Проснувшись после первой но
чи, проведенной на скамье (сон был беспокойным, хотя никто его не прогонял
), он обнаружил в лежащей рядом шляпе несколько тысяч лир. Утром, умывшись
в туалете, Азетти отправился в маленькое кафе, где потратил все ночное по
даяние на кофе, булочки и минеральную воду.
На четвертый день отец Маджо оставил последние попытки казаться вежлив
ым. Он игнорировал приветствия отца Азетти и вел себя так, словно в приемн
ой никого не было. Время от времени перед настойчивым посетителем появля
лись посредники с вопросом, не могут ли они быть полезными. Вежливо, но тве
рдо отец Азетти отклонял любые предложения, заявляя, что может обсудить
свое дело только с кардиналом.
Иногда кто-то из любопытных просовывал голову в дверь, чтобы бросить взг
ляд на сумасшедшего священника. Но голова исчезала так же быстро, как и по
являлась. Случалось, что до Азетти доносились шепот и обрывки разговоров
. Поначалу в них можно было уловить снисходительное удивление, но вскоре
на смену ему пришло явное раздражение.
Ч Чего он хочет?
Ч Видеть кардинала.
Ч Невозможно!
Ч Естественно!
Постепенно из раздражающего фактора отец Азетти превратился в явление,
вызывающее смущение. Несмотря на ежедневные гигиенические процедуры в
вокзальном туалете, от Азетти стало попахивать. Это вгоняло его в краску,
так как, даже по самым высоким стандартам, он был человеком чистоплотным.
Азетти терпел только потому, что не видел иного выхода. Несмотря на утрен
ние усилия, грязь и жир забивались в складки кожи и прочно осаждались на о
дежде. Волосы уже лоснились, и ничего поделать с этим Азетти не мог.
Попытки помыться как следует священник осуществлял ночами, когда туале
т пустовал, но даже в такой поздний час ему постоянно мешали. Многие даже с
пециально задерживались, чтобы поглазеть на служителя церкви, моющегос
я в общественной уборной.
И вообще от этих гигиенических процедур толку оказалось мало. Умывальни
ки были крошечными, а из крана лилась только холодная вода. Размякшее лип
кое мыло не пенилось, а вместо полотенец висели сушильные автоматы, исто
ргающие потоки горячего воздуха. Как бы отчаянно отец Азетти ни пытался
и какие акробатические позы ни принимал, оставались некоторые части тел
а, которые он не мог просушить, не вызвав вселенского скандала. Так постеп
енно на теле скапливалась грязь. Впервые в жизни Азетти понял, что такое б
ыть бездомным.
Ч А нельзя ли его просто вышвырнуть? Ч донесся до него чей-то голос.
На шестой день все стали обсуждать Азетти без тени стеснения, словно свя
щенник был иностранцем или животным, не способным понять человеческую р
ечь. Или как будто его вообще здесь не было.
Ч Но как это будет выглядеть? Он все-таки имеет сан.
Однако Азетти не испытывал никаких сомнений, только бы удержать в памяти
слова Барези. Ни при каких обстоятельствах он не вернется в Монтекастел
ло единственным хранителем исповеди доктора. Если потребуется, он будет
ждать вечно.
На седьмой день из Тоби приехал монсеньор Кардоне и уселся рядом с ним на
скамью.
Иссохший, морщинистый, похожий на птицу, монсеньор молчал целую минуту. Е
го живые черные глаза, сверкавшие из-под кустистых седых бровей, внимате
льно изучали белую стену приемной. Наконец, коротко улыбнувшись, он поло
жил ладонь на колено отца Азетти и произнес:
Ч Мне сказали, что вы здесь.
Ч Да, Ч ответил Азетти, демонстрируя, что слова Кардоне ему небезразлич
ны, но его любопытство не удовлетворено.
Ч В чем дело, Джулио? Может быть, я смогу помочь.
Ч Только если устроите мне встречу с кардиналом, Ч покачал головой Азе
тти. Ч В противном случае... Ч Он пожал плечами.
Монсеньор старался изо всех сил. Он говорил, как многоопытный и высокопо
ставленный клирик беседует с равным. Нет сомнения, говорил он, что Азетти
лучше многих знает, как организуются подобные встречи. Имеются установл
енные протоколом формальности, без которых, увы, не обойтись. Вне сомнени
я, ему как никому другому известно, насколько драгоценна каждая минута к
ардинала, и задача сотрудников Конгрегации Ч не допускать, чтобы его пр
еосвященство отвлекали.
