Джозеф, нельзя ли освободить меня в моем доме от неприятного мне общества?
М-р Джекобс. Это царь, Мэри.
Артур. Уверяю тебя, мама, это милейший парень. Мы здорово с ним подружились в последнее время. (Царю.) Идем, Махунхина. Понимаешь? Идти. Туда. Махунхина идти домой. Скажи им гуд бай.
Царь. Гуд бай.
Артур. Дьявольские способности к английскому языку. (Уходит с царем.)
6
М-сс Джекобс. Ты человек, Джозеф?
М-р Джекобс. Странный вопрос.
М-сс Джекобс. Если ты человек, живой человек из мяса и костей, вызови по радио пароход и отправь меня в Англию.
М-р Джекобс. Ну вот мы опять должны будем вернуться к неприятному разговору. Ты великолепно знаешь, что я никогда не меняю своих решений. Мать не должна покидать свою семью. И потом, ты ведь сама согласилась ехать?
М-сс Джекобс. Согласилась только потому, что потеряла все свои деньги в Америке. Я боялась бедности. Теперь я вижу, что ошиблась.
М-р Джекобс. Не понимаю, чего тебе не хватает. У тебя есть дом, тот же самый дом, что и в Лондоне, у тебя есть твоя семья, у тебя есть твои слуги, есть абсолютно все необходимое, чтобы вести такую же жизнь, какую ты вела. У тебя есть общество таких же, как и ты, европейцев, хороших цивилизованных людей, как Фрэнк, наш милый граф, наконец доктор и священник. Единственно, чего тебе может не хватать, — это оперы, но ведь и оперу ты в конце концов можешь слушать по радио. Неужели ты хотела бы, чтобы наша семья, наш Артур были бы уничтожены, как был уничтожен наш старший мальчик? Тебе не жалко Арчи? Помнишь, с какой любовью мы его воспитывали. Ты же первая потребовала, чтобы ребенок никогда не брал в руки оружия, никогда не слышал о нем!
М-сс Джекобс. Я хочу жить, Джозеф, мне нужна деятельность.
М-р Джекобс. У тебя здесь есть великолепное, благодарное поле деятельности — этот остров, единственный на земном шаре островок мира. Здесь живут хорошие, добрые и очень бедные люди. Они нуждаются в нашей помощи. Доктор говорил мне, в каких ужасных условиях рожают здесь женщины — без всякой медицинской помощи, прямо на земляном полу. Тебе нужна деятельность? Неужели тебе не хватает твоей школы рукоделия для девочек и маленькой амбулатории? Расширяй все это. Открой школу для мальчиков, организуй больницу, наконец помогай мистеру Гаттону распространять христианство. Вот в чем должна заключаться деятельность цивилизованного человека.
М-сс Джекобс. Нет, мне не нужна такая деятельность. Я хочу шума, беспокойства, происшествий, Я хочу, чтобы была биржа, чтоб подымались и падали бумаги…
М-р Джекобс. Ты уже поплатилась один раз.
М-сс Джекобс (не слушая мужа) … Я хочу, чтобы были скачки, бракоразводные процессы, вечерние газеты, железнодорожные катастрофы, парламентские дебаты, уличные беспорядки…
М-р Джекобс. Удушливые газы и пушки…
М-сс Джекобс (не слушая его) … чтобы была жизнь, живая жизнь со всеми ее странностями и неожиданностями!
М-р Джекобс. Опомнись, Мэри! Это недостойно человека!
М-сс Джекобс. …и если правда, что этот остров, как ты говоришь, представляет собой рай, то я хочу жить в аду.
М-р Джекобс. Ты больна, Мэри.
М-сс Джекобс. Я не могу больше видеть эту водную Сахару, на которой нет ни признака жизни.
М-р Джекобс. Я попрошу мистера О'Риали, чтобы он хорошенько осмотрел тебя. Ты просто нездорова.
Вбегает Майкрофт Он очень взволнован.
Майкрофт. Сэр, с восточного берега ясно видна лодка. В бинокль можно рассмотреть человека. Я выслал Сэма со спасательным ботом. (Подает мистеру Джекобсу бинокль.)
