ДЕТЕКТИВ VadikV




Татьяна УСТИНОВА: РАЗВОД И ДЕВИЧЬЯ ФАМИЛИЯ
43






OCR Альдебаран
Татьяна УСТИНОВА
РАЗВОД И ДЕВИЧЬЯ ФАМИЛИЯ

Анонс

Прошло больше года, как Кира разошлась с мужем Сергеем. Пятнадцать лет на
зад, когда их любовь горела, как подожженный бикфордов шнур, немыслимо бы
ло представить, что эти двое могут развестись. Их сын Тим до сих пор не сми
рился и мечтает их помирить. И вот случай представился, ужасный случай! На
лестничной клетке перед квартирой Киры кто-то застрелил ее шефа, главног
о редактора журнала “Старая площадь”. Кира была его замом. Шеф шел к ней по
говорить о чем-то секретном и важном... Милиция, похоже, заподозрила в убий
стве Киру, а ее сын вызвал на подмогу отца. Сергей примчался немедленно. И
он обязательно сделает все, чтобы уберечь от беды пусть и бывшую, но все ещ
е любимую жену...

* * *

Он был в ванной, когда неожиданно позвонила бывшая жена.
- Сереж, - позвала Инга и поскреблась в дверь, - тебя спрашивает какая-то Кира
! Говорит, что она - яд.
- Не яд, - пробормотал Сергей, второпях смывая мыльную пену с волос, - Ятт.
- Что? Сереж, я ничего не слышу. Ты подойдешь или нет?
Он толкнул дверь и высунул руку, в которой сразу же оказалась заморская т
елефонная трубка из шершавой пластмассы.
- Да.
- Сереж, тебе чай или кофе? - закричала Инга уже издалека, и он прикрыл дверь
в ванную.
- Привет, - сказала из трубки Кира, - ты уже завтракаешь или только голову мое
шь?
- Привет, - поздоровался Сергей. На вопрос про голову он предпочел не отвеч
ать.
Она резвится с утра пораньше, а он потом целый день будет думать невесть о
чем. День у него и без того планируется сложный.
- Ты зачем по фамилии представляешься? Или ты думаешь, что я не догадаюсь, к
акая Кира может мне звонить?
- Кто тебя знает, - сказала она весело, - ты у нас явление загадочное и необъя
снимое.
- Я не у вас, - пробормотал он, - я сам по себе.
- А к телефону кто подходил? - продолжала Кира все так же бойко, но его натрен
ированное ухо вдруг уловило легкую фальшь.
- Очередная дама сердца?
- Кира, ты зачем звонишь? Она немного помолчала.
Бывший муж кинул полотенце и беспокойно уставился на себя в зеркало. Кир
а вздохнула на том конце провода. Вечная его манера - смотреть и не видеть.
Если бы в зеркале вместо него вдруг оказалось изображение какого-то друг
ого человека, он вряд ли бы это заметил.
- Сереж, Тимкин класс едет в пятницу в Кострому. На все выходные.
- Ну и что?
- Ну, и я не хочу, чтобы он ехал.
- Почему? - удивился Сергей.
- Да потому, что мы понятия не имеем, чем они там будут заниматься! - начала К
ира сразу с высокой ноты, как будто продолжала давний, бессмысленный и на
доевший, спор.
Впрочем, так оно и было. Именно его она и продолжала, и он даже имел названи
е и краткое содержание - либретто, как балет.
Название было “Плоды неправильного воспитания, или некудышный отец”. Кр
аткое содержание: “Тебе наплевать на собственного сына. От тебя не дожде
шься даже ерундовой поддержки. Ну, скажи, чему ты научил его, как отец?! Расс
казывать анекдоты?! Кидать снежки?! Лазать через забор на даче?! Ты что, не по
нимаешь, что не имеешь на него никакого влияния?! Ты что, думаешь, что, если...
”
- Кира, - прервал он ее монолог, хотя она давно молчала - весь монолог он прок
рутил в голове, - я не понимаю, почему Тим не может поехать в Кострому, если т
уда едет весь класс?
- Да в том-то и дело, что не весь! Едут человек восемнадцать, как всегда, все е
го дружбаны, и его тоже тянет! А я не знаю...
- А программа есть, - перебил ее Сергей, - программа пребывания? Что они там д
елать собираются?
- Есть, наверное, - неуверенно ответила Кира.
- Ты не смотрела?
- Нет.
Он вздохнул:
- Ну, и чего ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты ему запретил.
- Здрасти! - сказал он сердито. - Почему я должен?!
- Я понимаю, что ты ничего не должен, - отчеканила Кира, - ты никогда ничего и н
икому не должен, особенно нам. Но я не хочу, чтобы он ехал. Я не уверена, что т
ам за ними станут нормально смотреть. Я не желаю потом никаких неприятно
стей.
- Каких неприятностей, Кира? Им по тринадцать лет!
- Вот именно.
- Если ты имеешь в виду сексуальную сторону, то я научу его пользоваться пр
езервативом. Специально для этой поездки.
- Ты просто придурок, - тихо сказала Кира, - как это я забыла!..
- О чем, - спросил он, - о том, что я придурок?
Но она уже повесила трубку. Ей все было ясно. Ей давно все стало ясно.
Странно только, что сначала она ничего не понимала и была так влюблена в н
его, что ему казалось: даже если солнце повернет в другую сторону, она его
не разлюбит. Он отлично помнил, что думал об этом именно такими словами - “
солнце” и “повернет”. И вправду придурок.
Тогда ей исполнилось двадцать, а ему двадцать четыре - гигантская разниц
а в возрасте. Он был взрослый человек, инженер, а она девчонка, студентка.
С тех пор прошло пятнадцать лет, и ей наконец-то все стало ясно. И ему тоже.

