Данилов с готовностью поднялся.
Ц Где ты ее бросила?
Марта махнула рукой:
Ц Там где-то. Далеко. У входной двери.
Он вернулся через минуту и положил что-то на стол.
Ц Ну? Ц спросила Марта нетерпеливо. Эскадра дралась уже из последних си
л. Ц Что, не нашел? Сумку? Или дверь?
Данилов молчал, и она оглянулась. На столе лежали ее очки, а у него в руках б
ыл длинный конверт.
Ц Что это такое?
Ц Где?
Ц Вот. Что это за конверт?
У него был странный, очень напряженный голос, и Марта встревожилась.
Ц Не знаю. Это я сегодня получила. Там какая-то ерунда написана. Я хотела в
ыбросить и забыла. А что?
Данилов уже видел сегодня такой конверт. Этот был неаккуратно разорван.
Свой Данилов разрезал ножницами.
Ему не хотелось заглядывать внутрь, но он заглянул и, помедлив, вытянул че
твертушку листа.
«Убийца должен быть наказан, пощады не будет».
Ц Ну вот, Ц сказала Марта поспешно, Ц это какой-то ненормальный присла
л. Да что с тобой, Данилов?!

* * *

Он был уверен, что совсем не спал, но телефон зазвонил и разбудил его.
Выходит, все-таки спал.
Прежде чем взять трубку, он посмотрел на часы и сразу понял, кто звонит.
Ц Доброе утро, мама.
Ц Доброе утро, Ц откликнулась мать после паузы. Ц Откуда ты знаешь, что
это я?
Данилов вежливо промолчал.
В Москве восемь утра субботы. В Париже Ц шесть. Мать всегда встает в шесть
, чтобы до завтрака успеть в тренажерный зал и вернуться к отцу, который те
рпеть не может пить кофе в одиночестве. Данилов помнил себя с трех лет, и т
огда все было точно так же. Кроме Парижа. Парижа тогда не было.
Ц Андрей, я хотела сообщить тебе, что твой отец получил премию французск
ой литературной академии. Это серьезная награда.
Ц Я в этом не сомневаюсь, Ц пробормотал Данилов. Отец никогда не получа
л несерьезных наград.
Ц Я ставлю тебя в известность, что на будущую среду назначен прием в чест
ь отца. Ты должен на нем присутствовать.
Данилов вдруг осознал, что встал с кровати и даже успел нацепить брюки, ка
к будто мать могла его видеть.
Ц Мама, я вряд ли смогу прилететь в Париж. У меня много работы, и я ничего н
е планировал на будущую неделю.
Ц Ты и не должен ничего планировать, Ц почти перебила его мать, что с ней
случалось крайне редко, Ц прием в Москве, в особняке в Воротниковском. Я
все время забываю, как он называется.
Данилов понятия не имел, как называется особняк в Воротниковском, и моме
нтально почувствовал себя тем, кем был на самом деле, Ц плохим сыном.
Ц Среда на будущей неделе, Ц повторила мать медленно, как будто Данилов
был недоумком. Ц Запиши, пожалуйста, Андрей. Мы прилетим во вторник, и я не
успею ничего проконтролировать, но прием организует Ольга, потому все д
олжно пройти хорошо.
Ц Я постараюсь прийти.
Ц Нет. Ты не постараешься, а придешь. В конце концов, это просто неприличн
о.
Ц Что неприлично, мама?
Ц Неприлично, что ты так долго и так старательно игнорируешь свои обяза
нности, Андрей. На это уже обращают внимание.
Ц Кто обращает?
Мать промолчала. Она отлично умела не слышать того, что, по ее мнению, не ну
жно слышать.
Ц Лиду я пригласила, Ц проинформировала мать, Ц попросила ее освободи
ть для нас вечер. Она вчера тебе не говорила?
