Земля тут наша, ляхов
бояться ни к чему - доедут. Ан накрошили вы схизматиков изрядно… Как
же удалось?
- Новик все придумал, - кивнул на Зверева дядька. - Стены мы
расставили. Вроде города маленького, гуляющего получилось. А как ляхи
поскакали - мы в этом гуляй-городе укрылись, с пищалей по ним палили,
да тех, кто прорваться смог, там рубили. Сам знаешь, боярин. В городе
- оно обороняться сподручнее выходит. Вот мы и оборонились.
- Вот оно, значит, как ты замыслил, сын, - прошел вокруг
единственного устоявшего щита Василий Ярославович. - Вот они какие,
твои танки. Гуляющий город, стало быть, придумал. Хитро…
- Боюсь только, отец, порох мы весь спалили, - развел руками
Андрей. - В Москве, сам помнишь, ты токмо один мешочек, на пробу,
купить решился. А тут сегодня такая рубка завязалась, что мы этот
мешок почти до конца и вычерпали.
- Еще купим, Андрей. Коли дело ладное выходит, то отчего и не
купить? Надо же, как вы выстояли-то… Да, ради такого можно серебро и
растрясти. И в усадьбе пару таких пищалей на стену поставить.
- Я про другое думаю, отец. Если поляков сорок тысяч, а нас втрое
меньше, то не могут ли они снова на нас напасть? Ведь место нашего
лагеря им теперь известно!
- Оно, конечно, верно, сынок. Да токмо, коли на нас ляхи двинут,
дружина, что в Острове тоже немалая, в спину им ударит. Станут ли
рисковать?
- Их же сорок тысяч! Разделят свои силы пополам. Часть под городом
останется, часть на нас пойдет. Все равно их вдвое больше получается!
- Ежели подступят, то сражаться станем. Коли их всего вдвое больше
- не первый раз бить таких доведется. С нами ведь Бог, Андрей, он нам
и силы, и защиту свою дает. Ляхи же к Сатане давно переметнулись,
бесовскими молитвами прикрываются. А какая от бесов сила? Токмо срам
один!
- На Бога надейся, а сам не плошай.
- Понимаю я тебя, сынок, понимаю. Нам ныне хорошо самим на
схизматиков безбожных ударить, их лагерь разорить, показать Острову,
что помощь подошла. Да токмо поперва свои раны зализать надобно.
Разобраться, кто цел, а у кого всех людишек побили начисто. Раненых
перевязать, в имения отпустить, да и убитых тоже в родные отчины
отправить. Не готовы мы ныне к новой сече.
- Здесь ли ты, Василий Ярославович? - окликнули из-за щита
боярина. - Дозволь в крепость твою войти.
- То не моя твердыня, Лука Юрьевич, - вскинулся Лисьин. - То сына
моего твердыня. Это новик мой тут с десятью холопами супротив тысячи
поганых держался!
- С пятнадцатью, - поправил его Андрей. - Еще князь Федор Друцкий
нам помогал.
- Про князя я ведаю, - обошел бревенчатую стену седобородый
остроносый старец, одетый поверх вороненой кольчуги в наведенное
серебром зерцало: диск с оскаленной львиной пастью па солнечном
сплетении, две высокие пластины на боках и короткие наручи от запястья
до локтя. - Княжич ужо доложился, как с холопами до шатра моего дошел.
А про тебя, отрок, пока только сказки я услышал.
- Какие сказки[7 - Сказки в прежнем значении слова - оттоль не
вранье, а доклад, документ, отчет. Забавно звучит для современного
уха: «Ревизорские сказки о подушной переписи».]? - обиделся Зверев. -
Вон, тушки польские между лагерем и моими щитами валяются. Сами
считайте.
- Ты язык-то окороти, - негромко потребовал боярин Лисьин. - То
воевода князь Чевкин к тебе обращается. А за ним, в бахтерце,
чернобородый с карими глазами - то князь Воротынский, Михаил Иванович.
Отец его еще полста лет назад из Литовского княжества к Москве
отъехал. Вон тот витязь, курчавый, в алой епанче - то князь Глинский
Михайло, они из Литвы безбожной двадцать лет как к Москве ушли.
Четвертый же, голубоглазый, - то князь Барбашин, Василий Иванович…
- Да, отрок, одни князья к тебе в гости пожаловали, - усмехнулся
старик, расслышав шепот Василия Ярославовича. - Мыслю, горяч ты еще
после битвы смертной, оттого и дерзок. Посему зла пока не держу.
