Большинство моих соседей — правительственные чиновники. Кретины!
Мак-Кейд поймал взгляд Фила, который сидел на другой стороне автобуса и на несколько рядов позади. Тот восхищенно покачал головой и улыбнулся. Сразу стало ясно, почему так преуспевали предприятия Харрингтона.
Истребители еще раз прошли над ними, пока автобус не свернул в жилые кварталы и с ревом влетел в массивные ворота. Они раскрылись, словно по волшебству, и тут же закрылись за въехавшим автобусом. Взвизгнув шинами, машина остановилась.
То, что Мак-Кейд увидел из окна с разбитым стеклом, произвело на него большое впечатление. Перед ними лежал тщательно спланированный сад камней, заботливо обсаженный пустынной растительностью и разделенный тщательно выметенными дорожками.
Чуть дальше располагался сам дом — огромная многокорпусная постройка ослепительно белого цвета.
Харрингтон попытался открыть дверь автобуса, но обнаружил, что ее заклинило. И неудивительно — она сильно пострадала при столкновении с воротами.
Вооруженный до зубов телохранитель в форме общевоенного образца с вышитым на нагрудном кармане логотипом Харрингтонов ухитрился вскрыть ее ломом.
Сначала из автобуса вынесли Бэнкса, а за ним выбрались все остальные. Мак-Кейд вышел последним. Найджел Харрингтон поздоровался с ним. На лице старика сияла улыбка, его рукопожатие было удивительно крепким. Он сказал:
— Вы, должно быть, лейтенант Блейк. Добро пожаловать в мой дом! Несколько часов назад меня известили о вашем прибытии.
Харрингтон махнул рукой в сторону высокой, похожей на веретено башни, возвышавшейся над углом дома.
— Ее построила Маргарет, благослови Господь ее душу. Она любила сидеть на смотровой вышке и писать картины. Оттуда я наблюдал за ходом вашей схватки. Жуткое дело. Хотя могло быть и хуже. Ночные патрули вернулись на базу, а дневные еще не вышли. У этих болванов не хватило ума на то, чтобы смены перекрывали друг друга. Я буду очень удивлен, если за неделю мы не разнесем в клочья все правительственные силы.
Мак-Кейд подумал, что прогнозы Харрингтона чересчур оптимистичны, но вслух он сказал другое:
— Мы ценим вашу помощь, сэр, мы обязаны вам жизнью.
Харрингтон с улыбкой отмахнулся от благодарности:
— Думаю, что мы сочтемся! Скоро я стану вашим должником.
Харрингтон оглядел свое поместье, сады и девственно чистые дорожки.
— Интересно, что от них останется через два дня, — произнес он.
Три истребителя пролетели над домом, почти касаясь друг друга крыльями. Последние слова Харрингтона потонули в их реве.
Мак-Кейд проводил самолеты взглядом. Выхлоп из их двигателей засветился красным, они встали на хвост и с ревом ушли в небо. Он посмотрел в глаза Харрингтону.
— Трудно сказать, сэр, но одно скажу наверняка — пора закапываться поглубже.
22
Ровно в три часа Мустафа Понг отдал приказ, и на планету Дранг обрушилась смерть. Она пришла в виде посадочных модулей, истребителей, бомб, ракет и лучей чистой энергии.
И когда Понг нанес удар, его поддержало объединение, которое сразу же захватило посадочные площадки для войск интервентов.
Но силы правительства тоже были немалыми, и, благодаря стараниям разведслужбы, оно хорошо подготовилось к нападению. После той неудачной встречи на Салазаре ни у кого не возникало сомнений, что война неизбежна и что Понг примкнет к объединению. Войска правительства отступали, но всегда с боем. Они сражались за каждую посадочную площадку, упорно отстаивали каждый объект, и за каждую победу объединению приходилось платить морем крови.
Зарево пожаров превращало ночь в день. Десантные корабли взрывались в воздухе, как адские огненные цветы, та же судьба постигала все высотные воздушно-космические истребители, города представали гигантскими кострами. Смерть была повсюду.
Как и в большинстве войн, страдало в основном гражданское население Дранга. У людей не было никакого способа защититься от подбитого десантного корабля, падающего на них с неба, от стаи шальных снарядов, или теплонаводящихся ракет, которые не могли отличить гражданского источника энергии от военного.
