АЛАСТЕР РЕЙНОЛЬДС
Великая Стена

Ты понимаешь, что можешь там погибнуть? - спросил Уоррен.
Невил Клавэйн посмотрел в единственный глаз брата; второго Уоррен лишился в битве с Объединенными на плато Тарсис.
- Да, понимаю, - ответил он. - Но, если начнется новая война, мы все можем погибнуть. Лучше я рискну сейчас, пока остается хоть какая-то надежда на мир.
Уоррен медленно, терпеливо покачал головой:
- Мы уже столько раз проходили через это. Мне кажется, на этот раз ты вряд ли чего-то добьешься, а? Пока они там, не может быть никакого мира. Вот чего ты не понимаешь, Невил. Единственное решение, гарантирующее прочный результат, - это… - Он смолк.
- Продолжай, - подбодрил его Клавэйн. - Скажи это слово. Геноцид.
Уоррен хотел ответить, но в этот момент со стороны прибывшего корабля, в конце стыковочного коридора, возникли шум и оживление. Через дверь Клавэйн разглядел толпу репортеров, затем увидел, как кто-то пробирается к выходу, отделываясь от вопросов предельно краткими ответами. Это была Сандра Вой, женщина из партии Демар-шистов, которая собиралась лететь с ним на Марс.
- Это не геноцид; они просто клика, а не этнически обособленная раса, - возразил Уоррен, прежде чем Вой оказалась в пределах слышимости.
- Что же это в таком случае?
- Не знаю. Предусмотрительность?
Подошла Вой. Она держалась прямо, на лице застыла маска безмолвной покорности. Ее корабль только что прибыл из Кольца Юпитера после трехнедельного перелета на максимальной скорости. Все это время надежды на мирное урегулирование кризиса оставалось все меньше.
- Добро пожаловать на Деймос, - сказал Уоррен.
- Итак, - начала Сандра, обращаясь к обоим, - мне жаль, но положение сейчас тяжелое. Давайте сразу перейдем к делу. Уоррен, как вы думаете, скоро ли нам удастся найти решение?
- Думаю, да. Если Галиана по-прежнему будет придерживаться той же тактики, что и в последние полгода, то нам следует ожидать очередной попытки побега через… - Уоррен взглянул на дисплей, встроенный в браслет. - Примерно через три дня. Если она действительно попытается запустить с Марса очередной шаттл, то у нас не останется иного выбора, кроме обострения отношений.
Все понимали, что это означает вооруженное нападение на гнездо Объединенных.
- До сих пор вы терпели ее попытки, - заметила Вой.- И каждый раз полностью уничтожали корабль и всех находящихся на нем людей. Общий риск успешного прорыва не увеличился. Так зачем же отвечать сейчас?
- Ответ прост. После каждого нарушения мы посылали Галиане все более жесткие предупреждения. Последнее было абсолютным и окончательным.
- Если вы атакуете, то нарушите договор. Уоррен улыбнулся, внутренне торжествуя:
- Не совсем, Сандра. Возможно, вы не полностью ознакомлены с особыми условиями договора, но мы обнаружили, что он позволяет нам напасть на гнездо Галианы, ничего не нарушая. Техническое выражение - «полицейская акция», если мне не изменяет память.
Клавэйн увидел, что Вой на несколько мгновений потеряла дар речи. Он не удивился. Договор между Коалицией и Объединенными, который помогали составлять нейтральные Демаршисты Вой, оказался самым долговечным документом, за исключением кое-каких туманных, составленных с помощью компьютера выкладок. Предполагалось, что он будет недвусмысленным, хотя только машины читали его от начала до конца и только машины могли найти в нем лазейку, которой сейчас хвастался Уоррен.
- Нет… - произнесла Сандра Вой. - Здесь какая-то ошибка.
- Боюсь, что он прав, - возразил Клавэйн. - Я видел краткие резюме на нормальном языке, и в законности полицейской акции сомневаться не приходится. Но в ней нет необходимости. Я уверен, что смогу уговорить Галиану не предпринимать новой попытки к бегству.
- А если у нас ничего не получится? - Теперь Вой смотрела на Уоррена. - Мы с Невилом через три дня, возможно, будем еще на Марсе.
- Мой вам совет: не суйтесь туда.