М-р Джекобс. Мой автомобиль.
Майкрофт. Он приготбвлен, сэр.
М-р и м-сс Джекобс поспешно уходят. За ними следует Майкрофт.
7
Сцена некоторое время пуста. Слышатся взволнованные голоса, шум отъезжающего автомобиля. Потом тишина. Входит экономка.
Экономка. Куда я ее девала? Ведь только что она была у меня в руках. (Что-то ищет по всей комнате. Смотрит на стульях и под стульями. Заглядывает за диван. Потом лезет туда.)
8
Входят Памела, Фрэнк и Ламперти. В руках у них купальные костюмы и простыни.
Памела. Вы были правы, Фрэнк, купанье совершенно не освежает.
Фрэнк. Я привык к этой жаре. Иногда мне кажется, что я родился и вырос на этом острове, что нет на свете никакого Лондона, и никакой Европы, и никакой Америки.
Ламперти. Вчера было так же жарко.
Памела. Интересно, как вам удалось это установить.
Ламперти. Я смотрел на термометр.
Памела. Боже, как глуп!
Фрэнк. Не обращайте на него внимания.
Памела. Но он ходит за мной с утра до вечера буквально по пятам.
Ламперти (с достоинством) . Я здесь, кажется, лишний?
Памела. Вас, Фрэнк, почти не видно дома. Вы целыми днями скитаетесь по острову и, наверно, изучили его, как свои пять пальцев.
Фрэнк. Я люблю продолжительные прогулки.
Ламперти. Прогулки полезны для здоровья.
Памела (складывая, молитвенно руки и подымая глаза к небу) . Боже!
Ламперти. Я здесь, кажется, лишний?
Памела. Да.
Пауза.
Фрэнк. Вы слышали?
Пауза.
Памела. Скажите, какого черта вы приехали с нами на остров? Ведь я совершенно ясно сказала, что не люблю вас.
Ламперти. Вам известно, Памела, что… м-м-м… ваши родители и… м-м-м… со своей стороны, так сказать… м-м…
Памела. Что, со своей стороны, так сказать?!
Ламперти. …м-м… последовать за вами, так сказать, на край света.
Памела. Ну, вот вы и последовали. Вот вы на краю, на самом краю света. Так что же, хорошо вам здесь, на краю?
Фрэнк. Отвечайте, черт бы вас побрал!
Ламперти. Я здесь, кажется, лишний?
Памела. Знаете, уходите отсюда.
Ламперти продолжает сидеть, как будто его приклеили к стулу.
Памела. Я оставила на берегу свой шарф.
Ламперти (вскакивает с места) . Через десять минут он будет у вас. (Уходит.)
9
Памела. Самое глупое во всей этой истории, что нам по-прежнему некуда уйти и даже встречаться стало труднее, чем в Лондоне. Ну, куда мы пойдем, Фрэнк?
Фрэнк. Здесь мы еще больше зависим от вашего старика, чем в Лондоне. У него не только дом. У него запасы продовольствия, одежда, напитки, лекарства, табак. У него все. Уйти от него невозможно. Куда уйти? К дикарям?
Памела. Сотни раз я пыталась заставить себя заговорить с отцом о нашей судьбе и никак не могла решиться. Мой отец — странный человек. Он умен, добр, решителен, у него множество достоинств и только один серьезный недостаток. Он постоянно стремится кого-нибудь облагодетельствовать. Если бы ему дали такую возможность, он облагодетельствовал бы весь мир. Но мир, как видно, не хочет этого. И он занимается тем, что оказывает благодеяния своей семье. Вот он привез нас сюда, на этот остров, подверг нас десятилетнему заключению и уверен, что этим спасет нас от неминуемой гибели. Он притащил на остров этого несчастного надоедливого мальчика, потому что твердо убежден, что графский титул сделает меня счастливой. Он бежал от общества, но никто так суеверно не считается с общественным мнением, как он. Выдать дочь замуж за своего секретаря! Нет, он никогда не решится на такой банальный поступок. Даже на острове.
