Пока он стонал и поднимался, я успел вскочить на ноги. Саша продолжал сидеть на диване, уставясь в пол и никак не проявляя своего отношения к происходящему. Леха следил за событиями с интересом, но вмешиваться вроде бы не собирался, и я сосредоточил свое внимание на Коле. Пока он, приподнявшись, тряс головой и ощупывал затылок, можно было спокойно добавить ему, а я зачем-то проявил ненужное благородство и стоял в стороне.
Зря.
Коля встал и посмотрел на меня. Ничего, кроме дикой ненависти, в его взгляде не было. Только желание уничтожить меня. Наверное, таким образом он надеялся оживить Гаймакова.
Набычив голову, он пошел на меня.
— Успокойся, — бесполезно предложил Саша.
— Пошел ты на х…, — отозвался его напарник, и Саша, вздрогнув, сильнее сжал ружье.
Когда между нами оставалось метра два, Коля неуловимым движением достал нож. «Выкидуху» с тонким лезвием.
— Я те щас, падла, попишу, — прошипел Коля, и, подкрепляя его слова, щелкнул фиксатор, пряча и выпуская обратно тонкое жало, на котором плясали синие отблески от экрана телевизора.
Против вооруженного ножом противника мне драться не приходилось. Хотя на занятиях в учебном центре у меня получалось лихо выбивать пластмассовые муляжи из рук партнеров. Я попятился, выбирая удобную позицию и надеясь на вмешательство зрителей.
Напрасно. Они так и остались зрителями. Один продолжал ласкать свой помповик, а второй с видимым удовольствием приложился к бутылке и громко крякнул, вытирая губы.
Наступая на меня и поигрывая ножом, Коля продолжал что-то бормотать себе под нос, «заводясь». Как мне не доводилось выбивать ножи, так и ему — кого-то резать. Но его решимость обогатиться новым опытом явно перевешивала мое стремление проверить на практике советы инструктора.
— Идиоты, сейчас же «хабарики» сюда явятся, — бросил я, надеясь хотя бы Сашу заставить задуматься.
— Ничего, тебя, падла, они уже не спасут, — гадко ухмыляясь, сказал Коля, и у меня мелькнуло подозрение, что он свихнулся, оставшись без хозяина.
Зацепившись за складку ковра, он споткнулся и взмахнул руками. Я не успел воспользоваться благоприятным моментом, слишком велико было расстояние.
Восстановив равновесие, Коля перехватил нож и прыгнул на меня.
В оставшуюся до столкновения долю секунды я успел оценить, как мне повезло. Из всех возможных ударов он выбрал именно тот, защиту от которого я отрабатывал. Правда, инструктор говорил, что в реальности такие ситуации бывают редко.
Прямой удар в грудь, начатый на большой дистанции.
В последний момент я ушел с линии атаки, предплечьем сбил его руку в сторону, перехватил за кисть и, разворачивая против часовой стрелки, рванул вниз, отшагивая назад и влево.
Коля брякнулся на колени, вскрикнул и завалился на бок, выронив нож. В зале я часто совершал ошибку, двигаясь не в ту сторону и в результате оставляя партнера лежать на спине, вместо того чтобы ткнуть лицом в пол, с заломленной к лопаткам рукой. Сейчас я не ошибся, и Коля громко заорал и засучил ногами, когда я довел прием как положено. Отпуская захват, я от всей души саданул ему кулаком в висок, а потом добавил по шее. Он затих.
Тяжело дыша, я разогнулся. Я сам не верил в то, что произошло. Саша не изменил своего положения, а вот стоящее у камина кресло оказалось пустым.
Я не успел оценить этот факт — оказавшийся позади Леха ударил меня по голове, но мягким, а не подручной коньячной бутылкой.
Когда я очнулся, Коля вовсю брал реванш, обрабатывая ногами мое тело. Получалось у него не очень — или он устал уже, или боялся, что я встану. Позади, ухмыляясь и положив руку на заткнутый за пояс ТТ, стоял Леха. Саши в комнате не было.
Пыхтя и отдуваясь, Коля пнул меня последний раз в бок и отошел, ладонью вытирая потный лоб. Я почему-то не ощущал боли от его побоев, и, слава Богу, он не задел мое лицо.
