По
миру с сидором тощим не пойдем. Ладьи, само собой, жалко, да товар в
трюмах все едино дороже. Толику малую спасти, и то ладно. Суденышек с
таким прибытком пару новых купим, и на хлеб с маслом останется. Как
мыслишь, колдун? Удачу еще раз в деле торговом попытаешь? - Ты сперва
с этим управься, - не выдержал Середин. - Зеркала медные, тяжелые. В
трюме их штук тридцать, коли не более. Как потащим? - Че тащить? На
плот кинем, река сама довезет. - А до плота их как доставить? - А я
уже придумал, - похвастался купец. - В сундуки сунем. Рухлядь гнилую
повыкидываем, а зеркала положим. Коли только до половины загрузить, не
хуже лодки сундуки поплывут, токмо поспевай за ними, да подправляй,
чтобы на берег не выкинуло. - Проще два бревна кинуть, связать, да
самим сверху сесть и сундуки поставить. - И то верно, - всплеснул
руками Любовод. - Веревок-то у нас ныне в достатке! Так отчего и не
связать? Ох, умен ты, колдун, ох, хитер...
* * *
Олег думал, что труднее всего будет снять под водой в одиночку
тяжеленную крышку трюма, закрытую вдобавок промасленной парусиной. Но
все оказалось донельзя просто. Стоило ведуну, поднырнув к судну,
срезать две веревки на углах - как крышка вдруг сама прыгнула вверх,
из-под нее вырвался гигантский воздушный пузырь, который не просто
освободил лаз в грузовое нутро ладьи, но еще и выкинул наружу огромное
количество ковров, мехов, обуви, одежды, что было награблено в трех
ка-имских городах. Трюм опустел почти полностью, и найти в нем ровные
прямоугольники завернутых в полотно зеркал труда уже не составило.
Вот только извлечь сокровище оказалось намного сложнее, нежели
предполагалось. Хотя каждое из медных зеркал весило всего килограмма
три или чуть более, форма у них была крайне неудобной: плоский
прямоугольник в локоть шириной и два длиной По- пробуй с таким грузом
поплавай! Поступить с ними, как с сундуками, было невозможно - на
зеркалах не имелось ручек, чтобы привязать веревку. Обвязывать же
медные прямоугольники крест-накрест Олег просто не успевал - воздуха
не хватало.
Первый день был растрачен на бесплодные попытки вытянуть на берег
зеркала. На второй Ксандр придумал веревочное кольцо с деревянным
сучком. Кольцом с привязанной к нему веревкой надлежало обхватить
медную пластину через углы, сучок использовался вместо крючка.
Конструкция казалась очень хлипкой, и поэтому зеркала следовали к
берегу не сами по себе, а в сопровождении ведуна: Олег держался за
веревку и на протяжении всего пути следил, чтобы драгоценная добыча не
выскользнула из петли.
За каждым из зеркал приходилось плавать отдельно, ради каждого -
нырять три раза: чтобы найти, чтобы обвязать и чтобы сопроводить от
трюма до берега. Непривычный к подводным работам, Середин выдыхался
быстро, и поэтому за второй день смог достать только двенадцать
покрытых амальгамой медных листов, на третий - десять, на четвертый -
опять десять, и только на пятый день работ последние четыре зеркала
были доставлены на берег.
В завершение ведун в несколько попыток тщательно обшарил трюм. Там
еще оставались суздальские клинки, киевские мечи с драгоценными
рукоятями, какие-то бочонки, тяжелые, не всплывающие узлы неизвестно с
чем - но зеркал не нашлось ни одного. Поколебавшись, Олег прихватил
один из бочонков: зря, что ли, нырял? Обмотал веревкой, зацепил сучком
и поплыл к берегу, удерживая его перед собой.
- Хозяин, ты глянь! - обрадовался кормчий, увидев добычу. - Мед
хмельной! Вот те крест, мед!
- Значит, и отметим заодно, - перевел дух Середин. - Все, нет там
больше ничего!
- Оружия жалко, - с тоской поглядел на реку Любовод. - Столько
серебра за него отдано было.
- Имей совесть, друже. - Олег скинул ремень и начал одеваться. -
Чтобы все забрать, новую ладью строить придется. Самое ценное спасли,
и то хорошо. И за то Сварогу поклон глубокий.
- Выпить надобно за него, хозяин. За милость Сварога, да за
сотоварища твоего... - предложил Ксандр, видимо, забыв на время, что
является христианином. - Теперича не с пустыми руками вернемся.
