Клюнуло.
«Мерседес» темно синего цвета медленно подъехал к станции. Мужчина средних лет невысокого роста выбрался из машины, и даже не потрудился захлопнуть за собой дверцу. Его светлая шерстяная куртка в свете мигающих разноцветных огней отливала всеми красками радуги. Вставил «пистолет» бензонасоса в бак, мужчина неторопливо подошел к будке, пригнул голову, что-то сказал оператору, полез за кошельком.
* * *
Водитель, расплатившись за бензин, возвращался к машине. Он смотрел себе под ноги, засовывая в глубокий внутренний карман куртки кожаное портмоне с серебряными уголками. Расчет с оператором занял ровно пятьдесят секунд.
Этого времени Чулкову хватило, чтобы выскочить из кустов, пригнувшись так низко, что руки едва не волочились по асфальту, добежать до автомобиля, заглянуть в салон. Никого. Хозяин тачки даже ключи не вынул, оставил в замке зажигания. Чулков встал во весь свой прекрасный рост, обошел машину сзади.
Водитель, наконец, засунул бумажник в карман, поднял глаза и застыл на месте. До «Мерседеса» оставалось всего несколько шагов. Но дорогу преграждал здоровый парень с короткой рыжей шевелюрой. Парень доброжелательно улыбался. Но улыбка получилась жалкой, да и Чулков оказался слишком плохим психологом.
– Здравствуйте, – он продолжал с усилием улыбаться. – Сегодня ровно год, как открылась наша бензоколонка. Мы хотим подарить вам набор гаечных ключей. Как юбилейному покупателю. Абсолютно бесплатно. Задаром.
Мужчина поправил на носу очки с бесцветными стеклами без оправы. Он, как всякий разумный человек, которому предложили получить товар за бесплатно, испытал душевное неудобство, похожее на испуг. Даже отступил на шаг. Не очень верится, что такой рыжий амбал с идиотической улыбкой здесь трудится. Что этот идиот способен получить работу даже на паршивой бензоколонке. Мужчина секунду раздумывал, не позвать ли на помощь охранника, но так и не принял решение.
Чулков был выше своего оппонента на полголовы, поэтому чувствовал себя уверенно. Он шагнул вперед.
– Бесплатные гаечные ключи. Как юбилейному…
Мужчина свел брови, раздраженно махнул рукой, не дав Чулкову договорить.
– Спасибо. Мне не нужны никакие ключи. Тем более бесплатные.
– Вы их еще не видели…
– И не увижу. Не хочу.
Времени на дальнейший диспут не осталось. Если продолжать разговор, можно все испортить окончательно.
Чулков коротко развернулся и слева ударил мужчину в нижнюю челюсть. Но тот оказался готов к нападению. Он успел выбросить вперед правую руку. Кулак Чулкова пробил эту защиту, но лишь скользнул по челюсти противника, задел щеку, ушел вверх.
Зато боковой удар справа пришелся точно в ухо. Блеснули очки, слетевшие с носа мужчины. Но, как ни странно, противник Чулкова, видимо, имевший навыки и опыт кулачного боя, устоял на ногах. Мало того, отступив назад, он довольно чувствительно пнул Чулкова носком ботинка в опорную ногу. Чулков даже не почувствовал острой боли, он на мгновение просто растерялся. Он не ждал сопротивления от человека средних лет, к тому же находившегося в более низкой весовой категории. Никак не рассчитывал, что тот устоит на ногах, пропустив такой жестокий удар.
Мужчина сунул руку в карман куртки. Он дернул кверху локоть, но рука почему-то не вылезала из кармана. Чулков понял, что сейчас его ход. Последний ход. Треснули, рассыпались очки, раздавленные чьим-то каблуком.
Чулков успел выхватить нож и ударил первым.
Тонкий клинок вошел слева точно под пятое ребро. Мужчина тонко вскрикнул, вытащил правую руку из кармана, схватился за грудь. Чулков резко дернул рукоятку ножа вверх. Клинок обломился, остался в груди владельца «Мерседеса». Мужчина снова вскрикнул, на этот раз совсем тихо. Плюнул кровью, пискнул и, закатив глаза, повалился спиной на асфальт.
* * *
Рогожкин на ватных, занемевших от долго сидения на корточках ногах дошагал до будки в тот момент, когда от нее отходил водитель синего «Мерседеса». Подойдя на расстояние шага к окошечку, он широко распахнул куртку, стараясь загородить оператору весь обзор. Женщина подняла на Рогожкина глаза, похожие на бесцветные пуговицы. Он, обдумывая вопрос, стянул с головы шапочку, сунул ее в карман и поскреб затылок. Странно действует холод. До костей промерзнув на осеннем ветру, Рогожкин стал туго соображать. Чтобы сформулировать простейший вопрос, требовалось огромное умственное напряжение.
