О реаль
ных доходах скромного снабженца не догадывался никто, даже жена. Скудный
быт семьи Головкиных соответствовал доходам Раисы Федоровны, учительн
ицы труда в школе, и Ильи Андреевича, начальника отдела снабжения макаро
нной фабрики.
Каким чудом сохранилась нищая грязная фабричка в укромном переулке в Со
кольниках, никто не знал. Макароны, которые она производила на ржавом дов
оенном оборудовании по устаревшим технологиям, давно никто не покупал. Р
азвесная лапша и вермишель десятилетней давности плесневела на склада
х магазинов в глубинке, иногда ее пускали на корм скоту, но чаще кормили ею
заключенных в тюрьмах и лагерях, солдат в армии и детей в детских домах.
Мрачное, полуразвалившееся здание было построено в середине прошлого в
ека немцем-кондитером. Когда-то здесь вручную пеклись вкуснейшие пирож
ные, воздушное печенье птифур, отливались глянцевые шоколадные «бомбы»,
внутри которых были замурованы крошечные фарфоровые зайчики с розовым
и ушками, куколки в балетных пачках, белые медвежата. Все это прямиком из С
окольников отправлялось каждое утро в знаменитый гастроном Елисеева, в
булочную Филиппова. Рассыльные в элегантной униформе развозили по всей
Москве заказные огромные торты. Высокие, причудливо разукрашенные коро
бки в пышных бантах они держали на вытянутых руках, торжественно, осторо
жно, ибо каждый такой торт был неповторимым произведением кондитерског
о искусства.
Для себя немец выстроил двухэтажный пряничный домик с широкой винтовой
лестницей внутри.
После революции потомки кондитера эмигрировали, фабричка была объявле
на народным достоянием и стала вместо кондитерских изысков производит
ь серые макаронные изделия для голодных трудящихся.
В пряничном домике разместились бухгалтерия, отдел кадров, партком, фабк
ом и прочая администрация. Пожилая секретарша нынешнего директора, нату
ра тонкая и впечатлительная, любила рассказывать шепотом, как поздними в
ечерами бродит по гулкой винтовой лестнице прозрачное привидение, неме
ц-кондитер в белой рубахе до пят, в ночном колпаке с кисточкой, и его страш
ное лицо подсвечено снизу дрожащим огоньком сальной свечи. Никто ей, кон
ечно, не верил, но допоздна в пустом административном здании старались н
е засиживаться.
Впрочем, в последние годы администрации фабрички и днем делать было нече
го. Бухгалтерия и плановый отдел, полдюжины пожилых женщин с трудными су
дьбами, гоняли чаи, обсуждали мексиканские телесериалы, недостатки свои
х зятьев и невесток, рост цен и преступности.
Войдя в свой маленький кабинет, все еще украшенный портретом Ленина и по
четными грамотами в деревянных рамках, Головкин первым делом снял пиджа
к, брезгливо осмотрел полинявший ворот. Даже на пальцах остались мерзкие
голубоватые пятна.
Ц Вот ведь дрянь какая, Ц пробормотал он себе под нос, повесил пиджак на
плечики, надел синий сатиновый халат и уселся за стол.
Позавчера вечером, наглотавшись снотворного в купе поезда Прага Ц Моск
ва, засыпая тяжелым, нездоровым сном, он сказал себе: «Потом. Все потом. Я от
дохну после безумной гонки, приду в себя и попробую спокойно обдумать си
туацию».
Потом он ехал еще день, до вечера, и вроде было у него время подумать. Но сос
еди по купе громко разговаривали, играли в карты, настойчиво предлагали
ему выпить. Он убеждал себя, что это мешает думать, что в такой обстановке
невозможно сосредоточиться, но уже ясно понимал: вранье, отговорки. Вари
антов нет, думай не думай, хоть мозги вывихни, на этот раз нет никаких вари
антов.
Выйдя из поезда в Москве на Белорусском вокзале, он продолжал малодушно
врать себе, что дома он тоже не сумеет собраться с мыслями. Мрачное, нервоз
ное молчание жены не даст ему сосредоточиться. И действительно, за две не
дели, пока он был в Праге, дома ничего не изменилось. Жена продолжала свой
демонстративный бойкот, холодильник был пуст.
Илья Андреевич опять выпил сильное снотворное и забылся тяжелым сном. Пр
оснулся он рано, по дороге на работу позавтракал в пиццерии и опять сказа
л себе, что вот наконец сейчас, заперевшись в своем тихом уютном кабинете,
он сумеет сосредоточиться. Выход должен быть. Надо только как следует по
шевелить мозгами.