Ч Поднимайтесь же, Джулио. Поедем домой вместе.
Ч Нет, спасибо.
Затем монсеньор перешел в наступление:
Ч Послушайте, Азетти, вы манкируете своими обязанностями! Вы бросили св
ой храм! Там уже прошло крещение, была заупокойная служба. Что может быть в
ажнее священнического долга? Люди начинают говорить об этом вслух!
Затем Кардоне принялся его улещивать. Если Джулио доверится ему, то монс
еньор походатайствует за него перед кардиналом. Ведь его преосвященств
о может даже и не знать, что Азетти ждет встречи с ним уже столько дней.
Ч Я не могу поделиться ни с кем, кроме кардинала, Ч вздохнул Азетти.
В конце концов монсеньор поднялся со скамьи и сердито заявил:
Ч Что же, Джулио, если вы будете упорствовать...
Азетти попытался представить, в какие слова выльется гнев монсеньора, но
, прежде чем тот успел закончить фразу, Донато Маджо сунул голову в приемн
ую и объявил:
Ч Кардинал вас сейчас примет.
Орсини, видимо, решил, что это лучший способ от него избавиться.
* * *
Стефано Орсини восседал за чудовищных размеров деревянным письменным
столом. Его черную сутану окаймляла алая тесьма, а на макушке ловко примо
стилась красная кардинальская шапочка. Это был крупный мужчина с обрюзг
лым мясистым лицом и огромными карими глазами домашнего, но недружелюбн
ого пса. Физиономия хозяина кабинета слегка напряглась, когда запах немы
того тела священника достиг его ноздрей. Он поднял глаза и произнес:
Ч Джулио, очень рад тебя видеть. Присаживайся. Мне рассказали, что ты дав
но уже ждешь в приемной.
Ч Ваше преосвященство, Ч начал отец Азетти, присаживаясь на краешек ши
роченного кожаного кресла и выжидая, пока отец Маджо покинет кабинет. В е
го голове теснились давно отрепетированные слова. Но вдруг он увидел, чт
о Маджо, вместо того чтобы выйти, уселся неподалеку от двери. Азетти кашля
нул.
Ч Итак? Ч поторопил его кардинал.
Азетти покосился в сторону отца Маджо. Кардинал несколько раз перевел вз
гляд с одного священника на другого и заметил:
Ч Он Ч мой помощник, Джулио.
Азетти понимающе кивнул.
Ч И он останется, Ч закончил Орсини.
Азетти снова кивнул. Он чувствовал: терпение кардинала заканчивается.
Ч Ты пришел просить о прощении? Ч спросил Орсини. Ч Устал от сельской ж
изни?
Азетти услышал, как за его спиной фыркнул отец Маджо. Только сейчас он пон
ял, что за последние дни кое-что потерял. Он утратил честолюбие. Но как бы у
жасно это ни звучало Ч даже для него, Ч утрата амбиций не столь болезнен
на, как потеря, к примеру, ноги. Скорее, это похоже на исцеление от лихорадк
и. Окидывая взглядом кабинет Орсини, священник ясно осознал, что, несмотр
я на ностальгию первого дня, никакая сила не заставит его снова погрузит
ься в интриги Ватикана. В Монтекастелло он обрел нечто гораздо более цен
ное, чем карьера. Там он обрел веру.
Но об этом не стоило говорить с Орсини. Кардинал и сам был редкостью для Ва
тикана. Он веровал искренне и слыл ревностным и непоколебимым воином Кре
ста. Тем не менее Азетти знал, что душа провинциального священника Орсин
и не интересует. Его интересует власть, и всякое проявление душевной иск
ренности будет истолковано кардиналом как трюк или политический манев
р.
Ч Нет, Ч сказал Азетти. Ч Я здесь не ради себя. Ч Взглянув в хищные глаз
а собеседника, он продолжил: Ч Есть нечто такое, о чем Церкви следует знат
ь...
Кардинал поднял руку и с холодной улыбкой промолвил:
Ч Джулио, умоляю, избавь меня от предисловий.
Отец Азетти вздохнул. Бросив нервный взгляд в сторону отца Маджо, он кину
лся в омут, позабыв о речи, которую репетировал целую неделю. В какой-то мо
мент слова стали путаться, но священник сразу взял себя в руки.
Ч Я выслушал исповедь, Ч запинаясь произнес он. Ч Исповедь, которая ед
ва не разорвала мое сердце.