Однако же всем нам глянуть зело любопытно, как мальчик совсем юный
чуть не один рать большую придержать сумел…
Воевода похлопал рукой по бревенчатой стенке, по слеге, на которую
она опиралась, хмыкнул:
- Стало быть, двадцать бревен, две подпорки и готова крепость? Вот
уж удивил так удивил. Всякого я за жизнь свою навидался, ан такого не
встречал. Стену такую ведь ткни сильнее она и свалится!
- А город не стеною крепок, князь. Он людьми крепок, что стену
защищают, повторил Андрей многократно слышанные от боярина и от дядьки
слова. - Чтобы ее ткнуть, сперва к ней подойти надобно. А кто же это
позволит? Я за утро целый мешок пороха расстрелял да свинца втрое
больше. Восемнадцать пищалей, в каждую по два десятка картечин
закатывал. Четыреста пуль в залпе. А кто из ляхов после этого
прорывался, тех уж бердышами добивали. Пахом, покажи князьям
огнестрелы наши!
- Не просто город, а гуляющий город, - добавил Василий
Ярославович. - На телегу по паре таких стен бросить можно, перевезти,
да в другое место поставить. Сын сказывал, «танком» такая хитрость
называется.
- Пищалями, говоришь, отбивался? - Лука Юрьевич принял от дядьки
тяжелый, еще горячий «ствол», взвесил в руке, кивнул. - Знаем мы сие
баловство. Да токмо лук - он ведь впятеро дальше по ворогу бьет. Какая
же от тяжести подобной в поле польза? Тебя же стрелами забросают, пока
ты для пальбы своей подойдешь!
- Когда атакуешь, пользы никакой, - признал Зверев. - А вот когда
отбиваешься… Раз схизматикам за стены зайти приспичило, то им пришлось
сближаться. Тут мы их пищалями и тормознули. А что до стрел - то мы с
холопами от них за щиты эти спрятались, и все дела. Как ляхи в атаку
шли - мы их били. А пока они нас бить пытались, мы от них прятались.
- Хитро удумано, хитро… - Воевода опять взял в руки пищаль. - Ты
глянь, и из такой безделицы, оказывается, пользу получить можно, коли
с умом подойти. А, Василий Иванович? Что скажешь?
- Мыслю я, Лука Юрьевич, - кивнул князь Барбашин, - надо бы нам
холопов вон в тот осинник послать да велеть им щитов для такого
гуляй-города хоть полста штук сколотить и округ нашего лагеря
поставить. А ну вернутся ляхи? Мы же ныне к сече не готовы. Так хоть
за стенами отсидимся-отобьемся.
- Ан и я о том же задумался, - кивнул воевода.
- А это у тебя что за штука такая, отрок? - указал князь Михайло
Воротынский на прислоненный к оглобле с посеченным куяком бердыш.
- Это то, чем мы прорвавшихся ляхов били, - взял оружие в руки
Андрей. - Коли против конного дерешься - то вот так, подток в землю,
острие наверх, лошадь сама брюхом напарывается. Коли враг дальше
сажени стоит - то его кончиком, как рогатиной, колоть можно или рубить
с замаха, как топором. Когда с разных сторон подступают - влево
острием колешь, вправо подтоком, тех, что спереди, лезвием режешь. В
ближнем бою можно под обух и за косицу перехватить, прямо перед грудью
держать да как саблей резаться. Лезвие широкое, большое. Коли под
стрелами окажешься, то им прикрыться можно. Хоть грудь и голову
спасти. Ну а с седла лезвием таким изогнутым даже удобнее, чем саблей,
рубить. Я назвал это оружие бердышом.
Зверев протянул хитрое изобретение князю. Тот покрутил оружие в
руках, подержал ближним и дальним хватом, сделал несколько выпадов,
рубанул воздух…
- Да, штука занятная. Надо бы и мне для своих холопов с десяток
таких на пробу отковать. Не обидишься?
- Конечно, куйте. Одну ведь землю защищаем, чего считаться?
- Крюком каким зацепить, - толкнул бревенчатый щит князь Глинский,
- конем дернуть, он и свалится. А кошку железную с седла метнуть
нетрудно.
- Нужно сильнее вовнутрь его отклонить, - пожал плечами Зверев. -
Стенки бревенчатые, тяжелые, наружу так просто не вывернешь. А изнутри
подпереть - только крепче стоять будут. И от стрел, что навесом
брошены, под наклоненным щитом прятаться удобнее.
- А зачем проходы такие оставлены между стенами?
- Стрелять не только через бойницы, но и через них можно, - с ходу
сымпровизировал Андрей. - Опять же в контратаку выходить удобно,
конницу на врага после залпа выпускать.
