VadikV
38
Татьяна Устинова: «Одна
тень на двоих»
Татьяна Устинова
Одна тень на двоих
«Татьяна Устинова. Одна тень на двоих»: Э
КСМО.; Москва; 2003
ISBN 5-699-04448-5
Аннотация
Когда Данилов приехал домой, е
го жена уже умерла… Гаишник, задержавший Данилова на дороге, «спас» его о
т тюрьмы, создав неопровержимое алиби. Однако несчастья продолжали подс
терегать архитектора. Обезображен особняк, который Данилов вот-вот долж
ен был сдать богатому заказчику, в офисе убит сотрудник его фирмы. Кто-то
упорно хочет бросить тень на несостоявшегося музыканта, сына известных
родителей, который не оправдал их надежд, а потому презираем… Но Данилов
так никогда бы и не принял этот вызов, если бы рядом не оказалась Марта Ц
женщина, которая любила его всю жизнь. И теперь все, что бы ни случилось у н
их, Ц на двоих…
Татьяна УСТИНОВА
ОДНА ТЕНЬ НА ДВОИХ
Посвящается Надежде Гроздов
ской, прекрасной и удивительной во всех отношениях.
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек.
Александр Пушкин «Моцарт и С
альери»
Когда Данилов приехал домой, его жена уже умерла.
Он не понял, что она умерла.
Он пытался ее оживить.
Он совал к мертвым сизым губам стакан с водой. Вода лилась по щекам и закин
утой шее, размывала кровавые пятна на очень белой блузке. Почему-то потом
ему вспоминались не пятна, а именно эта, очень белая, не правдоподобно бел
ая блузка.
Он пытался посадить ее, а она заваливалась набок, рука падала ему на шею, и
он был уверен, что она живая, эта рука, мертвая не может так падать.
Рука умоляла его Ц я жива, я здесь, спаси меня.
Он лупил ее по щекам, чтобы она очнулась. Он по-дилетантски делал ей искус
ственное дыхание Ц он не умел его делать и все-таки делал. Он тряс ее за пл
ечи Ц голова болталась, как у клоуна Пафнутьича, которого маленькому Да
нилову подарили на день рождения, и он сразу оторвал ему голову. Спереди и
з головы торчали белые нитки, а сзади она осталась приделанной к туловищ
у и с тех пор качалась. Так, как у его жены, когда она умерла.
ПОТОМ он все-таки понял, что она мертва. Вернее, разрешил себе понять.
И тогда он стал звонить по телефону, по всем известным с детства номерам
Ц 03, 02, 01, плохо соображая, что делает, и надеясь, что это как-то ее спасет.
Трубка липла к ладони, и он не сразу осознал, что она липнет, потому что на е
го ладони высыхает кровь.
Кровь его жены.
Он звонил и держал ее, не давая упасть назад, на диванные подушки. Он думал,
что, если она упадет, будет еще хуже. Хотя куда уж тут хуже!
Вскоре кто-то приехал. Не зря же он звонил по всесильным номерам.
Его жену подняли и сунули на носилки, как будто она была вещь. Никому не ну
жная, ни к чему больше не пригодная сломанная вещь, с которой, однако, прих
одится возиться, прежде чем отправить ее на помойку. И как только ее полож
или на носилки, Данилов сразу понял Ц то, что лежит на сером потрескавшем
ся дерматине, не его жена. Не может быть его женой. Зря он так старался ожив
ить ее. Нечего было оживлять. Осталось просто тело, когда-то принадлежавш
ее его жене, Ц это он понял очень отчетливо.
Он не верил ни в загробную жизнь, ни в переселение душ, ни в бога, ни в черта.
Он верил в молекулы, элементарные частицы и химические процессы.
То, что жена ушла и оставила ему собственное тело, скрюченное и залитое кр
овью, не имело отношения к химическим процессам. Но это было так очевидно,
что Данилов долго не мог сообразить, чего от него хотят приехавшие вслед
за «Скорой» усталые мужики в милицейской форме. Им было наплевать на Дан
илова, они не понимали, что от него только что ушла жена, и называли ее «пот
ерпевшая», и рассматривали кровавые пятна на ослепительно белой блузке,
и ползали по ковру, и искали какие-то гильзы, и мерили расстояние строител
ьной рулеткой, и звали соседей, которые толпились в дверях, жадно глазели
и стыдились того, что глазеют так жадно.
Данилова о чем-то спрашивали, он отвечал или не отвечал, он так и не мог всп
омнить, и, наверное, тут ему и пришел бы конец, потому что мужики в форме был
и почему-то уверены, что Данилов сам застрелил свою жену.
Его спас гаишник.