Почувствовав отвращение, Вой отвернулась и ступила в зеленую прохладу шаттла. На минуту Клавэйн остался наедине с братом. Уоррен прикоснулся хромовым пальцем протеза к кожаной нашлепке, закрывающей его пустую глазницу, словно желая напомнить Клавэйну о том, чего ему стоила война и как мало любви он испытывал к врагу даже теперь.
- У нас нет шансов на успех, верно? - спросил Клавэйн. - Мы летим туда только для того, чтобы ты мог сказать, что испробовал все мирные способы, прежде чем посылать войска. На самом деле ты хочешь очередной проклятой войны.
- Не будь таким пораженцем, - возразил Уоррен, печально качая головой, как старший брат, разочарованный в неудачнике младшем. - Это тебе действительно не к лицу.
- Пораженец здесь не я, - парировал Клавэйн.
- Нет. Разумеется, нет. Просто постарайся изо всех сил, братишка.
Уоррен протянул ему руку. Помедлив, Клавэйн снова взглянул в единственный глаз брата. На него смотрел следователь: глаз был светлым, бесцветным и холодным, как январское солнце. Он горел ненавистью. Уоррен презирал Клавэйна за пацифизм; за веру в то, что любой мир, даже мир, представляющий собой периоды настороженного затишья между кризисами, всегда лучше войны. Эти разногласия уничтожили последние братские чувства, еще теплившиеся между ними. Сейчас, напоминая Клавэйну о том, что они братья, Уоррен не скрывал неприязни.
- Ты неверно судишь обо мне, - прошептал Клавэйн, затем осторожно пожал Уоррену руку.
- Нет, я прав, уверен в этом.
Клавэйн миновал шлюз, и люк захлопнулся за ним. Вой уже пристегнулась; взгляд ее был безжизненным, словно она смотрела в бесконечность. Клавэйн подумал, что она загружает копию договора через свои имплантаты, прокручивает его перед глазами, пытаясь найти лазейку, возможно, запустила глобальный поиск ссылок на полицейские акции.
Корабль узнал Клавэйна, и его интерьер преобразился в соответствии со вкусами пилота. Теперь зеленый цвет приобрел бирюзовый оттенок, показатели приборов и рычаги управления расположились как можно компактнее, отражая только наиболее важные системы. Несмотря на то что шаттл был самым маленьким гражданским судном, на котором доводилось летать Клавэйну, он казался собором по сравнению с десантными кораблями, использовавшимися во время войны: те были такими крошечными, что облегали пилота, как средневековые доспехи.
- Не волнуйтесь насчет договора, - сказал Клавэйн. - Обещаю вам, Уоррен не получит возможности использовать свою лазейку.
Вой очнулась от транса в раздражении:
- Лучше бы вы оказались правы, Невил. Кто надеется на неудачу - я или ваш брат? - Она говорила по-французски с квебекским выговором, Клавэйну пришлось сделать усилие и переключиться, чтобы понимать ее. - Если мои люди обнаружат здесь скрытый подвох, вам придется чертовски дорого заплатить.
- У Уоррена есть куча причин ненавидеть Объединенных после битвы на плато, - объяснил Клавэйн. - И он тактик, не специалист по полевым операциям. После прекращения огня мои знания о червях стали высоко цениться, так что мне нашлось дело. Но Уоррен не обладает гибкостью.
- Значит, это дает ему право подталкивать нас к новой войне? - Вой говорила так, словно ее люди тоже участвовали в последнем столкновении.
Но Клавэйн знал, что она права. Если вражда между Коалицией и Объединенными вспыхнет с новой силой, Де-маршисты не смогут оставаться в стороне, как пятнадцать лет назад. И все догадывались, на чью сторону они станут.
- Войны не будет.
- А если вы не сможете договориться с Галианой? Или вы собираетесь воспользоваться личным знакомством?
- Я просто был ее пленником, и всё.
Клавэйн взялся за рычаги управления - Вой говорила, что пилотирование наводит на нее скуку, - и поднял шаттл с Деймоса. Они полетели по касательной к экваториальному кольцу, окружающему спутник, и сразу перешли в свободное падение. Клавэйн пальцем очертил на стене прямоугольный иллюминатор, который тотчас же стал прозрачным.
На мгновение перед ним мелькнуло отражение в стекле: он выглядел гораздо старше своего возраста; седая борода и волосы делали его похожим на старца, скорее даже на патриарха. Потушив свет в кабине, Клавэйн испытал некоторое облегчение; он увидел Деймос, уменьшающийся с удивительной скоростью. Темная громада дальнего из двух спутников Марса, окруженная яркой, усеянной окнами лентой подвижного кольца, щетинилась орудиями. Последние девять лет Деймос был его миром, но сейчас он мог бы обхватить его большим и указательным пальцами.
