- Чайник у нее горячи
й небось? Пойти, что ли, чайку налить, пока главный занят...
- У него кто-то есть? - спросила Верочка, замирая от благоговения.
- Из новостей. - Раиса выдвигала один за другим ящики стола, искала кружку, н
ашла и посмотрела скептически - мыть или не мыть. Решив, что мыть не стоит, о
на выбралась из кресла и постучала к Кире: - Я у тебя чайку налью, Кира?
Верочка прислушалась.
Главный опять бушевал - не так громко, как полчаса назад, но все же в приемн
ой и даже в коридоре было слышно.
- Я вас уволю к чертовой матери, - кричал он за тонкой стеной, - и мне плевать, г
де вы работали раньше и что вас сюда пристроил ваш папа! Пусть тогда папа п
риходит и пишет! Что это такое - за час до сдачи номера такие выкрутасы! Что
вы себе позволяете?!
Верочка еще немного послушала его крики - как музыку, потому что очень гор
дилась собой. Ей-то строгая, чопорная и холодная акула Кира Ятт сказала, чт
о “все ничего”! Она, Верочка, написала такой материал, что сама Кира сказал
а “ничего”! Это было несколько ниже Нобелевской премии по литературе, но
все же выше Букеровской - по крайней мере, она именно так это себе представ
ляла.
Верочка вырулила из приемной и тихонько прикрыла за собой дверь. Она был
а в самом конце коридора, когда ее обогнала высоченная патлатая девица, п
охожая на внезапно вспугнутую дикую лошадь. Каблуки у нее стучали, глаза
были полны слез, и папка, которую она судорожно прижимала к плоской груди,
выглядела щитом - последним оплотом погибающего воина.
- Привет, - с любопытством проговорила Верочка.
- Привет, - выдавила девица, - я... тороплюсь очень, извини.
Оно и видно, подумала Верочка. Небось папе нужно срочно позвонить, наябед
ничать. Главный, конечно, не подарок, зато умен, хорош, и журналист блестящ
ий, и мужчина хоть куда - не справиться тебе с ним, дорогая. Даже с помощью па
пы не справиться! У главного скорее всего свой папа имеется, и ничуть не ху
же твоего, а может, даже и лучше.
Девица, по-лошадиному переставляя длинные ноги, неслась в сторону отдела
новостей, когда наперерез ей выдвинулся откуда-то Григорий Алексеевич Б
атурин. Выдвинулся так неожиданно, что они столкнулись, и девица даже пок
ачнулась.
- Простите, Григорий Алексеевич, - сказала она хрипло, - я... тороплюсь.
- Ничего, - ответил Батурин после паузы, - все в порядке.
Очевидно, не все было в порядке, потому что он как-то судорожно перехватил
палку, на которую опирался, и даже на секунду взялся рукой за белую стену.

Кобылица сделала движение, как будто намеревалась его поддержать.
- Спасибо, не нужно, - твердо сказал он, - я же говорю, что все в порядке.
Просто так таращиться на них, стоя посреди пустого коридора, было неловк
о, а Верочке очень хотелось посмотреть продолжение. Особенно после того,
что рассказала акула. Собственно, она почти ничего не рассказала, но бывш
ий военный корреспондент - боже мой, как романтично! - заинтересовал Вероч
ку, которая раньше на него не обращала никакого внимания.
Она думала только одну секунду, потом вытащила из кармана пиджака оставш
уюся с прошлого лета карточку метро и нырнула под блестящий панцирь наст
енного телефона.
А что такого? Может, ей срочно нужно позвонить! Журналисты то и дело звонил
и по этому телефону, она сама видела. Карточку она сунула в прорезь и сняла
трубку. В трубке громко гудело, мешало слушать. Верочка набрала цифру “дв
а”.
- Простите, пожалуйста, - смиренно попросила кобылица еще раз, - я плохо вижу
и очень спешу...
- Вы из отдела новостей? - спросил Батурин как-то неуверенно, как будто не ср
азу вспомнил, как называется отдел, - вас главный вызывал. Правильно?
- Правильно, - согласилась девица, отвернулась и некрасиво шмыгнула носом
, - я должна идти, извините.
- Вы что? - Голос у зама был подозрительный. - Ревете, что ли?!
Верочка на миг высунулась из-под панциря, взглянула, спряталась и набрал
а цифру “три”.
- Я... не... реву, - по слогам ответила кобылица, и стало понятно, что она именно р
евет, - у меня неприятности.
- Понятно, - мрачно сказал хромой зам главного. - Реветь бросьте. Костик част
о устраивает шум по пустякам. Правильно я понял? Вы от Костика идете в тако
й истерике?