Но, когда он остался один и ничего уже не мешало шевелить мозгами, ему вдру
г почудилось, что в окошко кабинета за ним неотрывно следят, наблюдают и в
идят не только выражение его лица, но даже мысли могут прочитать.
Паника, которая жила в нем все эти дни, поднялась в душе новой тошнотворно
й волной. Илья Андреевич считал себя человеком трезвым, разумным, крайне
осторожным. И не мог понять, почему на пятьдесят седьмом году жизни, пройд
я огонь и воды, выбравшись живым и невредимым из самых немыслимых передр
яг, он умудрился так смертельно вляпаться.
* * *
Антону Курбатову приснился совершенно идиотский сон. Сны ему вообще сни
лись редко, и были они обычно какие-то мутные, черно-белые, бессмысленные.
Просыпаясь, он уже ничего не помнил. А тут Ц вскочил среди ночи в холодном
поту, стал хлопать глазами в темноте.
Рядом, приоткрыв рот и по-детски положив ладонь под щеку, крепко спала Оля
. Из шикарных Галюшиных хором пришлось перебраться сюда, в однокомнатную
Ольгину квартирку в Чертанове. Сановный Галин супруг вернулся из Стокго
льма. А у Ольги никакого супруга не было. Клетушка в Чертанове и ее тридцат
ипятилетняя хозяйка всегда были к услугам Антона. В любое время суток он
мог заявиться сюда и жить, сколько захочется. Но Антон старался не злоупо
треблять Ольгиным гостеприимством. Одинокая независимая дама, врач-уро
лог, кандидат наук, Ольга Тихонова больше всего на свете хотела стать жен
ой красивого легкомысленного предпринимателя Антона Курбатова, которы
й был младше ее на четыре года и к семейной жизни совершенно не пригоден.
Как женщина умная и тактичная, Ольга никогда не заводила разговоров о бр
аке впрямую. Но она постоянно намекала, мягко, тонко, как бы между прочим. О
днако для свободолюбивого Антона этих намеков было вполне достаточно, ч
тобы появляться в Чертанове редко и не задерживаться надолго.
Стараясь не разбудить Ольгу, он тихонько вылез из-под одеяла, накинул на г
олое тело махровый Ольгин халат, висевший на стуле, отправился на кухню, з
ажег маленькое бра под соломенным абажуром, налил в кружку воды из холод
ного чайника, выпил залпом, уселся на широкую деревянную лавку и закурил.
Идиотский сон не выходил из головы. Он был такой яркий и конкретный, что Ан
тон даже познабливать стало от ужаса. Ему приснилось, будто они с Дениско
й несутся по старой Праге, по знакомым улицам. Бежать тяжело, ноги во сне к
ажутся ватными, не слушаются, но за ними гонится кто-то страшный, с черным
и провалами вместо глаз. Антону хотелось закричать, позвать на помощь, но
вместо крика получался какой-то беззвучный хрип. А Денис отставал, без ко
нца спотыкался и вдруг исчез совсем. Антон оглянулся, а брата нет рядом. Во
сне Антону показалось, что брата вообще больше нет, никогда не будет.
Ц Чушь, фигня какая-то, Ц сказал он себе вслух и подошел к окну.
Уже светало. С высоты тринадцатого этажа все казалось маленьким, игрушеч
ным. Стандартное четырехэтажное здание школы выглядело белым кубиком, к
ачели и домики детской площадки напоминали детали пластмассового конс
труктора.
Коробки новостроек уходили вдаль, в бесконечность, и зыбкий пасмурный ра
ссвет делал их призрачными, нереальными, будто кто-то расчертил простра
нство на аккуратные прямоугольники, а на самом деле нет там никаких домо
в, никаких людей, просто черно-белый плоский рисунок.
На Антона вдруг накатило ощущение пустоты и одиночества. Он вспомнил, ка
к в детстве его одного отправили на месяц в Болгарию, в детский санаторий
на берегу Черного моря. Денис сломал ногу, у него был какой-то сложный дво
йной перелом, и он весь месяц лежал в больнице в Праге. Антону было семь, Де
нису шесть. Ни до этого месяца, ни после братья не расставались так надолг
о.
Антону в санатории не нравилось. Ему было одиноко и неуютно. Там отдыхало
много детей из России, но он не мог ни с кем подружиться. Многие часы он про
водил, стоя у высокого забора, втиснув лицо между металлическими прутьям
и и глядя на небольшое кукурузное поле, которое шло по обеим сторонам шос
се. И вот однажды он увидел, как бежит по шоссе мальчик лет шести, худой, мал
енький, с темно-русым ежиком волос. Он даже закричал: «Дениска!», стал прот
искиваться сквозь прутья забора. Мальчик подбежал ближе, засмеялся, крик
нул что-то по-болгарски. Это, конечно, был не Дениска.