- Сереж, - позвала из-за двери Инга, - ну что ты так долго?! Выходи, я кофе сварил
а.
- Выхожу, - ответил он.
Под конец их брака он готов был ее убить. Просто взять и убить - застрелить
из пистолета или подсыпать яду в чашку. Он не знал, куда ему деться от ее не
нависти - она была повсюду. Даже его рубашки, которые она вышвыривала из св
оей половины гардероба, потом долго пахли ее ненавистью. Он не мог бы этог
о объяснить, но чувствовал очень остро.
Потом она сказала: “Я больше не могу. Я тебя ненавижу”.
И они развелись.
Ну и что? Все разводятся. Из тех, кто поженился в один год с ними, вместе оста
лись только Леха и Ленчик - родили троих детей, опростились и предпочли ис
тинные ценности всему наносному и буржуазному. И еще Дима с Ольгой - эти, н
аоборот, во все лопатки делали карьеры, деньги, детей, и все им удавалось, и
все у них получалось, и дети были красивые и умные, и карьеры - успешные, и до
мик построился в “тихом пригороде”, и родители весело и ненатужно помога
ли им с неразумными чадами, пока еще чада были неразумными, и до сих пор по
могают, хотя они уже малость поумнели.
А у Сергея с Кирой так не вышло.
Ну и что? Почти ни у кого не выходит, если не считать Диму с Ольгой, а Леха с Л
енчиком не в счет.
- Сережа! Ну это просто невозможно!..
Он распахнул дверь и почти вывалился в коридор. Следом за ним из ванной в к
оридор повалил пар и заклубился, и повис, и зеркало моментально подернул
ось пленкой.
- Кто такая эта Кира?
- Моя бывшая жена.
- Иди ты!.. - вдруг брякнула Инга, как будто он сообщил, что Кира - королева мона
рхического государства Нидерланды. - А почему она сказала, что она яд?
- Да не яд! У нее такая фамилия - Ятт. Кира Ятт. Ее отец родился в... английской с
емье.
- Ух ты! - восхитилась Инга, окончательно уверовав в королеву Нидерландов. -
Класс какой! А она из Англии звонила?!
- Из Москвы, - буркнул Сергей.
- Как же, - удивилась Инга, - ты же говоришь, что она из английской семьи?