Девица вдруг сорвала очки в модной крошечной оправе и стала судорожно ша
рить по карманам. От Батурина она отворачивалась.
- Я не... понимаю, правда, не понимаю... за что он меня так...
- Почему вы не понимаете? Он что, не объяснил, в чем дело?! Я не верю, что он вам
не объяснил, за что!..
- Да знаю я, за что! - перебила его девица, выхватила из кармана платок и прин
ялась судорожно протирать стекла. Губы у нее кривились, как в предсмертн
ых судорогах. - В том-то и дело, что знаю!
- А чего ревете?
- Я не реву!
- Ревете.
- Я реву потому, что это... это... не я!
- Как - не вы? - искренне удивился Батурин и переступил. Скрипнула его палка. -
Если это не вы, то где тогда вы?!
- Нет, - она вдруг улыбнулась, - я - это я. Просто я не делала ничего из того, за чт
о он меня... когда он меня... а я даже не смогла... а я ничего, ничего этого не дела
ла!
В конце коридора показался Леонид Борисович Шмыгун, и зам с кобылицей ка
к по команде замолчали.
- День добрый, Григорий Алексеевич.
- Здравствуйте, Леонид Борисович.
- Я к вам наведаюсь попозже. Вы будете на месте?
- Пока никуда не собираюсь.
- Непременно наведаюсь.
Верочка уставилась на свой телефон и, соблюдая конспирацию, стала набира
ть все цифры подряд. Леонид Борисович прошел, слегка кивнув в ее сторону. О
на тоже слегка кивнула под прозрачным панцирем и нажала отбой. За Львом Б
орисовичем по коридору волочился густой шлейф дрянного одеколона. Веро
чка сунула нос в свой рукав, чтобы переждать вонь.
- Я ничего не понял, - негромко сказал Батурин, - что это значит? Вы или не вы ил
и кто там еще! Объясните.
- Не хочу я ничего объяснять, - с тоской произнесла девица, - все равно вы мне
не поверите! Ну, не писала я в материале, что Гонконг - европейский город с е
вропейской же культурой! И президента Василием Васильевичем я тоже не на
зывала!
- Гонконг? - переспросил Батурин с сомнением. - Василий Васильевич?
- Ну, вот видите! - опять закричала девица. - Конечно, все дело в том, что я така
я идиотка, и у меня папа, которым меня все попрекают! Что мне теперь, другог
о отца найти, что ли?! А про Гонконг я не писала! Я понятия не имею, откуда он в
зялся в тексте! И я знаю, как зовут премьера, президента и всех остальных! Я
же не сумасшедшая!
- Тогда откуда главный это взял?..
- Из моего материала!
- Ну, вот видите.
- Да говорю вам, что я ничего этого не писала!
- А кто писал, - спросил Батурин холодно, - ваши враги? Вам подменяют материал
ы? Конкурентная борьба за место под солнцем?
Девица кое-как напялила очки и посмотрела на Батурина свысока. Она была п
очти одного с ним роста.
- Простите, Григорий Алексеевич, я должна идти. Мне как раз будет звонить п
апа. Может, мне подать на родителей в суд? Их лишат родительских прав, и я пе
рестану всех раздражать!
Батурин усмехнулся.
- Лучше проверьте ваш компьютер на вирусы, - неожиданно посоветовал он. Дев
ица уставилась на него. - Сын Киры Ятт недавно нам удружил один. Десять сло
в печатаешь, а одиннадцатое - матом. На мониторе все чисто, а из принтера ле
зет во всей красе. Проверьте.
- Хорошо, - растерянно пробормотала она.
- До свидания.
- До свидания, Григорий Алексеевич.
- Да, и не рыдайте больше в коридоре! - негромко сказал он ей вслед. Она оберн
улась как ужаленная. - У нас не приняты публичные рыдания. Сожрут.
Он повернулся к ней спиной и зашагал по коридору в сторону Верочки, сильн
о опираясь на свою палку. Девица еще несколько секунд смотрела ему в спин
у, а потом пропала за поворотом коридора.
Верочка сунула трубку в гнездо и выдернула из прорези карточку. Батурин
проковылял было мимо, но вдруг приостановился.
- Этот телефон бесплатный, - сообщил он Верочке, - зря вы так старались.
- Я не старалась, - пролепетала она, - я звонила...
- Ну конечно, - согласился Батурин и потащился дальше.
Верочке он моментально разонравился. Скажите, какой наблюдательный! Все
заметил! И хромота у него не романтическая, тяжелая хромота, натужная, нек
расивая. И сам мешок мешком! Как это он пробился в первые замы!
