Короче, такая, что не грех и познакомиться.Не слишком уверенно я двинулся к ней, предчувствуя ее извинения и готовя широкую обаятельную улыбку заправского ходока. Наверное, у меня было очень глупое лицо, когда я подошел ближе. Передо мной стояла и счастливо ухмылялась, довольная произведенным эффектом, Светлана Николаевна Воропаева.– Клевая герла? – спросила она.– Очень! – честно ответил я, – а вы не боитесь, что ваши ученики начнут вам “тыкать”?– Ну, если даже вы этого не делаете... – засмеялась она. – К тому же у меня имеется собственная педагогическая теория на этот счет: я считаю, что ученики должны боготворить такого директора!– Директором вам просто быть нельзя, – сказал я, разглядывая ее с откровенным восхищением. – Вы сами еще шаловливая девчонка – с этим сегодняшним маскарадом.– Да почем вы знаете, где я настоящая, здесь или в школе? – ответила она насмешливо. – Пойдемте, нас уже ждут.– Через эту толпу? – ужаснулся я.– Нет, через служебный вход. Я же говорила, что меня здесь знают.Мы зашли за угол, и моя проводница нырнула в подворотню.– Только умоляю, – сказала она, – не называйте меня при людях Светланой Николаевной.– Хорошо, – согласился я. – Буду вас называть товарищ Воропаева.– И прошу хотя бы сегодня говорить мне “ты”.– Понял. “Ты, товарищ Воропаева...”– Пришли, – сказала она, открывая тяжелую, крашенную суриком дверь.Через две минуты мы сидели за столиком в самом углу. В зале было почти темно; кроме трех-четырех тусклых плафонов, другого освещения не имелось, окна плотно зашторены. Я понял, почему директор не слишком боится разоблачения.Музыка гремела так, что я не знал, услышим ли мы друг друга. По-моему, мы были единственными, кто сидел: все остальные танцевали. К нам подошел официант и поставил на стол два стакана с каким-то напитком. Я догадался, что это, вероятно, обязательный коктейль – своеобразная минимальная плата за посещение.– Что вы тут собираетесь искать? – крикнула мне в самое ухо Воропаева.Я пожал плечами:– Понятия не имею! Кого-нибудь, с кем у Латынина могли здесь быть дела!К нашему столику подсел парень с комсомольским значком на рубашке и протянул мне руку.– Семенов! – едва расслышал я.– Это председатель совета кафе! – что есть силы закричала Светлана.Я ронял, но показал пальцами на уши: ничего не слышно! Семенов кивнул головой и куда-то ушел. Через несколько минут рок сменился тихой танцевальной мелодией.– Так лучше? – спросил он, подсаживаясь снова.Я кивнул.– Света мне сказала, что вы хотите кого-то здесь найти? Я снова пожал плечами. Похоже, придется хотя бы в самых общих чертах изложить им историю латынинского грехопадения.– Есть тут кое-какая фарца, – сказал, выслушав меня, Семенов. – Немного, но есть. Вон сейчас сидит парочка. – Он показал на столик в противоположном углу. – Только вряд ли они будут с вами откровенничать. Такой народ...– Попробуем, – сказал я. – А вы сейчас отсядьте от нас, если можно, чтобы не компрометировать... Кто кого – я не уточнил.– Ну, желаю удачи, – засмеялся он.– Пойдем танцевать? – предложил я Свете.– Пойдем, – согласилась она. – Хочешь, я возле их столика подверну ногу?– Тебе не директором школы надо быть, – сказал я убежденно.– А кем, завроно?– Нет, Мата Хари.Танцевала она легко и очень пластично. Я рядом с ней казался себе неуклюжим медведем.– Ox! – сказала Светлана, очень натурально запрыгала, заковыляла на одной ножке прямо к интересующему нас столику и упала там на свободный стул.– Что такое? – крикнул я, бросился к ней и усердно принялся растирать ей лодыжку. Она смотрела на меня сверху лукавыми глазами.За столом сидели двое. Брюнет в джинсовой рубашке с короткими рукавами и блондин в майке с какой-то надписью. Ничего подробней при таком освещении рассмотреть было невозможно.– Можно, мы у вас минутку посидим? – спросил я их. – А то, пока танцуют, через зал не пройдешь.– Сидите, – лениво процедил брюнет. Оба они не спускали глаз со Светланы. “Вот это директор! – подумал я. – Какое воздействие на молодежь!” Но мне нельзя было терять времени.– Где такие рубашечки дают? – спросил я брюнета. – В сельпо?Он довольно кивнул:– В нем.– Давно хочу прикупить себе такую, – сказал я. – Нет на примете?