По счастью, и правительству, и объединению было необходимо иметь на своей стороне поддержку населения, поэтому они старались избегать намеренного разрушения гражданских объектов.
А из-за того, что обе стороны намеревались жить на планете и после окончания войны, они не применяли ядерное оружие. Конечно, на такое решение сильно влияло то обстоятельство, что, начни они ядерную войну, в ее ход сразу же вмешается Император.
Итак, через каких-нибудь пять часов после начала вторжения Понг был вполне удовлетворен ходом событий. Его силы несли потери, но ничего сверх ожидаемого не происходило, и, благодаря великолепному командованию, которое осуществляла полковник Серилло, почти восемьдесят два процента намеченных целей уже было захвачено. Хороший счет.
Первые часы Понг наблюдал за битвой с орбитой вместе с сорок семь тысяч семьсот двадцать седьмым. Пришелец сидел на командном пункте в специальной кабине из полупрозрачного стекла, поставленной здесь для того, чтобы никто не знал о его присутствии.
Стоит просочиться одному-единственному слушку о том, что здесь присутствует представитель расы, с которой никто и никогда не встречался официально, сюда нагрянет вся разведка Империи. А это уж совсем ни к чему, более того, это полный провал, потому что план Понга был основан на том, что удар будет неожиданным.
Кто предупрежден, тот вооружен, и если Империя прознает о пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых, то почти наверняка сможет победить в последующей войне. Не важно, во что там верят его союзники, Понг знал, что человеческая раса — крепкий орешек. Люди способны проявлять просто поразительное упрямство. Кроме того, их техническое оснащение было куда более совершенным, чем у пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых, и, когда на них нападали, они сражались как черти.
«Нет, — думал Понг, — этого не должно произойти». Победа будет зависеть от внезапности нападения совершенно безжалостной расы, использующей оружие, подобного которому Империя еще не знала. Это случится, когда огромный, размером с Луну корабль пришельцев выйдет из гиперпространства на околоземную орбиту и уничтожит все живое на Земле. Когда за несколько часов дом его предков превратится в жалкий обугленный камень.
Императора и всю его семью убьют, правительство Империи будет полностью уничтожено, а флот планеты — разбит. Империя взорвется, как перезрелый плод фавы, разобьется на враждующие лагеря, которые довершат начатый Понгом процесс.
А потом, когда будут одержаны ключевые победы над Иль-Ронном и несколькими другими обитающими в космосе расами, установится новый порядок. Новый порядок, задуманный им, Понгом.
— Нет, нами, — ядовито поправил мельцетиец.
— Разумеется, — нетерпеливо ответил Понг, — именно нами!
— Так-то лучше, — заявил мозговой слизень, потом, поразмыслив, ввел в кровь Понга успокаивающие вещества.
В полном неведении о помыслах Понга и его перебранках с мельцетийцем, сорок семь тысяч семьсот двадцать первый заерзал на своем сиденье. Оно было изготовлено специально для представителей их расы и должно было поддерживать изогнутую среднюю часть туловища. Оба выпуклых глаза сорок семь тысяч семьсот двадцать первого были повернуты вперед, чтобы наблюдать за происходящими событиями.
В этой уединенной кабинке находились три улучшенных голографических экрана, а также двенадцать различных видеомониторов и мощный компьютер.
Используя видеосообщения, полученные с сотен космических кораблей, штурмовиков, посадочных модулей, от боевых соединений и отдельных солдат, этот сложнейший компьютер собирал все сведения воедино, чтобы предоставить наблюдателям полную красочную картину боя.
И столь умелой была обработка компьютером поступающей информации, что бой приобретал вид широкомасштабного голографического действа, сопровождаемого постоянно менявшимися текстовыми и цифровыми комментариями и вспомогательными графиками.
Не раз Понгу и сорок семь тысяч семьсот двадцать первому приходилось видеть, как отдельный источник видеоинформации исчезал с экрана, чтобы не появиться больше никогда. Часто они при этом слышали звук — крики боли или взрывы, за которыми наступала тишина.
Каждый раз Понг знал, что это гибнут настоящие, живые люди, но поскольку зрелище не слишком отличалось от хорошо поставленного виртуального голографического представления, то все эти смерти он не воспринимал всерьез.