Гаишник, которого Данилов ненавидел целых полчаса. Он остановил Данилов
а на Садовом кольце и долго вертел в толстых от коричневых перчаток паль
цах его права, а потом потребовал отцепить от ветрового стекла талон тех
осмотра и его тоже долго вертел. Потом велел Данилову открыть капот, и све
тил в него, и елозил животом по грязному боку машины, рассматривая что-то
внутри капота, и в конце концов обнаружил, что у «девятки» оторван правый
брызговик, и пошел в свою машину, унизительно поманив Данилова за собой, и
долго писал что-то, и отказывался от денег, которые Данилов совал ему.
Данилов замерз, устал, ему очень хотелось домой Ц снять отсыревшие за де
нь ледяные ботинки, влезть в ванну и съесть наконец супу, о котором он мечт
ал с обеда. Гаишника он ненавидел горячо и остро, и этот гаишник спас его.
Оказалось, что Данилов никак не мог застрелить жену именно потому, что ва
ландался на Садовом кольце с бдительным гаишником, который подтвердил
Ц да, валандался.
И все. Все.
Никого, конечно, не нашли. А может, и не искали.
Для Данилова это не имело никакого значения.
«Ты, ты убил ее! Ц кричала на похоронах мать его жены и плевала в него. Ц Т
ы во всем виноват, убийца, иуда!»
Ее оттаскивали от Данилова за рукава, но она рвалась из шубы и наконец выр
валась, побежала, ее снова перехватили, а она все кидалась, превращая похо
роны в потасовку.
Ему было все равно. Он смотрел на снег и думал Ц куда-то она ушла?
Вечная ее манера Ц пропадать, исчезать, заставлять волноваться о себе! Т
еперь ее искать не надо. Теперь она ушла навсегда.
С тех пор всегда, когда шел снег, Данилов чувствовал беспокойство сродни
тому, когда нужно бежать, а куда, зачем Ц не вспомнить. Снег шел, а он все вс
поминал, нервничал и уговаривал себя не нервничать, потому что его мозг п
онимал, что бежать некуда, но в душе была тревога.
Так было до тех пор, пока однажды Данилов не получил длинный белый конвер
т.
Конверт принесли вместе с почтой. Почта называлась утренней, но почему-т
о ее приносили Данилову в середине дня. В конверте оказалась четвертушка
бумаги с одним-единственным предложением: «Убийца должен быть наказан,
пощады не будет».
Данилов прочитал, сморщился, скатал из четвертушки плотный шарик и метну
л его в корзину. Шарик пролетел мимо и неслышно приземлился на ковер.
Некоторое время Данилов смотрел в окно, потом подобрал шарик и сунул его
в стол.
Не переставая шел снег.
* * *
Он открыл дверь в свою квартиру и сразу, еще не войдя, нашарил на правой ст
ене выключатель и зажег свет. Сердце колотилось, мешая дышать, взмокли ла
дони и спина.
Он ненавидел этот момент Ц когда нужно войти в квартиру. Иногда он даже к
урил на лестнице, просто потому, что не мог себя заставить сделать послед
ний шаг.
Вставить ключ, повернуть, распахнуть дверь, зажечь свет, войти и оглядеть
ся.
Прошло много лет. Квартира давно не та, и дверь не та, и жизнь не та, но худши
м моментом в его жизни осталось возвращение домой. Ничего хуже он не мог с
ебе представить.
Свет зажегся сразу везде. Данилов специально сделал выключатель у входн
ой двери так, чтобы свет зажигался сразу во всей квартире, кроме спальни, к
оторая от входа не видна, но и это не слишком помогало. Он еще помаялся на п
ороге, переложил из руки в руку портфель и наконец вошел, сделал этот прок
лятый последний шаг, И закрыл за собой дверь.
Что-то не так. Что-то случилось.
Шее стало тесно в воротнике рубахи от того, что сердце метнулось к горлу, и
замерло в нем, и разбухло так, что воздуху было не прорваться. Пот потек по
виску.
Запах. Странный, посторонний.
В мозгу возникла яркая картина: ослепительно белая ткань и неровные, оче
нь красные пятна, как хищные тропические цветы.
Данилов попытался вздохнуть и не смог.
Ц Ну что ты там стоишь? Ц спросили из комнаты недовольно. Ц Ты что, умер?
Сердце в горле еще раз ударило и разорвалось на мелкие клочки.
Оказалось, что это было никакое не сердце.
Данилов судорожно вздохнул и вытер висок. На перчатке остался мокрый сле
д Ц след его позорной паники.
Ц Я просил тебя звонить, когда ты собираешься приехать, Ц сказал он чуж
им от недавней паники голосом. Постоял и стал снимать ботинки. Ц Почему т
ы не позвонила?
Марта показалась в дверях. Она моргала, как будто ослепленная светом сов
а, одна щека у нее была краснее другой, а сзади по полу волочился плед.