Фрэнк. Я не хочу жаловаться, Пэми, на вашего отца, на общество, на жизнь. Я хочу бороться, а не жаловаться. Я не буду выпрашивать вашей руки. Я возьму ее штурмом.
Памела. Вы просто прелесть, Фрэнк.
Фрэнк. Я хочу рассказать вам кое-что, Пэми. Но вы должны дать мне слово, что о нашем разговору не узнает ни один человек.
Памела. Вы сомневаетесь во мне.
Фрэнк. Нет, конечно. Но дело до такой степени значительно, что… Простите меня, Пэми, я просто не понимаю, что говорю. Я слишком взволнован. (Оглядывается, говорит вполголоса.) Вы только что говорили, что я редко бываю дома и по целым дням брожу по острову. Мне кажется, что вы даже немножко сердитесь на меня за это.
Памела. Совсем немного, чуть-чуть…
Фрэнк. Кропотливо, изо дня в день, я изучал геологическое строение острова. Он занимает двести шестьдесят километров в длину и семьдесят восемь в ширину. Длинными сторонами он выходит на Восток и на Запад. Его восточное побережье скалисто и довольно значительно приподнято над уровнем моря. Западное, наоборот, — представляет собою сплошной пляж, который тянется больше, чем на двести километров. Я составил подробнейшую карту острова. (Вынимает из кармана карту и показывает ее.) Уже на другой день после приезда некоторые признаки показали мне… (оглядывается) , что на острове должна быть, нефть. Но я не торопился с выводами. Тысячи болванов в тысяче случаев подняли бы крик: «Нефть, нефть!», если бы даже имели десятую долю моих данных. Но я был осторожен, Пэми. Я слишком много страдал в жизни, чтобы быть торопливым. Терпение и выдержка. Знаете,, как на севере охотятся на волков? О, это сложная штука! Сначала их выслеживают, — они бродят семействами, — потом прикармливают. Проходит время. Волки хитры, но человек еще хитрее. Он не стреляет, он ждет. И вот наконец все готово, ошибки быть не может. Человек окружает стаю — и тогда ей нет выхода. Тогда он бьет, бьет, бьет одного за другим, всех наповал. Я был очень осторожен. Целый год я производил исследования. Сейчас сомнений нет. Все западное побережье вместе с этим, длинным мысом, который ваш отец назвал в вашу честь мысом Памелы, представляет собою сплошное месторождение нефти. Я исследовал образцы. Нефть исключительного качества. По своему характеру она напоминает румынскую, но значительно лучше. Я не люблю хвастаться, Памела, но мое открытие имеет совершенно экстраординарное мировое значение.
Памела (в страшном волнении) . Какой вы человек! Какой вы замечательный человек! Иногда мне кажется, Фрэнк, что вы гениальны!
Фрэнк. Тише, Пэми, бога ради тише. Сделать гениальное открытие — даже не половина дела, а десятая или сотая. Помните, что Ремингтон, который изобрел пишущую машинку, умер в нищете, а разжился на его изобретении человек, фамилии которого мы даже не знаем.
Памела. Вы мой Ремингтон.
Фрэнк. Боже сохрани меня от этого. Я не хочу быть Ремингтоном. Я хочу быть человеком, фамилию которого знали бы только в Сити и на Уолл-стрит.
Памела. Какое счастье! Какое счастье!
Фрэнк. До счастья еще далеко, к сожалению. Так вот, Пэми. Нефть есть, и об этом никто не знает, кроме вас. По всем данным, характер нефтяных рождений таков, что неожиданный выход нефти едва ли возможен. Это очень хорошо. У нас есть время. О моем открытии никто не подозревает. Ваш отец занимается пропагандой своих идей по радио, Артур возится с дикарями, ваша мать молча страдает в своей комнате, доктор со священником играют между собою уже два дцать пятый шахматный матч на первенство острова, прислуга не в счет, а дикари ничего не поймут, даже если на острове одновременно станут бить пятьдесят нефтяных фонтанов.
Памела. Как же вы собираетесь поступить? По-моему, надо пойти к отцу…
Фрэнк. Ни в коем случае.