- Не просто пленником, - возразила Вой. - Никто, кроме вас, не возвращался от Объединенных в здравом уме. Галиана даже не попыталась внедрить в вас свои аппараты.
- Нет, не пыталась. Но лишь потому, что время было на моей стороне. - Клавэйн повторял старые аргументы - столько же ради себя, сколько и ради Вой. - Я был у нее единственным пленником. Тогда она проигрывала войну; еще один новообращенный не изменил бы положения. Условия прекращения огня были тщательно выработаны, и она знала, что ей выгодно освободить меня, не причинив вреда. Но было и еще кое-что. Мы считали, что Объединенные не способны на такие примитивные чувства, как милосердие. Когда дело касалось нас, они вели себя хуже пауков. Поступок Галианы изменил это мнение. Среди высшего командования возникли разногласия. Если бы она не отпустила меня, то они вполне могли бы нанести по ней ядерный удар.
- Значит, здесь не было совершенно ничего личного?
- Нет, - ответил Клавэйн. - Абсолютно ничего личного.
Вой кивнула, в остальном никак не показывая, что верит ему. Это было искусство, в котором некоторые женщины достигают совершенства, подумал Клавэйн.
Разумеется, он очень уважал Вой. Она была в числе первых людей, которые несколько десятилетий назад проникли в океан Европы. Сейчас планировалось сооружение сказочных городов подо льдом, и Сандра Вой возглавляла этот проект. Предполагалось, что в неструктурированном демар-шистском обществе нет места иерархии, но люди, обладавшие талантами Вой, поднимались по карьерной лестнице, ею же самой и созданной. Она содействовала мирным переговорам между Объединенными и Коалицией Клавэйна и поэтому сейчас летела на Марс; Галиана согласилась на визит Клавэйна только при условии, что его будет сопровождать нейтральный наблюдатель, и очевидный выбор пал на Вой. Уважать было легко. Однако доверять оказалось гораздо сложнее: Клавэйну приходилось мириться с тем фактом, что женщина-Демаршист, голова которой была нашпигована имплантатами, мало чем отличалась от врагов.
Спуск на Марс был трудным: они садились под прямым углом.
Один или два раза их засекли автоматические системы слежения, расположенные на сети заградительных спутников. Орудия, парившие над гнездом, вращаясь синхронно с орбитой Марса, на несколько секунд нацелились на корабль, магнитные рельсовые пушки приготовились к бою, но затем выяснился дипломатический статус шаттла, и ему позволили лететь дальше. Заграждение действовало весьма эффективно; иначе и быть не могло, ведь Клавэйн в основном сконструировал его сам. За пятнадцать лет ни один корабль не смог ни войти в атмосферу Марса, ни покинуть ее и ни одно наземное средство передвижения не выбралось из гнезда Галианы.
- Вот она, - произнес Клавэйн, когда за горизонтом показалась Великая Стена.
- Почему вы говорите об этом сооружении в женском роде? - удивилась Вой. - Я никогда не чувствовала потребности персонифицировать его, хотя это мое создание. А кроме того… даже если когда-то оно было живым, сейчас оно мертво.
Вой была права, но на Стену по-прежнему нельзя было смотреть без благоговейного восхищения. С орбиты она представлялась бледной окружностью на поверхности Марса, диаметром две тысячи километров. Подобно атоллу, она поддерживала внутри собственные погодные условия; диск голубого воздуха, усеянный кремово-белыми облаками, резко обрывался на границе Стены.