Прибытка большого не получим, но и разор стороной минует. А, хозяин?
Купец осмотрел зеркала, расставленные в кустарнике под сохнущими
на ветвях тряпицами, решительно махнул рукой:
- Меда не выпить, коли он есть, грех будет. Открывай!
Кормчий довольно хмыкнул, поставил бочонок на землю, резким ударом
кулака вбил одну из верхних досок внутрь. Наружу немедленно полезла
пена. Молодец, не давая драгоценной влаге стекать на песок, вскинул
емкость и принялся пить большими глотками. Оторвался он от бочонка
лишь минуты через три - Олег как раз успел вернуть на ремень саблю,
сумку, ложку и опоясаться.
- Эх, хорош медок. Никак, стояночный {{ Мед на Руси разделялся на
вареный и стояночный. Первый, соответственно, варился подобно пиву, а
второй долго, несколько месяцев, выдерживался в прохладном месте в
состоянии естественного брожения и ценился заметно выше.}} ?
- Вареный с собой не больно-то повозишь. - Купец забрал у него
бочонок, громко забулькал хмельным напитком. Спустя минуту, довольно
крякнув, передал угощение подошедшему ведуну.
- Ну, за успешное окончание моих купаний, - произнес немудреный
тост Середин и тоже прильнул к емкости. Правда, живот у Олега оказался
не столь объемистым, сколь у бывалых путешественников, и уже через
десяток глотков он вернул мед Александру.
- Теперича лишь бы до дому доплыть без напастей, - в свою очередь
провозгласил кормчий. - А там как-нибудь поднимемся.
Он отпил - на этот раз уже не так много, - передал бочонок
хозяину, размашисто перекрестился, вытянул нательный крестик и с
искренней благодарностью поцеловал:
- Милостив Господь, велики деяния его.
- Токмо не бог твой распятый греческий нас из нищеты вытянул, - не
удержавшись, напомнил Любовод, - а колдун русский, друг мой.
- Без божьей воли волос с головы человеческой не упадет, -
парировал Ксандр.
Купец ответить не смог: снежно-белая пена сползала у него с
бороды, а кадык прыгал вверх-вниз, пропуская в зажатое широким поясом
брюхо драгоценную жидкость.
- Коли все по его воле, - вступился за исконных богов Середин, -
стало быть, и зло тоже с его ведома и желания творится.
- Веру он испытывает человеческую, совесть и помыслы, - степенно
пояснил кормчий. - Коли пред искусами устоял, то и дорога тебе в
царствие небесное открылась. А коли нет - то в аду гореть станешь.
Ради земного греха будешь вечностью расплачиваться.
И опять заявленный постулат оказался без ответа, поскольку мед
перешел к ведуну, а реальное угощение показалось Середину куда большей
ценностью, нежели никчемные схоластические споры.
Затрещали кусты, к костру выбрался Будута, вывалил собранные
грибы, свернул к мужчинам:
- Я вот... На обед, мыслю, хватит...
- Ладно, глотни маленько, - разрешил ему ведун, и холоп с
готовностью ухватился за бочонок.
- О, опять ветки трещат, - утирая усы, рассмеялся Любовод. -
Видать, невольница твоя торопится. И как учуять все исхитрились, что
тут хмелем пахнуло?
- Господин! - придерживая в руке кулек из лопуха, выскочила на
песок Урсула. - Господин, там кони ржут!
- Где? - сразу посерьезнел купец. - Много? Далеко? А ну, братки,
давайте быстро товар собирать. Опосля полотно просушим...
И, первым бросившись к зеркалам, стал снимать с веток тряпицы,
заворачивать в них добычу и укладывать в сундуки. Ксандр поспешил
следом.
- Може, тракт тут какой недалече? - помялся Будута. - Може, едет
кто просто?
- Ты тут хоть одну дорогу или тропу видел, пока мы плот вязали али
от медного чудища бегали? - оглянулся на него Любовод. - Товар
собирай, давай, не стой! Може, уйти успеем, пока не заметили...
Девушка сунула кулек с малиной Олегу, тоже побежала на помощь.
- Костер залить надо... - предложил было Середин. - Дым ведь идет.
- Нет!!! - испугался купец. - От воды такой дымина поднимется,
слепой углядит! А так, защити нас Макошь, может, и обойдется.
Ладно...