Ц Я звонила. Ц Она зевнула и прикрыла рот пледом. Ц Сначала ты уехал, по
том еще не приехал, а потом совсем уехал. Это терминология твоей секретар
ши. По-моему, ее нужно уволить.
Ц Уволю, Ц пообещал Данилов, Ц пойдешь на ее место?
Ц Что я, с ума сошла? Ц спросила Марта обиженно. Ц Кстати, у моей подруги
дочка университет закончила, возьми ее на работу. А, Данилов? Она девочка с
ообразительная, хорошенькая, по-английски понимает.
Ц Как собачка, Ц уточнил Данилов, еще не отошедший от давешнего потрясе
ния, Ц все понимает, только сказать не может?
Марта подошла к нему, подобрав плед, как английская королева шлейф во вре
мя парада гвардейцев перед Букингемским дворцом. Неизвестно почему, Мар
та часто напоминала Данилову английскую королеву.
Ц Ну прости, Ц сказала она, рассматривая его лицо, Ц я не хотела тебя пу
гать. Я ждала, ждала, ужин приготовила, а потом уснула. Что-то я устала сегод
ня.
Ц Ничего, Ц вежливо ответил Данилов, Ц все в порядке.
Он всегда старался быть вежливым. Мать считала, что самое главное Ц это у
мение себя вести, что бы ни происходило в жизни.
Умение себя вести и самоконтроль. Ежеминутный. Жесточайший. И так с трех л
ет.
Он улыбнулся Марте, подобрал с пола портфель и пошел в спальню.
Ц Ты будешь ужинать? Ц в спину ему спросила Марта.
Ц А если бы я с Лидой приехал? Ц Он оглянулся от двери в спальню.
Хоть бы раз, подумала Марта, хоть бы раз он снял пиджак по дороге, а не за зак
рытой дверью. Или галстук развязал, что ли. Нет, никогда.
Ц Объяснил бы ей, что я твоя сестра, о существовании которой ты ничего не
знал. Как в сериале. Она смотрит сериалы?
Ц Наверное, смотрит, Ц подумав, ответил Данилов. Ц Извини, мне нужно пер
еодеться.
Ц Какой Версаль, Ц пробормотала Марта. Швырнула свой плед в ближайшее к
ресло и побрела на кухню.
Данилов всегда так разговаривал, и время от времени ее это раздражало.
Сегодня особенно, потому что она нервничала и не знала, как скажет ему об э
том.
Как?!
Он приехал такой усталый, такой обыкновенный, такой всегдашний Данилов,
которого она знала уже пятнадцать лет, и вся ее решимость лопнула как мыл
ьный пузырь.
Может, не говорить?
Она думала всю ночь и еще весь день, сидя на работе и сосредоточенно глядя
в компьютер.
«Работаете? Ц игриво поинтересовался шеф, проходя мимо. Ц Это правильн
о. Работайте много, и вам воздается».
Ему самому давно «воздалось» Ц «БМВ» был самой последней модели, и жена
со чадами и домочадцами проживала в мирном городе Лондоне, не мешая отцу
и супругу в его многотрудном деле добычи денег. Марта работала много, но е
й почему-то до «БМВ» и города Лондона было далеко. Видимо, все-таки не всем
воздается одинаково.
Или сказать?
Хуже всего то, что она даже представить себе не могла, как отреагирует Дан
илов на ее сногсшибательное сообщение. Скорее всего скажет в своей обычн
ой манере «Очень хорошо», и ей придется после этого повеситься.
Повздыхав, Марта зачем-то передвинула кастрюли на сверкающей эмали плит
ы. У Данилова было две кастрюли Ц красная и белая. Когда Марте приходило в
голову поразить его воображение каким-нибудь кулинарным шедевром, прих
одилось изобретать совершенно дикие технологии. Технологии Ц это было
его слово.
Например, в прошлый раз она запекала мясо в керамической миске, поскольк
у обе кастрюли, и белая, и красная, оказались заняты. Миска почему-то не тре
снула и не сгорела, а мясо получилось превосходным, и Марта решила, что при
думала совершенно новый способ приготовления свинины.
Ц Данилов, ты ужинать будешь? Ц крикнула она, задрав вверх голову, и прис
лушалась. Из спальни не долетало ни звука. Ц А, Данилов?
Ц Да, спасибо, Ц сказал он совсем близко, и Марта вздрогнула. Ц Ты остае
шься ночевать?
Она пожала плечами, глядя, как разгорается огонь под красной кастрюлей.
Ц Если остаешься, я открою вино.
Ц Я вполне могу тяпнуть и поехать.
Ц Нет, Ц сказал Данилов твердо, Ц не можешь. Снег, дороги очень плохие.
Ц Наплевать на дороги, Ц пробурчала Марта. Ц Давай свое вино, Данилов.