И не только он один. Но все же сорок семь тысяч семьсот двадцать первого захватывали отдельные эпизоды боя. Тогда когти его нижних конечностей оставляли глубокие царапины на поверхности палубы из сверхпрочной стали.
Кабину наполняло бормотание компьютерных процессоров, мягкое шипение кондиционеров и изредка — потрескивание статического электричества. Здесь все было тихо и спокойно, ведь битва бушевала так далеко отсюда!
Но так будет продолжаться недолго, во всяком случае для Понга. Через несколько минут он отправится на планету, чтобы принять командование войсками и доказать пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмым свою незаменимость. Глупо, но необходимо. Понг повернулся к сорок семь тысяч семьсот двадцать первому и сказал:
— Итак, наша победа близка. Через несколько недель, от силы через месяц работа будет кончена. А пока что я должен присоединиться к моим войскам.
Долгая капля вязкой слюны вытекла между жвалами пришельца и шлепнулась на палубу. Он ответил:
— Да, безномерный. Ты хорошо поработал. Я на некоторое время останусь здесь, чтобы понаблюдать за битвой, потом вернусь на свой корабль.
Понг слегка поклонился. Он посмотрел на плащ с капюшоном, наброшенный на спинку кресла сорок семь тысяч семьсот двадцать первого. Плащ будет прикрывать инопланетянина на пути между командным пунктом и челноком. Команда, конечно, будет любопытствовать, но что с того? Никто, за исключением Молли, не видел корабль пришельцев изнутри. А людям его корабля было известно только то, что это астероид, превращенный в роскошное космическое поселение, управляемое лакорскими болотными плясунами.
Понг прочистил горло:
— Пока я не ушел, вам что-нибудь нужно?
Несколько мгновений пришелец молчал, словно посвятив обдумыванию этого вопроса свое полное и безраздельное внимание.
— Да, как ты знаешь, наш успех отчасти зависит от тщательности, с которой мы готовимся к бою.
«Еще бы, — подумал Понг. — Кто не рискует, тот и не проигрывает».
А вслух он сказал:
— Совершенно справедливо!
— Стало быть, — продолжал пришелец, — возвращаясь к себе на корабль, я захвачу твоих малолетних особей.
Пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые давно дали понять Понгу, что им нравятся человеческие детеныши, и именно из-за этого Понг не стал продавать всех детей на Лакоре и Звене. До последнего времени он не отваживался спросить, зачем им дети.
Но разгоряченный успешной атакой на Дранг и более уверенный в своем положении, чем когда-либо, он решил дать волю любопытству.
— Конечно! Я распоряжусь, чтобы детей приготовили. А можно поинтересоваться, что вы собираетесь с ними делать?
Пришелец ответил как ни в чем не бывало:
— Пожалуйста. Наиболее совершенное наше оружие убивает врага, разрушая его нервную систему. Однако, учитывая тот факт, что нервная система каждого вида имеет свои особенности, необходимо перед битвой настраивать наше оружие. Часть ваших младших особей будет использована именно для этой цели. Другие внесут некоторое разнообразие в наш весьма однообразный судовой рацион.
Понга передернуло. Хоть он и знал, что пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые предпочитают есть свою пищу живьем, но старался не обращать на это внимания. Однажды они пригласили его на обед, и ему потребовалось много недель, чтобы подробности этого события сгладились в памяти.
Понг подумал о девочках-рабынях, захваченных вместе с Молли. Какая ужасная смерть их ждет! Но сделка есть сделка. Он отдаст необходимые распоряжения.
А что касается Молли, что ж, она в безопасности. Помня, какой страх она испытала перед сорок семь тысяч семьсот двадцать первым, Понг приказал Молли оставаться в его каюте, пока пришелец находится на борту и во время его поездки на планету. Как ни нравилось Понгу общество Молли, он понимал, что на Дранге будет опасно, и хотел защитить ее. Он встал и пошел к выходу со словами:
— Дети будут ждать вас, сорок семь тысяч семьсот двадцать первый. Пусть ваша охота будет удачной.
— И твоя, — вежливо ответил пришелец перед тем, как снова уставиться на видеоэкран. Горел небольшой городок, и он не хотел пропустить это зрелище.
