Евгений Прошкин: «Слой Ноль»

Евгений Прошкин
Слой Ноль


Слой – 2




«Слой Ноль»: Эксмо; 2003

ISBN 5-699-01652-X Аннотация Виктору Мухину повезло. Ему удалось пережить конец света, несмотря на то что летящие прямо к его окну ядерные ракеты, казалось, перечеркнули всякую надежду. Но созданная в разгар «холодной воины» загадочная Установка расщепила Вселенную на бесконечные параллельные Слои, и, погибнув в одном из них, Мухин «перекинулся» в следующий. Новый мир подарил Мухину новое тело, новую память и новую смерть, впрочем, далеко не последнюю... Евгений ПрошкинСлой Ноль Пролог Конец света начался десятого июня в 17.20 по московскому времени и длился около часа.Евгений Сидорчук, ведущий аналитической программы «Между прочим», запнулся на полуслове и, неэстетично шмыгнув носом, дико посмотрел куда-то в сторону. В студии кто-то кашлянул и громко выругался. Затем случилось и вовсе невероятное: камера отъехала назад и развернулась. Телезрители обнаружили, что серебристая панель за спиной Сидорчука торчит посреди темной комнаты, похожей на подсобку электриков, а рядом стоят еще две камеры, десяток прожекторов и какая-то девица в джинсах. Девица ошалело оглядывалась, словно не понимала, где она находится. Сидорчук тоже как будто не понимал. Потом сбоку что-то рухнуло, раздался глухой дуплет, и половина фонарей погасла. На экране возникла заставка, но через пару секунд исчезла и она.Виктор ухмыльнулся, хмыкнул и взял в руки пульт. Убавив громкость, он несколько раз переключил программу — везде было одно шипение. Спутниковая антенна некоторое время еще принимала Би-би-си и китайский «Жибао», но вскоре сигнал пропал и там.Мухин снова хмыкнул, но уже растерянно, с какой-то безотчетной тревогой. Пересев за компьютер, он набрал испанский с виду адрес «chtosluchilos». В непрерывно обновляемом разделе «hotnews» болталась единственная фраза: «КАЖЕТСЯ ВСЕ ВОКРУГ». Больше там не было ничего. Если б автор не тратил времени на рефлексию и не писал слово «кажется», то, вероятно, успел бы добавить что-нибудь еще — кто эти «все», где это «вокруг» и в чем, собственно, дело.Хотя Виктор вроде бы догадывался и сам.Спустя минуту монитор погас, а из системного блока послышался разочарованный вздох вентилятора. Мухин перевел взгляд на отключившийся телевизор, потом осторожно поднял с базы трубку радиотелефона. Молчание. Проверять люстру не имело смысла.Бросившись к тумбочке, Виктор вывалил из нее всякий хлам и разыскал упаковку пальчиковых батареек. Срок годности давно истек, но минут на десять их должно было хватить. Вставив батарейки в карманный приемник, Мухин повращал ребристое колесико. Эфир был чист — местами что-то потрескивало, но принять эти помехи за передачу не дерзнул бы даже уфолог.Виктор вышел на кухню и, открыв оба крана, задумчиво покусал губу. Воды не было — ни горячей, ни холодной.Все совпадало. Он не мог в это поверить, однако сценарий разыгрывался четко и последовательно: телевидение, Интернет, насосные станции, наверняка лифты и еще... Мухин знал, что будет дальше. То есть не знал, конечно, но уже почти не сомневался: так и будет.Как в недавнем сне.К сновидениям, гороскопам и прочей ереси Мухин относился скептически, но на прошлой неделе ему приснилось нечто настолько странное, что он до вечера ходил как пришибленный. С работы отпросился еще утром — в голову все равно ничего не лезло. Пошлялся бесцельно по улицам и вернулся домой. Пиво, несмотря на жару, пить не стал. Решил: если завтра мозги не вправятся — надо идти к врачу.На следующий день все прошло, и Виктор сам уже не понимал, что это на него вчера накатило. Ну, кошмар. С кем не бывает? И, главное, не сказать, чтоб это произвело на Мухина какое-то впечатление: сон был скорее абстрактным, чем реальным, но что-то от него вроде бы осталось — неувиденное, недосмотренное. Будто за сном скрывалась целая история или даже целая жизнь. Из той жизни Виктор помнил только конец, и сейчас он повторялся — шаг за шагом.Мухин для очистки совести пощелкал выключателем — свет не горел.