Ц Значит, остаешься, Ц подытожил он. Ц Что у нас? Мясо или рыба?
К рыбе полагалось белое вино, а к мясу красное. И никогда наоборот.
Правила есть правила. Запивать шампанским картошку Ц преступление.
Локти на столе Ц ни в коем случае, даже дома. Пиво из горла Ц отвратитель
но.
Ц У нас рыба, Ц проинформировала Марта, Ц я с ней возилась целый час. По
старайся выразить что-то вроде восхищения.
Ц Постараюсь, Ц пообещал Данилов. Подумал и добавил:
Ц Я всегда очень благодарен тебе за твои усилия. Спасибо.
Ц Пожалуйста.
Он осторожно вытащил пробку и посмотрел на Марту.
Ц Что с тобой? Ты чем-то расстроена?
Ц Ничем я не расстроена.
Ц Работа? Или… Петя? Он в Москве?
Ц Улетел, Ц сообщила Марта, Ц на три дня. Скоро прибудет. Просил не скуч
ать.
Ц А ты скучаешь? Ц спросил Данилов рассеянно.
Ну как с ним разговаривать? Как?!
Марта сердито уселась за стол, немедленно поставила на него локти и залп
ом выпила полбокала. Вернее, не бокала, а того количества вина, что Данилов
налил ей.
Данилов молча смотрел на нее.
Ц Я беременна, Ц выпалила она и допила вино. Ц Наливай еще.
Данилов ничего не понял.
Ц Ты… что?
Ц Я ничего, Ц ответила Марта злобно, Ц со мной все отлично. Я в интересн
ом положении. Жду ребенка. С женщинами время от времени такое случается.
Данилов подлил ей вина. И себе подлил тоже.
Ц Я поздравляю тебя, Ц сказал он растерянно, Ц это хорошо. Это хорошо, д
а?
Хорошего было мало.
Ему не нравился ее Петя, не нравился его образ жизни, не нравилось его отно
шение к Марте. Ничего не нравилось.
Петя любил сало, жареную картошку и, подвыпив, заставлял всех петь хором «
на тот большак, за перекресток». Кроме того, он писал стихи и декламировал
их при каждом удобном и неудобном случае. В особо патетических местах го
лос у него дрожал и срывался Ц «от чувств-с», как говорил дед Данилова, ко
гда рассказывал про очередную защиту очередной докторской, на которой е
му приходилось присутствовать. Марту Петя интимно прижимал к своему бок
у, слегка трепал по коротким волосам и говорил задушевно, что ему «никогд
а не везло с женским фактором и вот наконец-то повезло».
Впервые увидев Петю, Данилов весь вечер молчал, а на следующий день спрос
ил у Марты, откуда она взяла этого орангутанга.
Марта раскричалась и разобиделась.
«Мне надоели аристократы со следами вырождения на физиономиях, Ц крича
ла она, Ц мне надоели игры в высший свет! Я недавно была на одной вечеринк
е, там все были из „Маккензи“ и „Андерсен Консалтинг“! Я думала, что сдохну
от их чванливых постных морд и рассуждений о карьере! Бизнес требует, биз
нес пошел, бизнес не пошел!.. Сопляки в дорогих галстуках, клерки, а морды, а
речи Ц как будто они воротилы Уолл-стрита! Вилки научились держать и уве
рены, что лучше всех!»
«А Петя? Ц спросил Данилов. Ц Он вилку не умеет держать и этим чрезвычай
но горд, верно?»
После этого они не разговаривали, наверное, недели две, что случилось с ни
ми первый раз в жизни. Потом Данилов не выдержал, позвонил и помирился.
А теперь вот оказывается, что она беременна.
Конечная станция. Дальше рельсов нет, господа пассажиры. Покорнейше прос
им выйти.
Марты Черниковской в жизни Данилова больше не будет.
Ц Когда ты об этом узнала? Ц спросил он сосредоточенно, как будто это им
ело значение.
Ц Вчера.
Ц А… Петя знает?
Ц Петя не знает. Давай я положу тебе рыбу, Данилов.
Ц Спасибо.
Некоторое время они вежливо жевали, стараясь не встречаться глазами.
Потом Данилов подлил вина и вдруг спохватился:
Ц А тебе можно?
Ц Что? Ц спросила Марта и перестала жевать.
Ц Вино.
Ц Данилов, мне нельзя напиваться в стельку каждый день. Не в стельку и не
каждый день Ц можно. Ты что? Теперь станешь обо мне заботиться?
Данилов пожал плечами:
Ц Стану.
Ц Ты и так зануда, Данилов, Ц пробормотала Марта. Ц А уж если начнешь пр
оявлять заботу, я от твоего занудства погибну.