Когда-то внутри этой ячейки, в теплой, плотной, богатой кислородом атмосфере, существовали тысячи поселений. Стена стала самым дерзким и зрелищным из проектов Вой. Ход рассуждений был безупречен: требовался быстрый способ сделать из Марса подобие Земли, не прибегая к таким длительным общепринятым методикам, как бомбардировка кометами или таяние полярных шапок. Стена позволяла сконцентрировать первые усилия на относительно малом участке, диаметром тысяча километров, вместо того чтобы модифицировать сразу всю атмосферу. Здесь отсутствовали достаточно глубокие кратеры, так что Стена была полностью искусственной: огромная кольцеобразная атмосферная дамба, спроектированная таким образом, чтобы медленно расширяться, охватывая все большую область поверхности, со скоростью двадцать километров в год. Стену пришлось сделать очень высокой, так как в условиях марсианской гравитации для возникновения определенного давления атмосферный столб должен быть выше, чем на Земле. У поверхности ее валы, темные, как глетчерный лед, имели сотни метров в толщину, они пускали корни глубоко в литосферу, выискивая руду, требуемую для непрерывного роста Стены. Но на высоте двести километров Стена представляла собой прозрачную мембрану толщиной всего несколько микрон, абсолютно невидимую, кроме тех моментов, когда редкие оптические эффекты заставляли ее сверкать на фоне звезд, словно полярное сияние. Инженеры-экологи заселили пригодное для жизни пространство внутри Стены организмами с Земли, их геномы были тщательно модифицированы в орбитальных лабораториях. Флора и фауна распространялись, словно живые волны, и нетерпеливо плескались о границы Стены. Но Стена была мертва.
Она прекратила расти во время войны, пораженная каким-то биологическим оружием, которое повредило ее репродуцирующие механизмы, и теперь даже экосистема внутри ее гибла; атмосфера охлаждалась, кислород улетучивался в космос, давление необратимо приближалось к марсианской норме - одна семитысячная от земного.
«Каково Вой видеть все это? Может быть, она смотрит на Стену, как на умершее дитя?» - подумал Клавэйн.
- Мне жаль, что нам пришлось убить ее, - произнес он, собираясь уже добавить, что подобные действия оправдываются войной, но решил, что это прозвучало бы беспомощно - словно он защищается от нее.
- Вам не нужно извиняться, - отозвалась Вой. - Это было всего лишь механическое оборудование. Честно говоря, я удивляюсь, что оно просуществовало так долго. Видимо, там еще продолжают действовать какие-то остаточные программы ликвидации повреждений. Как вам известно, мы, Де-маршисты, построили Стену для последующих поколений.
Да, и это заботило соратников Клавэйна. Говорили об ограничении превосходства Демаршистов во внешней Солнечной системе; предлагали даже установить господство Коалиции вокруг Юпитера.
Они скользнули по верхушке Стены и прошли сквозь исчезающие слои атмосферы внутри ее, при этом корпус шаттла принял заостренную форму. Почва выглядела иссушенной, безжизненной, повсюду виднелись разрушенные дома, проломленные купола, развороченный транспорт, сбитые шаттлы. Мелькали пятна тундровой растительности, с неглубокими корнями, в основном темно-красного цвета: пушица, камнеломка, арктические маки и лишайник. Клавэйн узнавал каждое растение по четкому инфракрасному следу; теперь, когда занесенные сюда виды птиц вымерли, растения также угасали. Лед лежал огромными серебристыми пластами, лишь небольшие, оставшиеся незамерзшими участки воды подогревались скрытыми в почве термоэлементами. Повсюду целые отрезки почвы покрылись почти бесплодным слоем вечной мерзлоты. Здесь мог бы цвести настоящий рай, подумалось Клавэйну, если бы война все не разрушила. И тем не менее, если они допустят новую войну, происшедшее здесь побледнеет перед картиной опустошения, которое воцарится во всей системе, на Земле и Марсе.
- Вы уже видите гнездо? - спросила Вой.
- Подождите секунду, - ответил Клавэйн, запросив с закрепленного прямо перед глазами дисплея вид на гнездо. - Вот оно. Хороший, отчетливый тепловой след. На мили вокруг ничего нет, по крайней мере никаких живых существ.
- Да. Теперь я вижу.
Гнездо Объединенных располагалось на расстоянии трети от конца Стены, недалеко от подножия горы Арсия. Лагерь имел в окружности всего километр и был обнесен насыпью, с внешней стороны которой накопилась груда пыли. Пространство внутри Великой Стены было достаточно большим, чтобы здесь мог сформироваться особый климат. Стена простиралась довольно далеко с севера на юг и с запада на восток планеты, так что под действием кориолисо-вой силы1 и в результате суточного нагревания-охлаждения здесь возникали воздушные потоки.
Теперь он видел гнездо гораздо отчетливее: из дымки выступали отдельные детали.
Внешне планировка была ему отлично знакома. С тех пор как прекратился вооруженный конфликт, команда Клавэйна изучала гнездо с наблюдательного пункта на Деймосе.
1 2 3 4 5 6 7