23
— Подходят! — захрипел не поддающийся определению голос в наушнике Мак-Кейда.
Сэм нырнул за обломки некогда красивого фонтана. Как и все остальное в поместье Найджела Харрингтона, он превратился в груду искореженного металла и раздробленного камня. Залпы минометов сопровождались оглушительным грохотом. Снаряды падали на подъездную дорожку и сад камней, оставляя глубокие воронки. Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.
— Они идут!
На сей раз Мак-Кейд узнал голос Фила. Он перекатился и пристроил новенькую винтовку на обломок железобетона. Благодаря подземному арсеналу Найджела Харрингтона, недостатка в оружии и боеприпасах не ощущалось.
Но зачем нужно это оружие, если нет солдат, которые стреляли бы из него? Только двенадцать человек из отряда Мак-Кейда остались в живых. Они и пятеро телохранителей Харрингтона защищали промышленника от правительственных войск, которые пытались взять старика в плен или убить.
Воздух почернел от гари и дыма. Два с лишним десятка неясных фигур пробирались через обломки разрушенных главных ворот. Их бронежилеты были покрыты мелкой белой пылью. Миновав ворота, солдаты побежали, и пыль стала осыпаться с них.
Стучали автоматы, рычало импульсное оружие, в атакующих сторонников правительства полетела граната.
Мак-Кейд стрелял короткими экономными очередями в три патрона, методически проводя стволом из стороны в сторону. Он видел, как, вздрогнув всем телом, падают солдаты, и проклинал их за то, что они все равно бегут к нему сквозь дым. Ему очень хотелось, чтобы наступавшие повернулись и спаслись бегством.
Но они продолжали атаку, выкрикивая в пылу схватки что-то неразборчивое. Их пули плясали по щебню вокруг Мак-Кейда.
Справа от него послышалось неторопливое таканье тяжелого пулемета. Сэм увидел, как взлетают фонтанчики щебня — сначала рядом с наступающими, потом и среди них.
Тела солдат отбрасывало назад, выпущенное из рук оружие взлетало в воздух, а «так-так-так» пулемета все продолжалось. Оно кончилось только тогда, когда убивать стало уже некого.
Мак-Кейд упал и перекатился на спину. Небо заволокли клубы дыма. Легкий ветерок отнес их в сторону, и Сэм увидел, что оно испещрено инверсионными следами самолетов. Битва за Дранг была в полном разгаре.
Впервые Мак-Кейд подумал о ходе войны в целом, о том, кто выигрывает, кто погибает, проигрывая сражение.
Потом охотник за головами вытащил пустой магазин и вставил на его место новый. Он даже не смотрел, что делает. Магазин встал на место с громким щелчком, за которым последовал еще один, когда затвор дослал патрон в патронник. Кто-то крикнул:
— Истребители! Заходят с юга, направление примерно шесть часов и ниже!
Мак-Кейд поглядел налево и выругался. Сколько же их? Это седьмой налет за сегодняшний день? Или восьмой? И тут же решил, что это не важно. Через пять или шесть часов после прибытия отряда правительство эвакуировало всех соседей и вызвало воздушное подкрепление. С тех пор самолеты бомбили и поливали огнем все поместье. Все, что его окружало, уже сровняли с землей.
Мак-Кейд перекатился на колени, поднялся на ноги и бросился к пролому. Когда-то он служил подвальным окном, но теперь стал не более чем дырой, одним из многих ходов, ведущих в подземное убежище Харрингтона. Все, кто был вокруг дома, последовали его примеру. Они не нуждались в приказах. Когда прилетают самолеты, надо прятаться. Логика очень простая.
Сэм услышал рев приближавшихся самолетов и грохот их пушек. Черное отверстие было прямо перед ним. Он нырнул в него и приземлился на матрасе, который был подложен туда специально для этой цели.
Внешний мир вдруг превратился в ад, наполненный взрывами бомб и снарядов, визгом летящего свинца. Волна за волной смерть накатывалась на обреченное поместье, обжигая щебень, поднимая тучи дыма и пыли. Шум был оглушающим.