– У вас есть этот, как там его, – Рогожкин наморщил лоб. – Как там его, черт… Моторное масло у вас есть?
Придумывая и задавая свой вопрос, он разглядывал через стекло помещение бензозаправочной станции. Виден письменный стол, за которым сидит женщина. На столе кассовый аппарат, навалены какие-то бумажки, поверх них журнал с кулинарными рецептами.
Рогожкин кожей чувствовал, какие-то события сейчас происходят за его спиной. Но оборачиваться, смотреть назад нельзя. Это может насторожить оператора. Она тоже захочет посмотреть, что там…
– Масло? – переспросила женщина, будто плохо слышала вопрос.
– Да, да, – кивнул Рогожкин. – Масло. Машинное масло.
– Вон, перед вами. На витрине.
Рогожкин повернул голову направо, куда показывала пальцем женщина. Действительно, рядом с окошком оператора оборудована небольшая витрина, где на полках расставлены фляжки и канистры с маслами, присадками и автокосметикой. Он сделал вид, что разглядывает товар, а сам наблюдал за внутренним помещением.
Комната небольшая. В углу на тумбочке маленький телевизор. У стены рядом с телевизором стоит гладкоствольное помповое ружье. В экран неподвижным взглядом уставился усатый охранник. Он, одетый в камуфляжную форму, подпоясанный ремнем, имел бы весьма бравый вид. Но дело портил натягивающий пятнистую курку отвислый живот.
Рогожкин услышал за своей спиной несколько коротких реплик, какую-то непонятную возню.
– А антифриз есть?
Рогожкин придвинулся вплотную к окошечку и еще шире распахнул полы куртки. Лишь бы чертова баба ничего не услышала. Слава Богу, телевизор включен. Нет, ничего она не услышит. А охранник слишком далеко сидит от окошечка.
За спиной Рогожкина раздался тонкий крик, похожий на женский. Рогожкин, мгновенно сориентировавшись, выхватил из кармана носовой платок и высморкался так громко и смачно, что нос мгновенно покраснел. Женщина глянула на покупателя удивленно. Казалось, она не могла понять, как страдающий насморком человек может издавать подобные, похожие на женский крик звуки. Рогожкин развернул в руке сопливый платок, словно искал на нем сухое место, чтобы снова высморкаться. Он доброжелательно улыбнулся.
– Антифриз…
– Да вон же все на витрине, – женщина поморщилась. – Смотрите сами.
– Спасибо, спасибо. Большое спасибо.
«Лишь бы сейчас никто не подъехал, – думал Рогожкин. О, Господи. Лишь бы никто не подъехал. Господи, помилуй. Лишь бы пронесло».
* * *
Чулков, ухватил мужчину за щиколотки ног, задрал их до уровня своей груди и потащил тело к кустам.
Чулков шел спиной вперед, волоча за собой мужчину, оказавшегося слишком тяжелым для своей весьма скромной комплекции. По мокрому асфальту тянулась кровавая, казавшаяся черной, полоса. За кустами Чулков, разжал руки. Присев на корточки, потрогал кончиками пальцев шею своей жертвы, слева, под нижней челюстью. Пульса, разумеется, нет. Что ж, с длинным клинком в груди, под пятым ребром, люди не живут. Точнее, живут, но не долго.
Мужчина лежал на спине, уставившись широко распахнутыми глазами в небо, словно внимательно считал звезды в его холодной темноте, и никак не мог их сосчитать, сбивался. На груди, на белой рубашке выросло темное пятно почти правильной круглой формы. Чулков, преодолевая страх и брезгливость, обшарил внешние карманы светлой шерстяной куртки. Так и есть – пистолет. В темноте и не разберешь, что за модель, ясно, что иностранный. Чулков сунул пистолет за пазуху.
Мужик, обороняясь, хотел пристрелить его. Но пистолет, видимо, зацепился курком или выступом рукоятки за подкладку куртки. В распоряжении Чулкова оказалась лишняя секунда. Вроде бы, фора во времени небольшая, но она-то все и решила. Чулков не оплошал, не промахнулся. Он хотел пошарить и во внутренних карманах светлой куртки, но побоялся испачкать руки кровью.
Чулков видел, как Рогожкин топчется у окошечка бензоколонки, разговаривает с оператором. Трясет в руках какую-то прозрачную пузатую бутылку. Тянет время, отвлекает. Чулков поднялся на ноги, и тут только заметил, что его все-таки угораздило запачкать руки. Правая ладонь вся в крови. И с тыльной стороны левой руки тоже заметные крупные пятна. Вытирать руки о траву уже не осталось времени.
