Та приложила палец к губам, и они секунду молчали.
Ц На базар надо идти, Ц от двери сообщил Ники. Ц Есть охота. И за посылко
й. Как ты думаешь, сигарет прислали?
Ц Да я вообще не очень понимаю, кто и что прислал.
Ц А колбасы?..
Ники любил колбасу с черным хлебом, и еще сыр, и крепко заваренный кофе. И ч
ай, хорошо бы большую кружку, очень много заварки и очень много сахара.
Ц Придется тебе со мной ехать. Если она на твое имя, мне не дадут.
Ц Поеду.
У Ники был “Лендровер” Ц все сотрудники Би-би-си ездили на “роверах”, и и
менно в этом и заключалась страшная тайна, в которую были посвящены Ольг
а и Бахрушин, а больше никто.
Ники работал не только на Российское телевидение, но и на Би-би-си.
Он в самом деле был классным оператором, и англичане предложили ему закл
ючить контракт перед самой войной. И он согласился, потому что это был ска
зочный шанс Ц стрингер мировых новостных компаний отличается от прост
ого российского журналиста, как зеленый дипломатический паспорт отлич
ается от “серпастого и молоткастого”. У него были всевозможные ксивы, и р
азрешенные доступы куда угодно, и бумажка с просьбой о содействии, подпи
санная каким-то высоким английский военным чином. Кроме того, у него еще б
ыла машина, за которую не надо платить шесть тысяч долларов, потому что ее
честно выдали в корпункте Би-би-си, и спутниковый телефон, и постоянная л
инейка для выхода в эфир Ц мечта любого журналиста.
Работа на иностранцев подразумевала “право первой ночи”. Никто, кроме Би
-би-си, не мог посягать на отснятые Беляевым материалы, а он как-то ухитрял
ся мухлевать Ц снимал для Российского телевидения. Бахрушин его об этом
еще в Москве попросил, и он согласился.
Вот этого Ольга никак не могла понять.
Она потом несколько раз приставала к оператору с неизменным вопросом, по
черпнутым из фильма всех времен и народов под названием “Покровские вор
ота”:
Ц Савва, а зачем тебе нужно, чтобы я у вас жил?!
Но он только хохотал, показывал крупные белые зубы Ц и не отвечал.
Так и осталось невыясненным, зачем это нужно “Савве”, то есть Ники. Если бы
в Лондоне узнали, выгнали бы его немедленно. Если бы прознали в Москве Ц
кто-то, кроме Бахрушина, Ц выгнали бы немедленно. Куда ни кинь, всюду клин.

Но Бахрушин попросил, и Ники согласился.
Наверное, это было что-то из “особого мужского мира”, в правилах которого
, не будучи мужчиной, разобраться невозможно.
Трудно найти оператора, который сумел бы хорошо снять войну. Еще труднее
найти такого, который согласился бы снимать войну. И невозможно сделать
это быстро. У Бахрушина не было выхода Ц Ники позвали на Би-би-си примерн
о недели за две до войны, Ц и оказалось, что отправлять в Кабул решительн
о некого. То есть были несколько патлатых, худосочных и гениальных юнцов,
мечтающих о мировой славе Ц “Быть может, меня наградят. Посмертно”, Ц но
Бахрушину они никак не годились.
Ольга не припомнит больше ни одного случая, чтобы оператор так работал
Ц и нашим и вашим, Ц но Ники это как-то удавалось.
Если станет известно в Москве, все скажут, что Бахрушин его “подставил”, п
отому что он любовник его жены.
Ужас.
Ники любил это слово, и Ольга иногда повторяла его за ним.
Ц А Толян-то, Ц сказал Ники издалека. Ц Приперся! Все ему знать надо, куд
а мы едем, да зачем!..
Ц А как же? Он проворонить боится, вдруг нам Бен Ладен интервью обещал. Мы
снимем и прославимся.