Чувство обманутости, брошенности, безнадежного сиротства долго потом н
е проходило. Оно так и осталось в нем на всю жизнь, где-то на самом донышке д
уши. Когда у него, взрослого, бесшабашного, независимого, случались серье
зные неприятности, а брата рядом не было, он опять на несколько минут прев
ращался в семилетнего Антошку, втиснувшего лицо между прутьями забора и
глядящего на кукурузное поле…
Он докурил до фильтра, поеживаясь, вернулся в комнату, нырнул под одеяло, п
рижался лбом к Ольгиному теплому плечу. Она что-то пробормотала во сне, по
вернулась, обняла его за шею.
«А может, и правда жениться на ней? Ц неожиданно подумал он. Ц Из нее выйд
ет отличная жена».
Но он тут же отогнал от себя эту дурацкую мысль и удивился, как сильно поде
йствовал на него странный противный сон. Он ведь никогда не был суеверны
м, плевал на всякие приметы, предчувствия. Это Дениска верил в интуицию, в
сны, в прочую мистическую муть.
Антон сам не заметил, как заснул. Никаких кошмаров ему больше не снилось. П
роснулся он от телефонного звонка. Телефон стоял на ковре у тахты. Ольга, н
е открывая глаз, нащупала трубку.
Ц Да, здравствуйте, Ксения Анатольевна. Ц Она вопросительно уставилас
ь на Антона. Он молча кивнул и взял трубку.
Ц Мама? Доброе утро.
Он не успел удивиться, каким образом мать разыскала его здесь, откуда узн
ала Ольгин телефон. Лицо его сильно побледнело, голова закружилась.
Ц Да, мама. Я сейча приеду, Ц проговорил он совершенно белыми губами, пол
ожил трубку, вскочил с кровати, заметался по комнате, подбирая разбросан
ную по ковру одежду.
Ц Что случилось? Ц тихо спросила Ольга.
Ц Чушь какая-то! Ц закричал он ей в лицо. Ц Этого не может быть! Ты слышиш
ь?! Этого быть не может!
Ц Антон, в чем дело?
Ц Какие-то идиоты позвонили, говорят, будто Дениска… Будто его…
Ц Что? Ц не поняла Ольга. Ц Объясни толком… Но он уже вылетел вон, забыв
зашнуровать кроссовки.
* * *
Невысокая прямая фигура появилась перед Ильей Андреевичем так неожида
нно, что он даже не успел испугаться. Да и поздно было пугаться. Он знал: сто
ит ему сейчас рыпнуться, сделать любое резкое движение, и ему в грудь упре
тся темное пистолетное дуло или тонкое сверкающее лезвие финки.
Прохожих в переулке было мало, но все-таки были. Колченогая бабка с авоськ
ой просеменила мимо, два подростка в широких приспущенных штанах промча
лись на роликах, молодая мамаша медленно катила коляску. Были люди вокру
г, все-таки город, не пустыня, и время не позднее Ц семь часов вечера. Но Ил
ья Андреевич знал: если что, не успеет он пикнуть, позвать на помощь.
Человек, стоящий вплотную к нему, убивал сразу, с первого удара. Ему даже о
ружие не требовалось для этого. Он владел моментальными смертельными пр
иемами всяких сложных восточных единоборств.
Кличка Сквозняк появилась у него еще в детстве и прикипела, вероятно, на в
сю жизнь. Казалось, этот человек может проходить сквозь стены, возникать
ниоткуда и исчезать в никуда.
Однажды Илья Андреевич стал случайным свидетелем разборки. Молодой бан
дит подозревался в воровстве у своих. Сквозняку кто-то стукнул, будто это
т парень притырил по-тихому перстень с изумрудом, взятый среди прочих ве
щей в ограбленной квартире. До тех пор пока Сквозняк не выяснил правду, он
и пальцем не шевельнул, стоял, заложив руки за спину, смотрел, как двое бан
дитов не без удовольствия обыскивают своего собрата.
Перстень был найден у парня в ботинке. Сквозняк совсем легко и незаметно
саданул ребром ладони парнишку в живот. Удар со стороны даже не казался у
даром, никто не успел понять, что произошло. Илья Андреевич стоял совсем б
лизко, ему почудилось, будто быстрый ледяной ветерок пробежал по комнате
.
Парнишка скорчился, лицо его приобрело какой-то смертельный синеватый о
ттенок. Он умер не сразу, а только через десять дней в больнице. У него была
отбита печень, и врачи не смогли его спасти.