1 2 3 4 5
38
Татьяна Устинова: «Одна
тень на двоих»
Татьяна Устинова
Одна тень на двоих
«Татьяна Устинова. Одна тень на двоих»: Э
КСМО.; Москва; 2003
ISBN 5-699-04448-5
Аннотация
Когда Данилов приехал домой, е
го жена уже умерла… Гаишник, задержавший Данилова на дороге, «спас» его о
т тюрьмы, создав неопровержимое алиби. Однако несчастья продолжали подс
терегать архитектора. Обезображен особняк, который Данилов вот-вот долж
ен был сдать богатому заказчику, в офисе убит сотрудник его фирмы. Кто-то
упорно хочет бросить тень на несостоявшегося музыканта, сына известных
родителей, который не оправдал их надежд, а потому презираем… Но Данилов
так никогда бы и не принял этот вызов, если бы рядом не оказалась Марта Ц
женщина, которая любила его всю жизнь. И теперь все, что бы ни случилось у н
их, Ц на двоих…
Татьяна УСТИНОВА
ОДНА ТЕНЬ НА ДВОИХ
Посвящается Надежде Гроздов
ской, прекрасной и удивительной во всех отношениях.
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек.
Александр Пушкин «Моцарт и С
альери»
Когда Данилов приехал домой, его жена уже умерла.
Он не понял, что она умерла.
Он пытался ее оживить.
Он совал к мертвым сизым губам стакан с водой. Вода лилась по щекам и закин
утой шее, размывала кровавые пятна на очень белой блузке. Почему-то потом
ему вспоминались не пятна, а именно эта, очень белая, не правдоподобно бел
ая блузка.
Он пытался посадить ее, а она заваливалась набок, рука падала ему на шею, и
он был уверен, что она живая, эта рука, мертвая не может так падать.
Рука умоляла его Ц я жива, я здесь, спаси меня.
Он лупил ее по щекам, чтобы она очнулась. Он по-дилетантски делал ей искус
ственное дыхание Ц он не умел его делать и все-таки делал. Он тряс ее за пл
ечи Ц голова болталась, как у клоуна Пафнутьича, которого маленькому Да
нилову подарили на день рождения, и он сразу оторвал ему голову. Спереди и
з головы торчали белые нитки, а сзади она осталась приделанной к туловищ
у и с тех пор качалась. Так, как у его жены, когда она умерла.
ПОТОМ он все-таки понял, что она мертва. Вернее, разрешил себе понять.
И тогда он стал звонить по телефону, по всем известным с детства номерам
Ц 03, 02, 01, плохо соображая, что делает, и надеясь, что это как-то ее спасет.
Трубка липла к ладони, и он не сразу осознал, что она липнет, потому что на е
го ладони высыхает кровь.
Кровь его жены.
Он звонил и держал ее, не давая упасть назад, на диванные подушки. Он думал,
что, если она упадет, будет еще хуже. Хотя куда уж тут хуже!
Вскоре кто-то приехал. Не зря же он звонил по всесильным номерам.
Его жену подняли и сунули на носилки, как будто она была вещь. Никому не ну
жная, ни к чему больше не пригодная сломанная вещь, с которой, однако, прих
одится возиться, прежде чем отправить ее на помойку. И как только ее полож
или на носилки, Данилов сразу понял Ц то, что лежит на сером потрескавшем
ся дерматине, не его жена. Не может быть его женой. Зря он так старался ожив
ить ее. Нечего было оживлять. Осталось просто тело, когда-то принадлежавш
ее его жене, Ц это он понял очень отчетливо.
Он не верил ни в загробную жизнь, ни в переселение душ, ни в бога, ни в черта.
Он верил в молекулы, элементарные частицы и химические процессы.
То, что жена ушла и оставила ему собственное тело, скрюченное и залитое кр
овью, не имело отношения к химическим процессам. Но это было так очевидно,
что Данилов долго не мог сообразить, чего от него хотят приехавшие вслед
за «Скорой» усталые мужики в милицейской форме. Им было наплевать на Дан
илова, они не понимали, что от него только что ушла жена, и называли ее «пот
ерпевшая», и рассматривали кровавые пятна на ослепительно белой блузке,
и ползали по ковру, и искали какие-то гильзы, и мерили расстояние строител
ьной рулеткой, и звали соседей, которые толпились в дверях, жадно глазели
и стыдились того, что глазеют так жадно.
Данилова о чем-то спрашивали, он отвечал или не отвечал, он так и не мог всп
омнить, и, наверное, тут ему и пришел бы конец, потому что мужики в форме был
и почему-то уверены, что Данилов сам застрелил свою жену.
Его спас гаишник.