Мак-Кейд зажал уши руками и услышал голос в крошечном наушнике:
— Блейк, это Харрингтон. Пока самолеты здесь, нападение с земли нам не грозит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Мак-Кейд поймал взгляд Фила, который сидел на другой стороне автобуса и на несколько рядов позади. Тот восхищенно покачал головой и улыбнулся. Сразу стало ясно, почему так преуспевали предприятия Харрингтона.
Истребители еще раз прошли над ними, пока автобус не свернул в жилые кварталы и с ревом влетел в массивные ворота. Они раскрылись, словно по волшебству, и тут же закрылись за въехавшим автобусом. Взвизгнув шинами, машина остановилась.
То, что Мак-Кейд увидел из окна с разбитым стеклом, произвело на него большое впечатление. Перед ними лежал тщательно спланированный сад камней, заботливо обсаженный пустынной растительностью и разделенный тщательно выметенными дорожками.
Чуть дальше располагался сам дом — огромная многокорпусная постройка ослепительно белого цвета.
Харрингтон попытался открыть дверь автобуса, но обнаружил, что ее заклинило. И неудивительно — она сильно пострадала при столкновении с воротами.
Вооруженный до зубов телохранитель в форме общевоенного образца с вышитым на нагрудном кармане логотипом Харрингтонов ухитрился вскрыть ее ломом.
Сначала из автобуса вынесли Бэнкса, а за ним выбрались все остальные. Мак-Кейд вышел последним. Найджел Харрингтон поздоровался с ним. На лице старика сияла улыбка, его рукопожатие было удивительно крепким. Он сказал:
— Вы, должно быть, лейтенант Блейк. Добро пожаловать в мой дом! Несколько часов назад меня известили о вашем прибытии.
Харрингтон махнул рукой в сторону высокой, похожей на веретено башни, возвышавшейся над углом дома.
— Ее построила Маргарет, благослови Господь ее душу. Она любила сидеть на смотровой вышке и писать картины. Оттуда я наблюдал за ходом вашей схватки. Жуткое дело. Хотя могло быть и хуже. Ночные патрули вернулись на базу, а дневные еще не вышли. У этих болванов не хватило ума на то, чтобы смены перекрывали друг друга. Я буду очень удивлен, если за неделю мы не разнесем в клочья все правительственные силы.
Мак-Кейд подумал, что прогнозы Харрингтона чересчур оптимистичны, но вслух он сказал другое:
— Мы ценим вашу помощь, сэр, мы обязаны вам жизнью.
Харрингтон с улыбкой отмахнулся от благодарности:
— Думаю, что мы сочтемся! Скоро я стану вашим должником.
Харрингтон оглядел свое поместье, сады и девственно чистые дорожки.
— Интересно, что от них останется через два дня, — произнес он.
Три истребителя пролетели над домом, почти касаясь друг друга крыльями. Последние слова Харрингтона потонули в их реве.
Мак-Кейд проводил самолеты взглядом. Выхлоп из их двигателей засветился красным, они встали на хвост и с ревом ушли в небо. Он посмотрел в глаза Харрингтону.
— Трудно сказать, сэр, но одно скажу наверняка — пора закапываться поглубже.
22
Ровно в три часа Мустафа Понг отдал приказ, и на планету Дранг обрушилась смерть. Она пришла в виде посадочных модулей, истребителей, бомб, ракет и лучей чистой энергии.
И когда Понг нанес удар, его поддержало объединение, которое сразу же захватило посадочные площадки для войск интервентов.
Но силы правительства тоже были немалыми, и, благодаря стараниям разведслужбы, оно хорошо подготовилось к нападению. После той неудачной встречи на Салазаре ни у кого не возникало сомнений, что война неизбежна и что Понг примкнет к объединению. Войска правительства отступали, но всегда с боем. Они сражались за каждую посадочную площадку, упорно отстаивали каждый объект, и за каждую победу объединению приходилось платить морем крови.
Зарево пожаров превращало ночь в день. Десантные корабли взрывались в воздухе, как адские огненные цветы, та же судьба постигала все высотные воздушно-космические истребители, города представали гигантскими кострами. Смерть была повсюду.
Как и в большинстве войн, страдало в основном гражданское население Дранга. У людей не было никакого способа защититься от подбитого десантного корабля, падающего на них с неба, от стаи шальных снарядов, или теплонаводящихся ракет, которые не могли отличить гражданского источника энергии от военного.