Данилову вдруг показалось, что ему не около сорока, а одиннадцать. Он даже
почувствовал запах Ц тот, который окружал его, когда ему было одиннадца
ть: полироли, ковров, дорогих французских духов и синтетической шерсти м
ногочисленных зверей, которыми была уставлена его комната. Ему все время
дарили игрушки, а он в них не играл. Не любил.
В тот день ему исполнилось четырнадцать. Он вернулся из школы и обнаружи
л, что в его комнате больше нет никаких игрушек. Он долго стоял посреди огр
омного почти пустого зала, в который превратилась комната, и не понимал, ч
то могло приключиться с его зверями, Ц и сообразил наконец. Мать дала ему
понять, что детство кончилось.
Таким образом, Данилов знал совершенно точно, когда кончилось его детств
о Ц в промежутке между половиной девятого утра и двумя часами дня, когда
ему исполнилось четырнадцать лет.
Ц Спасибо, мама, Ц поблагодарил Данилов, Ц я мог бы пригласить ее сам, н
о все равно спасибо.
Ц Да, Ц согласилась мать. Ц Мне так спокойнее. Я никогда не знаю, чего от
тебя ждать, поэтому мне проще все сделать самой.
«Например, пригласить мою любовницу проводить меня на светский раут, Ц
подумал Данилов, Ц чтобы мне не пришло в голову потеряться по дороге».
Ц И не забудь поздравить отца, Ц непререкаемым тоном, который так хорош
о знал Данилов, напомнила мать. Ц Не обязательно лишний раз демонстриро
вать ему, что тебя не интересуют его успехи. Хорошего тебе дня, Андрей.
Ц Спасибо. До свидания, мама.
Кто сказал, что семья Ц это такое место, где все друг друга любят, жалеют, у
тешают и принимают такими, как есть? Семья Ц это худшее из испытаний, пото
му что получить по физиономии от чужих вовсе не так ужасно, как от близких.

Чужие далеко, а близкие Ц рядом и точно знают, как ударить больнее, и зани
мают самые выгодные наблюдательные посты, чтобы выискать слабое место в
обороне близкого и прорвать ее неожиданным стремительным ударом, после
которого поверженному остается только хватать ртом воздух, таращить бе
ссмысленные глаза, и до трех часов ночи придумывать «достойные ответы».

Данилов сел на край постели и потер руками лицо. Щеки кололись, а в глазах
после бессонной ночи было как-то слишком сухо, хотя он позволил себе толь
ко три сигареты.
Только три сигареты за всю ночь.
Осторожно, стараясь не топать, чтобы не разбудить Марту, он прокрался в ва
нную и долго стоял под душем, а потом старательно брился и чистил зубы.
Кто прислал записку? Данилов рассматривал в зеркале свое отражение, как
будто чье-то чужое, и думал.
Почему ее прислали еще и Марте? Зачем? Прошло много лет, и Данилов сто раз д
авал себе обещание больше ни о чем не вспоминать.
Дня не проходило, чтобы он не вспоминал.
Нет. Он не вспоминал. Он просто не забывал.
Кому понадобилось напоминать ему таким способом? В отличие от Марты, он с
разу понял, что записки прислал вовсе не сумасшедший.
«Ты убил ее! Ты во веем виноват, убийца, иуда!»
За пять лет он почти не встречался с родственниками жены. Кто-то из них ре
шил наконец напомнить ему о себе таким способом? Ну ладно ему, а Марте? Мар
та при чем?!
Никакие родственники его жены, даже те, с которыми он встречался, ничего н
е могли знать о Марте. Если только не следили за его жизнью с пристальным в
ниманием.
Или следили?
Зачем?
Хуже всего было то, что Данилов чувствовал ненависть, которой дымились к
орявые буквы. Записки Ц и его, и та, что он вчера вытащил у Марты, Ц как буд
то дышали на него ненавистью: и буквы, и бумага.
И угрозу он чувствовал, и злобу. Или он просто нервничает от того, что идет
снег?