А перстенек оказался подделкой Ц дешевый желтый металл, зеленая стекля
шка.
Ц Давай отойдем куда-нибудь, Ц прошептал Головкин, Ц а хочешь, можно во
н в то кафе.
Ц Давай, Ц спокойно кивнул Сквозняк, Ц можно и в кафе.
Шагая с ним рядом по переулку, Илья Андреевич честно признался себе, что о
пять тянет время, каждая минутка сейчас на вес золота, ибо сколько этих ми
нуток ему осталось, неизвестно.
В маленьком кафе не было ни одного посетителя. Они сели за столик у окна. М
олоденькая официантка в туфлях на метровой «платформе» приветливо улы
бнулась:
Ц Добрый вечер. Что будем кушать?
Илья Андреевич подумал, что вряд ли сможет сейчас есть. А вот выпить не меш
ает. Конечно, надо выпить. Водки.
Ц Нам, пожалуйста, водки, Ц сказал Сквозняк. Илью Андреевича передернул
о, словно этот человек мог читать его мысли. Ведь сам Сквозняк водку не пил
. Он вообще не употреблял спиртного.
Ц А на закусочку? Ц ласково спросила официантка.
Ц Салат, рыба, Ц пожал плечами Сквозняк, Ц принесите что-нибудь легкое
, на ваш вкус.
Ц А горячее? Ц Девушка выжидательно переводила взгляд с молодого симп
атичного посетителя на маленького, кругленького, какого-то нервного ста
рикана.
Ц Да-да! Ц спохватился Илья Андреевич. Ц Мне цыпленка-табака, пожалуйс
та.
С горячим они просидят здесь дольше, хоть не много дольше…
Ц Цыпленка нет, Ц вздохнула официантка, Ц возьмите котлетку по-киевс
ки, очень советую.
От слова «котлетка» у Ильи Андреевича немного потеплело на душе. Слово э
то было такое мирное, уютное…
Ц Да, мне котлетку, Ц радостно закивал он.
Ц А вам? Ц Девушка кокетливо склонила голову набок и довольно откровен
но улыбнулась, глядя на молодого симпатичного.
Сквозняк всегда нравился женщинам. В его облике причудливо сочетались и
нтеллигентность и вкрадчивая мощь, мягкая мужественность. Разумеется, и
нтеллигентность была лишь обманчивой внешней оболочкой, за которой скр
ывался холодный, лютый зверь.
Илья Андреевич, как человек наблюдательный, заметил невинное кокетство
молоденькой официантки и усмехнулся про себя: «Знала бы ты, детка, кому гл
азки строишь…»
Головкин опять пытался побороть внутреннюю панику, цыпляясь за всякую м
елочь, застревая на незначительных деталях. Все это были живые детали, он
и как бы отдаляли неминуемую развязку, создавали иллюзорную преграду ме
жду жизнью и небытием.
Ц Спасибо, девушка, мне горячего не надо. И водки принесите только для не
го. А мне апельсиновый сок, Ц говорил между тем Сквозняк.
Ц Что, совсем не пьете? Ц Девушка удивленно вскинула брови.
Ц Не пью. Ц Внезапно широкая улыбка вспыхнула на его лице и тут же погас
ла.
Официантка удалилась. Тяжелые, стального оттенка глаза уперлись Илье Ан
дреевичу в лицо. Все, тянуть больше нельзя было. Мысленно перекрестившис
ь, Головкин произнес:
Ц Деньги пропали. Собственно, поэтому я и задержался, пытался найти, сдел
ать хоть что-то…
Он стал подробно рассказывать, как выкачивал из пражского филиала подоп
ечного банка миллион долларов. Банда Сквозняка, хоть и действовала на те
рритории России, основные свои капиталы переправляла в недалекое заруб
ежье и пользовалась для этого услугами банка «Славянка», который, кроме
прочей финансовой деятельности, весьма активно занимался отмыванием к
риминальных денег.
В последние несколько лет среди «новых русских» стало модно приобретат
ь недвижимость на территории Чехии.
Хотя Чехословакия и принадлежала в недавнем прошлом к социалистическо
му лагерю, но после его развала довольно быстро справилась с неприятными
последствиями развитого социализма. Эта страна умудрилась сохранить с
табильность, спокойствие, высокий жизненный уровень. Прага Ц географич
еский и архитектурный центр Европы, но цены на недвижимость там значител
ьно ниже, чем в других европейских столицах, не говоря о Москве.
Заиметь квартиру в Праге или домик в пригороде оказалось делом недороги
м и не слишком хлопотным.