Сергей вдохнул и с силой выдохнул.
Секс был просто замечательный. Просто отличный секс. Но даже за отличный
секс он - не готов платить такую дорогую цену.
Спать можно. Разговаривать нельзя. Ну, никак нельзя разговаривать! Как бу
дто он говорит на одном языке, а Инга - Катя, Маша, Тома, Таня, Вика, Ира, Лена, О
ля - вовсе на другом, причем выучить этот загадочный язык Сергею никогда н
е удавалось, хотя он пытался.
Или учил плохо? Или ему попадались все не те учительницы?
После Кириной ненависти он не хотел никаких “тех”. Он хотел незамысловат
ых и понятных удовольствий и получал их сколько угодно, и чувствовал себ
я неотразимым мужчиной - до той самой поры, пока не приходилось все же разг
оваривать.
- Ну и что? - крикнула из ванной Инга.
- Что? - спросил он.
- Зачем она звонила, твоя англичанка?
- А... это по поводу сына.
- У тебя есть сын? - изумилась Инга.
Он усмехнулся, завязывая галстук. Так ведь и не научился завязывать его к
ак положено, на шее. До сих пор все завязывал на коленке - так когда-то было п
ринято у них в общежитии. Это очень неудобно, и длина каждый раз оказывала
сь неподходящей, и Кира говорила, что это “не по-людски”, но он не умел по-др
угому.
- У меня есть сын, - согласился Сергей, - тринадцати лет. А почему это тебя уди
вляет?
- Ну, ты та-акой... та-акой...
- Ка-акой?
- Ну, ты са-авсем молодой и та-акой свободный!..
Каким-каким, а свободным он перестал быть в те самые двадцать четыре года,
когда влюбился в Киру, - с тех пор прошло пятнадцать лет.
- А чего им надо? - снова выплыла Инга. - Денег, что ли?
- Ингуль, - сказал он, морщась и рассматривая в зеркале свой галстук. Что-то б
ыло не так, а что именно, он все никак не мог понять. - Ну какая разница, что им
надо? Не от тебя же надо!
- Да мне наплевать, - сообщила Инга издалека. Раздалось непродолжительное
шипение, похожее на всплеск, и через некоторое время в нос шибанул запах с
ерьезных, совсем не утренних духов. Инга любила именно такие духи, серьез
ные и крепкие. - Просто чудно. Она вроде никогда тебе не звонила.
Она звонила часто - на работу. С тех пор, как они развелись, общение строго д
озировалось - всего несколько минут, лучше всего с работы, когда и ему не д
о нее, и ей не до него. Так проще и безопасней..
Он допивал кофе и думал уже совсем о другом - кто поедет в апреле на выстав
ку в Париж и кто и что станет докладывать на конференции в Техасе, - когда т
елефон опять зазвонил.
- Пап, - позвал из трубки странный голос - нечто среднее между петушиным фал
ьцетом и шаляпинским басом, - это я. Привет.
- Привет, - сказал Сергей, - ты чего?
- Я ничего! А ты чего?
- И я ничего, - весело признался Сергей, - ты по поводу Костромы?
- Мама не хочет, чтобы я ехал, - озабоченно прогремел бас и тут же сменился фа
льцетом. - Пап, ну что такое-то? Я же не грудной младенец! Все едут, а я чего?
- Все? - переспросил Сергей.
- Ну, не все, - признался его сын, подумав, - ну не все, но почти все! А я?
- Тим, я с мамой не договорил. Я думаю, что она мне еще позвонит, и я постараюс
ь ее уломать. Кстати, почему она не хочет, чтобы ты ехал?
Тимофей моментально заюлил и стал быстренько и аккуратно запутывать сл
еды, как заяц перед носом у лисы. Прорвавшись через поминутно повторяющи
йся “ясный перец” и “полный отстой”, Сергей сообразил, что дело, очевидно,
нечисто. Кира взбрыкнула не просто так.
- Так, - спросил он своим самым отцовским голосом, - в чем дело? Ты что? Начал ку
рить?
Все оказалось еще хуже. На прошлой неделе за школой их застукал завуч. Они
пили пиво. Сергей ничего про это не знал.
- Все ясно, - холодно произнес Сергей, - на мамином месте я бы тебя не то что в К
острому не пустил, я бы тебя на цепь посадил!
- Папа!..
- Тим, ты же должен соображать! Давай я привезу тебе ящик пива, ты его выпьеш
ь, и потом мы вместе оценим последствия. Ты же не... павиан, а вся реклама рас
считана именно на павианов!
- При чем тут реклама!
- Вот ты мне теперь попробуй сказать, что пиво вы пили не из-за рекламы! Како
е там у нас самое “продвинутое”?
- Папа!
- Тим, я никогда в жизни не поверю, что тебе до смерти захотелось пива! Этого
просто не может быть. Я же все про это знаю!
- Зна-аешь! - передразнил Тим. - Конечно, знаешь! А сам ты когда начал пиво пить
? В тридцать лет, что ли?!
В устах его сына тридцать лет прозвучало как двести. Сергей усмехнулся:
- Я точно не помню. Лет в восемнадцать, наверное. Мне некогда было, и времени
было жалко на пиво!..
- Ну, ясный перец!
- Да не перец, - сказал Сергей с досадой, - теперь вот не будет тебе никакой Ко
стромы с друзьями и подругами, а все из-за пива. Оно того стоит?
- Папа! И ты тоже!
- Я не тоже! Если тебе нечем занять мозги до такой степени, что приходится з
анимать их пивом, я моментально найду тебе дело. Все, Тим. Я не хочу это обсу
ждать. Я позвоню маме и заеду вечером, если... смогу. Мы все обсудим.
- Нет, - вдруг грустно ответил Тим, - не заедешь ты вечером.
- Почему? - удивился Сергей. Придерживая плечом трубку, он мыл под краном св
ою кружку. Помыл, сунул на полку и посмотрел на стол. Была еще Ингина кружк
а, но он не стал ее мыть.
- Потому, - отрезал сын, - ты что? Не понимаешь? У нас сегодня этот козлина ночу
ет.
- Какой... козлина? - не понял Сергей.
И как только спросил, сразу понял.
- Мамин! - выпалил Тим. - Козлина вонючий! Припрется и сидит перед телевизоро
м в одних носках! Как будто ему больше не в чем сидеть! А меня он зовет Тимош
а! Урод! Ух, как я его ненавижу!..
- Тим. Замолчи.
- Почему я должен молчать?! - Фальцет поехал в обратную сторону и переехал в
расстроенный бас, - я его ненавижу! После него в ванной на полу всегда лужа,
как будто он на пол писает!
- Тим.
- А жрет как будто три года голодал! Я его спросил в прошлый раз, может, он жи
тель Сомали, а он захихикал как придурочный! Он на всю голову больной, пап!