Глава 4
Несколько дней после встречи с Азетти кардинал не мог прийти в себя. Его в
олновала судьба человека, беспокоился он и о Боге. И о себе Орсини беспоко
ился тоже. Что ему делать? Что делать другим? Впервые в жизни кардинал почу
вствовал, что с подобным грузом ему не справиться, настолько чудовищными
могут быть последствия исповеди доктора Барези. Совершенно очевидно, чт
о о проблеме следует доложить непосредственно папе, однако тот большую ч
асть времени едва ли способен воспринимать информацию, и его сознание пу
льсирует как слабый радиосигнал. Такая задача... Да она просто может его до
конать.
Проблема осложнялась тем, что требовала абсолютной секретности. Не было
ни единого человека, которому кардинал Орсини мог доверить тайну. Конечн
о, кроме него, в Ватикане она известна лишь отцу Маджо. Обстоятельство, в к
отором Орсини приходилось винить только самого себя. Джулио Азетти не хо
тел присутствия свидетелей, но он, кардинал, настаивал: «Он Ч мой помощни
к, Джулио. Ч И после короткой паузы: Ч И он останется».
И почему у него вырвались эти слова? Да потому, говорил он себе, что ты пров
ел слишком много времени в Ватикане и очень мало в мире. Ты проникся горды
ней и уже не можешь представить, что приходской священник способен сказа
ть нечто интересное и важное. В результате единственным твоим конфидент
ом оказался Донато Маджо.
Донато Маджо. Мысль об этом типе заставила кардинала Орсини громко засто
нать. Маджо работал архивистом-исследователем и лишь изредка исполнял р
оль клерка. Однако, несмотря на столь низкое положение, он без стеснения в
ысказывал свои теологические воззрения. Традиционалист, молящийся всл
ух о «католицизме с более крепкими мускулами», он неоднократно говорил о
б «истинной мессе», что было не чем иным, как завуалированной критикой це
рковных реформ, предпринятых II Ватиканским собором.
Но если обряд, предписанный Тридентским собором (служба идет на латыни, а
пастырь стоит спиной к пастве), Ч «истинная месса», то теперешнюю мессу н
адо считать «ложной» и не чем иным, как святотатством.
Хотя Орсини никогда не обсуждал с Маджо догматы веры, он сразу почувство
вал, какие позиции занимает священник по многим вопросам вероучения. Это
т догматик не только презирает мессу, на которой древняя латынь уступила
место английскому, испанскому или иному живому языку, он наверняка не од
обряет положение, согласно которому обязательное посещение воскресной
службы можно заменить субботней вечерней. Как всякий традиционалист он
отвергает любые попытки модернизировать Церковь так, чтобы она стала бо
лее близкой людям. Кстати, консерватизм Маджо не ограничивался неприяти
ем таких потенциально резких шагов, как рукоположение женщин в священни
ческий сан, разрешение клирикам вступать в брак или допущение абортов. Е
го консерватизм был гораздо глубже. Донато Маджо в вопросах церковных до
гм слыл настоящим неандертальцем.
В общем, не было смысла интересоваться мнением Маджо о поступке доктора
Барези. У священнослужителей, подобных Донато, мнений не бывает, у них име
ются лишь рефлексы, причем рефлексы вполне предсказуемые.
По большому счету все это не имело значения. Отец Азетти явился в Ватикан
в тот момент, когда там кипела необычно бурная деятельность. Таким образ
ом, изоляция кардинала Орсини долго не продлится. Болезнь папы оказалась
настолько серьезной, что Коллегия кардиналов начала Ч весьма осторожн
о, естественно, Ч прощупывать своих членов на предмет подходящего прее
мника. Был составлен список потенциальных пап, который постоянно перекр
аивался и менялся. В Ватикане категорически запретили пользоваться даж
е сотовой связью, дабы пронырливые журналисты или иные недоброжелатели
не подслушали то, что им знать не положено.
Да, время наступило горячее, и обычный рабочий день мог быть потрачен на с
овещания и конфиденциальные беседы шепотом. В результате кардиналу Орс
ини приходилось постоянно перемещаться из одного прокуренного кабинет
а в другой. Атмосфера накалилась настолько, что даже такие вопросы, как ка
ндидатура нового папы или судьба Церкви, могли обсуждаться во время случ
айных кулуарных встреч.