Чулков вышел из кустов, подошел к машине, вытащил из бензобака «пистолет» бензонасоса, вставил его в держатель.
Он оглянулся назад. Все в порядке, отсюда, со стороны бензоколонки человеческое тело, лежавшее за кустами на желтой траве не было заметно. Почти не было заметно. Эти проклятые лампочки. Вокруг слишком светло. Но, скорее всего, этого мужика не найдут раньше завтрашнего утра. В восемь часов на колонке пересменка. Придут новый оператор, охранник. Они и углядят этого клиента. Но до восьми – вся ночь и добрая половина утра.
Чулков устроился на водительском месте, захлопнул дверцу.
* * *
Охранник, видимо, считал ниже своего достоинства обращать внимание на сопливого покупателя машинного масла и антифриза. Оператор обернулась к охраннику, то ли ответила на его вопрос, то ли сама о чем-то спросила, Рогожкин не расслышал. Женщина улыбнулась, охранник показал пальцем на экран телевизора и засмеялся.
Рогожкин бросил короткий взгляд за спину. «Мерседес» с раскрытой передней дверцей стоял на прежнем месте. Но где люди? Вокруг никого. Ни Чулкова, ни водителя не видно.
– Антифриза дайте, пожалуйста. Вон тот, крайний двухлитровый флакон.
Рогожкин покопался в карманах и сунул в окошечко деньги. Черт, куда же делся этот придурок Чулков? И где водитель? Оператор поднялась со стула, сняла с полки прозрачную бутыль с голубой жидкостью, через окошко сунула ее покупателю. Рогожкин принял бутыль, не зная, что делать дальше, повертел ее в руках.
Он тянул время, встав в пол-оборота к окошечку, сделав вид, что читает надписи на этикетке, скосил глаза в сторону. Из кустов появилась рыжая башка Чулкова. Он подошел к машине, повозился у бензоколонки, сел за руль. Фу, порядок.
– Спасибо, хороший антифриз, – еще раз поблагодарил оператора Рогожкин.
Помахивая бутылкой, он подошел к машине, открыл дверцу и упал на переднее сидение.
– Мать твою, что ты возился целый час?
Чулков помолчал секунду, наконец, чужим деревянным голосом сказал:
– Я только что убил этого мужика.
– Убил? – Рогожкин вытаращил глаза. – Мать твою…
Он обхватил голову руками и тихо застонал.
– Да пошел ты. Сам бы с ним разбирался, умник. Все, поехали, а то блевону.
Чулков резко взял с места, развернулся и погнал машину по темной дороге. Через пару минут веселые огоньки бензозаправочной станции исчезли за поворотом.
* * *
Проехав два десятка километров по кольцевой дороге, Чулков свернул в сторону области. Сидевший рядом Рогожкин молчал, грыз ногти и часто вздыхал. Могло показаться, он остро, до черноты перед глазами, переживает, что заурядный угон машины превратился в мокруху, терзается мыслью о смерти невинного человека. Нет, Рогожкин уже решил для себя, что муки совести в его положении непозволительная роскошь. Будь, что будет. Пусть случится все, чему суждено случиться. А, снявши голову, по волосам не плачут. Вот и вся мораль.
Он думал о другом, думал, что подвеска нового «Мерседеса» жестковата, и это хорошо, по-спортивному. На крутых поворотах автомобиль долго не раскачивается, а стабилизируется очень быстро. Машина наворочена по полной программе: кожаный салон, трехсотый двигатель. Вообще, в этой тачке есть все, от гидроусилителя руля до бортового компьютера и кондиционера. Наверное, приятно посидеть за рулем тачки стоимостью сто тысяч долларов. Разумеется, приятно. Даже очень приятно, если от машины не пахнет свежей кровью. Не воняет мертвечиной. От этой ох как попахивает. Еще Рогожкин подумал, что мать сейчас вернулась со смены, а его, как всегда, нет дома. Отчим, скорее всего, дрыхнет…
– Надо позвонить Рифату, – сказал Чулков. – Если его нет в гараже, пусть приезжает. Срочно приезжает.
– Увидишь телефонную будку, остановись.
– Да какого хрена, будка, – процедил Чулков. – Разуй глаза. Вот мобильный телефон. Внизу, под приборной доской.
Рогожкин поднял темную трубку, включил аппарат и набрал номер. Три длинных гудка. Голос Рифата показался таким близким, словно тот сидел на заднем сидении.