За окном вдруг залаяла собака. Взрослая овчарка то подбегала к хозяину, то вновь отпрыгивала, словно сомневаясь: кусать или не кусать. Хозяин, пузатый тип в красных штанах, лишь бестолково вертел головой. Неожиданно он отпустил поводок и направился куда-то через газон. Собака заскулила, но осталась на месте и улеглась между каруселью с одиноким грустным мальчиком и песочницей. Карусель поставили совсем недавно, подшипник еще не стерся, и она крутилась, почти не тормозя. Пока Мухин на нее смотрел, она сделала десять или двенадцать оборотов — мальчик за все это время не пошевелился.В дверь постучали, и Виктор, вздрогнув, оторвался от окна. Он никого не ждал. Тут же постучали снова — гулко, ладонью по обивке, и от этого звука ему стало как-то не по себе.На площадке стоял сосед — тощий, но патологически бодрый мужик в шортах, сетчатой майке и, как всегда, без тапочек.— Чего не открываешь? — спросил он недовольно. — Звоню, звоню!.. У тебя это... тоже тока нет?— Звонок-то не работает.— А, ну да. А то я звоню-звоню...— Ты бы обулся, — сказал Мухин. — Воды нет, с грязными ногами спать придется.— Воду скоро дадут, — заявил сосед.— Думаешь?..— Это внизу, в седьмой, сантехнику меняют. Час-два — и дадут.— Радио послушай.— А на кой оно мне? Радио!.. Я его никогда не слушаю.Сосед помялся, спешно придумывая новую тему.Месяц назад он раскодировался и теперь считал, что каждый обязан ему налить.Кое-как от него отвязавшись, Мухин закрыл дверь и бесцельно побродил по квартире. Делать ничего не хотелось.В дверь опять постучали, и Виктор, тихо злясь, пошел открывать. Вместо соседа за порогом оказался какой-то полугей-полупанк — крашенный «перьями», с осветленной эспаньолкой и двумя тяжелыми кольцами в ушах.— Здравствуй, Витя, — улыбнулся он.— Ты кто?— Войду, не возражаешь?Мухин возражал, поэтому припер дверь ногой. Незнакомец тоже припер — снаружи — и негромко сказал:— Пусти, у нас времени мало.Не дожидаясь ответа, он вставил в щель топор для рубки мяса и расширил ее сантиметров до десяти.— Не бойся, убивать я тебя не буду, — произнес он спокойно.Виктор, почему-то совсем не волнуясь, накинул на дверь цепочку и побежал за ножом.«Это, наверное, сон, — мелькнула теплая мысль. — Сны иногда повторяются».В прихожей раздался треск, затем шаги по паркету: раз, два, три, четыре. Столько было от входа до кухни — Мухин жил в малометражке.Выбрав в ящике тесак посолидней, он резко развернулся.— Не надо, Витя, помереть ты еще успеешь, — сказал гость. Топор он держал на замахе, и что-то в его позе говорило: он действительно рубанет. И не промажет.— Чего тебе надо? — спросил Мухин, откладывая нож на стол, но не очень далеко.Незнакомец это заметил и одобрительно кивнул.— Окна у тебя на северо-запад?— По-моему, да... — оторопело ответил Виктор.— Хорошо. И небо чистое. Если повезет, мы их увидим. Электричество давно отключили?— Полчаса где-то... А ты что, из домоуправления?— Меня Константином зовут, — представился гость и, перебросив топор в левую, протянул руку.На правом предплечье у него была наколота какая-то затейливая дрянь с окровавленными отростками и выпученными глазами.— Не обращай внимания. Такой уж у меня здесь вид, — сказал Константин, словно его вид зависел от кого-то другого.Если не считать сережек и бородки — и, естественно, топора, — налетчик выглядел почти заурядно: лет тридцати с небольшим, жилистый. Лицо у него было не злое. Нормальное лицо.Мухин, помедлив, ответил на рукопожатие — все равно это ничего не меняло. Зарубить его могли и так, без знакомства.— Ты что-нибудь помнишь? — спросил Константин.—В смысле?..— В прямом. Прошлую жизнь помнишь? В первом слое.— Чего?!— Ну не в первом, конечно... Кто их нумеровал, слои? Хотя стоило бы... Так помнишь или нет?— Не понимаю, — нахмурился Мухин. Константин, очевидно, был помешанным, и это несколько увеличивало шансы с ним справиться.— А понимать, Витя, ничего и не надо. Надо вспомнить. Ты ведь здесь совсем недавно.— Здесь?..— В этом слое. Можно сказать: в этом мире, но «слой» будет точнее. Сюда тебя перекинуло девять дней назад, и все девять дней мы тебя искали. Нашли, к сожалению, поздновато... Уже под самый конец.— Конец чего?— Ну, как бы это попроще... Человечества, Витя. Конец местного человечества.— Местного... — механически произнес Мухин. — Вот что, — сказал он, подумав. — Денег у меня немного, но тысячу могу дать. Тысячи хватит?