Исповедь доктора Барези требовала принятия незамедлительных решений,
и измученный тайной Орсини решил разделить груз свалившейся на него отв
етственности, попросив совета у коллег. Двух-трех. Не более.
Но реакция на его слова оказалась весьма предсказуемой. Потрясение, заду
мчивость и, наконец, заявление, что ничего сделать нельзя. Единственная а
льтернатива бездействию представлялась настолько чудовищной, что все
отметали ее не колеблясь. И тем не менее... Советники Орсини понимали, что б
ездействие в данном случае само по себе уже действие, последствия которо
го могут оказаться весьма плачевными. Ведь пружина, двигающая миром, мож
ет раскрутиться мгновенно, как лопнувшая пружина часов. Однако часы мира
тикают с момента Творения.
Проблема выглядела столь чудовищной, что коллеги Орсини не устояли и под
елились ею с друзьями. И через неделю после сбивчивого рассказа отца Азе
тти в кабинете кардинала эта новость яростно обсуждалась в стенах Ватик
ана. Дебаты велись секретно. То один, то другой прелат обращался к архивам
Ватиканской библиотеки, чтобы найти хоть какие-то указания на этот случ
ай. В итоге никаких путеводных огней так и не обнаружилось. Мудрость прош
лых веков оказалась бессильной перед подобным казусом. Все пришли к согл
асию, что проблему, возникшую в связи с грехом доктора Барези, Церковь в хо
де своей истории не предвидела! Подобное считалось просто невозможным.
Догматический вакуум в конце концов породил новый консенсус. После мног
онедельных неофициальных дебатов курия пришла к выводу: что бы ни соверш
ил доктор Барези, на то была воля Божия. В этой связи предпринимать ничего
не следует, до тех пор пока не выздоровеет папа или не будет избран новый П
ервосвященник, которому и предстоит во всем разобраться. Его святейшест
во, если пожелает, сделает соответствующее официальное заявление в удоб
ное для себя время. До тех пор обо всем следует забыть. На этом они и успоко
ились.
Все, кроме отца Маджо, который, прознав про решение курии, сел в ближайший
поезд на Неаполь.
Офис ордена «Умбра Домини», или «Под сенью Господней», размещался в четы
рехэтажной вилле на виа Витербо, всего в нескольких кварталах от здания
Неаполитанской оперы. Основанный в 1966 году, вскоре после окончания II Ватик
анского собора, орден уже тридцать лет считался светским учреждением. Те
перь он насчитывал более пятидесяти тысяч членов и имел миссии в тринадц
ати странах. Хотя орден много лет добивался более высокого статуса Ч ли
чного епископата, Ч многие специалисты по делам Ватикана были уверены:
«Умбра Домини» вообще повезло, что он остается в лоне Церкви.
Возражения ордена против решений II Ватиканского собора носили фундамен
тальный характер. Руководители «Умбра Домини» многократно и во всеуслы
шание заявляли, что усилия собора демократизировать вероучение есть не
что иное, как капитуляция перед силами модернизма, сионизма и социализма
. Самой отвратительной реформой в глазах «Умбра Домини» была отмена месс
ы на латинском языке. Это новшество, по мнению ордена, потрясало тысячеле
тние устои и разрывало узы, связывающие католиков, в каком бы уголке мира
они ни жили. С точки зрения ордена, месса на туземном наречии выглядела па
родией на «католическую разновидность богоданной литургии». Как утвер
ждал основатель ордена, появление новой мессы объяснялось только тем, чт
о престол Святого Петра усилиями II Ватиканского собора занял Антихрист.
Но это было еще не все. «Умбра Домини» решительно осуждал либеральные во
ззрения, согласно которым и другие религии несли в себе зерна истины, или,
как провозгласил II Ватиканский собор, «их последователи не чужды любви Г
осподней». В этом случае, заявлял орден, Церковь виновна в необоснованны
х преследованиях и массовых убийствах. Как иначе можно назвать санкцион
ированную папами шестисотлетнюю доктринальную нетерпимость, которую п
роповедовала инквизиция? Церковь будет оправдана лишь в том случае, если
признает: ее доктрина всегда оставалась истиной, а приверженцы других р
елигий являлись «неверными» и, следовательно, врагами Церкви.