– Это я, – обрадовался Рогожкин. – Мы все сделали, едем.
– Давай, я на месте, – Рифат положил трубку.
– Ждет, – сказал Рогожкин.
– Может, не будем говорить ему… Ну, об этом?
– Надо сказать, – покачал головой Рогожкин. – Я сам скажу. А там пусть решает.
Попетляв по спящим улицами улицам пригородного городка, «Мерседес» оказался на его окраине, в производственной зоне. Бесконечные заборы, темные коробки заводских корпусов, трубы, плюющие в звездное небо серой копотью. Ни людей, ни машин. Здесь легко заблудиться, если хорошо не знать дорогу.
Рифат Шабаев, даривший краденым автомобилям новую жизнь, арендовал большой ведомственный гараж в одном из номерных НИИ в ближнем Подмосковье. В добрые старые времена институт занимался оборонкой и процветал, теперь он, разоренный, лишенный заказов, натурально загибался от бедности и сводил концы с концами, сдавая арендаторам свои помещения.
Чулков сделал последний поворот, промчался метров триста по прямой и затормозил. Машина встала, как вкопанная. Решетку радиатора от ржавых ворот отделяли считанные сантиметры.
– Хорошие тормоза, – Чулков почему-то грустно вздохнул и трижды посигналил короткими гудками.
Рогожкин дважды прочитал надпись, выведенную на бетонном заборе красной масляной краской: «Стой. При входе на вахту предъяви пропуск в развернутом виде». Из калитки, прорезанной в воротах, вышел человек, одетый в длинный полушубок с лохматым воротником, подошел ближе, через стекло заглянул в лицо Чулкова. Человек кивнул и исчез за калиткой. Послышался шум запускаемого мотора, лязгнули приводные цепи, створки ворот качнулись, поползли в стороны, открывая дорогу.
* * *
Рифат уже спустился из конторы вниз. Ожидая гостей, он стоял посредине двора, под фонарями, закрепленными на стенах кирпичных боксов. Высокий, черноволосый в белом свитере с высоким горлом, он напоминал немолодого спортсмена, затевающего в поздний неурочный час легкую разминку.
Чулков с Рогожкиным вылезли из машины, отступив в сторону, молча наблюдали за Шабаевым. Рифат несколько раз обошел машину, заглянул под капот, сел на водительское место и вылез с видимой неохотой. Он, скупой на похвалу и добрые жесты, не часто позволял себе улыбаться. Но на этот раз улыбнулся. Все, пора портить заказчику настроение, решил Рогожкин. Он откашлялся в кулак и коротко рассказал Рифату все, что случилось на бензоколонке.
– У этого типа был пистолет, – подал голос Чулков. – Он хотел меня пристрелить.
– Жаль, что он этого не сделал, – Рифат с ненавистью глянул на Чулкова.
– Еще бы секунда – и он меня уложил. Я защищался. Я хотел просто вырубить его, пару раз двинуть по репе. И не смог как следует вмазать. Я совсем задубел, пока ждал эту тачку. Руки сделались непослушными. Удар вышел вялым.
– Все, я не хочу слышать того, что я не хочу слышать. И не расстраивай меня лишний раз. Это хреновая грязная работа.
– Да ладно, эта тачка стоит целое состояние.
Чулков, рассчитывая на понимание и, возможно, даже сочувствие, скорчил жалобную морду.
– Она ничего не стоит, – усмехнулся Рифат. – Ни гроша. На ней кровь. Что я буду делать с этой телегой?
– Тоже самое, что делаете с другими тачками, – Чулков быстро уставал от пустых препирательств. – И кто знает, что на ней кровь? Только мы двое и вы. Новые номера, новые бумаги. «Мерседес» это не «Астин Мартин». «Мерседесов» в Москве полно, пруд пруди.
– Пруди, – передразнил Рифат. – Рассказывай все как есть, мне нужна история этой машины. От и до. Как вы на нее вышли?
Чулков шагнул вперед, опустив голову, встал перед Рифатом, как провинившийся школьник.
– Я искал подходящую машину три дня. Были варианты, но все сорвалось. Моя подружка работала на той бензозаправке. Месяца полтора назад она рассчиталась, ее рассчитали. Ну, это не важно. Короче, я просил ее брать на заметку, какие машины приезжают туда вечерами заправляться. Регулярно приезжают. Меня интересовали дорогие иномарки. Чтобы, когда подвернется случай… Ну, понятно. Она и рассказала об этом «Мерседесе». Вечерами он там часто останавливался. Видно, его хозяин рядом живет. То есть жил… И я решил попробовать.