1 2 3 4 5 6 7 8
ных доходах скромного снабженца не догадывался никто, даже жена. Скудный
быт семьи Головкиных соответствовал доходам Раисы Федоровны, учительн
ицы труда в школе, и Ильи Андреевича, начальника отдела снабжения макаро
нной фабрики.
Каким чудом сохранилась нищая грязная фабричка в укромном переулке в Со
кольниках, никто не знал. Макароны, которые она производила на ржавом дов
оенном оборудовании по устаревшим технологиям, давно никто не покупал. Р
азвесная лапша и вермишель десятилетней давности плесневела на склада
х магазинов в глубинке, иногда ее пускали на корм скоту, но чаще кормили ею
заключенных в тюрьмах и лагерях, солдат в армии и детей в детских домах.
Мрачное, полуразвалившееся здание было построено в середине прошлого в
ека немцем-кондитером. Когда-то здесь вручную пеклись вкуснейшие пирож
ные, воздушное печенье птифур, отливались глянцевые шоколадные «бомбы»,
внутри которых были замурованы крошечные фарфоровые зайчики с розовым
и ушками, куколки в балетных пачках, белые медвежата. Все это прямиком из С
окольников отправлялось каждое утро в знаменитый гастроном Елисеева, в
булочную Филиппова. Рассыльные в элегантной униформе развозили по всей
Москве заказные огромные торты. Высокие, причудливо разукрашенные коро
бки в пышных бантах они держали на вытянутых руках, торжественно, осторо
жно, ибо каждый такой торт был неповторимым произведением кондитерског
о искусства.
Для себя немец выстроил двухэтажный пряничный домик с широкой винтовой
лестницей внутри.
После революции потомки кондитера эмигрировали, фабричка была объявле
на народным достоянием и стала вместо кондитерских изысков производит
ь серые макаронные изделия для голодных трудящихся.
В пряничном домике разместились бухгалтерия, отдел кадров, партком, фабк
ом и прочая администрация. Пожилая секретарша нынешнего директора, нату
ра тонкая и впечатлительная, любила рассказывать шепотом, как поздними в
ечерами бродит по гулкой винтовой лестнице прозрачное привидение, неме
ц-кондитер в белой рубахе до пят, в ночном колпаке с кисточкой, и его страш
ное лицо подсвечено снизу дрожащим огоньком сальной свечи. Никто ей, кон
ечно, не верил, но допоздна в пустом административном здании старались н
е засиживаться.
Впрочем, в последние годы администрации фабрички и днем делать было нече
го. Бухгалтерия и плановый отдел, полдюжины пожилых женщин с трудными су
дьбами, гоняли чаи, обсуждали мексиканские телесериалы, недостатки свои
х зятьев и невесток, рост цен и преступности.
Войдя в свой маленький кабинет, все еще украшенный портретом Ленина и по
четными грамотами в деревянных рамках, Головкин первым делом снял пиджа
к, брезгливо осмотрел полинявший ворот. Даже на пальцах остались мерзкие
голубоватые пятна.
Ц Вот ведь дрянь какая, Ц пробормотал он себе под нос, повесил пиджак на
плечики, надел синий сатиновый халат и уселся за стол.
Позавчера вечером, наглотавшись снотворного в купе поезда Прага Ц Моск
ва, засыпая тяжелым, нездоровым сном, он сказал себе: «Потом. Все потом. Я от
дохну после безумной гонки, приду в себя и попробую спокойно обдумать си
туацию».
Потом он ехал еще день, до вечера, и вроде было у него время подумать. Но сос
еди по купе громко разговаривали, играли в карты, настойчиво предлагали
ему выпить. Он убеждал себя, что это мешает думать, что в такой обстановке
невозможно сосредоточиться, но уже ясно понимал: вранье, отговорки. Вари
антов нет, думай не думай, хоть мозги вывихни, на этот раз нет никаких вари
антов.
Выйдя из поезда в Москве на Белорусском вокзале, он продолжал малодушно
врать себе, что дома он тоже не сумеет собраться с мыслями. Мрачное, нервоз
ное молчание жены не даст ему сосредоточиться. И действительно, за две не
дели, пока он был в Праге, дома ничего не изменилось. Жена продолжала свой
демонстративный бойкот, холодильник был пуст.
Илья Андреевич опять выпил сильное снотворное и забылся тяжелым сном. Пр
оснулся он рано, по дороге на работу позавтракал в пиццерии и опять сказа
л себе, что вот наконец сейчас, заперевшись в своем тихом уютном кабинете,
он сумеет сосредоточиться. Выход должен быть. Надо только как следует по
шевелить мозгами.