Противники ордена призывали отлучить его членов от Церкви, но папа, опас
аясь раскола, колебался. В течение многих лет эмиссары Ватикана тайно вс
тречались с руководством «Умбра Домини», и в конце концов сторонам удало
сь найти компромисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
чи, проведенной на скамье (сон был беспокойным, хотя никто его не прогонял
), он обнаружил в лежащей рядом шляпе несколько тысяч лир. Утром, умывшись
в туалете, Азетти отправился в маленькое кафе, где потратил все ночное по
даяние на кофе, булочки и минеральную воду.
На четвертый день отец Маджо оставил последние попытки казаться вежлив
ым. Он игнорировал приветствия отца Азетти и вел себя так, словно в приемн
ой никого не было. Время от времени перед настойчивым посетителем появля
лись посредники с вопросом, не могут ли они быть полезными. Вежливо, но тве
рдо отец Азетти отклонял любые предложения, заявляя, что может обсудить
свое дело только с кардиналом.
Иногда кто-то из любопытных просовывал голову в дверь, чтобы бросить взг
ляд на сумасшедшего священника. Но голова исчезала так же быстро, как и по
являлась. Случалось, что до Азетти доносились шепот и обрывки разговоров
. Поначалу в них можно было уловить снисходительное удивление, но вскоре
на смену ему пришло явное раздражение.
Ч Чего он хочет?
Ч Видеть кардинала.
Ч Невозможно!
Ч Естественно!
Постепенно из раздражающего фактора отец Азетти превратился в явление,
вызывающее смущение. Несмотря на ежедневные гигиенические процедуры в
вокзальном туалете, от Азетти стало попахивать. Это вгоняло его в краску,
так как, даже по самым высоким стандартам, он был человеком чистоплотным.
Азетти терпел только потому, что не видел иного выхода. Несмотря на утрен
ние усилия, грязь и жир забивались в складки кожи и прочно осаждались на о
дежде. Волосы уже лоснились, и ничего поделать с этим Азетти не мог.
Попытки помыться как следует священник осуществлял ночами, когда туале
т пустовал, но даже в такой поздний час ему постоянно мешали. Многие даже с
пециально задерживались, чтобы поглазеть на служителя церкви, моющегос
я в общественной уборной.
И вообще от этих гигиенических процедур толку оказалось мало. Умывальни
ки были крошечными, а из крана лилась только холодная вода. Размякшее лип
кое мыло не пенилось, а вместо полотенец висели сушильные автоматы, исто
ргающие потоки горячего воздуха. Как бы отчаянно отец Азетти ни пытался
и какие акробатические позы ни принимал, оставались некоторые части тел
а, которые он не мог просушить, не вызвав вселенского скандала. Так постеп
енно на теле скапливалась грязь. Впервые в жизни Азетти понял, что такое б
ыть бездомным.
Ч А нельзя ли его просто вышвырнуть? Ч донесся до него чей-то голос.
На шестой день все стали обсуждать Азетти без тени стеснения, словно свя
щенник был иностранцем или животным, не способным понять человеческую р
ечь. Или как будто его вообще здесь не было.
Ч Но как это будет выглядеть? Он все-таки имеет сан.
Однако Азетти не испытывал никаких сомнений, только бы удержать в памяти
слова Барези. Ни при каких обстоятельствах он не вернется в Монтекастел
ло единственным хранителем исповеди доктора. Если потребуется, он будет
ждать вечно.
На седьмой день из Тоби приехал монсеньор Кардоне и уселся рядом с ним на
скамью.
Иссохший, морщинистый, похожий на птицу, монсеньор молчал целую минуту. Е
го живые черные глаза, сверкавшие из-под кустистых седых бровей, внимате
льно изучали белую стену приемной. Наконец, коротко улыбнувшись, он поло
жил ладонь на колено отца Азетти и произнес:
Ч Мне сказали, что вы здесь.
Ч Да, Ч ответил Азетти, демонстрируя, что слова Кардоне ему небезразлич
ны, но его любопытство не удовлетворено.
Ч В чем дело, Джулио? Может быть, я смогу помочь.
Ч Только если устроите мне встречу с кардиналом, Ч покачал головой Азе
тти. Ч В противном случае... Ч Он пожал плечами.
Монсеньор старался изо всех сил. Он говорил, как многоопытный и высокопо
ставленный клирик беседует с равным. Нет сомнения, говорил он, что Азетти
лучше многих знает, как организуются подобные встречи. Имеются установл
енные протоколом формальности, без которых, увы, не обойтись. Вне сомнени
я, ему как никому другому известно, насколько драгоценна каждая минута к
ардинала, и задача сотрудников Конгрегации Ч не допускать, чтобы его пр
еосвященство отвлекали.