1 2 3 4 5 6 7
«Мерседес» темно синего цвета медленно подъехал к станции. Мужчина средних лет невысокого роста выбрался из машины, и даже не потрудился захлопнуть за собой дверцу. Его светлая шерстяная куртка в свете мигающих разноцветных огней отливала всеми красками радуги. Вставил «пистолет» бензонасоса в бак, мужчина неторопливо подошел к будке, пригнул голову, что-то сказал оператору, полез за кошельком.
* * *
Водитель, расплатившись за бензин, возвращался к машине. Он смотрел себе под ноги, засовывая в глубокий внутренний карман куртки кожаное портмоне с серебряными уголками. Расчет с оператором занял ровно пятьдесят секунд.
Этого времени Чулкову хватило, чтобы выскочить из кустов, пригнувшись так низко, что руки едва не волочились по асфальту, добежать до автомобиля, заглянуть в салон. Никого. Хозяин тачки даже ключи не вынул, оставил в замке зажигания. Чулков встал во весь свой прекрасный рост, обошел машину сзади.
Водитель, наконец, засунул бумажник в карман, поднял глаза и застыл на месте. До «Мерседеса» оставалось всего несколько шагов. Но дорогу преграждал здоровый парень с короткой рыжей шевелюрой. Парень доброжелательно улыбался. Но улыбка получилась жалкой, да и Чулков оказался слишком плохим психологом.
– Здравствуйте, – он продолжал с усилием улыбаться. – Сегодня ровно год, как открылась наша бензоколонка. Мы хотим подарить вам набор гаечных ключей. Как юбилейному покупателю. Абсолютно бесплатно. Задаром.
Мужчина поправил на носу очки с бесцветными стеклами без оправы. Он, как всякий разумный человек, которому предложили получить товар за бесплатно, испытал душевное неудобство, похожее на испуг. Даже отступил на шаг. Не очень верится, что такой рыжий амбал с идиотической улыбкой здесь трудится. Что этот идиот способен получить работу даже на паршивой бензоколонке. Мужчина секунду раздумывал, не позвать ли на помощь охранника, но так и не принял решение.
Чулков был выше своего оппонента на полголовы, поэтому чувствовал себя уверенно. Он шагнул вперед.
– Бесплатные гаечные ключи. Как юбилейному…
Мужчина свел брови, раздраженно махнул рукой, не дав Чулкову договорить.
– Спасибо. Мне не нужны никакие ключи. Тем более бесплатные.
– Вы их еще не видели…
– И не увижу. Не хочу.
Времени на дальнейший диспут не осталось. Если продолжать разговор, можно все испортить окончательно.
Чулков коротко развернулся и слева ударил мужчину в нижнюю челюсть. Но тот оказался готов к нападению. Он успел выбросить вперед правую руку. Кулак Чулкова пробил эту защиту, но лишь скользнул по челюсти противника, задел щеку, ушел вверх.
Зато боковой удар справа пришелся точно в ухо. Блеснули очки, слетевшие с носа мужчины. Но, как ни странно, противник Чулкова, видимо, имевший навыки и опыт кулачного боя, устоял на ногах. Мало того, отступив назад, он довольно чувствительно пнул Чулкова носком ботинка в опорную ногу. Чулков даже не почувствовал острой боли, он на мгновение просто растерялся. Он не ждал сопротивления от человека средних лет, к тому же находившегося в более низкой весовой категории. Никак не рассчитывал, что тот устоит на ногах, пропустив такой жестокий удар.
Мужчина сунул руку в карман куртки. Он дернул кверху локоть, но рука почему-то не вылезала из кармана. Чулков понял, что сейчас его ход. Последний ход. Треснули, рассыпались очки, раздавленные чьим-то каблуком.
Чулков успел выхватить нож и ударил первым.
Тонкий клинок вошел слева точно под пятое ребро. Мужчина тонко вскрикнул, вытащил правую руку из кармана, схватился за грудь. Чулков резко дернул рукоятку ножа вверх. Клинок обломился, остался в груди владельца «Мерседеса». Мужчина снова вскрикнул, на этот раз совсем тихо. Плюнул кровью, пискнул и, закатив глаза, повалился спиной на асфальт.
* * *
Рогожкин на ватных, занемевших от долго сидения на корточках ногах дошагал до будки в тот момент, когда от нее отходил водитель синего «Мерседеса». Подойдя на расстояние шага к окошечку, он широко распахнул куртку, стараясь загородить оператору весь обзор. Женщина подняла на Рогожкина глаза, похожие на бесцветные пуговицы. Он, обдумывая вопрос, стянул с головы шапочку, сунул ее в карман и поскреб затылок. Странно действует холод. До костей промерзнув на осеннем ветру, Рогожкин стал туго соображать. Чтобы сформулировать простейший вопрос, требовалось огромное умственное напряжение.