Константин взглянул на топор и приставил его к стене. Кажется, он подбирал какие-то нужные слова — нужные для того, чтобы поделиться своим безумием с нормальным, трезвым человеком. И разумеется, он их не подобрал.— Н-да... Поздно уже. Запомни хотя бы адрес: улица Возрождения, дом двадцать один. Повтори.— Если это так важно, я запишу, — с готовностью предложил Виктор. Судя по всему, псих был не буйный, могло и обойтись.— Запишешь?!Константин вдруг расхохотался — искренне и так заразительно, что Мухин и сам невольно гыгыкнул.— И на чем же ты запишешь? — спросил гость, до-смеиваясь.— На бумаге, на чем еще.— И как ты ее туда возьмешь?— Куда?— В другой слой, — ответил Константин неожиданно мрачно. — Хватит дурака валять. Запомнил адрес?— Возрождения, двадцать один, — повторил Мухин.— Отлично. Только не забудь его... как ты забыл целую жизнь. И не одну, между прочим...— Да ничего я не забыл! — возмутился Виктор. Общаться с сумасшедшими ему не приходилось, но в принципе он знал, что спорить с ними нельзя. Однако этот, стильный, его допек. — Я ничего не забыл, и ниоткуда меня не перекидывало, ясно? Я тут родился, в Москве.Константин посмотрел на часы и подошел к окну. Топор он беспечно оставил у стены — то ли провоцировал Виктора на крутой поступок, то ли был совсем болен.— Ладно. Объясню, что успею... — молвил он, щурясь на солнце. — Ты, как и многие в этом слое, перекинутый. Но в отличие от других ты себя осознаешь. Правда, сейчас я бы этого не сказал... Ты помнишь предыдущие жизни. Должен помнить, во всяком случае...Мухин, не слушая этот бред, тихонько шагнул вправо постоял возле холодильника, убедился, что маньяк увлечен созерцанием неба, и шагнул еще. Топор оказался на удивление удобным.— Кончай свой балаган, — торжественно объявил Виктор. — Лежать! Руки за спину!Константин никак не реагировал, лишь прильнул ближе к окну.— Летят... — зачарованно сказал он. — Вот они какие...— Кто? Глюки твои?— Нет. Головные части.— Какие еще части? — опешил Мухин.— Боеголовки, — отозвался гость. — Сколько раз это видел, а все не могу привыкнуть...— Что ты видел?Константин показал на дальние многоэтажки — выше, едва проявляясь в пронзительно-голубом небе, висело несколько темных точек, штук пять или шесть.— Они летят быстро, — сказал он. — Через минуту будут здесь.— Боеголовки?! И... что?..— И всё, — пожав плечами, ответил гость. — Всё.Мухин вглядывался сквозь пыльное стекло, пока не заслезились глаза, пока он с ужасом не убедился, что точки движутся — и движутся прямо на него.— Не бойся, ты это уже переживал.— Девять дней назад?..— Смотри! — воскликнул Константин. — Красиво... Это будет как закат. Яркий, похожий на рассвет. Только ни хрена это не рассвет... Закат. Самый последний.Темные точки заметно выросли в размерах и начали расходиться в стороны.Карусель во дворе давно остановилась. К ней подбежала собака и, потыкавшись мордой в ноги оцепеневшего мальчика, завыла — по-волчьи, со смертельной тоской. Часть IСЛОЙ Глава 1 Виктор обогнал пыльный фургон и вернулся в правый ряд — сзади неслась вереница одинаковых черных «Шевроле».— А кругом курьеры, курьеры... Тридцать тысяч одних курьеров... или сорок? Не помню... — пробормотал он и, очнувшись, ударил по тормозам.Водитель фуры вильнул влево и просигналил — длинно, с негодованием. Кажется, он еще что-то орал в открытое окно, но Мухин не расслышал.Отдышавшись, Виктор открыл дверь, но тут же захлопнул — мимо, капризно бибикнув, пролетел шустрый «Запорожец». Надо было отъехать подальше от дороги, и он нерешительно тронул педаль.Машиной Мухин управлял впервые — если не считать детского опыта, когда отец, крепко выпив, позволил ему «покуролесить». Батя тогда прямо так и сказал:«Витька, хочешь покуролесить?» И двенадцатилетний Витька «покуролесил». Две «Волги», гаишный «жигуль» и столб — спасибо, что деревянный. С тех пор Мухин за руль не садился.Он медленно отпустил сцепление, и машина плавно покатилась вперед. Сообразив, что надо наконец свернуть, Виктор прижался к канаве и остановился. Ничего необычного он вроде бы не делал. Ноги как-то сами разобрались с педалями, пальцы толкнули ручку, выключая скорость. Это было совсем просто — слишком просто для второго раза.