Ц Сказал бы я, чего он и кому обещал, да воздержусь пока. Здесь женщины и де
ти.
Ольга усмехнулась.
Ц Ну что? Сначала за посылкой, а потом сюжет, или сначала сюжет, а потом за
посылкой?
Ц Как хочешь, Ники.
Ц Что важнее, Ц продолжал веселиться оператор, Ц деньги или стулья? Ут
ром деньги, вечером стулья. Утром стулья, вечером деньги.
Ц Ники, ты что? Обалдел? Какие стулья? Какие деньги?
Ц Я давно обалдел. Какого хрена я на эту войну езжу?! Да еще на чужую? Вот че
го мне не хватает? Почему я не могу, как все люди, снимать ток-шоу “Все дело
в перце, или Поговорим про это”? Куда меня несет?
Ц Я не знаю.
Ц А кто знает?! Ц вопросил Ники оскорбленным голосом. Ц Дед Пихто?!
Ц Должно быть, ты рвач и выжига, Ц предположила Ольга лениво. Ц И деньги
для тебя самое главное в жизни, и страсть к стяжательству и наживе в твоих
мозгах затмевает все остальное.
Ц Я рвач и выжига, Ц согласился Ники. Ц Это всем известно, хоть у кого в “
Останкино” спроси. Но жизнь-то одна!..
Ц Это точно.
Ц А тогда зачем мне…
Ц Ты мне надоел, Ц перебила его Ольга. Ц Давай поедем уже, если ты рассм
отрел себя в зеркале.
Ц Да я и не рассматривал.
Ц Да ты только и делал, что собой любовался. Толя Борейко чуть шею не свер
нул. Наверное, решил, что ты голубой.
Ц Может, он сам голубой. А, говорят, знаешь, кто голубой?..
Ц Ники, мне наплевать, кто голубой, а кто зеленый!
Ц Ну вот, Ц пробормотал оператор и выдвинулся на середину комнаты Ц пя
тнистые камуфляжные штаны, майка, бывшая когда-то черной, но от пота и сол
нца ставшая рыжей, бандана на отросших кудрях. Вид вполне мужественный и
вызывающий жгучее уважение к самому себе, как у заправского американца.

Ольга была совершенно убеждена, что эта великая нация достигла своих вел
иких высот, потому что каждый ее гражданин, глядя на свое отражение в зерк
але, истово и с удовольствием уважал себя Ц и так на протяжении нескольк
их столетий.
Ц Поехали сначала в Евровидение. Сюжет потом, да и снимать нечего.
Со дня на день ожидали штурма Кабула “войсками талибов и моджахедов”, но
пока не происходило ничего такого Ц по окраинам постреливали не только
ночью, но и днем, пыльные БТР время от времени мчались неведомо куда, и все
замирало Ц началось, не началось?..
А еще Ольга решительно не могла понять, чем отличаются “свои” от “чужих”
Ц те же злые настороженные глаза, те же бороды почти до гладких загорелы
х лбов, та же гортанная речь.
Говорят, что “чужие” довели страну до ручки. Ольга вовсе не была уверена, ч
то “свои”, перехватив инициативу, не доведут страну “до ножки”, или до чег
о они еще могут ее довести, по логике?..
“Ровер”, принадлежавший Ники, то есть Би-би-си, всегда стоял в одном и том ж
е месте, прямо за гостиницей, во дворе какого-то странного дома. Он был нео
битаем и напоминал советский долгострой конца семидесятых, но почему-то
считался “безопасным” Ц почему?.. Впрочем, “ровер” там прекрасно себя чу
вствовал, с ним никогда ничего не случалось, и Ники каждый раз, встречаясь
с ним утром, любовно хлопал его по пыльному крылу, как будто это была не ма
шина, а лошадь.
До корпункта Евровидения было не слишком далеко Ц если ехать как положе
но, по улицам, но “как положено” ехать не разрешалось. Надо было в объезд, ч
ерез несколько КПП, с предъявлением ксив и физиономий.