По счастью, и правительству, и объединению было необходимо иметь на своей стороне поддержку населения, поэтому они старались избегать намеренного разрушения гражданских объектов.
А из-за того, что обе стороны намеревались жить на планете и после окончания войны, они не применяли ядерное оружие. Конечно, на такое решение сильно влияло то обстоятельство, что, начни они ядерную войну, в ее ход сразу же вмешается Император.
Итак, через каких-нибудь пять часов после начала вторжения Понг был вполне удовлетворен ходом событий. Его силы несли потери, но ничего сверх ожидаемого не происходило, и, благодаря великолепному командованию, которое осуществляла полковник Серилло, почти восемьдесят два процента намеченных целей уже было захвачено. Хороший счет.
Первые часы Понг наблюдал за битвой с орбитой вместе с сорок семь тысяч семьсот двадцать седьмым. Пришелец сидел на командном пункте в специальной кабине из полупрозрачного стекла, поставленной здесь для того, чтобы никто не знал о его присутствии.
Стоит просочиться одному-единственному слушку о том, что здесь присутствует представитель расы, с которой никто и никогда не встречался официально, сюда нагрянет вся разведка Империи. А это уж совсем ни к чему, более того, это полный провал, потому что план Понга был основан на том, что удар будет неожиданным.
Кто предупрежден, тот вооружен, и если Империя прознает о пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых, то почти наверняка сможет победить в последующей войне. Не важно, во что там верят его союзники, Понг знал, что человеческая раса — крепкий орешек. Люди способны проявлять просто поразительное упрямство. Кроме того, их техническое оснащение было куда более совершенным, чем у пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых, и, когда на них нападали, они сражались как черти.
«Нет, — думал Понг, — этого не должно произойти». Победа будет зависеть от внезапности нападения совершенно безжалостной расы, использующей оружие, подобного которому Империя еще не знала. Это случится, когда огромный, размером с Луну корабль пришельцев выйдет из гиперпространства на околоземную орбиту и уничтожит все живое на Земле. Когда за несколько часов дом его предков превратится в жалкий обугленный камень.
Императора и всю его семью убьют, правительство Империи будет полностью уничтожено, а флот планеты — разбит. Империя взорвется, как перезрелый плод фавы, разобьется на враждующие лагеря, которые довершат начатый Понгом процесс.
А потом, когда будут одержаны ключевые победы над Иль-Ронном и несколькими другими обитающими в космосе расами, установится новый порядок. Новый порядок, задуманный им, Понгом.
— Нет, нами, — ядовито поправил мельцетиец.
— Разумеется, — нетерпеливо ответил Понг, — именно нами!
— Так-то лучше, — заявил мозговой слизень, потом, поразмыслив, ввел в кровь Понга успокаивающие вещества.
В полном неведении о помыслах Понга и его перебранках с мельцетийцем, сорок семь тысяч семьсот двадцать первый заерзал на своем сиденье. Оно было изготовлено специально для представителей их расы и должно было поддерживать изогнутую среднюю часть туловища. Оба выпуклых глаза сорок семь тысяч семьсот двадцать первого были повернуты вперед, чтобы наблюдать за происходящими событиями.
В этой уединенной кабинке находились три улучшенных голографических экрана, а также двенадцать различных видеомониторов и мощный компьютер.
Используя видеосообщения, полученные с сотен космических кораблей, штурмовиков, посадочных модулей, от боевых соединений и отдельных солдат, этот сложнейший компьютер собирал все сведения воедино, чтобы предоставить наблюдателям полную красочную картину боя.
И столь умелой была обработка компьютером поступающей информации, что бой приобретал вид широкомасштабного голографического действа, сопровождаемого постоянно менявшимися текстовыми и цифровыми комментариями и вспомогательными графиками.
Не раз Понгу и сорок семь тысяч семьсот двадцать первому приходилось видеть, как отдельный источник видеоинформации исчезал с экрана, чтобы не появиться больше никогда. Часто они при этом слышали звук — крики боли или взрывы, за которыми наступала тишина.
Каждый раз Понг знал, что это гибнут настоящие, живые люди, но поскольку зрелище не слишком отличалось от хорошо поставленного виртуального голографического представления, то все эти смерти он не воспринимал всерьез.