Ему было шестнадцать лет, когда выяснилось, что у него есть нервы и именно
из-за них он никогда не станет великим пианистом.
Он боялся зала. Боялся так, что не мог заставить себя выйти на сцену, даже е
сли в зале никого не было. Он боялся сцены, боялся пустого пространства, бо
ялся света, звука собственного рояля Ц всего на свете.
Знаменитый пианист приехал из Лондона и утешал его мать, у которой как бу
дто кончилась жизнь, когда выяснилось, что Данилов не может играть. Приез
жали профессора, не менее знаменитые, чем пианист, и говорили, что виноват
ы нервы.
Оказалось, что шестнадцатилетний Данилов никуда не годится.
Все утешали его мать, объясняли ей, что она ни в чем не виновата.
Виноват Данилов и его нервы.
На него никто не обращал никакого внимания. Он был просто организмом, суб
станцией, на которую тратились силы, время и деньги, возлагались надежды,
а потом оказалось, что субстанция устроена как-то не правильно и исправи
ть ее невозможно.
Поначалу мать все-таки пыталась его исправить, но он начинал трястись, ед
ва увидев пустую сцену и на этой сцене рояль и стул. Крышка рояля была подн
ята, стул слегка отодвинут Ц все готово для того, чтобы принять сломавше
гося от не правильного употребления Данилова. Принять и убить его.
По ночам ему снилось, как он умирает за роялем, один в пустом зале. Он играл
и видел свои руки в ослепительных манжетах концертной рубашки, пальцы ле
тали по клавишам, но не было звука, и там, во сне, в этом было все дело.
Данилову казалось, что если он услышит звук, то не умрет, и он начинал лупи
ть по клавишам так, что болью заходились расплющенные от ежедневных репе
тиций подушечки пальцев, а звука все не было, рояль не пускал звуки наружу
, и он не мог снять руки с клавиатуры, его засасывало в черно-белую глубину,
и у него больше не было пальцев, и на том месте, где они были, надувались кро
вавые пузыри, из которых медленно, капля за каплей, вытекала кровь, разбав
ляя черно-белые цвета красным.
Таким красным, каким только может быть кровавое пятно на очень белой блу
зке.
Он понял, что не спит, только когда увидел свое отражение в зеркале. Он не с
пал. Он был в ванной, старался не шуметь, чтобы не разбудить Марту, думал о з
аписках, которые исходили ненавистью, о матери и о том, как подвел ее. Он по
двел не только ее. Он подвел всех на свете. Он стоял перед зеркалом, взявши
сь обеими руками за края раковины, и смотрел себе в лицо.
За его спиной, за закрытой дверью что-то с грохотом упало, и Марта спросил
а приглушенно:
Ц Данилов, ты там досыпаешь?
Ц Нет, Ц сквозь зубы проговорил Данилов.
Ц Что? Ц раздалось из-за двери. Ц Освободи помещение, иди досыпай в пос
тель!
Он поспешно умылся очень холодной водой, вытер лицо и открыл дверь.
Ц Доброе утро, Ц сказал он Марте, которая маялась под дверью, Ц прошу пр
ощения, что разбудил.
Ц Меня разбудил не ты, а телефон, Ц пробурчала Марта, протискиваясь мим
о него в ванную. Ц Надо было мне его вчера выключить, а я забыла.
Ц Это я забыл, Ц повинился Данилов. Ц Вернее, не сообразил.
Ц Что делать, Данилов, Ц проговорила она из ванной, Ц что делать, если т
ы такой тупой.
Он улыбнулся. Она всегда разговаривала с ним как-то так, что ему хотелось
улыбаться, даже по утрам после разговора с матерью.
На полированном черном прилавке, заменявшем кухонный рабочий стол, лежа
ли часы, браслет и два золотых кольца. Одно из них Марта привезла два года
назад из Бахрейна и невыносимо хвасталась и кольцом, и Бахрейном.