Но, когда он остался один и ничего уже не мешало шевелить мозгами, ему вдру
г почудилось, что в окошко кабинета за ним неотрывно следят, наблюдают и в
идят не только выражение его лица, но даже мысли могут прочитать.
Паника, которая жила в нем все эти дни, поднялась в душе новой тошнотворно
й волной. Илья Андреевич считал себя человеком трезвым, разумным, крайне
осторожным. И не мог понять, почему на пятьдесят седьмом году жизни, пройд
я огонь и воды, выбравшись живым и невредимым из самых немыслимых передр
яг, он умудрился так смертельно вляпаться.
* * *
Антону Курбатову приснился совершенно идиотский сон. Сны ему вообще сни
лись редко, и были они обычно какие-то мутные, черно-белые, бессмысленные.
Просыпаясь, он уже ничего не помнил. А тут Ц вскочил среди ночи в холодном
поту, стал хлопать глазами в темноте.
Рядом, приоткрыв рот и по-детски положив ладонь под щеку, крепко спала Оля
. Из шикарных Галюшиных хором пришлось перебраться сюда, в однокомнатную
Ольгину квартирку в Чертанове. Сановный Галин супруг вернулся из Стокго
льма. А у Ольги никакого супруга не было. Клетушка в Чертанове и ее тридцат
ипятилетняя хозяйка всегда были к услугам Антона. В любое время суток он
мог заявиться сюда и жить, сколько захочется. Но Антон старался не злоупо
треблять Ольгиным гостеприимством. Одинокая независимая дама, врач-уро
лог, кандидат наук, Ольга Тихонова больше всего на свете хотела стать жен
ой красивого легкомысленного предпринимателя Антона Курбатова, которы
й был младше ее на четыре года и к семейной жизни совершенно не пригоден.
Как женщина умная и тактичная, Ольга никогда не заводила разговоров о бр
аке впрямую. Но она постоянно намекала, мягко, тонко, как бы между прочим. О
днако для свободолюбивого Антона этих намеков было вполне достаточно, ч
тобы появляться в Чертанове редко и не задерживаться надолго.
Стараясь не разбудить Ольгу, он тихонько вылез из-под одеяла, накинул на г
олое тело махровый Ольгин халат, висевший на стуле, отправился на кухню, з
ажег маленькое бра под соломенным абажуром, налил в кружку воды из холод
ного чайника, выпил залпом, уселся на широкую деревянную лавку и закурил.
Идиотский сон не выходил из головы. Он был такой яркий и конкретный, что Ан
тон даже познабливать стало от ужаса. Ему приснилось, будто они с Дениско
й несутся по старой Праге, по знакомым улицам. Бежать тяжело, ноги во сне к
ажутся ватными, не слушаются, но за ними гонится кто-то страшный, с черным
и провалами вместо глаз. Антону хотелось закричать, позвать на помощь, но
вместо крика получался какой-то беззвучный хрип. А Денис отставал, без ко
нца спотыкался и вдруг исчез совсем. Антон оглянулся, а брата нет рядом. Во
сне Антону показалось, что брата вообще больше нет, никогда не будет.
Ц Чушь, фигня какая-то, Ц сказал он себе вслух и подошел к окну.
Уже светало. С высоты тринадцатого этажа все казалось маленьким, игрушеч
ным. Стандартное четырехэтажное здание школы выглядело белым кубиком, к
ачели и домики детской площадки напоминали детали пластмассового конс
труктора.
Коробки новостроек уходили вдаль, в бесконечность, и зыбкий пасмурный ра
ссвет делал их призрачными, нереальными, будто кто-то расчертил простра
нство на аккуратные прямоугольники, а на самом деле нет там никаких домо
в, никаких людей, просто черно-белый плоский рисунок.
На Антона вдруг накатило ощущение пустоты и одиночества. Он вспомнил, ка
к в детстве его одного отправили на месяц в Болгарию, в детский санаторий
на берегу Черного моря. Денис сломал ногу, у него был какой-то сложный дво
йной перелом, и он весь месяц лежал в больнице в Праге. Антону было семь, Де
нису шесть. Ни до этого месяца, ни после братья не расставались так надолг
о.
Антону в санатории не нравилось. Ему было одиноко и неуютно. Там отдыхало
много детей из России, но он не мог ни с кем подружиться. Многие часы он про
водил, стоя у высокого забора, втиснув лицо между металлическими прутьям
и и глядя на небольшое кукурузное поле, которое шло по обеим сторонам шос
се. И вот однажды он увидел, как бежит по шоссе мальчик лет шести, худой, мал
енький, с темно-русым ежиком волос. Он даже закричал: «Дениска!», стал прот
искиваться сквозь прутья забора. Мальчик подбежал ближе, засмеялся, крик
нул что-то по-болгарски. Это, конечно, был не Дениска.