И не только он один. Но все же сорок семь тысяч семьсот двадцать первого захватывали отдельные эпизоды боя. Тогда когти его нижних конечностей оставляли глубокие царапины на поверхности палубы из сверхпрочной стали.
Кабину наполняло бормотание компьютерных процессоров, мягкое шипение кондиционеров и изредка — потрескивание статического электричества. Здесь все было тихо и спокойно, ведь битва бушевала так далеко отсюда!
Но так будет продолжаться недолго, во всяком случае для Понга. Через несколько минут он отправится на планету, чтобы принять командование войсками и доказать пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмым свою незаменимость. Глупо, но необходимо. Понг повернулся к сорок семь тысяч семьсот двадцать первому и сказал:
— Итак, наша победа близка. Через несколько недель, от силы через месяц работа будет кончена. А пока что я должен присоединиться к моим войскам.
Долгая капля вязкой слюны вытекла между жвалами пришельца и шлепнулась на палубу. Он ответил:
— Да, безномерный. Ты хорошо поработал. Я на некоторое время останусь здесь, чтобы понаблюдать за битвой, потом вернусь на свой корабль.
Понг слегка поклонился. Он посмотрел на плащ с капюшоном, наброшенный на спинку кресла сорок семь тысяч семьсот двадцать первого. Плащ будет прикрывать инопланетянина на пути между командным пунктом и челноком. Команда, конечно, будет любопытствовать, но что с того? Никто, за исключением Молли, не видел корабль пришельцев изнутри. А людям его корабля было известно только то, что это астероид, превращенный в роскошное космическое поселение, управляемое лакорскими болотными плясунами.
Понг прочистил горло:
— Пока я не ушел, вам что-нибудь нужно?
Несколько мгновений пришелец молчал, словно посвятив обдумыванию этого вопроса свое полное и безраздельное внимание.
— Да, как ты знаешь, наш успех отчасти зависит от тщательности, с которой мы готовимся к бою.
«Еще бы, — подумал Понг. — Кто не рискует, тот и не проигрывает».
А вслух он сказал:
— Совершенно справедливо!
— Стало быть, — продолжал пришелец, — возвращаясь к себе на корабль, я захвачу твоих малолетних особей.
Пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые давно дали понять Понгу, что им нравятся человеческие детеныши, и именно из-за этого Понг не стал продавать всех детей на Лакоре и Звене. До последнего времени он не отваживался спросить, зачем им дети.
Но разгоряченный успешной атакой на Дранг и более уверенный в своем положении, чем когда-либо, он решил дать волю любопытству.
— Конечно! Я распоряжусь, чтобы детей приготовили. А можно поинтересоваться, что вы собираетесь с ними делать?
Пришелец ответил как ни в чем не бывало:
— Пожалуйста. Наиболее совершенное наше оружие убивает врага, разрушая его нервную систему. Однако, учитывая тот факт, что нервная система каждого вида имеет свои особенности, необходимо перед битвой настраивать наше оружие. Часть ваших младших особей будет использована именно для этой цели. Другие внесут некоторое разнообразие в наш весьма однообразный судовой рацион.
Понга передернуло. Хоть он и знал, что пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые предпочитают есть свою пищу живьем, но старался не обращать на это внимания. Однажды они пригласили его на обед, и ему потребовалось много недель, чтобы подробности этого события сгладились в памяти.
Понг подумал о девочках-рабынях, захваченных вместе с Молли. Какая ужасная смерть их ждет! Но сделка есть сделка. Он отдаст необходимые распоряжения.
А что касается Молли, что ж, она в безопасности. Помня, какой страх она испытала перед сорок семь тысяч семьсот двадцать первым, Понг приказал Молли оставаться в его каюте, пока пришелец находится на борту и во время его поездки на планету. Как ни нравилось Понгу общество Молли, он понимал, что на Дранге будет опасно, и хотел защитить ее. Он встал и пошел к выходу со словами:
— Дети будут ждать вас, сорок семь тысяч семьсот двадцать первый. Пусть ваша охота будет удачной.
— И твоя, — вежливо ответил пришелец перед тем, как снова уставиться на видеоэкран. Горел небольшой городок, и он не хотел пропустить это зрелище.