Ксивы предъявлялись в развернутом виде, а физиономии без солнечных очко
в, и Ольге всегда становилось не по себе, когда в нее впивались темные стра
нные глаза проверяющего.
Мы никогда не найдем общего языка. Никогда.
Мечты об этом Ц утопия. Мы не готовы жить, понимая их, а им нет до нас никако
го дела. Нас для них нет. Есть только некая цель Ц переделать мир так, чтоб
ы он стал похож на Кабул в данную минуту. В этом мире можно будет только од
но Ц воевать, а именно это и есть то, что они умеют и делают лучше всего.
Ужас, сказал бы Ники.
Машину сильно трясло на разбитой дороге. Ники под настроение любил так е
здить Ц “без башки” это называлось на мужском языке. Ольга держалась ру
ками за щиток и думала о посылке Ц вот интересно, есть там колбаса или нет
?! Ц о разбитой дороге, о том, что снимать нечего, и о Бахрушине, конечно.
Думала примерно так Ц как он там, без нее? Невозможно было вообразить нич
его глупее этого вопроса, но ей почему-то только это шло в голову. Колесо т
ряслось и прыгало на капоте в такт ее мыслям, серое от грязи. Мысли тоже бы
ли какие-то серые. Вчерашний дождь превратил пыль в грязь, зато во дворе г
остиницы обнаружились несколько чахлых кустиков с робкими цветочками.
Ольга долго на них умилялась.
Ц Может, связь сегодня восстановится, Ц пробормотал рядом Ники и вдруг
повернул руль, сильно выкрутив кисть, и нажал на тормоз. Ольга чуть не ткну
лась лбом в щиток.
Ц Ты что?!
Ц Остановка по требованию. Не видишь, что ли?
Ну да, конечно. Первая проверка документов.
Их долго рассматривали, особенно Ольгу Ц как лошадь или ишака, которого
собираются купить на базаре, Ц пристально, оценивающе, но довольно равн
одушно. Все равно ведь не человек, а лошадь или ишак!
Какие-то оборванные дети перестали бегать друг за другом, подошли и тоже
стали смотреть серьезными взрослыми равнодушными глазами.
Ц Черт, Ц пробормотала Ольга.
Ц Да ладно, Ц не поворачиваясь, сказал Ники, Ц в первый раз, что ли?
Документы зачем-то понесли в фанерную будку, именно Ольгины, Беляеву вер
нули сразу Ц Би-би-си есть Би-би-си.
Ц Ники, Ц негромко сказала Ольга, Ц вот ответь мне, почему от тебя никог
да никому ничего не надо, а от меня всегда и всем?!
Ц Баба на войне, Ц все так же не глядя на нее, начал Ники. Ц Это раз. Русск
ая. Это два. Красивая, это три.
Ц Мне кажется, что просто они не уважают меня как представителя моей стр
аны.
Ники коротко глянул на нее и опять перевел взгляд на “ровер”, чтобы не пял
иться на детей, молча стоявших вокруг, и на проверяльщиков.
Ц Они вообще никого не уважают как представителя какой-то страны. Англи
чан боятся. Американцами пользуются. То есть это им кажется, что пользуют
ся.
Бородатый афганец показался на пороге будки и повелительно махнул Ольг
е рукой. Она медленно подошла, а Ники остался. Она спиной чувствовала, как
он вдруг напрягся, даже мышцы вздулись, и паника выползла из-под машины, з
адрала плоскую змеиную голову, разинула отвратительную пасть.
Афганец что-то длинно сказал Ц у него были дерзкие глаза и веселый рот. Э
то был самый страшный афганец из всех, кого она видела. Почему-то стало со
вершенно ясно, что ему ничего не стоит вернуть ей документы или перереза
ть горло. И то, и другое действие не потребует от него никаких усилий.
Он ткнул в ее сторону бумагами и опять что-то сказал.