Он знал, что завтракать она не будет. «Ты с ума сошел, Данилов, какой завтра
к в полдевятого утра!» Он знал, что она станет долго пить чай, а потом кофе и
в одиннадцать захочет есть. Он знал, что она выйдет из ванной в плотных гол
убых джинсах и обтягивающей маечке, довольно свежая, но недовольная. Он з
нал, что по утрам она всегда бывает свежей и немного сердитой.
Чего он только про нее не знал!
«Не знал, что она беременная», Ц сказал он себе мрачно.
Ц Кто звонил?
Ц Моя мать. В среду прием, и она уже пригласила Лиду. Завтракать будешь?
Ц Ты с ума сошел, Данилов, Ц сказала она недовольно, Ц какой завтрак в п
олдевятого утра! Что ты смеешься?
Ц Я не смеюсь. Сейчас будет чай.
Ц Что за прием?
Ц В честь премии, которую получил мой отец. Или в честь отца, который полу
чил премию.
Ц Это что? Ц спросила она. Ц Ирония?
Ц Нет.
Ц А где прием? В Париже? Или в Нью-Йорке?
Ц В Москве. Самое интересное, что сначала пригласили Лиду, а потом уж мен
я.
Ц Теперь тебе придется на ней жениться, Ц сообщила Марта, Ц как честно
му человеку.
Ц Я ни на ком не собираюсь жениться! Ц сказал Данилов с досадой. Он доста
л из холодильника йогурт, сыр и тонкие пластинки сухих хлебцев, которые т
оже почему-то держал в холодильнике. «Завтрак джентльмена» называла это
т набор Марта. Он никогда не менялся.
Ц Какие у тебя планы? Ц спросил Данилов, когда она отхлебнула первый гл
оток чая и замерла, как японец на чайной церемонии.
Ц Никаких.
Ц Что, и экзаменов никаких?
Ц Ну тебя, Данилов. Я только что сдала третью категорию тестов. Осталось
еще две. Перед Новым годом вторая, а весной первая. Сдам, и мне дадут повыше
ние.
Данилов посмотрел на нее.
Ц Повышение?
Ц Повышение, а что?
Ц А ребенок?
Марта еще глотнула чаю и поэтому ответила не сразу.
Ц И ребенок, и повышение, Данилов. Мне надо семью кормить, а чтобы кормить,
надо повышение получить, а чтобы получить, надо экзамены сдать.
Ц А Петя, Ц спросил Данилов, Ц он не собирается семью кормить?
Марта пожала плечами:
Ц Наверное, собирается. Я пока точно не знаю.
Данилов пришел в раздражение. Зачем он спрашивает? Какое ему дело до Пети
и его планов? Ему и до Марты теперь не должно быть дела! По крайней мере, нуж
но постепенно приучать себя к этому. Он был специалистом экстра-класса в
постепенном приучении себя к чему-нибудь.
Ц Снег идет, Ц сказала Марта.
Ц Если тебе нужны будут деньги, Ц начал он, раздражаясь все сильнее, Ц т
ы можешь взять у меня. Я зарабатываю больше, чем трачу. Вряд ли ты сможешь р
аботать в полную силу, когда… когда ребенок родится. Ты только не подумай,
что я хочу поставить тебя в неловкое положение. Ц Данилов посмотрел на н
ее и спросил недовольно:
Ц Что ты смеешься?
Ц Я не смеюсь, Ц возразила Марта. Ц От твоего джентльменства можно ума
лишиться, Данилов. Если мне понадобятся деньги, я возьму у тебя и попаду в
самое неловкое из всех известных мне положений. O'кей?
Ц Откуда взялась вчерашняя записка?
Ц Что-о?
Ц Записка. Откуда она?
Ц Что значит Ц откуда? Из почты. Мне приходят всякие газеты, и конверт пр
инесли вместе с газетами. А что это за записка? Там написана какая-то ерун
да, не знаю, почему я ее не выбросила.