– У вас есть этот, как там его, – Рогожкин наморщил лоб. – Как там его, черт… Моторное масло у вас есть?
Придумывая и задавая свой вопрос, он разглядывал через стекло помещение бензозаправочной станции. Виден письменный стол, за которым сидит женщина. На столе кассовый аппарат, навалены какие-то бумажки, поверх них журнал с кулинарными рецептами.
Рогожкин кожей чувствовал, какие-то события сейчас происходят за его спиной. Но оборачиваться, смотреть назад нельзя. Это может насторожить оператора. Она тоже захочет посмотреть, что там…
– Масло? – переспросила женщина, будто плохо слышала вопрос.
– Да, да, – кивнул Рогожкин. – Масло. Машинное масло.
– Вон, перед вами. На витрине.
Рогожкин повернул голову направо, куда показывала пальцем женщина. Действительно, рядом с окошком оператора оборудована небольшая витрина, где на полках расставлены фляжки и канистры с маслами, присадками и автокосметикой. Он сделал вид, что разглядывает товар, а сам наблюдал за внутренним помещением.
Комната небольшая. В углу на тумбочке маленький телевизор. У стены рядом с телевизором стоит гладкоствольное помповое ружье. В экран неподвижным взглядом уставился усатый охранник. Он, одетый в камуфляжную форму, подпоясанный ремнем, имел бы весьма бравый вид. Но дело портил натягивающий пятнистую курку отвислый живот.
Рогожкин услышал за своей спиной несколько коротких реплик, какую-то непонятную возню.
– А антифриз есть?
Рогожкин придвинулся вплотную к окошечку и еще шире распахнул полы куртки. Лишь бы чертова баба ничего не услышала. Слава Богу, телевизор включен. Нет, ничего она не услышит. А охранник слишком далеко сидит от окошечка.
За спиной Рогожкина раздался тонкий крик, похожий на женский. Рогожкин, мгновенно сориентировавшись, выхватил из кармана носовой платок и высморкался так громко и смачно, что нос мгновенно покраснел. Женщина глянула на покупателя удивленно. Казалось, она не могла понять, как страдающий насморком человек может издавать подобные, похожие на женский крик звуки. Рогожкин развернул в руке сопливый платок, словно искал на нем сухое место, чтобы снова высморкаться. Он доброжелательно улыбнулся.
– Антифриз…
– Да вон же все на витрине, – женщина поморщилась. – Смотрите сами.
– Спасибо, спасибо. Большое спасибо.
«Лишь бы сейчас никто не подъехал, – думал Рогожкин. О, Господи. Лишь бы никто не подъехал. Господи, помилуй. Лишь бы пронесло».
* * *
Чулков, ухватил мужчину за щиколотки ног, задрал их до уровня своей груди и потащил тело к кустам.
Чулков шел спиной вперед, волоча за собой мужчину, оказавшегося слишком тяжелым для своей весьма скромной комплекции. По мокрому асфальту тянулась кровавая, казавшаяся черной, полоса. За кустами Чулков, разжал руки. Присев на корточки, потрогал кончиками пальцев шею своей жертвы, слева, под нижней челюстью. Пульса, разумеется, нет. Что ж, с длинным клинком в груди, под пятым ребром, люди не живут. Точнее, живут, но не долго.
Мужчина лежал на спине, уставившись широко распахнутыми глазами в небо, словно внимательно считал звезды в его холодной темноте, и никак не мог их сосчитать, сбивался. На груди, на белой рубашке выросло темное пятно почти правильной круглой формы. Чулков, преодолевая страх и брезгливость, обшарил внешние карманы светлой шерстяной куртки. Так и есть – пистолет. В темноте и не разберешь, что за модель, ясно, что иностранный. Чулков сунул пистолет за пазуху.
Мужик, обороняясь, хотел пристрелить его. Но пистолет, видимо, зацепился курком или выступом рукоятки за подкладку куртки. В распоряжении Чулкова оказалась лишняя секунда. Вроде бы, фора во времени небольшая, но она-то все и решила. Чулков не оплошал, не промахнулся. Он хотел пошарить и во внутренних карманах светлой куртки, но побоялся испачкать руки кровью.
Чулков видел, как Рогожкин топчется у окошечка бензоколонки, разговаривает с оператором. Трясет в руках какую-то прозрачную пузатую бутылку. Тянет время, отвлекает. Чулков поднялся на ноги, и тут только заметил, что его все-таки угораздило запачкать руки. Правая ладонь вся в крови. И с тыльной стороны левой руки тоже заметные крупные пятна. Вытирать руки о траву уже не осталось времени.