Гаишник, которого Данилов ненавидел целых полчаса. Он остановил Данилов
а на Садовом кольце и долго вертел в толстых от коричневых перчаток паль
цах его права, а потом потребовал отцепить от ветрового стекла талон тех
осмотра и его тоже долго вертел. Потом велел Данилову открыть капот, и све
тил в него, и елозил животом по грязному боку машины, рассматривая что-то
внутри капота, и в конце концов обнаружил, что у «девятки» оторван правый
брызговик, и пошел в свою машину, унизительно поманив Данилова за собой, и
долго писал что-то, и отказывался от денег, которые Данилов совал ему.
Данилов замерз, устал, ему очень хотелось домой Ц снять отсыревшие за де
нь ледяные ботинки, влезть в ванну и съесть наконец супу, о котором он мечт
ал с обеда. Гаишника он ненавидел горячо и остро, и этот гаишник спас его.
Оказалось, что Данилов никак не мог застрелить жену именно потому, что ва
ландался на Садовом кольце с бдительным гаишником, который подтвердил
Ц да, валандался.
И все. Все.
Никого, конечно, не нашли. А может, и не искали.
Для Данилова это не имело никакого значения.
«Ты, ты убил ее! Ц кричала на похоронах мать его жены и плевала в него. Ц Т
ы во всем виноват, убийца, иуда!»
Ее оттаскивали от Данилова за рукава, но она рвалась из шубы и наконец выр
валась, побежала, ее снова перехватили, а она все кидалась, превращая похо
роны в потасовку.
Ему было все равно. Он смотрел на снег и думал Ц куда-то она ушла?
Вечная ее манера Ц пропадать, исчезать, заставлять волноваться о себе! Т
еперь ее искать не надо. Теперь она ушла навсегда.
С тех пор всегда, когда шел снег, Данилов чувствовал беспокойство сродни
тому, когда нужно бежать, а куда, зачем Ц не вспомнить. Снег шел, а он все вс
поминал, нервничал и уговаривал себя не нервничать, потому что его мозг п
онимал, что бежать некуда, но в душе была тревога.
Так было до тех пор, пока однажды Данилов не получил длинный белый конвер
т.
Конверт принесли вместе с почтой. Почта называлась утренней, но почему-т
о ее приносили Данилову в середине дня. В конверте оказалась четвертушка
бумаги с одним-единственным предложением: «Убийца должен быть наказан,
пощады не будет».
Данилов прочитал, сморщился, скатал из четвертушки плотный шарик и метну
л его в корзину. Шарик пролетел мимо и неслышно приземлился на ковер.
Некоторое время Данилов смотрел в окно, потом подобрал шарик и сунул его
в стол.
Не переставая шел снег.
* * *
Он открыл дверь в свою квартиру и сразу, еще не войдя, нашарил на правой ст
ене выключатель и зажег свет. Сердце колотилось, мешая дышать, взмокли ла
дони и спина.
Он ненавидел этот момент Ц когда нужно войти в квартиру. Иногда он даже к
урил на лестнице, просто потому, что не мог себя заставить сделать послед
ний шаг.
Вставить ключ, повернуть, распахнуть дверь, зажечь свет, войти и оглядеть
ся.
Прошло много лет. Квартира давно не та, и дверь не та, и жизнь не та, но худши
м моментом в его жизни осталось возвращение домой. Ничего хуже он не мог с
ебе представить.
Свет зажегся сразу везде. Данилов специально сделал выключатель у входн
ой двери так, чтобы свет зажигался сразу во всей квартире, кроме спальни, к
оторая от входа не видна, но и это не слишком помогало. Он еще помаялся на п
ороге, переложил из руки в руку портфель и наконец вошел, сделал этот прок
лятый последний шаг, И закрыл за собой дверь.
Что-то не так. Что-то случилось.
Шее стало тесно в воротнике рубахи от того, что сердце метнулось к горлу, и
замерло в нем, и разбухло так, что воздуху было не прорваться. Пот потек по
виску.
Запах. Странный, посторонний.
В мозгу возникла яркая картина: ослепительно белая ткань и неровные, оче
нь красные пятна, как хищные тропические цветы.
Данилов попытался вздохнуть и не смог.
Ц Ну что ты там стоишь? Ц спросили из комнаты недовольно. Ц Ты что, умер?
Сердце в горле еще раз ударило и разорвалось на мелкие клочки.
Оказалось, что это было никакое не сердце.
Данилов судорожно вздохнул и вытер висок. На перчатке остался мокрый сле
д Ц след его позорной паники.
Ц Я просил тебя звонить, когда ты собираешься приехать, Ц сказал он чуж
им от недавней паники голосом. Постоял и стал снимать ботинки. Ц Почему т
ы не позвонила?
Марта показалась в дверях. Она моргала, как будто ослепленная светом сов
а, одна щека у нее была краснее другой, а сзади по полу волочился плед.