Ведун набил полный рот ягод, наскоро прожевал, проглотил, снова
набил. После третьего захода малина закончилась - Олег отбросил лопух
и тоже пошел заворачивать покрытые серебряной амальгамой медные листы,
аккуратно раскладывая их в сундуки - один из-под рухляди, другой
из-под грамот с тем, что в будущем станут называть лоциями. Сундук с
плотницким инструментом оставили нетронутым. Мужчины еще помнили, как
строили плот почти голыми руками - с помощью только мечей и ножей.
Второй раз, случись какая неприятность, никому так же надрываться не
хотелось.
На все хлопоты ушло всего минут десять. К тому времени, когда
кустарник начал с жалобным хрустом ложиться под копыта коней, весь
товар был уже запрятан в надежные сундуки с окованными железом углами
и прочными замками на крышках.
Воинов оказалось девять - обычный боевой дозор. Если, конечно,
забыть, что никаких войн в здешних землях, как уверяли местные жители,
отродясь не велось, да и дорог или даже тропинок для конных или пеших
путников окрест за минувшие десять дней замечено не было. Девять
бойцов. Бездоспешных - одетых всего лишь в толстые куртки из
сыромятной бычьей кожи поверх полотняных рубах, да и то расстегнутые
на боках, чтобы летняя жара не слишком парила, с копьями на коротких
ратовищах, лишь на полторы сажени над головами всадников
выглядывающих. Ребята явно не сталкивались с реальным сопротивлением
минимум несколько лет и не слышали про военное дело никогда в жизни.
- Это кто же вы такие, и почто в каимских землях бродите? - строго
спросил один из дозорных, поглядывая с высоты седла на костер среди
кустарника, на вытоптанный берег и составленные бок о бок сундуки.
Пока Олег соображал, удастся выдать себя за местных или не удастся
- как глаза ни отводи и зубы ни заговаривай, все едино ни про селения,
ни про обычаи местные они почти ничего не знают, - Любовод выступил
вперед и низко поклонился:
- Торговыми людьми мы будем, мил человек. Плыли сюда с добрым
товаром, да злые духи лишили кормчего разума, отвернул он со стремнины
речной к берегу каменистому, да на камни струг мой славный посадил.
Потонул и товар, и люди мои. Осталась лишь толика малая.
- Э-э, кгм, - крякнул Ксандр, но вовремя сдержался.
- Как же вы выбрались? - Старший дозора, курчавый, веснушчатый и
рыжеволосый, спешился, а следом за ним на землю сошли, оставив копья у
седла, еще четверо воинов. - Не вижу я ныне ни лодок с судна вашего,
ни сотоварищей ваших погибших, ни добра. Ужели в столь тихом месте все
река унесла?
- Лодок у нас и не было отродясь на струге, - понурил голову
купец. - Сотоварищи, кто не выплыл, в водах остались. А что до добра -
так что на палубе стояло, то выбросить за борт и успели. Вот, три
сундука всего.
- Вижу, давно стоите, - покосился на догорающий костер каимский
воин. - Ужели ничего более спасти не смогли?
Двое из верховых двинулись вперед и заняли проход между людьми и
огнем. Копья свои они перехватили в руки, но пока не опускали.
- Дык, как спасешь, мил человек? - пожал плечами Любовод. - Нечто
отнимешь у водяного, что он себе прибрать захотел?
- Чего же он вам оставил, добрые люди? - никак не осаживал своего
любопытства старший. - Может, вестника к Раджафу снарядить надобно?
Великий правитель издавна зарок дал, что никому на водах страны нашей
от стихии али баловства нежити водяной даже малого вреда причинено не
будет.
- Правителя тревожить ни к чему, мил человек, - отмахнулся купец.
- Сегодня прибыток, завтра убыток. Дело торговое. Управимся
как-нибудь...
- Так чего же вам река наша оставила? - продолжал упорствовать в
своем вопросе старший дозора, и четверо воинов его, что уже положили
ладони на рукояти мечей, побуждали дать ответ хранителю порядка в
здешнем пограничье.
Любовод кивнул кормчему, тот подошел к сундуку с инструментом,
откинул крышку. Затем, с преувеличенной небрежностью, распахнул
соседний сундук:
- Да вот, сами полюбуйтесь. Здесь тряпье вымокшее, рухлядь всякая.
А здесь струмент корабельный, плотницкий. Для ремонта, что в дороге
случиться может. Мыслим, пригодится долбленку для дороги обратной
вырубать.