Памела. Но как же…
Фрэнк. Я хорошо все обдумал. Сначала надо скупить у дикарей как можно больше участков на Западном побережье и, конечно, мыс Памелы. Такого удобного случая, как сейчас, не было на земном шаре по крайней мере лет триста. Ведь дикари не знают даже, что такое деньги. Землю можно будет поменять у них черт знает на что — на старые брюки, на галстуки, на пустые консервные банки, на виски, даже на такую дрянь, как спицы вашей экономки. Трудно поверить, но один небольшой участок я выменял у Махунхины на старый перочинный нож.
Слышен шум автомобиля.
Памела. Я обожаю вас, Фрэнк. Фрэнк. Это, наверно, ваши родители возвращаются с прогулки. Пойдемте им навстречу.
Уходят.
1О
Из-за дивана вылезает экономка. Она оправляет юбку и, значительно поджав губы, выходит из комнаты.
11
Голос м-ра Джекобса. Осторожней, Майкрофт. Сэм, возьмите же его за ноги.
Голос м-сс Джекобс. Кэтрин! Где Кэт-рин? Памела, принеси из моей комнаты нашатырный спирт.
Голос м-ра Джекобса. Майкл! Сбегайте за доктором. Он сейчас на радиостанции играет в шахматы.
Майкрофт и Сэм вносят в комнату человека. За ними идут м-р и м-сс Джекобс и Фрэнк. Через комнату пробегает Памела. Она сейчас же возвращается с флаконом в руке.
М-р Джекобс. Положите его на диван.
Человека укладывают.
Фрэнк. Он похож на японца.
Вбегает Памла с нашатырным спиртом.
М-сс Джекобс (подносит к носу человека флакон) . Открыл глаза.
Входят доктор и священник. За ними — Артур. В дверях толпятся слуги.
Доктор. А ну-ка. (Щупает пульс) . Отлично. Лед на голову.
Майкл подает пузырь со льдом.
Небольшой солнечный удар и общее истощение. Дайте молока.
Майкл подает молоко. Доктор подносит ко рту больного стакан с молоком.
Ну, а так все остальное в полном порядке. Через пять минут он будет здоров. Позвольте поздравить вас, мистер Джекобс, с увеличением населения на Острове Мира.
Человек приподымается, обводит взглядом всех присутствующих, потом садится. На нем лохмотья и низенькая соломенная шляпа-канотье. Он улыбается, шипит, как кот, и кланяется. Потом становится на ноги.
Незнакомец. Вы говорите по-английски?
Все. Конечно.
Незнакомец. Очень приятно поблагодарить за спасение кого? (Все взоры устремляются к м-ру Джекобсу.) Очень приятно, господин сэр. (Кланяется и шипит) . И госпоже леди. (Кланяется м-сс Джекобс) Баба.
М-р Джекобс. Простите?
Баба. Моя фамилия Баба.
М-р Джекобс. Простите, очень приятно познакомиться, мистер Баба. (Торжественно склонившись над маленьким японцем, протягивает ему руку. Японец пожимает ее двумя своими, приседает, шипит.)
Баба. Я капитана парусник «Цуруга-мару» шел из Иокогамы в Бразилию.
М-р Джекобс. Катастрофа?
Баба. Если вы позволите. Я боюсь, леди, остался один жив. (Разводит маленькими ручками.) Пути господа бога неисповедимы.
М-р Джекобс. Вы христианин?
Баба. Православный, если позволите.
Памела. Боже, как интересно! Как же вы спаслись?
Баба. Вследствие чуда, мадемуазель.
М-р Джекобс (смотрит на часы) . Однако, господа, я хотел бы видеть всех у себя на рождественском обеде. Мистер О'Риали, мистер Гаттон, конечно, Фрэнк. А где граф, Пэми?
Памела. Я послала его на берег за шарфом.
М-р Джекобс. Вас, мистер Баба, я также прошу к обеду. Арчи, предложи капитану свой фрак. Ты больше всех подходишь к нему по росту.
Все расходятся.
12
Входит Ламперти с шарфом.
Ламперти. Никого.
Входит Майкрофт с подносом, уставленным напитками.
1 2 3 4 5 6 7