Ч Поднимайтесь же, Джулио. Поедем домой вместе.
Ч Нет, спасибо.
Затем монсеньор перешел в наступление:
Ч Послушайте, Азетти, вы манкируете своими обязанностями! Вы бросили св
ой храм! Там уже прошло крещение, была заупокойная служба. Что может быть в
ажнее священнического долга? Люди начинают говорить об этом вслух!
Затем Кардоне принялся его улещивать. Если Джулио доверится ему, то монс
еньор походатайствует за него перед кардиналом. Ведь его преосвященств
о может даже и не знать, что Азетти ждет встречи с ним уже столько дней.
Ч Я не могу поделиться ни с кем, кроме кардинала, Ч вздохнул Азетти.
В конце концов монсеньор поднялся со скамьи и сердито заявил:
Ч Что же, Джулио, если вы будете упорствовать...
Азетти попытался представить, в какие слова выльется гнев монсеньора, но
, прежде чем тот успел закончить фразу, Донато Маджо сунул голову в приемн
ую и объявил:
Ч Кардинал вас сейчас примет.
Орсини, видимо, решил, что это лучший способ от него избавиться.
* * *
Стефано Орсини восседал за чудовищных размеров деревянным письменным
столом. Его черную сутану окаймляла алая тесьма, а на макушке ловко примо
стилась красная кардинальская шапочка. Это был крупный мужчина с обрюзг
лым мясистым лицом и огромными карими глазами домашнего, но недружелюбн
ого пса. Физиономия хозяина кабинета слегка напряглась, когда запах немы
того тела священника достиг его ноздрей. Он поднял глаза и произнес:
Ч Джулио, очень рад тебя видеть. Присаживайся. Мне рассказали, что ты дав
но уже ждешь в приемной.
Ч Ваше преосвященство, Ч начал отец Азетти, присаживаясь на краешек ши
роченного кожаного кресла и выжидая, пока отец Маджо покинет кабинет. В е
го голове теснились давно отрепетированные слова. Но вдруг он увидел, чт
о Маджо, вместо того чтобы выйти, уселся неподалеку от двери. Азетти кашля
нул.
Ч Итак? Ч поторопил его кардинал.
Азетти покосился в сторону отца Маджо. Кардинал несколько раз перевел вз
гляд с одного священника на другого и заметил:
Ч Он Ч мой помощник, Джулио.
Азетти понимающе кивнул.
Ч И он останется, Ч закончил Орсини.
Азетти снова кивнул. Он чувствовал: терпение кардинала заканчивается.
Ч Ты пришел просить о прощении? Ч спросил Орсини. Ч Устал от сельской ж
изни?
Азетти услышал, как за его спиной фыркнул отец Маджо. Только сейчас он пон
ял, что за последние дни кое-что потерял. Он утратил честолюбие. Но как бы у
жасно это ни звучало Ч даже для него, Ч утрата амбиций не столь болезнен
на, как потеря, к примеру, ноги. Скорее, это похоже на исцеление от лихорадк
и. Окидывая взглядом кабинет Орсини, священник ясно осознал, что, несмотр
я на ностальгию первого дня, никакая сила не заставит его снова погрузит
ься в интриги Ватикана. В Монтекастелло он обрел нечто гораздо более цен
ное, чем карьера. Там он обрел веру.
Но об этом не стоило говорить с Орсини. Кардинал и сам был редкостью для Ва
тикана. Он веровал искренне и слыл ревностным и непоколебимым воином Кре
ста. Тем не менее Азетти знал, что душа провинциального священника Орсин
и не интересует. Его интересует власть, и всякое проявление душевной иск
ренности будет истолковано кардиналом как трюк или политический манев
р.
Ч Нет, Ч сказал Азетти. Ч Я здесь не ради себя. Ч Взглянув в хищные глаз
а собеседника, он продолжил: Ч Есть нечто такое, о чем Церкви следует знат
ь...
Кардинал поднял руку и с холодной улыбкой промолвил:
Ч Джулио, умоляю, избавь меня от предисловий.
Отец Азетти вздохнул. Бросив нервный взгляд в сторону отца Маджо, он кину
лся в омут, позабыв о речи, которую репетировал целую неделю. В какой-то мо
мент слова стали путаться, но священник сразу взял себя в руки.
Ч Я выслушал исповедь, Ч запинаясь произнес он. Ч Исповедь, которая ед
ва не разорвала мое сердце.