Ц Я звонила. Ц Она зевнула и прикрыла рот пледом. Ц Сначала ты уехал, по
том еще не приехал, а потом совсем уехал. Это терминология твоей секретар
ши. По-моему, ее нужно уволить.
Ц Уволю, Ц пообещал Данилов, Ц пойдешь на ее место?
Ц Что я, с ума сошла? Ц спросила Марта обиженно. Ц Кстати, у моей подруги
дочка университет закончила, возьми ее на работу. А, Данилов? Она девочка с
ообразительная, хорошенькая, по-английски понимает.
Ц Как собачка, Ц уточнил Данилов, еще не отошедший от давешнего потрясе
ния, Ц все понимает, только сказать не может?
Марта подошла к нему, подобрав плед, как английская королева шлейф во вре
мя парада гвардейцев перед Букингемским дворцом. Неизвестно почему, Мар
та часто напоминала Данилову английскую королеву.
Ц Ну прости, Ц сказала она, рассматривая его лицо, Ц я не хотела тебя пу
гать. Я ждала, ждала, ужин приготовила, а потом уснула. Что-то я устала сегод
ня.
Ц Ничего, Ц вежливо ответил Данилов, Ц все в порядке.
Он всегда старался быть вежливым. Мать считала, что самое главное Ц это у
мение себя вести, что бы ни происходило в жизни.
Умение себя вести и самоконтроль. Ежеминутный. Жесточайший. И так с трех л
ет.
Он улыбнулся Марте, подобрал с пола портфель и пошел в спальню.
Ц Ты будешь ужинать? Ц в спину ему спросила Марта.
Ц А если бы я с Лидой приехал? Ц Он оглянулся от двери в спальню.
Хоть бы раз, подумала Марта, хоть бы раз он снял пиджак по дороге, а не за зак
рытой дверью. Или галстук развязал, что ли. Нет, никогда.
Ц Объяснил бы ей, что я твоя сестра, о существовании которой ты ничего не
знал. Как в сериале. Она смотрит сериалы?
Ц Наверное, смотрит, Ц подумав, ответил Данилов. Ц Извини, мне нужно пер
еодеться.
Ц Какой Версаль, Ц пробормотала Марта. Швырнула свой плед в ближайшее к
ресло и побрела на кухню.
Данилов всегда так разговаривал, и время от времени ее это раздражало.
Сегодня особенно, потому что она нервничала и не знала, как скажет ему об э
том.
Как?!
Он приехал такой усталый, такой обыкновенный, такой всегдашний Данилов,
которого она знала уже пятнадцать лет, и вся ее решимость лопнула как мыл
ьный пузырь.
Может, не говорить?
Она думала всю ночь и еще весь день, сидя на работе и сосредоточенно глядя
в компьютер.
«Работаете? Ц игриво поинтересовался шеф, проходя мимо. Ц Это правильн
о. Работайте много, и вам воздается».
Ему самому давно «воздалось» Ц «БМВ» был самой последней модели, и жена
со чадами и домочадцами проживала в мирном городе Лондоне, не мешая отцу
и супругу в его многотрудном деле добычи денег. Марта работала много, но е
й почему-то до «БМВ» и города Лондона было далеко. Видимо, все-таки не всем
воздается одинаково.
Или сказать?
Хуже всего то, что она даже представить себе не могла, как отреагирует Дан
илов на ее сногсшибательное сообщение. Скорее всего скажет в своей обычн
ой манере «Очень хорошо», и ей придется после этого повеситься.
Повздыхав, Марта зачем-то передвинула кастрюли на сверкающей эмали плит
ы. У Данилова было две кастрюли Ц красная и белая. Когда Марте приходило в
голову поразить его воображение каким-нибудь кулинарным шедевром, прих
одилось изобретать совершенно дикие технологии. Технологии Ц это было
его слово.
Например, в прошлый раз она запекала мясо в керамической миске, поскольк
у обе кастрюли, и белая, и красная, оказались заняты. Миска почему-то не тре
снула и не сгорела, а мясо получилось превосходным, и Марта решила, что при
думала совершенно новый способ приготовления свинины.
Ц Данилов, ты ужинать будешь? Ц крикнула она, задрав вверх голову, и прис
лушалась. Из спальни не долетало ни звука. Ц А, Данилов?
Ц Да, спасибо, Ц сказал он совсем близко, и Марта вздрогнула. Ц Ты остае
шься ночевать?
Она пожала плечами, глядя, как разгорается огонь под красной кастрюлей.
Ц Если остаешься, я открою вино.
Ц Я вполне могу тяпнуть и поехать.
Ц Нет, Ц сказал Данилов твердо, Ц не можешь. Снег, дороги очень плохие.
Ц Наплевать на дороги, Ц пробурчала Марта. Ц Давай свое вино, Данилов.