Чулков вышел из кустов, подошел к машине, вытащил из бензобака «пистолет» бензонасоса, вставил его в держатель.
Он оглянулся назад. Все в порядке, отсюда, со стороны бензоколонки человеческое тело, лежавшее за кустами на желтой траве не было заметно. Почти не было заметно. Эти проклятые лампочки. Вокруг слишком светло. Но, скорее всего, этого мужика не найдут раньше завтрашнего утра. В восемь часов на колонке пересменка. Придут новый оператор, охранник. Они и углядят этого клиента. Но до восьми – вся ночь и добрая половина утра.
Чулков устроился на водительском месте, захлопнул дверцу.
* * *
Охранник, видимо, считал ниже своего достоинства обращать внимание на сопливого покупателя машинного масла и антифриза. Оператор обернулась к охраннику, то ли ответила на его вопрос, то ли сама о чем-то спросила, Рогожкин не расслышал. Женщина улыбнулась, охранник показал пальцем на экран телевизора и засмеялся.
Рогожкин бросил короткий взгляд за спину. «Мерседес» с раскрытой передней дверцей стоял на прежнем месте. Но где люди? Вокруг никого. Ни Чулкова, ни водителя не видно.
– Антифриза дайте, пожалуйста. Вон тот, крайний двухлитровый флакон.
Рогожкин покопался в карманах и сунул в окошечко деньги. Черт, куда же делся этот придурок Чулков? И где водитель? Оператор поднялась со стула, сняла с полки прозрачную бутыль с голубой жидкостью, через окошко сунула ее покупателю. Рогожкин принял бутыль, не зная, что делать дальше, повертел ее в руках.
Он тянул время, встав в пол-оборота к окошечку, сделав вид, что читает надписи на этикетке, скосил глаза в сторону. Из кустов появилась рыжая башка Чулкова. Он подошел к машине, повозился у бензоколонки, сел за руль. Фу, порядок.
– Спасибо, хороший антифриз, – еще раз поблагодарил оператора Рогожкин.
Помахивая бутылкой, он подошел к машине, открыл дверцу и упал на переднее сидение.
– Мать твою, что ты возился целый час?
Чулков помолчал секунду, наконец, чужим деревянным голосом сказал:
– Я только что убил этого мужика.
– Убил? – Рогожкин вытаращил глаза. – Мать твою…
Он обхватил голову руками и тихо застонал.
– Да пошел ты. Сам бы с ним разбирался, умник. Все, поехали, а то блевону.
Чулков резко взял с места, развернулся и погнал машину по темной дороге. Через пару минут веселые огоньки бензозаправочной станции исчезли за поворотом.
* * *
Проехав два десятка километров по кольцевой дороге, Чулков свернул в сторону области. Сидевший рядом Рогожкин молчал, грыз ногти и часто вздыхал. Могло показаться, он остро, до черноты перед глазами, переживает, что заурядный угон машины превратился в мокруху, терзается мыслью о смерти невинного человека. Нет, Рогожкин уже решил для себя, что муки совести в его положении непозволительная роскошь. Будь, что будет. Пусть случится все, чему суждено случиться. А, снявши голову, по волосам не плачут. Вот и вся мораль.
Он думал о другом, думал, что подвеска нового «Мерседеса» жестковата, и это хорошо, по-спортивному. На крутых поворотах автомобиль долго не раскачивается, а стабилизируется очень быстро. Машина наворочена по полной программе: кожаный салон, трехсотый двигатель. Вообще, в этой тачке есть все, от гидроусилителя руля до бортового компьютера и кондиционера. Наверное, приятно посидеть за рулем тачки стоимостью сто тысяч долларов. Разумеется, приятно. Даже очень приятно, если от машины не пахнет свежей кровью. Не воняет мертвечиной. От этой ох как попахивает. Еще Рогожкин подумал, что мать сейчас вернулась со смены, а его, как всегда, нет дома. Отчим, скорее всего, дрыхнет…
– Надо позвонить Рифату, – сказал Чулков. – Если его нет в гараже, пусть приезжает. Срочно приезжает.
– Увидишь телефонную будку, остановись.
– Да какого хрена, будка, – процедил Чулков. – Разуй глаза. Вот мобильный телефон. Внизу, под приборной доской.
Рогожкин поднял темную трубку, включил аппарат и набрал номер. Три длинных гудка. Голос Рифата показался таким близким, словно тот сидел на заднем сидении.