– Сейчас нет, – ответил он. Дескать, но были и будут.– А джинсов нет? – спросил я заинтересованно. – Только классных, фирменных.Они переглянулись.– Это можно поискать, – сказал наконец блондин.– И почем?Мне показалось, что брюнет сделал какое-то движение головой.– Руль шестьдесят, – произнес как бы нехотя блондин.– Дорого! – сказал я убежденно. – У меня клиент есть, так он гонит по рубль сорок. Сашку знаете, Латынина?Они снова переглянулись.– Знаем...– А вы у него, что ль, берете? – догадался я.– Ну уж, только у него! – обиделся за “фирму” брюнет. – Еще люди есть.Я достал пачку своих “Столичных”, бросил на стол.– Угощайтесь. Что-то я его давно не вижу. Пропал, не звонит.– Спасибо, – сказал блондин, вытаскивая откуда-то пачку “Салема”, – у нас свои есть.Он протянул сигареты Светлане, но она отрицательно покачала головой:– Не курю.– Правильно, – с важностью произнес брюнет, – берегите, девушка, здоровье.Их, кажется, гораздо больше интересовала моя спутница, чем все мои разговоры. Выгодного клиента они во мне не усматривали – так, бесплатное приложение к классной чувихе, свалившейся неожиданно к ним за стол. Интересно, что бы они сказали, узнав, кем она работает? Но я упрямо гнул свое:– Пропал, не звонит...– Почему не звонит? – сказал блондин. – Мне звонит.– Давно? – спросил я, закуривая.– Да только сегодня.– Есть у него чего-нибудь новенькое?– “Соньку” свою сдать хочет. Я ее видел, нормальный аппарат, – ответил блондин и обратился к брюнету: – Ты видел, Толик?Толик кивнул головой.– Небось заломит...– Ребята, если не возьмете, я на очереди, – сказал я. – Она у него где, дома?– Не, – ответил блондин. – Он сейчас дома не живет, с предками полаялся. У нас с ним завтра стрелка на Маяке.– Увидите его, скажите, чтоб Игорьку звякнул, он знает, – сказал я, поднимаясь, и повернулся к Воропаевой: – Ну что, прошла твоя нога?– Прошла.– Тогда двинули потихоньку. Да, кстати, во сколько стрелка-то? Может, я тоже подскочу.– В двенадцать.– Ясно, – сказал я. – У метро?– Возле памятника.– Пошли, хромоножка. – Протянул я руку Светлане. А брюнету на прощание сказал: – Так в случае чего не забудь про рубашечку. Лады?– Зверь, – сказала мне Воропаева, когда мы вернулись за свой стол. – Талейран!– Повезло! – отмахнулся я. На самом деле все у меня внутри дрожало от возбуждения. Неужели действительно так повезло? А я, дурак, еще не возлагал на дискотеку надежд!– Кстати, – спросила Света, – что такое “сонька”?– Черт его знает, – ответил я.Было ясно, что больше нам здесь делать нечего. Но почему-то уходить не хотелось. И неожиданно для себя предложил:– Может, еще потанцуем?Уже стемнело, когда мы вышли из кафе на улицу.– Ты где живешь? – спросил я.– Рядом, – ответила она грустно. – Какие они все молодые!– Сколько ж тебе лет? – поинтересовался я, открывая ей дверцу.– Не спрашивай! Тридцать один.– Во как! Ты почти моя ровесница.Мы медленно покатили по темным переулкам.– Слушай, – сказал я. – Прости за бестактный вопрос, но я вижу, у тебя нет кольца. Ты не замужем?– Была, – ответила она. И добавила просто: – Но муж меня бросил.Я стал хохотать.– Что тут смешного? – спросила она подозрительно.– Ничего, – ответил я. – Просто вспомнил старый анекдот. Идет человек по улице и видит, как из роскошной машины вылезает женщина в норковом манто. Красивая, холеная, с умным лицом. Смотрит он на нее и думает: “А ведь кому-то она вот где сидит!”Светлана тихонько засмеялась:– Не знаю, мне обижаться надо или это комплимент?– Как хочешь!– Вот и мой дом, – сказала она. Я остановился.– К себе не приглашаю, – тон у нее действительно был извиняющийся. – У меня бабушка гостит из Семипалатинска.Пока она легкой походкой бежала к подъезду, я думал о том, что мне уже осталось совсем немного, чтобы по уши влюбиться в директора своей школы. 18 Феликс был дома. Подъезжая, я увидел в его окнах свет. Интересно, есть ли у них с Ликой результаты? Неужели сегодня будут еще сюрпризы? Но я даже представить себе не мог, какие это будут сюрпризы.Меня ударили дверью. Вас никогда не били дверью? Удивительное ощущение! Я вошел в темный подъезд, где после относительно светлого двора нельзя было различить даже, в каком направлении лестница. Пришлось на секунду остановиться, чтобы дать глазам привыкнуть к мраку. И в этот момент мне показалось, что на меня рухнула стена.