Дозорный подошел ближе, покивал. Его воины, расслабившись,
отпустили мечи. Старший наклонился, поднял долото, покрутил в руках,
кинул обратно и подобрал рубанок. Похоже, плотницкий инструмент был
для него в диковинку.
- Может, медку выпьете? - предложил кормчий, поднял с земли
бочонок и сделал несколько глотков, показывая, что угощает не отравой.
- Раджафу всемогущему вам челом бить надобно, - не обратил
внимание на его предложение старший. - Может статься, коли нежить в
реках баловать начала, он вам за товар погибший и струг заплатит.
- А разве нежить речная у него в подчинении? - переглянулся с
Любоводом ведун. - Отчего правитель ваш за нее ответ держит?
- Не так вы поняли, гости торговые. - Старший откинул край тряпки
в сундуке с медными листами. - Враждовал Раджаф с речными тварями, да
и перебил всех до единой. Коли опять появились - стало быть, снова
перебьет.
Купец побледнел, рука его потянулась к оружию.
- Священные зеркала!!! - Старший дозора отпрыгнул назад, рванул
свой клинок: - Взять их! Это воры! Тати!
- Проклятье!
Засверкала на ярком солнце сталь, всадники дружно опустили копья,
пока оставаясь на месте. Мужчины замерли друг напротив друга, готовые
к схватке.
- Стойте, безумцы! - вскинул руку старший дозора. - Коли вы
прольете хоть каплю нашей крови, страж Раджафа проснется и придет за
вашими жизнями! И тогда никто не сможет его остановить. Ни я, ни вы,
ни даже сам Раджаф. Бросьте оружие, пока на вас нет крови, и вы
останетесь живы.
Путники замерли. Воспоминание о медном воине, который шел за ними
по пятам несколько дней подряд, не отдыхая ни днем, ни ночью, не
останавливаясь ни перед скалами, ни перед болотами; который при каждой
заминке во время бегства убивал всех, до кого мог дотянуться,
оставаясь неуязвимым и для стрел, и для мечей, и для копий; который
убивал, пока не истребил до последнего, всех, кто участвовал в
разграблении каимских городов, - это все еще слишком яркое
воспоминание заставило людей нерешительно переглянуться.
Будута хмыкнул носом и первым бросил свой меч. Следом,
выругавшись, кинул оружие Ксандр, за ним Любовод.
- Вот так-то вернее будет, - кивнул старший. - Ребята, руки им
вяжите. А ты чего тянешь?
Последние слова относились к Середину. Ведун, так и не успевший
обнажить оружие, расстегнул пояс, сложил его пополам, прихватив левой
рукой и толстую кожу ремня, и ножны, взялся ладонью за рукоять сабли,
чуть выдвинул клинок. Склонил голову, прочитав нанесенную
крестообразно гравировку: «Аз есмь».
- Дай сюда, - сделав шаг навстречу, потребовал старший. - Давай,
не дури.
Воины дозора, сняв с седел веревки, уже разматывали волосяные
арканы, готовясь спутать пленников, и Олег вдруг с внезапной ясностью
вспомнил, что все это в его жизни уже было: путы на руках, серьга раба
в ухе, железный ошейник. Было - и не понравилось.
- Русские не сдаются, - тихо произнес он, со щелчком вогнав клинок
обратно в ножны.
- Что? - не понял старший.
- Не сдаются русские!
Ведун с силой рванул саблю из ножен. Оголовье рукояти с чавкающим
стуком врезалось дозорному в лоб, и тот, раскинув руки, полетел на
спину. Середин отпустил пояс с ножнами, стремительно рубанул ближнего
воина поперек груди, и тут же, через бок - второго, что стоял слева.
Секундное замешательство среди врагов закончилось - все, кроме
раненого в грудь, ринулись на Олега. А вот раненый, заорав дурным
голосом, кинулся наутек. Почему - непонятно. Толстую кожу ратной
куртки, больше похожей на кирасу, прорубить не так просто, а потому
самое страшное, что мог получить дозорный - это глубокий порез. Скорее
всего, клинок даже до ребер не достал. Однако бедолага очень удачно
оказался на пути у двух всадников, и, пока они там разбирались,
Середин повернулся влево, поймал на саблю клинок четвертого воина,
откинул в сторону - и тут на голову дозорного обрушился сзади меч
Любовода. Ксандр тоже успел поднять с травы оружие и рубился со
случившимся перед ним дозорным. Чуть дальше Будута со злобным воем
повис у одного из всадников на руке с копьем, явно сваливая того с
седла.
1 2 3 4 5