Мухин растерянно пощупал карман рубашки и обнаружил водительское удостоверение. Свое. «Стаж с 1990 года». Однако поразило его не это. Он знал, где лежат права, — вернее, знал, что у него их нет, не было и никогда не будет, а рука... она взяла и достала их из кармана. А он... Виктор и карману-то удивился — летом он предпочитал носить футболки. И, кстати, он ненавидел сандалии, особенно такие — черные, с кондовыми пряжками...Выйдя из машины, он удивился еще больше: у него была темно-синяя «девятка»... но вспомнил он об этом, лишь посмотрев на нее со стороны. Теперь, когда он увидел, это было естественно и бесспорно, но ведь еще секунду назад... он не знал, на чем ехал.Виктор озадаченно погладил лоб и обошел автомобиль. Это ничего не дало. Обычная тачка, забрызганная, с неглубокой царапиной на заднем крыле. На крыше — багажник с какой-то облезлой тумбочкой. Зачем она ему?..Он сосредоточился, но из сплошной мути вынырнуло лишь одно: царапина. Это его тревожило. Придется выправлять, подкрашивать... Геморрой тот еще. Сосед по «ракушке», чайник долбаный, как начнет на своей «Ниве» заезжать... Вот и вчера — рулил-рулил... Виктор чувствовал, что добром не кончится, но убрать машину поленился. Там бы для «Икаруса» места хватило, не то что для «Нивы»! Не вписался, чайник...Вчера?! — чуть не крикнул Мухин.Вчера его «девятку» никто не мял — потому что ее не было, «девятки». Прав не было, не было этой дурацкой тумбочки. А что тогда было?..А был один только закат, неожиданно осознал Виктор. Последний закат — и больше ничего.Он проверил часы: десятое июня, четверг, 19.00. Ну да, он специально в четверг поехал — всю пятницу и субботу до обеда трасса будет забита, люди на дачу попрутся. А он? И он тоже... на дачу.Виктор увидел километровый столбик и, подойдя ближе, разглядел табличку: «42». Откуда?.. Куда?.. И, пока он возвращался к машине, в памяти прорезалось: Минское шоссе.Мухин даже засмеялся — настолько ему полегчало. Сон. Конечно, сон! Ему уже несколько раз снилось что-то подобное. Деталей он не помнил, но само ощущение врезалось в память здорово. Электричество, вода... что там еще? Боеголовки... Чушь собачья!Упоминание о собаке что-то в нем задело, но Виктор поспешил загнать эту мысль подальше. Он сел в машину, завел мотор и, пропустив «Москвич» с прицепом, быстро набрал скорость.«Две „Волги“ и милицейская тачка», — хмыкнул он. Что за бред? Когда это с ним было? Не было этого. В восемнадцать лет записался в автошколу и, как все нормальные люди, получил права. И жена у него тоже с правами.Виктор покосился на безымянный палец. Обручальное кольцо было на месте.— Куда же оно денется? — спросил он вслух, словно с кем-то споря. — И кольцо, и жена... Настя, — произнес Виктор с запинкой и сделал вид, что сам этого не заметил.Чем больше он себя уговаривал, тем явственней проступали черты его настоящей жизни. В голове еще витала какая-то дымка, но Мухин уже разделил воспоминания на вымышленные и реальные. Точки в небе, мужик с топором, конфуз диктора на передаче «Между прочим» — все в корзину. Наплевать и забыть. И что это за название — «Между прочим»?! Нет такой программы!Виктор обрадовался, как здорово он себя подловил — не себя, разумеется, а тот внутренний голос, который хотел его запутать...Он вдруг понял, что это смахивает на шизофрению, и, скроив в зеркало идиотскую рожу, заявил:— Переутомился ты, дружок. Надо бы к врачу сходить. Мозги — дело такое... Лучше раньше, чем...Не закончив, он издал какой-то жалобный звук и закрыл рот. Ему показалось, что он это уже слышал — слово в слово. Или... он сам это говорил. Самому себе. Только не здесь.«Не здесь?! — возмутились остатки рассудка. — А где же?»«Во сне, во сне, — попытался он себя успокоить. — Там, где боеголовки и Константин с топором».Странно, но имя жены ему далось труднее. Оно пришло не сразу, будто его кто-то подсказал. А Константин из кошмара — вот он, пожалуйста...Мухин раздраженно махнул рукой и пообещал себе больше об этом не думать. Вот царапина на крыле — другое дело. Там и жестянка, там и покраска... Будь он проклят, чайник на «Ниве»!Перед железнодорожным мостом стоял огромный указатель со стрелкой на Минск, и Виктор удовлетворенно покивал.
1 2 3 4 5 6 7