Это не был удар по затылку, по спине или по ногам. Это был апперкот справа огромным кулаком по всему телу сразу, и я полетел в темноту. В буквальном и переносном смысле.Видимо, я пробыл без сознания всего несколько мгновений. Потому что, очнувшись, увидел над собой на фоне светлого дверного проема фигуру человека, который шарил по моим карманам. В первую секунду я больше всего испугался того, что не чувствую своего тела: подобно тому как иногда не можешь найти спросонья в темноте выключатель лампы, я никак не мог разобраться, где у меня руки и ноги. Потом я ощутил, что в спину мне давит что-то твердое, и наконец сориентировался в пространстве: мое тело лежит на ступеньках головой вверх, а дух, вышибленный чудовищным ударом, витает где-то рядом.Человек откинулся назад. То ли его силуэт расплывался у меня перед глазами, то ли он был отменно могучего телосложения. Я поразился тому, как спокойно все это отмечаю и фиксирую. Во всех членах была какая-то ватная воздушность, и никакого желания закричать, позвать на помощь, хотя бы попытаться встать.– Тут нет, – сказал задушенный голос.– Переверни его, – ответил тихо другой.И тут я понял, что это обо мне. Это меня надо зачем-то перевернуть! В одну долю секунды ко мне вернулись все ощущения разом. И первым был страх.Я медленно подтянул ноги к животу, а руками схватился за край нижней ступеньки. Когда он снова стал склоняться надо мной, я еще больше уперся спиной и изо всей силы ударил его обеими ногами куда-то в грудь или живот.Шум был страшный. Он, кажется, пролетел через весь подъезд и врезался в стену.– Ах, сволочь! – крикнул кто-то из них.Я вскочил на йоги. Голова у меня кружилась и гудела, но я готов был защищаться. Для начала я нашарил в темноте перила и поднялся на несколько ступенек вверх, заняв, так сказать, господствующее над местностью положение. Теперь мы с ними поменялись местами: я был в темноте, а они мелькали на фоне выхода.На меня бросился второй, и я ударил его носком ботинка, целясь в голову. Но то ли он был готов к этому, то ли я промахнулся, однако удар пришелся по воздуху, а он поймал мою ногу и стал выкручивать, стаскивая меня вниз. Я вцепился в перила и, повиснув в воздухе, извернулся и лягнул его другой ногой. Он ослабил хватку, я вырвался, но оказался в неудобной позиции – спиной к противнику. Он тут же воспользовался этим и со всего маху пнул меня в зад. Я снова пролетел вперед, ударился головой об лестницу и взвыл от боли. Перекатившись на бок, я попытался встать и тут увидел, что надо мной нависает тот, первый, огромный, с какой-то короткой палкой в руках.Инстинктивно я поднял руку, чтобы прикрыть голову. Удар пришелся по предплечью, боль рванула до самого позвоночника электрическим током, и рука упала как чужая.– Полегче! – крикнул второй.Но первый зарычал что-то по-звериному и снова взмахнул палкой.Я понял, что сейчас он меня убьет. И в последней отчаянной попытке спасти свою жизнь кинулся ему под ноги головой вперед. Он успел отскочить, а я по инерции проделал его недавний путь и врезался в угол. Оба повернулись, разглядывая, куда я улетел.Меня спасло, в сущности, чудо. Вдруг декорации переменились: на площадке второго этажа открылась дверь, послышался разноголосый веселый шум, зашаркало множество ног. Подъезд осветился каким-то отраженным блеклым светом, но и в этом свете я успел разглядеть громилу с палкой, задравшего кверху голову, а рядом с ним своего сегодняшнего знакомца в кожаной куртке.– Шухер, – негромко сказал кожаный, а его приятель матерно выругался.Не обращая больше на меня внимания, они бросились вон.Я кое-как поднялся и, шатаясь, побрел наверх. Феликс жил на четвертом, но мне не меньше двух раз пришлось остановиться, чтобы передохнуть: так кружилась голова.Я позвонил. Дверь открыла Лика.– Ну слава Богу... – начала она и осеклась. По ее лицу я мог судить о том, что произошло с моим.