– Это я, – обрадовался Рогожкин. – Мы все сделали, едем.
– Давай, я на месте, – Рифат положил трубку.
– Ждет, – сказал Рогожкин.
– Может, не будем говорить ему… Ну, об этом?
– Надо сказать, – покачал головой Рогожкин. – Я сам скажу. А там пусть решает.
Попетляв по спящим улицами улицам пригородного городка, «Мерседес» оказался на его окраине, в производственной зоне. Бесконечные заборы, темные коробки заводских корпусов, трубы, плюющие в звездное небо серой копотью. Ни людей, ни машин. Здесь легко заблудиться, если хорошо не знать дорогу.
Рифат Шабаев, даривший краденым автомобилям новую жизнь, арендовал большой ведомственный гараж в одном из номерных НИИ в ближнем Подмосковье. В добрые старые времена институт занимался оборонкой и процветал, теперь он, разоренный, лишенный заказов, натурально загибался от бедности и сводил концы с концами, сдавая арендаторам свои помещения.
Чулков сделал последний поворот, промчался метров триста по прямой и затормозил. Машина встала, как вкопанная. Решетку радиатора от ржавых ворот отделяли считанные сантиметры.
– Хорошие тормоза, – Чулков почему-то грустно вздохнул и трижды посигналил короткими гудками.
Рогожкин дважды прочитал надпись, выведенную на бетонном заборе красной масляной краской: «Стой. При входе на вахту предъяви пропуск в развернутом виде». Из калитки, прорезанной в воротах, вышел человек, одетый в длинный полушубок с лохматым воротником, подошел ближе, через стекло заглянул в лицо Чулкова. Человек кивнул и исчез за калиткой. Послышался шум запускаемого мотора, лязгнули приводные цепи, створки ворот качнулись, поползли в стороны, открывая дорогу.
* * *
Рифат уже спустился из конторы вниз. Ожидая гостей, он стоял посредине двора, под фонарями, закрепленными на стенах кирпичных боксов. Высокий, черноволосый в белом свитере с высоким горлом, он напоминал немолодого спортсмена, затевающего в поздний неурочный час легкую разминку.
Чулков с Рогожкиным вылезли из машины, отступив в сторону, молча наблюдали за Шабаевым. Рифат несколько раз обошел машину, заглянул под капот, сел на водительское место и вылез с видимой неохотой. Он, скупой на похвалу и добрые жесты, не часто позволял себе улыбаться. Но на этот раз улыбнулся. Все, пора портить заказчику настроение, решил Рогожкин. Он откашлялся в кулак и коротко рассказал Рифату все, что случилось на бензоколонке.
– У этого типа был пистолет, – подал голос Чулков. – Он хотел меня пристрелить.
– Жаль, что он этого не сделал, – Рифат с ненавистью глянул на Чулкова.
– Еще бы секунда – и он меня уложил. Я защищался. Я хотел просто вырубить его, пару раз двинуть по репе. И не смог как следует вмазать. Я совсем задубел, пока ждал эту тачку. Руки сделались непослушными. Удар вышел вялым.
– Все, я не хочу слышать того, что я не хочу слышать. И не расстраивай меня лишний раз. Это хреновая грязная работа.
– Да ладно, эта тачка стоит целое состояние.
Чулков, рассчитывая на понимание и, возможно, даже сочувствие, скорчил жалобную морду.
– Она ничего не стоит, – усмехнулся Рифат. – Ни гроша. На ней кровь. Что я буду делать с этой телегой?
– Тоже самое, что делаете с другими тачками, – Чулков быстро уставал от пустых препирательств. – И кто знает, что на ней кровь? Только мы двое и вы. Новые номера, новые бумаги. «Мерседес» это не «Астин Мартин». «Мерседесов» в Москве полно, пруд пруди.
– Пруди, – передразнил Рифат. – Рассказывай все как есть, мне нужна история этой машины. От и до. Как вы на нее вышли?
Чулков шагнул вперед, опустив голову, встал перед Рифатом, как провинившийся школьник.
– Я искал подходящую машину три дня. Были варианты, но все сорвалось. Моя подружка работала на той бензозаправке. Месяца полтора назад она рассчиталась, ее рассчитали. Ну, это не важно. Короче, я просил ее брать на заметку, какие машины приезжают туда вечерами заправляться. Регулярно приезжают. Меня интересовали дорогие иномарки. Чтобы, когда подвернется случай… Ну, понятно. Она и рассказала об этом «Мерседесе». Вечерами он там часто останавливался. Видно, его хозяин рядом живет. То есть жил… И я решил попробовать.
1 2 3 4 5 6 7