Наплевать на Батурина, решила Верочка.

* * *

Утром в редакции стало известно, что накануне вечером Костик был убит в п
одъезде дома Киры Ятт, которой он назначил романтическое свидание.
Его нашла бабка-вахтерша, которую за каким-то чертом понесло на последни
й этаж “проверить двери”, хотя никаких дверей там не было, особенно таких,
которые нужно проверять.
Время близилось к одиннадцати, и Марья Семеновна отправилась “проверят
ь двери”, и ее вопль, подобный иерихонской трубе, сотряс подъезд.
Приехала милиция.
“Газик” с надписью “Дежурная часть”, освещая двор всполохами мигалки, бо
дро подскочил к подъезду, и из него выбрались усталые равнодушные мужики
с кирпично-чугунными лицами и затылками. Им было наплевать на Марью Семе
новну, которая заливалась слезами, наплевать на Киру, которая никак не мо
гла прийти в себя и от этого непрерывно курила, и на Тима наплевать, чья бл
едная и возбужденная физиономия торчала в дверном проеме, и на Костика, к
оторый лежал, неестественно вывернув руку - живые так не выворачивают ру
ки, - а его портфель валялся в стороне, как будто он никак не мог до него дотя
нуться.
Из соседей на лестницу почти никто не вышел, кроме тех, кто жил с Кирой на о
дной площадке и которых тоже пробрал до костей вопль Марьи Семеновны. Вс
е остальные сделали вид, что ничего не происходит - частная жизнь, черт поб
ери, гораздо важнее трупов на лестнице!
Вокруг Костика ходили чужие люди, присаживались на корточки, фотографир
овали и клали короткие линейки, как будто мертвый Костик был жуком, котор
ого следовало поместить в энтомологическую коллекцию.
- Ну, чего? - спросил с площадки коллекционер, опоздавший к началу действа.

- Огнестрел, - откликнулся тот, который сидел на корточках, и они оба глубок
омысленно закурили.
Примерно на половине сигареты - наблюдательная журналиста Кира знала эт
о совершенно точно - они решили, что Кира должна быть в курсе, почему убили
Костика, и даже вполне вероятно, что именно она все это и устроила. Они про
должали преувеличенно внимательно смотреть друг на друга, а потом один и
з них - тот, что сидел на корточках возле Костика, - оглянулся и как будто тож
е приложил к Кире линейку, измерил с головы до ног.
Она это действо выдержала с блеском, по крайней мере, ей так показалось. Ни
чего особенного. Эту линейку к ней прикладывали миллион раз. Пережила и с
ейчас переживет.
Он двинулся к ней, на ходу доставая удостоверение из внутреннего кармана
дешевой кожаной куртки.
- Капитан Гальцев, Андрей Степанович, - представился он, подойдя, и сунул ей
под нос удостоверение, с которого свешивалась толстая никелированная ц
епь и пропадала в кармане. Кира подумала, что капитан Гальцев Андрей Степ
анович намертво пристегнут к своему удостоверению. Потом он произнес ка
кую-то невнятицу, в которой проскальзывали известные ей по фильмам слова
“РОВД” и “отделение номер такой-то”. Кира кивнула.
- Хотите сигарету, - предложила она, - и, может быть, пойдем в квартиру?
Сигарету он только что бросил прямо на чистый, как будто отмытый шампуне
м, плиточный пол, и теперь она там лежала, скрюченная и сплюснутая, и отрав
ляла ему жизнь.
Женщина была бледна и держалась прямо, с преувеличенным достоинством.
То ли боится, то ли переживает, решил капитан. Посмотрим, что тут у нас тако
е. Капитану не хотелось, чтобы этот был “глухарь” - квартал кончается, надо
бабки подбивать, статистику наводить, а тут - бац! - “глухарь”!
- Пойдемте, - еще раз пригласила она. В голосе была напряженная настойчивос
ть. Капитан оглянулся на площадку и понял, в чем дело.
Мужики в грязных белых халатах взваливали на носилки труп - мертвые руки
мотались по бокам, один щегольской лакированный ботинок слетел с ноги, и
открылась узкая ступня в черном носке, капли черной крови падали на плит
очный пол - не потому, что убитый все еще истекал кровью, а потому, что его од
ежда насквозь пропиталась ею.
- Костик, - пробормотала женщина, и капитан Гальцев посмотрел внимательно
, - господи, этого просто не может быть..
- Чего не может быть?
Она не взглянула на него и не ответила.