- Тим.
- А маму он зовет “Кирха”, шутит так, блин! И он привез к нам свой халат! - И раз
гневанный Тим издал горлом звук, который должен был свидетельствовать о
том, что его сейчас вырвет. - Халат, ты представляешь?! По утрам он выходит в
халате и говорит мне, что его, блин, никто не провожал в школу, а меня мамочк
а кормит да еще и возит! Я его убью, пап!
- Тим. Успокойся.
Сергей смотрел в окно, за которым стремительно наступало утро, и совсем н
е знал, что сказать.
- Зачем вы развелись?! - вдруг прогудел в трубке сын и всхлипнул, отчетливо и
глубоко, как в детстве, и Сергей вдруг увидел зареванную мордаху, уткнувш
уюся в его свитер, золотистый хохол на макушке, выпяченные от горя губы и р
озовые кулачки, стиснувшие толстую ткань. Столько раз это было - не сосчит
ать и не вспомнить. - Ну, кто вас просил разводиться?! Ну, вы бы тогда не женил
ись, придурки проклятые! Ну, что теперь мне делать?! Ну па-апа!
Ему пришлось некоторое время помолчать и ответить, строго контролируя с
вой голос:
- Тим. Я... позвоню маме. Мы договоримся, и я заеду. Мы все решим.
- Вы уже все решили, черт бы вас всех побрал! - заорал сын. - Вы все решили, а я до
лжен только слушаться! Жду не дождусь, когда вырасту и... и...
- Сереж, - с досадой сказала Инга, - ты сидишь на моих брюках. Что, теперь мне их
гладить, что ли?!
Короткие гудки пронзили барабанную перепонку, а Сергею показалось, что м
озг.
- Какие брюки?..
- Ну вот! Мои брюки! Я их положила сюда, а ты...
Он сунул трубку в гнездо аппарата и стремительно прошел мимо Инги, котор
ая подхватила свои портки и теперь держала их на весу, как младенца.
Щелкнул замок, лязгнула дверь.
Инга прислушалась, а потом пошла на звук. Брюки свешивались в разные стор
оны, полоскались, взблескивали шелком.
- Сережа? Ты где? Сережа?! А я?!
Когда она догадалась выскочить на балкон, джип уже отъезжал, небо отража
лось в полированной чистой крыше.
- Сережа!!
Полыхнули красным тормозные огни, злобно взвизгнули колеса, машина как б
удто прыгнула за перекресток и исчезла из виду.