- Ну ты глянь, каков удалец, обо всем подумал! - похвалил новика
воевода. - А вывод наш таков. Немедля каждому боярину по два холопа в
лес отослать да подобных щитов по одному на двух помещиков сколотить.
И огородить ими наш лагерь по кругу. Выполнять немедля! А то как бы
ляхи нового набега не удумали. Расходитесь по полкам своим, князья, да
детям боярским сей наказ раздавайте!
Русские люди к топору и дереву привычны. Умелый плотник сруб за
день поставит - а тут всего щит из тонких бревнышек сколотить. Не
прошло и двух часов, как вокруг воинского стана стали появляться
бревенчатые стены, сильно наклоненные назад и подпертые каждая двумя
слегами. Между отдельными стенками оставлялся проход в два шага, так
что перемещаться из лагеря и обратно было по-прежнему нетрудно.
Боярину Лисьину ничего сколачивать не требовалось, но у него и без
того хватало хлопот. Последнюю честь павшим отдать, снарядить их домой
вместе с ранеными, да и кое-что из добычи, с ляхов снятой, тоже в
усадьбу отослать хотелось. На кострах обильно жарилось парное мясо -
но оно не доставляло воинам радости. Скакунов, коих полегло куда
больше, нежели ратников, было жалко, как жалко и труда, и добра, что
теперь приходилось закапывать в ямы: ведь лето на дворе, пары дней не
пройдет, как тухнуть все начнет.
Убитых поляков пока сложили в стороне - за их телами могли прийти
друзья или родственники. Можно выкуп спросить, а то и просто отдать.
Так, из жалости. И чтобы самим копать поменьше.
В общем, работы в лагере оказалось изрядно, всю за день и не
выполнишь. Потому-то Андрею было совсем не до происходящего вокруг, и
он изрядно удивился, когда незнакомый холоп с предельной вежливостью
пригласил его к шатру воеводы.
На воинский стан уже опустились поздние летние сумерки. Впрочем,
сотни костров давали достаточно света, чтобы не спотыкаться об уже
отдыхающих или заканчивающих ужин воинов. Три больших костра горели и
перед обширным шатром князя Чевкина. Походный дом воеводы, освещенный
изнутри свечами, был двойным. В глубине виднелась отгороженная
тяжелыми войлочными кошмами часть вероятно, покои хозяина, теплый
уголок. Поверх оного, растянутый на двух столбах, колыхался
парусиновый навес метров пятнадцати в длину и около десяти в ширину.
Однако даже такие размеры не позволяли вместить примерно две сотни
князей и бояр, собравшихся на новый совет, а потому полог шатра
спереди был откинут, и седобородый воевода сидел под ним на кресле,
словно под балдахином.
«Это хорошо, что только бояр Лука Юрьевич собирает, - мысленно
отметил Зверев. - Позови он еще и детей боярских, так и вовсе было бы
не протолкнуться».
Детьми боярскими были отнюдь не родственники князей и богатых
бояр, а служивые люди менее знатные. Хотя порой и более родовитые,
нежели хозяева, но обнищавшие. Помещики, имевшие избыток земли, с
которого обязаны выставлять воинов, очень часто, дабы не заниматься
всеми мелочами в одиночку, сажали на дальние деревни или далеко
оторванные уделы кого-то из дальних родственников или знакомых, и те
отвечали за службу уже не перед государем, а перед своим хозяином. Не
холопы, конечно же, - но и не ровня обычным боярам. Если князь Друцкий
выморочным своим делом сумеет все же отсудить имение бояр Лисьиных
себе, то Василий Ярославович тоже рискует стать таким, «сыном
боярским». Не вольным человеком, отвечающим за себя токмо перед Богом
и государем, а частью свиты княжеской. Куда Друцкие пошлют, туда и
мчаться. Что прикажут, то и делать. А куда денешься? Усадьбу, обжитое
поместье так просто ведь не бросишь!
- Иди сюда, отрок, - подманил Зверева воевода. - Ну-ка, скажи мне
честно, какую весну свою отмечаешь?
- Мне скоро уже шестнадцать стукнет.
- Шестнадцать… - кивнул старый князь. - Стало быть, уже взрослый
воин. Государю нашему, Ивану Васильевичу, ровесник. Однако же средь
нас ты самый юный из бояр будешь, хотя отвагой, удалью своей
молодецкой ты покрасоваться уже успел. Посему, по обычаю, хочу у тебя,
как у самого младшего, совета в важном деле спросить. Спор у нас ныне
вышел меж боярами. Иные требуют немедля на подмогу Острову идти,
крепость нашу от осады освобождать. Другие указывают, что крепость
крепка, ляхам ее не одолеть. А вот мы после сечи слабы, супротив
схизматиков одному на четырех стоять придется. И они тоже правы, ибо
понапрасну, без надежды на успех, кровь христианскую проливать грешно.