Ц Значит, остаешься, Ц подытожил он. Ц Что у нас? Мясо или рыба?
К рыбе полагалось белое вино, а к мясу красное. И никогда наоборот.
Правила есть правила. Запивать шампанским картошку Ц преступление.
Локти на столе Ц ни в коем случае, даже дома. Пиво из горла Ц отвратитель
но.
Ц У нас рыба, Ц проинформировала Марта, Ц я с ней возилась целый час. По
старайся выразить что-то вроде восхищения.
Ц Постараюсь, Ц пообещал Данилов. Подумал и добавил:
Ц Я всегда очень благодарен тебе за твои усилия. Спасибо.
Ц Пожалуйста.
Он осторожно вытащил пробку и посмотрел на Марту.
Ц Что с тобой? Ты чем-то расстроена?
Ц Ничем я не расстроена.
Ц Работа? Или… Петя? Он в Москве?
Ц Улетел, Ц сообщила Марта, Ц на три дня. Скоро прибудет. Просил не скуч
ать.
Ц А ты скучаешь? Ц спросил Данилов рассеянно.
Ну как с ним разговаривать? Как?!
Марта сердито уселась за стол, немедленно поставила на него локти и залп
ом выпила полбокала. Вернее, не бокала, а того количества вина, что Данилов
налил ей.
Данилов молча смотрел на нее.
Ц Я беременна, Ц выпалила она и допила вино. Ц Наливай еще.
Данилов ничего не понял.
Ц Ты… что?
Ц Я ничего, Ц ответила Марта злобно, Ц со мной все отлично. Я в интересн
ом положении. Жду ребенка. С женщинами время от времени такое случается.
Данилов подлил ей вина. И себе подлил тоже.
Ц Я поздравляю тебя, Ц сказал он растерянно, Ц это хорошо. Это хорошо, д
а?
Хорошего было мало.
Ему не нравился ее Петя, не нравился его образ жизни, не нравилось его отно
шение к Марте. Ничего не нравилось.
Петя любил сало, жареную картошку и, подвыпив, заставлял всех петь хором «
на тот большак, за перекресток». Кроме того, он писал стихи и декламировал
их при каждом удобном и неудобном случае. В особо патетических местах го
лос у него дрожал и срывался Ц «от чувств-с», как говорил дед Данилова, ко
гда рассказывал про очередную защиту очередной докторской, на которой е
му приходилось присутствовать. Марту Петя интимно прижимал к своему бок
у, слегка трепал по коротким волосам и говорил задушевно, что ему «никогд
а не везло с женским фактором и вот наконец-то повезло».
Впервые увидев Петю, Данилов весь вечер молчал, а на следующий день спрос
ил у Марты, откуда она взяла этого орангутанга.
Марта раскричалась и разобиделась.
«Мне надоели аристократы со следами вырождения на физиономиях, Ц крича
ла она, Ц мне надоели игры в высший свет! Я недавно была на одной вечеринк
е, там все были из „Маккензи“ и „Андерсен Консалтинг“! Я думала, что сдохну
от их чванливых постных морд и рассуждений о карьере! Бизнес требует, биз
нес пошел, бизнес не пошел!.. Сопляки в дорогих галстуках, клерки, а морды, а
речи Ц как будто они воротилы Уолл-стрита! Вилки научились держать и уве
рены, что лучше всех!»
«А Петя? Ц спросил Данилов. Ц Он вилку не умеет держать и этим чрезвычай
но горд, верно?»
После этого они не разговаривали, наверное, недели две, что случилось с ни
ми первый раз в жизни. Потом Данилов не выдержал, позвонил и помирился.
А теперь вот оказывается, что она беременна.
Конечная станция. Дальше рельсов нет, господа пассажиры. Покорнейше прос
им выйти.
Марты Черниковской в жизни Данилова больше не будет.
Ц Когда ты об этом узнала? Ц спросил он сосредоточенно, как будто это им
ело значение.
Ц Вчера.
Ц А… Петя знает?
Ц Петя не знает. Давай я положу тебе рыбу, Данилов.
Ц Спасибо.
Некоторое время они вежливо жевали, стараясь не встречаться глазами.
Потом Данилов подлил вина и вдруг спохватился:
Ц А тебе можно?
Ц Что? Ц спросила Марта и перестала жевать.
Ц Вино.
Ц Данилов, мне нельзя напиваться в стельку каждый день. Не в стельку и не
каждый день Ц можно. Ты что? Теперь станешь обо мне заботиться?
Данилов пожал плечами:
Ц Стану.
Ц Ты и так зануда, Данилов, Ц пробормотала Марта. Ц А уж если начнешь пр
оявлять заботу, я от твоего занудства погибну.
1 2 3 4 5