* * *

Настроение было отвратительным. У Киры всегда портилось настроение пос
ле разговоров с бывшим мужем, как будто это испорченное настроение могло
хоть что-то изменить! Каждый раз приходилось уговаривать себя и утешать,
потому что уговоры давно не помогали. Тим тоже неожиданно и не ко времени
разошелся, и она никак не могла понять, в чем дело, а когда все же поняла, обо
злилась еще больше.
Конечно, все дело в отце, будь он неладен! После разговоров с ним сын всегд
а впадал в нервное состояние, бросался на Киру и чуть не плакал, а сегодня
даже плакал - крупными, детскими, неправдоподобными слезищами. Она с боль
шим трудом выставила его к машине и видела в окно, как он плетется, волоча
облезлый и чрезвычайно модный рюкзак, в широченных штанах, как будто пад
ающих с попы, в уродливых ботинках и нелепой зеленой шляпе, тоже вроде бы о
чень модной.
Горькое горе.
Кира была умной и современной женщиной, никаких препятствий бывшему муж
у не чинила, он мог встречаться с сыном сколько угодно и когда угодно, и ба
бушка с дедушкой “с той стороны” тоже никуда не исчезли из его жизни, и вро
де бы все прошло с “наименьшими потерями”, но невозможно, невозможно был
о видеть лицо сына, когда Сергей привозил его домой, доводил до двери и ухо
дил, корректно попрощавшись с Кирой.
Может, зря она вела себя, как умная и современная? Может, ей нужно вести себ
я, как скандальная и отсталая баба, просто запретить им видеться?! Может, т
огда ее сын скорее бы все забыл и научился принимать жизнь так
ой, как есть?!
...Зачем она звонила? Ведь знала же, что ничем бывший муж не поможет, будет то
лько с ослиным упрямством гнуть свое, говорить, что Кира поступает непра
вильно, если хочет уберечь мальчишку от непредвиденных обстоятельств и
влияния коллектива!
1 2 3 4 5 6