Чувство обманутости, брошенности, безнадежного сиротства долго потом н
е проходило. Оно так и осталось в нем на всю жизнь, где-то на самом донышке д
уши. Когда у него, взрослого, бесшабашного, независимого, случались серье
зные неприятности, а брата рядом не было, он опять на несколько минут прев
ращался в семилетнего Антошку, втиснувшего лицо между прутьями забора и
глядящего на кукурузное поле…
Он докурил до фильтра, поеживаясь, вернулся в комнату, нырнул под одеяло, п
рижался лбом к Ольгиному теплому плечу. Она что-то пробормотала во сне, по
вернулась, обняла его за шею.
«А может, и правда жениться на ней? Ц неожиданно подумал он. Ц Из нее выйд
ет отличная жена».
Но он тут же отогнал от себя эту дурацкую мысль и удивился, как сильно поде
йствовал на него странный противный сон. Он ведь никогда не был суеверны
м, плевал на всякие приметы, предчувствия. Это Дениска верил в интуицию, в
сны, в прочую мистическую муть.
Антон сам не заметил, как заснул. Никаких кошмаров ему больше не снилось. П
роснулся он от телефонного звонка. Телефон стоял на ковре у тахты. Ольга, н
е открывая глаз, нащупала трубку.
Ц Да, здравствуйте, Ксения Анатольевна. Ц Она вопросительно уставилас
ь на Антона. Он молча кивнул и взял трубку.
Ц Мама? Доброе утро.
Он не успел удивиться, каким образом мать разыскала его здесь, откуда узн
ала Ольгин телефон. Лицо его сильно побледнело, голова закружилась.
Ц Да, мама. Я сейча приеду, Ц проговорил он совершенно белыми губами, пол
ожил трубку, вскочил с кровати, заметался по комнате, подбирая разбросан
ную по ковру одежду.
Ц Что случилось? Ц тихо спросила Ольга.
Ц Чушь какая-то! Ц закричал он ей в лицо. Ц Этого не может быть! Ты слышиш
ь?! Этого быть не может!
Ц Антон, в чем дело?
Ц Какие-то идиоты позвонили, говорят, будто Дениска… Будто его…
Ц Что? Ц не поняла Ольга. Ц Объясни толком… Но он уже вылетел вон, забыв
зашнуровать кроссовки.
* * *
Невысокая прямая фигура появилась перед Ильей Андреевичем так неожида
нно, что он даже не успел испугаться. Да и поздно было пугаться. Он знал: сто
ит ему сейчас рыпнуться, сделать любое резкое движение, и ему в грудь упре
тся темное пистолетное дуло или тонкое сверкающее лезвие финки.
Прохожих в переулке было мало, но все-таки были. Колченогая бабка с авоськ
ой просеменила мимо, два подростка в широких приспущенных штанах промча
лись на роликах, молодая мамаша медленно катила коляску. Были люди вокру
г, все-таки город, не пустыня, и время не позднее Ц семь часов вечера. Но Ил
ья Андреевич знал: если что, не успеет он пикнуть, позвать на помощь.
Человек, стоящий вплотную к нему, убивал сразу, с первого удара. Ему даже о
ружие не требовалось для этого. Он владел моментальными смертельными пр
иемами всяких сложных восточных единоборств.
Кличка Сквозняк появилась у него еще в детстве и прикипела, вероятно, на в
сю жизнь. Казалось, этот человек может проходить сквозь стены, возникать
ниоткуда и исчезать в никуда.
Однажды Илья Андреевич стал случайным свидетелем разборки. Молодой бан
дит подозревался в воровстве у своих. Сквозняку кто-то стукнул, будто это
т парень притырил по-тихому перстень с изумрудом, взятый среди прочих ве
щей в ограбленной квартире. До тех пор пока Сквозняк не выяснил правду, он
и пальцем не шевельнул, стоял, заложив руки за спину, смотрел, как двое бан
дитов не без удовольствия обыскивают своего собрата.
Перстень был найден у парня в ботинке. Сквозняк совсем легко и незаметно
саданул ребром ладони парнишку в живот. Удар со стороны даже не казался у
даром, никто не успел понять, что произошло. Илья Андреевич стоял совсем б
лизко, ему почудилось, будто быстрый ледяной ветерок пробежал по комнате
.
Парнишка скорчился, лицо его приобрело какой-то смертельный синеватый о
ттенок. Он умер не сразу, а только через десять дней в больнице. У него была
отбита печень, и врачи не смогли его спасти.