На площадку пятого этажа выходило две квартиры. В дверях одной из них мая
лся худосочный мальчишка в широченных штанах, майке навыпуск и босиком.
Вид у него был одновременно любопытный, испуганный и брезгливый.
- Мам, ну что там, а?
- Приехала милиция, - спокойно ответила она, - ты же видишь. Сейчас Костика ув
езут.
Капитан с некоторым уважением подумал, что она не стала кричать, что “там
ничего, и это совершенно не твое дело, и сколько можно повторять, чтобы ты
шел спать!”. Ведь ему понятно, что никакими силами она не загонит мальчишк
у спать, что он уже все видел, а потому скрывать от него “правду жизни” глу
по.
- Проходите. - Она пропустила капитана вперед. - Я могу оставить дверь откры
той, чтобы ваши... коллеги могли зайти.
- Хорошо, - пробормотал капитан.
Протискиваясь мимо нее, он услышал, как она пахнет - дорого и свежо, - и оцени
л длинную шею, плотные ноги, упакованные в джинсы, и довольно... большую гру
дь под свободным домашним свитером. У нее была странная прическа. Такие п
рически капитан видел только в рекламных роликах - сзади никаких волос, а
спереди длинная лохматая выстриженная челка. Когда она пыталась заправ
ить ее за ухо, на правой руке звякали два браслета. Больше никаких украшен
ий не было.
Капитан посмотрел - обручального кольца тоже нет. Впрочем, это ничего не о
значает. В паспорте у нее написано, что разведена относительно недавно, г
од или около того. Может, она колец вообще не носит.
Интересная женщина. Очень интересная женщина. Не размазня, не рохля, не тр
усиха.
Ну и что?
Пока ничего.
- Вы знали убитого? - в спину ей спросил капитан.
- На кухню пойдем? - не отвечая, предложила она.
- Как хотите, - пробормотал тот.
- Кофе? Чай?
- Ведро водки, - пробормотал капитан себе под нос. Она не должна была услыша
ть, но услышала.
- Ведра нет, - сказала она решительно, - но немного есть. Хотите?
- Я на работе! - возмутился он с некоторым излишком праведной досады. Она ег
о смутила.
- Тим, ты тоже будешь чай, конечно?
- Буду, - прогудел откуда-то мальчишка, и опять она не стала говорить, что “да
вно пора спать”. И правда умная женщина.
- Это Костик, - неожиданно сказала она, - Константин Сергеевич Станиславов,
мой начальник. Главный редактор еженедельника “Старая площадь”.
Гальцев длинно присвистнул.
Вот только главного редактора ему и не хватало под конец квартала! Будто
все у него было в полном шоколаде, не хватало только журналиста с аккурат
ной дыркой в животе! Вот за эту подлую подлость он просто ненавидел свою р
аботу!
Главный редактор, мать его!..
Сейчас, через полчаса, на “место происшествия” пожалуют все ведущие теле
визионные каналы и все проментовские и антиментовские передачи - от “Дор
ожного патруля” до “Человека и закона”! Завтра все газеты напишут про уб
иенного - какой был пламенный борец, настоящий журналист, честный и непод
купный. Савик Шустер объявит, что все это - политический заказ и покушение
на свободу слова. “Независимое расследование” затеет независимое расс
ледование и нарасследует какую-нибудь дичь, в результате чего окажется,
что во всем виноваты менты - то ли они его сами пристрелили, то ли отнеслис
ь без должного внимания, а если уж, оборони боже, “глухарь”, тогда прости-п
рощай квартальная премия и благодарность в приказе!..
Так. Надо быстро найти того, кто его замочил, чтобы к приезду “средств масс
овой информации” уже был готовый подозреваемый.
Ну, пусть хоть эта баба!..
- Садитесь, - предложила она Гальцеву, - сейчас будет кофе. Вам с молоком, с са
харом?
Он пожал плечами и сел на широкую табуретку веселого деревянно-желтого ц
вета.
- Он к вам приехал?
- Ну, конечно, - сказала Кира, - он хотел со мной поговорить.
- О чем?
- Я не знаю. - Она достала сахарницу и перелила молоко из пакета в маленький
серебряный молочник. - Почему-то на работе он мне ничего не сказал. Сказал
только, что вечером приедет, чтобы поговорить. И все.
- Во сколько он должен был приехать? - спросил капитан, нацеливаясь на свою
записную книжку.
- Я не знаю, - ответила она с досадой, - по-моему, после девяти.
В записной книжке лежал ее паспорт, который он смотрел, как только приеха
л “
1 2 3 4 5 6