Глава 4
Несколько дней после встречи с Азетти кардинал не мог прийти в себя. Его в
олновала судьба человека, беспокоился он и о Боге. И о себе Орсини беспоко
ился тоже. Что ему делать? Что делать другим? Впервые в жизни кардинал почу
вствовал, что с подобным грузом ему не справиться, настолько чудовищными
могут быть последствия исповеди доктора Барези. Совершенно очевидно, чт
о о проблеме следует доложить непосредственно папе, однако тот большую ч
асть времени едва ли способен воспринимать информацию, и его сознание пу
льсирует как слабый радиосигнал. Такая задача... Да она просто может его до
конать.
Проблема осложнялась тем, что требовала абсолютной секретности. Не было
ни единого человека, которому кардинал Орсини мог доверить тайну. Конечн
о, кроме него, в Ватикане она известна лишь отцу Маджо. Обстоятельство, в к
отором Орсини приходилось винить только самого себя. Джулио Азетти не хо
тел присутствия свидетелей, но он, кардинал, настаивал: «Он Ч мой помощни
к, Джулио. Ч И после короткой паузы: Ч И он останется».
И почему у него вырвались эти слова? Да потому, говорил он себе, что ты пров
ел слишком много времени в Ватикане и очень мало в мире. Ты проникся горды
ней и уже не можешь представить, что приходской священник способен сказа
ть нечто интересное и важное. В результате единственным твоим конфидент
ом оказался Донато Маджо.
Донато Маджо. Мысль об этом типе заставила кардинала Орсини громко засто
нать. Маджо работал архивистом-исследователем и лишь изредка исполнял р
оль клерка. Однако, несмотря на столь низкое положение, он без стеснения в
ысказывал свои теологические воззрения. Традиционалист, молящийся всл
ух о «католицизме с более крепкими мускулами», он неоднократно говорил о
б «истинной мессе», что было не чем иным, как завуалированной критикой це
рковных реформ, предпринятых II Ватиканским собором.
Но если обряд, предписанный Тридентским собором (служба идет на латыни, а
пастырь стоит спиной к пастве), Ч «истинная месса», то теперешнюю мессу н
адо считать «ложной» и не чем иным, как святотатством.
Хотя Орсини никогда не обсуждал с Маджо догматы веры, он сразу почувство
вал, какие позиции занимает священник по многим вопросам вероучения. Это
т догматик не только презирает мессу, на которой древняя латынь уступила
место английскому, испанскому или иному живому языку, он наверняка не од
обряет положение, согласно которому обязательное посещение воскресной
службы можно заменить субботней вечерней. Как всякий традиционалист он
отвергает любые попытки модернизировать Церковь так, чтобы она стала бо
лее близкой людям. Кстати, консерватизм Маджо не ограничивался неприяти
ем таких потенциально резких шагов, как рукоположение женщин в священни
ческий сан, разрешение клирикам вступать в брак или допущение абортов. Е
го консерватизм был гораздо глубже. Донато Маджо в вопросах церковных до
гм слыл настоящим неандертальцем.
В общем, не было смысла интересоваться мнением Маджо о поступке доктора
Барези. У священнослужителей, подобных Донато, мнений не бывает, у них име
ются лишь рефлексы, причем рефлексы вполне предсказуемые.
По большому счету все это не имело значения. Отец Азетти явился в Ватикан
в тот момент, когда там кипела необычно бурная деятельность. Таким образ
ом, изоляция кардинала Орсини долго не продлится. Болезнь папы оказалась
настолько серьезной, что Коллегия кардиналов начала Ч весьма осторожн
о, естественно, Ч прощупывать своих членов на предмет подходящего прее
мника. Был составлен список потенциальных пап, который постоянно перекр
аивался и менялся. В Ватикане категорически запретили пользоваться даж
е сотовой связью, дабы пронырливые журналисты или иные недоброжелатели
не подслушали то, что им знать не положено.
Да, время наступило горячее, и обычный рабочий день мог быть потрачен на с
овещания и конфиденциальные беседы шепотом. В результате кардиналу Орс
ини приходилось постоянно перемещаться из одного прокуренного кабинет
а в другой. Атмосфера накалилась настолько, что даже такие вопросы, как ка
ндидатура нового папы или судьба Церкви, могли обсуждаться во время случ
айных кулуарных встреч.