Вот и скажи нам свое суждение. Идти ли нам на поганых - али затаиться,
пути к Лукам Великим им перекрыв, и новых сил в помощь из Москвы
дожидаться?
- Конечно, вперед двигать! Бить каждого, кто на нашу землю
покуситься пытается!
- Иного ответа я от тебя и не ждал, отрок, - пригладил белую
бороду воевода. - Но вот сомнения у нас есть: удастся ли хитрость
твою, гуляй-город, супротив ляхов в новой битве использовать? Дозоры
сказывали, перед рекой, напротив Острова, они стан свой возвели. Ближе
пары верст до них незаметно не подкрасться.
- А зачем незаметно? - Андрей пожал плечами, необычайно легкими
без испорченного куяка. - Ставить гуляй-город легко и быстро.
Выкатятся телеги, разъедутся полукругом. Щит деревянный с них на землю
скинуть да слегами подпереть - минутное дело. Поляки и мяукнуть не
успеют, как мы укрепление в версте от них поставим. А там посмотрим.
Коли сунутся, у меня пороха еще на два залпа осталось. А нет - тогда
мы их навестим…
- Нешто они так смотреть и станут, как ты рядом укрепляешься! -
перебил новика стоящий за креслом князь Михайло Глинский. - Тут же и
снесут!
- Не снесут. У них ведь тоже лошади в лагере не пасутся. Пока этим
кавалерам коней подведут, да пока снарядят, не меньше получаса
пройдет. Мы за это время успеем засесть прочно. А что до малых
отрядов, дозоров да прикрытия - то вместо них можно своих детей
боярских выслать. Они поначалу врага отгонят, а потом сами под
прикрытие гуляй-города уйдут.
- Вот и я так говорю! - довольно хлопнул кулаком в ладонь князь
Воротынский. - Что нам за стенами их числа бояться? От конной лавы
польза - когда она массой всей налетит да ворога слабого в пыль земную
стопчет. А в стены бревенчатые биться - проку от нее никакой. Наши
луки вдвое дальше бьют, смерды же у ляхов бездоспешные. Побьем всех,
пока числом не сравняемся. А там и рогатинами ударим.
- Быть посему, - решительно подвел итог воевода. - Михайло
Воротынского воеводой головного полка с сего часа назначаю, а боярина
Лисьина с сыном и холопами направляю ему в помощь. Коли так уверены в
баловстве своем, так вам с ним и скоморошничать. Выступайте завтра на
рассвете, вслед за дозорами. А прочие полки и обоз к обеду подтянутся.
Да благословит вас Господь!
***
Вообще-то атаку деревянных танков Зверев представлял совсем иначе,
но вариант гуляй-города оказался в чем-то даже лучше. Бревенчатый ящик
на колесах с лошадью и людьми внутри имел скорость и маневренность
сонной черепахи. Телеги же, на каждой из которых лежало по два щита,
катились очень даже ходко. Отдохнувшие лошади разгоняли их, пожалуй,
километров до пятнадцати в час.
Первым на рассвете ушел вперед передовой полк под рукой князя
Воротынского. Боярские дети, идя на рысях, с рогатинами наперевес,
легко сбивали малочисленные польские дозоры и расчищали путь длинному
обозу. Схизматики даже не пытались вступить в безнадежную схватку и
лишь следили издалека за продвижением врага. Скорее всего, в стане
агрессора уже поднялась тревога, но пока еще это не имело никакого
значения. Ведь средневековый воин - это не автоматчик, который АКМ
схватил и к бою готов. У него зачастую вообще доспехи сняты: рыцарский
железный «костюмчик» жесткий, в нем отдыхать невозможно. К тому же,
даже при толщине брони всего в миллиметр, весит такое железо заметно
больше двух пудов - особо не побегаешь. Стало быть, без коня не
повоюешь. А его еще привести из табуна надобно, оседлать, коли налегке
скакун бегал… Телеги за это время не то, что пять верст - все
пятнадцать прокатятся.
Приотстав от головного полка минуты на три, Андрей с повозками
миновал озеро, поднялся на пологий взгорок, с которого оказались видны
вдалеке высокие крепостные башни Острова, скатился вниз, пересек
довольно бурную из-за недавней весны речушку Веретье - летом,
сказывали, в ней воробей лапы не замочит, а тут чуть не по колено вода
поднялась.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ' Александр Прозоров'


1 2 3 4 5