Ц Что? Ц по-английски спросила Ольга.
Ц Куда?.. Ц он выговорил простое слово с таким трудом, что она поняла не с
разу, а следовало бы понять, чтобы не раздражать его.
Ц Евровидение.
Он посмотрел в бумаги, потом обернулся и что-то громко прокричал внутрь к
аморки, махнул рукой, засмеялся, сунул бумаги ей почти в лицо. Она отшатнул
ась и перехватила их унизительным быстрым подчиненным движением, а он по
вернулся и ушел.
Спина у нее была совершенно мокрой.
Ольга вернулась к “роверу”, возле которого курил Ники, и, не глядя друг на
друга, они забрались в высокую машину и проехали железный задранный шлаг
баум. Никто не давал себе труда ни поднимать, ни опускать его.
Ц Я больше не могу.
Ц Да ладно.
Ц Не могу я больше.
Ц Не можешь, Ц неожиданно жестко сказал оператор, Ц давай тогда первы
м рейсом в Душанбе, а оттуда в Москву! Снимешь сюжет про выставку собак, мн
е сюда перегонишь, я оценю.
Ц Я не умею снимать собак.
Ц Не умеешь, тогда снимай то, что снимаешь сейчас. “Не могу” скажешь, когд
а в Москву вернемся. Логично?
Ц Логично.
В корпункте Евровидения наблюдались оживление и бурная активность Ц и
то, и другое было неотъемлемой частью данного корпункта, так сказать, его
визитной карточкой и лицом.
Ольга понятия не имела, где и у кого станет искать здесь посылку. Попался з
накомый журналист с TF-1, но он ничего не знал о посылке, слышал только, что вч
ера пришел конвой из Ходжа-Багаутдина, с ним кто-то приехал, а кто… ищите с
ами.
Ники из поисков моментально выключился Ц флиртовал с прибывшими франц
уженками. То, что они только прилетели, было видно за версту Ц ухоженные г
ладкие лица, чистенькие джинсики, косыночки, шарфики, маникюр и общая рад
ость жизни. По сравнению с ними Ольга моментально почувствовала себя гря
зной оборванной старухой. Все вместе они весело и не правильно говорили
по-английски, ибо Ники по-французски вовсе не говорил, а она, всеми забыта
я и покинутая, двинулась дальше искать свою посылку.
Именно так она о себе и думала в данный момент Ц покинутая и забытая.
После нескольких бесцельных заходов в заполненные людьми тесные комна
тенки с голыми стенами и неизменными циновками на серых глиняных полах п
осылка нашлась. Ее прислала какая-то неизвестная Валя из Парижа. Ольга по
нятия не имела, что это за Валя и откуда она взялась. К коробке прилагалось
письмецо в длинном конверте, и Ольга села прямо на пол в людном коридоре,
чтобы прочесть его как можно скорее.
Бумажка была хрусткая и беленькая, похожая на тех самых француженок, и ещ
е добавила Ольге уныния.
“Оленька, Ц было набрано стандартным компьютерным шрифтом, Ц я узнала,
что ты в Афганистане.
Мне сказал Рене Дижо, с которым ты в прошлом году летала в Пхеньян. Я очень
за тебя волнуюсь. Робер улетает в Кабул, и я решила с ним отправить тебе не
большую посылку. Здесь все, что ты любишь, а на кассете наш последний выход
ной в Довиле, помнишь? Я не знаю, можно ли передавать через границу кассеты
, но даже если она пропадет, не беда, у нас есть копия. Возвращайся скорее и н
емедленно позвони мне, как только появишься в Москве, я беспокоюсь о тебе.
Валя Сержова. Сто лет не виделись!”
Ольга дочитала до того, что они так долго не виделись, и стала читать снача
ла. Дочитала и опять начала, Тут в коридор влетел Ники. Очевидно, у француж
енок обнаружились какие-то дела, сам бы он от них ни за что не отстал Ц Каз
анова чертов!..