Исповедь доктора Барези требовала принятия незамедлительных решений,
и измученный тайной Орсини решил разделить груз свалившейся на него отв
етственности, попросив совета у коллег. Двух-трех. Не более.
Но реакция на его слова оказалась весьма предсказуемой. Потрясение, заду
мчивость и, наконец, заявление, что ничего сделать нельзя. Единственная а
льтернатива бездействию представлялась настолько чудовищной, что все
отметали ее не колеблясь. И тем не менее... Советники Орсини понимали, что б
ездействие в данном случае само по себе уже действие, последствия которо
го могут оказаться весьма плачевными. Ведь пружина, двигающая миром, мож
ет раскрутиться мгновенно, как лопнувшая пружина часов. Однако часы мира
тикают с момента Творения.
Проблема выглядела столь чудовищной, что коллеги Орсини не устояли и под
елились ею с друзьями. И через неделю после сбивчивого рассказа отца Азе
тти в кабинете кардинала эта новость яростно обсуждалась в стенах Ватик
ана. Дебаты велись секретно. То один, то другой прелат обращался к архивам
Ватиканской библиотеки, чтобы найти хоть какие-то указания на этот случ
ай. В итоге никаких путеводных огней так и не обнаружилось. Мудрость прош
лых веков оказалась бессильной перед подобным казусом. Все пришли к согл
асию, что проблему, возникшую в связи с грехом доктора Барези, Церковь в хо
де своей истории не предвидела! Подобное считалось просто невозможным.
Догматический вакуум в конце концов породил новый консенсус. После мног
онедельных неофициальных дебатов курия пришла к выводу: что бы ни соверш
ил доктор Барези, на то была воля Божия. В этой связи предпринимать ничего
не следует, до тех пор пока не выздоровеет папа или не будет избран новый П
ервосвященник, которому и предстоит во всем разобраться. Его святейшест
во, если пожелает, сделает соответствующее официальное заявление в удоб
ное для себя время. До тех пор обо всем следует забыть. На этом они и успоко
ились.
Все, кроме отца Маджо, который, прознав про решение курии, сел в ближайший
поезд на Неаполь.
Офис ордена «Умбра Домини», или «Под сенью Господней», размещался в четы
рехэтажной вилле на виа Витербо, всего в нескольких кварталах от здания
Неаполитанской оперы. Основанный в 1966 году, вскоре после окончания II Ватик
анского собора, орден уже тридцать лет считался светским учреждением. Те
перь он насчитывал более пятидесяти тысяч членов и имел миссии в тринадц
ати странах. Хотя орден много лет добивался более высокого статуса Ч ли
чного епископата, Ч многие специалисты по делам Ватикана были уверены:
«Умбра Домини» вообще повезло, что он остается в лоне Церкви.
Возражения ордена против решений II Ватиканского собора носили фундамен
тальный характер. Руководители «Умбра Домини» многократно и во всеуслы
шание заявляли, что усилия собора демократизировать вероучение есть не
что иное, как капитуляция перед силами модернизма, сионизма и социализма
. Самой отвратительной реформой в глазах «Умбра Домини» была отмена месс
ы на латинском языке. Это новшество, по мнению ордена, потрясало тысячеле
тние устои и разрывало узы, связывающие католиков, в каком бы уголке мира
они ни жили. С точки зрения ордена, месса на туземном наречии выглядела па
родией на «католическую разновидность богоданной литургии». Как утвер
ждал основатель ордена, появление новой мессы объяснялось только тем, чт
о престол Святого Петра усилиями II Ватиканского собора занял Антихрист.
Но это было еще не все. «Умбра Домини» решительно осуждал либеральные во
ззрения, согласно которым и другие религии несли в себе зерна истины, или,
как провозгласил II Ватиканский собор, «их последователи не чужды любви Г
осподней». В этом случае, заявлял орден, Церковь виновна в необоснованны
х преследованиях и массовых убийствах. Как иначе можно назвать санкцион
ированную папами шестисотлетнюю доктринальную нетерпимость, которую п
роповедовала инквизиция? Церковь будет оправдана лишь в том случае, если
признает: ее доктрина всегда оставалась истиной, а приверженцы других р
елигий являлись «неверными» и, следовательно, врагами Церкви.
Противники ордена призывали отлучить его членов от Церкви, но папа, опас
аясь раскола, колебался. В течение многих лет эмиссары Ватикана тайно вс
тречались с руководством «Умбра Домини», и в конце концов сторонам удало
сь найти компромисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9