Ц Мне вчера пришла точно такая же. Ц Данилов поднялся из-за стола, чтобы
налить себе кофе. Ц Ты все еще пьешь чай? Или переходишь к кофе?
Ц Какая Ц такая же?
Ц «Убийца должен быть наказан, пощады не будет», Ц монотонно процитиро
вал Данилов. Ц Я не понимаю, какое это отношение имеет к тебе.
Ц А к тебе какое? Ц Марта заволновалась, и Данилов пожалел, что заговори
л об этом. Что-то он слышал о том, что беременным женщинам нельзя волноват
ься.
Ц Я думаю, что речь идет о смерти моей жены, Ц сказал он и посмотрел на сн
ег за окнами.
Машину теперь придется откапывать лопатой. На Кутузовском проспекте, гд
е жили его родители, у дворника была шикарная алюминиевая лопата. Дворни
к стерег ее, как будто она бриллиантовая. Когда Данилов был маленький, он м
ечтал, что станет дворником. Ему казалось, что нет на свете ничего лучше, ч
ем целыми днями грести на улице снег алюминиевой лопатой. И не сидеть за р
оялем по шесть часов.
Ц При чем здесь твоя жена? Ц тихо спросила Марта. Ц Или имеется в виду, ч
то убийца Ц это ты?
Данилов ничего не ответил. Он также был специалистом экстра-класса в уме
нии не отвечать на вопросы.
Ц Андрей, прошло пять лет. Ц Марта никогда не называла Данилова Андреем
. Ц Даже тогда всем было ясно, что ты ее не убивал. Неужели ты думаешь, что з
аписка как-то связана с твоей женой?
Ц Марта, совершенно очевидно, что записка как-то связана с моей женой. Ц
Данилов ополоснул ее кружку и налил кофе. Ц Прости, что я тебя расстроил.

Ц Пошел к черту, Ц пробормотала Марта. Ц Там написано «пощады не будет
». Это означает, что тебе «пощады не будет»?
Ц Я не знаю.
Ц Но это… угроза?
Ц Я не знаю, Ц повторил Данилов с досадой, Ц и обсуждать это бессмыслен
но. Я только хотел узнать, как эта записка попала к тебе.
Ц Так и попала. С почтой.
Ц Я уже понял, спасибо, Ц вежливо ответил Данилов. Ц Если у тебя нет ник
аких планов, может, поедем кататься?
Ц Так снег валит, Данилов, Ц развеселившись, сказала Марта.
Ц У меня шипованные колеса. Никаких проблем.
У них было такое почти семейное развлечение. Время от времени они ездили
кататься. Просто так, куда глаза глядят, по любому шоссе. Чем дальше, тем лу
чше. Однажды таким образом они приехали в Ярославль. Ехали-ехали и приеха
ли. Им было очень весело, пока не выяснилось, что до Москвы двести с чем-то к
илометров и нужно или где-то ночевать, или возвращаться. Волга была под бо
ком, широкая, неторопливая, пахнущая свежей водой. От ухоженной набережн
ой поднимались подстриженные газоны, в саду играл духовой оркестр Ц уха
ли сверкавшие на солнце трубы. Город был просторный и чистый, на площади п
еред театром туристы кормили толстых голубей, и Марта с Даниловым решили
остаться.
Зря они тогда решили остаться, но вспоминать об этом нельзя.
Ц А куда мы поедем, ты уже придумал?
Ц Я хочу показать тебе дом.
Ц С привидениями?
Ц Что?
Ц Какой дом, Данилов?
Ц Мне его заказал Тимофей Кольцов. Слышала о таком?
Ц Ты даешь, Данилов, Ц пробормотала Марта, Ц каждый человек хоть раз в ж
изни слышал о Тимофее Кольцове.
1 2 3 4 5