Он пробежал глазами толпу, Ольгу не заметил и рванул было дальше, но верну
лся Ц попятился, вытягивая шею, споткнулся, чуть не упал, толкнул толстог
о дядьку в оранжево-желтом одеянии буддийского монаха и пробормотал поч
ему-то:
Ц Пардон, мадам.
Ц Какая я тебе мадам! Ц возмутился дядька по-русски. Ц Мадам!.. Осатанел
и все!
Ц Ты чего тут сидишь? Ц спросил Ники у Ольги.
Ц А где мне сидеть?
Ц Где посылка?
Ольга кивнула на белую коробку, и Ники моментально подхватил ее Ц должн
о быть, чтоб не сперли.
Посылка была довольно тяжелой.
Ц А что там есть? Ц Одной рукой Ники держал коробку, а другой пытался под
ковырнуть крышку, чтобы посмотреть. Вдруг там и вправду колбаса, или чай, и
ли ветчина в большой розовой банке, или…
Ц Там кассета о нашем последнем дне в Довиле.
Ники перестал ковырять крышку и снизу вверх мотнул головой, спрашивая Ц
ты о чем?
Ц О… каком дне в Довиле?..
Ц Последнем. Ты что, не слышал?
Ольга поднялась и отряхнула пыльные ладони о пыльные джинсы.
Ц Пошли, Ники.
Ц Дай почитать.
Он выхватил у нее письмо, пробежал глазами, сунул ей обратно и перехватил
коробку.
Ц Ну и что тебя смущает? Письмо как письмо. Видишь, она в беспокойстве. Реб
ят нашла, чтобы они тебе ящичек передали. Слушай, а когда ты в Пхеньян лета
ла?..
Пропустив вперед каких-то молодых мужиков в камуфляже, они выбрались во
всегда запруженный народом двор Евровидения и зашагали к “роверу”.
Ц Ольга!
Ц А?..
Ц Что-то я забыл про Пхеньян.
Они остановились возле машины, и Ники поставил коробку на капот. Ольга по
смотрела на него.
Ц Ники, я никогда не летала в Пхеньян. Я никогда не была в Довиле. Понятия н
е имею, что это за “последний день”. Чушь какая-то.
Ники почесал руку, а потом шею.
Ц Ну, черт его знает… Может, ты забыла просто…
Ц Ники, ты когда вернулся из Сердобска?
Он сверху глянул на нее и пожал необъятными плечами.
Ц Ну да. Ты не была в Пхеньяне, а я не был в Сердобске. Ты точно знаешь, и я то
чно знаю. Логично.
Она полезла в машину, а Ники затолкал посылку на заднее сиденье и плюхнул
ся рядом с Ольгой.
Ц Давай только сразу посмотрим, что там, Ц попросил он жалобно и запуст
ил двигатель.
Ольга рассеянно кивнула.
Он сдал назад, дернул рычаг и стал осторожно выбираться из многолюдного
двора.
Ц Ну, и что это за Валя? Откуда ты ее знаешь?
Ц Ники, Ц сказала Ольга, помолчав секунду. Ц Я не знаю никакой Вали.


* * *

Ц Алексей Владимирович, Песцов на второй линии.
Поговорите?
Бахрушин читал бумаги и не сразу сообразил, кто и чего от него хочет. Он не
которое время смотрел на огромный плазменный экран, в котором без звука
шел сериал про хороших бандитов и плохих ментов Ц краса и гордость ныне
шнего сезона, Ц потом перевел взгляд на свой мобильный телефон, а после н
а селектор.
Ц Алексей Владимирович?..
Ц Да, Ц сказал он, сообразив. Ц Поговорю.
Разговор был не слишком приятным, но тянуть с ним Бахрушин не стал Ц он ни
когда не тянул с трудны-, ми вопросами, предпочитал решать их быстро и час
то из-за этого попадал в ловушку.
1 2 3 4 5