А перстенек оказался подделкой Ц дешевый желтый металл, зеленая стекля
шка.
Ц Давай отойдем куда-нибудь, Ц прошептал Головкин, Ц а хочешь, можно во
н в то кафе.
Ц Давай, Ц спокойно кивнул Сквозняк, Ц можно и в кафе.
Шагая с ним рядом по переулку, Илья Андреевич честно признался себе, что о
пять тянет время, каждая минутка сейчас на вес золота, ибо сколько этих ми
нуток ему осталось, неизвестно.
В маленьком кафе не было ни одного посетителя. Они сели за столик у окна. М
олоденькая официантка в туфлях на метровой «платформе» приветливо улы
бнулась:
Ц Добрый вечер. Что будем кушать?
Илья Андреевич подумал, что вряд ли сможет сейчас есть. А вот выпить не меш
ает. Конечно, надо выпить. Водки.
Ц Нам, пожалуйста, водки, Ц сказал Сквозняк. Илью Андреевича передернул
о, словно этот человек мог читать его мысли. Ведь сам Сквозняк водку не пил
. Он вообще не употреблял спиртного.
Ц А на закусочку? Ц ласково спросила официантка.
Ц Салат, рыба, Ц пожал плечами Сквозняк, Ц принесите что-нибудь легкое
, на ваш вкус.
Ц А горячее? Ц Девушка выжидательно переводила взгляд с молодого симп
атичного посетителя на маленького, кругленького, какого-то нервного ста
рикана.
Ц Да-да! Ц спохватился Илья Андреевич. Ц Мне цыпленка-табака, пожалуйс
та.
С горячим они просидят здесь дольше, хоть не много дольше…
Ц Цыпленка нет, Ц вздохнула официантка, Ц возьмите котлетку по-киевс
ки, очень советую.
От слова «котлетка» у Ильи Андреевича немного потеплело на душе. Слово э
то было такое мирное, уютное…
Ц Да, мне котлетку, Ц радостно закивал он.
Ц А вам? Ц Девушка кокетливо склонила голову набок и довольно откровен
но улыбнулась, глядя на молодого симпатичного.
Сквозняк всегда нравился женщинам. В его облике причудливо сочетались и
нтеллигентность и вкрадчивая мощь, мягкая мужественность. Разумеется, и
нтеллигентность была лишь обманчивой внешней оболочкой, за которой скр
ывался холодный, лютый зверь.
Илья Андреевич, как человек наблюдательный, заметил невинное кокетство
молоденькой официантки и усмехнулся про себя: «Знала бы ты, детка, кому гл
азки строишь…»
Головкин опять пытался побороть внутреннюю панику, цыпляясь за всякую м
елочь, застревая на незначительных деталях. Все это были живые детали, он
и как бы отдаляли неминуемую развязку, создавали иллюзорную преграду ме
жду жизнью и небытием.
Ц Спасибо, девушка, мне горячего не надо. И водки принесите только для не
го. А мне апельсиновый сок, Ц говорил между тем Сквозняк.
Ц Что, совсем не пьете? Ц Девушка удивленно вскинула брови.
Ц Не пью. Ц Внезапно широкая улыбка вспыхнула на его лице и тут же погас
ла.
Официантка удалилась. Тяжелые, стального оттенка глаза уперлись Илье Ан
дреевичу в лицо. Все, тянуть больше нельзя было. Мысленно перекрестившис
ь, Головкин произнес:
Ц Деньги пропали. Собственно, поэтому я и задержался, пытался найти, сдел
ать хоть что-то…
Он стал подробно рассказывать, как выкачивал из пражского филиала подоп
ечного банка миллион долларов. Банда Сквозняка, хоть и действовала на те
рритории России, основные свои капиталы переправляла в недалекое заруб
ежье и пользовалась для этого услугами банка «Славянка», который, кроме
прочей финансовой деятельности, весьма активно занимался отмыванием к
риминальных денег.
В последние несколько лет среди «новых русских» стало модно приобретат
ь недвижимость на территории Чехии.
Хотя Чехословакия и принадлежала в недавнем прошлом к социалистическо
му лагерю, но после его развала довольно быстро справилась с неприятными
последствиями развитого социализма. Эта страна умудрилась сохранить с
табильность, спокойствие, высокий жизненный уровень. Прага Ц географич
еский и архитектурный центр Европы, но цены на недвижимость там значител
ьно ниже, чем в других европейских столицах, не говоря о Москве.
Заиметь квартиру в Праге или домик в пригороде оказалось делом недороги
м и не слишком хлопотным.
1 2 3 4 5 6 7 8