Феликс буквально на руках дотащил меня до дивана, и вокруг захлопотала Лика. У меня была окарябана вся физиономия – вероятно, я проехался ею по ступенькам после первого удара дверью. Потом огромная шишка на голове, дикая боль в копчике и онемевшая рука. Если окажется, что нет переломов и сотрясения мозга, можно считать, я дешево отделался. Осмотр карманов куртки показал, что пропало мое редакционное удостоверение, несколько не слишком важных бумажек, но среди них сакраментальный гореловский счет. По-настоящему жалко было только удостоверение.Через полчаса я уже был в состоянии подняться. Голова больше не кружилась, на руке начали понемногу шевелиться пальцы. Вот только сидеть больно да нельзя дотронуться до шишки на лбу. И, несмотря на все их фальшивые возражения, я потребовал, чтобы они немедленно стали рассказывать.Говоря, Лика и Феликс все время перебивали друг друга, уличали во взаимных мелких неточностях, ссорились, обижались и упоминали совершенно лишние подробности. Поэтому их рассказ я даю в своем кратком изложении.Кожаный шел за парнем с пакетом. А Феликс с Ликой шли за ним. При такой толкучке в метро это одновременно легко и очень трудно. Короче, парень доехал до “Беляева”, пересел там на автобус и вылез из него на улице Волгина. Дальше он прошел пешком два квартала, повернул к дому и направился в один из подъездов. Тут возникло замешательство в рядах преследователей. Кожаный затыркался, видимо, в раздумье, как поступить, а потом решительно бросился следом. Феликс с Ликой решили, что им тоже больше ничего другого не остается. Так что в лифте ехала вся компания разом.– Мне седьмой, – сказал парень с пакетом.– Восьмой, – сказал кожаный.– Девятый, – сказал Феликс.Быстро спустившись на этаж, они, конечно, уже не застали там никого: кожаный тоже спустился ниже и наблюдал исподтишка за парнем. Когда дверь захлопнулась, кожаный вызвал лифт и поехал вниз. Похоже, его задача заключалась только в том, чтобы выяснить адрес. Наши кинулись по лестнице и увидели кожаную куртку только в конце дома, у выхода на улицу. Пока они добежали, он остановил такси и был таков.– Упустили мы его, – сокрушенно вздохнул Феликс.– Ничего, он потом нашелся, – заметил я, массируя руку. Тогда они вернулись обратно, потому что не знали точно, в какую квартиру на седьмом этаже зашел парень. Слышали только, что дверь хлопнула справа от лифта. Постояли у дверей, прислушиваясь, но так ничего и не определили. Они оба замолчали.– Всё? – спросил я, разглядывая их загадочные лица.– Нет, не всё!Оказывается, Лика, как всякая женщина, не смогла спокойно пройти мимо доски объявлений в подъезде. И там, среди предложений по обмену, сообщений о пропавшей собаке и прочего, она в списке задолжников по квартплате увидела фамилию своего приятеля, с которым, правда, сто лет не общалась, но про которого слышала, что он получил квартиру где-то в этом районе.Приехав к Феликсу, она сразу стала звонить разным общим знакомым и добыла его телефон. Позвонила ему и все выяснила про того парня с пакетом!Я чувствовал, что их обоих прямо распирает от гордости за проделанную работу.– Молодцы, – сказал я. – От лица командования выношу обоим благодарность. Как только смогу, пожму руки.– Даме мог бы и поцеловать, – заметила Лика.– В данном случае ты не дама, а боевой соратник, – ответил я. – Продолжайте!Его зовут Валентин. Фамилия – Корсунский. Он какой-то полупрофессиональный, полусамодеятельный художник. Живет один. Летом разъезжает по дальним районам на Севере и в средней полосе, предлагая местному населению свои услуги по оформлению стендов, плакатов и лозунгов. Но главное, кажется, не в этом. Вот уже много лет из этих поездок он привозит целые мешки с разной древней утварью: прялками, самоварами. И иконами. Зимой он большей частью сидит дома как сыч. Говорят, рисует что-то, занимается реставрацией. Живет, видимо, на то, что кое-чем из того, что привозит, подторговывает.К себе в квартиру никого пускать не любит. Но Ликин приятель как-то побывал там – помогал Корсупскому затаскивать вещи. Приятель говорит, что в квартире целый склад. Иконы висят на стенах, лежат на столе и даже на полу. Он в них не понимает, но есть, кажется, очень старые.Вообще же Корсунский мужик неплохой, но немножко чокнутый.Всё.Ни у кого из нас не было сомнений, что здесь готовится ограбление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20