23
— Подходят! — захрипел не поддающийся определению голос в наушнике Мак-Кейда.
Сэм нырнул за обломки некогда красивого фонтана. Как и все остальное в поместье Найджела Харрингтона, он превратился в груду искореженного металла и раздробленного камня. Залпы минометов сопровождались оглушительным грохотом. Снаряды падали на подъездную дорожку и сад камней, оставляя глубокие воронки. Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.
— Они идут!
На сей раз Мак-Кейд узнал голос Фила. Он перекатился и пристроил новенькую винтовку на обломок железобетона. Благодаря подземному арсеналу Найджела Харрингтона, недостатка в оружии и боеприпасах не ощущалось.
Но зачем нужно это оружие, если нет солдат, которые стреляли бы из него? Только двенадцать человек из отряда Мак-Кейда остались в живых. Они и пятеро телохранителей Харрингтона защищали промышленника от правительственных войск, которые пытались взять старика в плен или убить.
Воздух почернел от гари и дыма. Два с лишним десятка неясных фигур пробирались через обломки разрушенных главных ворот. Их бронежилеты были покрыты мелкой белой пылью. Миновав ворота, солдаты побежали, и пыль стала осыпаться с них.
Стучали автоматы, рычало импульсное оружие, в атакующих сторонников правительства полетела граната.
Мак-Кейд стрелял короткими экономными очередями в три патрона, методически проводя стволом из стороны в сторону. Он видел, как, вздрогнув всем телом, падают солдаты, и проклинал их за то, что они все равно бегут к нему сквозь дым. Ему очень хотелось, чтобы наступавшие повернулись и спаслись бегством.
Но они продолжали атаку, выкрикивая в пылу схватки что-то неразборчивое. Их пули плясали по щебню вокруг Мак-Кейда.
Справа от него послышалось неторопливое таканье тяжелого пулемета. Сэм увидел, как взлетают фонтанчики щебня — сначала рядом с наступающими, потом и среди них.
Тела солдат отбрасывало назад, выпущенное из рук оружие взлетало в воздух, а «так-так-так» пулемета все продолжалось. Оно кончилось только тогда, когда убивать стало уже некого.
Мак-Кейд упал и перекатился на спину. Небо заволокли клубы дыма. Легкий ветерок отнес их в сторону, и Сэм увидел, что оно испещрено инверсионными следами самолетов. Битва за Дранг была в полном разгаре.
Впервые Мак-Кейд подумал о ходе войны в целом, о том, кто выигрывает, кто погибает, проигрывая сражение.
Потом охотник за головами вытащил пустой магазин и вставил на его место новый. Он даже не смотрел, что делает. Магазин встал на место с громким щелчком, за которым последовал еще один, когда затвор дослал патрон в патронник. Кто-то крикнул:
— Истребители! Заходят с юга, направление примерно шесть часов и ниже!
Мак-Кейд поглядел налево и выругался. Сколько же их? Это седьмой налет за сегодняшний день? Или восьмой? И тут же решил, что это не важно. Через пять или шесть часов после прибытия отряда правительство эвакуировало всех соседей и вызвало воздушное подкрепление. С тех пор самолеты бомбили и поливали огнем все поместье. Все, что его окружало, уже сровняли с землей.
Мак-Кейд перекатился на колени, поднялся на ноги и бросился к пролому. Когда-то он служил подвальным окном, но теперь стал не более чем дырой, одним из многих ходов, ведущих в подземное убежище Харрингтона. Все, кто был вокруг дома, последовали его примеру. Они не нуждались в приказах. Когда прилетают самолеты, надо прятаться. Логика очень простая.
Сэм услышал рев приближавшихся самолетов и грохот их пушек. Черное отверстие было прямо перед ним. Он нырнул в него и приземлился на матрасе, который был подложен туда специально для этой цели.
Внешний мир вдруг превратился в ад, наполненный взрывами бомб и снарядов, визгом летящего свинца. Волна за волной смерть накатывалась на обреченное поместье, обжигая щебень, поднимая тучи дыма и пыли. Шум был оглушающим.
Мак-Кейд зажал уши руками и услышал голос в крошечном наушнике:
— Блейк, это Харрингтон. Пока самолеты здесь, нападение с земли нам не грозит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27