— Крепкий парень, — с одобрением сказал блондин, — он мне еще вчера понравился. Жалко, что такой сукой оказался. Ну да ничего, сейчас приедет Летчик, он с тобой разберется. Думаешь, Гамака хлопнули, так все теперь? Ха, долбое… ы вы! Между прочим, Гамак-то живой остался, его там, в машине, вообще не было!
Я закрыл глаза. Я ничего не понимал в этом мире.
Вернулся Саша.
— Не отвечают, — виновато сказал он. — Я попозже еще попробую.
— Попробуй. Конечно, попробуй! — Леха широко улыбнулся. — А пока отведи этого скунса. Надоело на него смотреть.
— Я не закончил, — крикнул с дивана Коля. — Сейчас перекурю, и продолжим. Минуту!
— Потом! Успеешь, Летчик тебе даст возможность. Саня, не стой! Бери клиента — и вперед!
Саша подошел ко мне и все с тем же виноватым видом сказал:
— Пошли, я тебя в комнату провожу.
— Да я и сам дорогу найду, — пробормотал я, поднимаясь.
Все-таки досталось мне здорово, не ощущал, пока лежал.
— Ха! Слышал, Колян, он сам дорогу найдет. Я же говорил, крутой парень…
— Это правда, что Гаймаков, ну, Гамак ваш, живым остался? — спросил я, когда мы поднимались по лестнице.
Саша сзади тяжело ступал на скрипевшие под его весом ступени и шумно дышал. На мой вопрос он не ответил, мне это было уже и не нужно. Я принял решение. Мне было все равно, жив Гаймаков или нет и какой там Летчик приедет со мной разбираться.
Я поднимался медленнее и медленнее, и, когда мы почти одолели лестницу, Саша шел, почти упираясь мне в спину. По своему опыту я помнил: обычно, когда конвоируемый тобой человек хочет бежать, это чувствуется. Носится в воздухе что-то такое, какое-то напряжение возникает, что ли…
Он этого не почувствовал. У них тут у всех «крыша» поехала.
Я споткнулся и остановился, и Саша, не успев среагировать, налетел на меня сзади. На какое-то мгновение мы замерли, касаясь друг друга, а потом я взорвался, выбросив в одном рывке весь остаток своих сил.
Я ударил его локтем — туда, где должна быть печень. Развернулся и саданул в челюсть, добавил коленом между ног, снова под ребра и снова дважды по голове.
Он выронил ружье и стал оседать. Молча, с выражением все той же задумчивой и печальной виноватости на лице. Я подхватил его и потянулся за помповиком, тот успел удариться прикладом о ступень, и я замер…
С трудом я втащил Сашу наверх и бросил в коридоре. Он не двигался и, казалось, не дышал. Я быстро ощупал его карманы, переложил к себе сигареты и связку ключей и отошел к лестнице. Перед тем как спускаться, я оглянулся и мысленно попросил у него прощения.
Я спустился в коридор и обостренным слухом уловил какое-то движение в комнате, спрятался в темный угол.
Открылась дверь, и в коридоре появился Коля. Замер, напряженно всматриваясь в темноту. Потом двинулся к выключателю.
Я приподнял помповик, решив, если что, стрелять ему в ноги. Никакой жалости к нему я не испытывал и извиняться перед ним ни за что бы не стал. Даже если бы убил.
Коля потянул к выключателю руку и пристально вглядывался как раз туда, где я стоял.
Я понял: он боится, надеясь, что кто-нибудь придет ему на помощь.
— Ты скоро? — донесся из комнаты голос Лехи.
Коля вздрогнул и убрал руку.
— Сейчас, — ответил он, решив не испытывать судьбу.
На пороге он все же остановился и посмотрел в мою сторону.
Я держал оружие нацеленным на него. Наверное, он это понял и плотно закрыл за собой дверь…
Немного выждав, я двинулся дальше.
Входная дверь оказалась закрыта на засов. Я отодвинул его без малейшего шума и вышел на крыльцо.
Территория усадьбы освещалась светом из окон, да над воротами горела слабая лампочка. Валил мелкий снег, и было холодно. Я осознал, что оставил в комнате пальто, и выругал себя за это. Документы и деньги я загодя переложил в карманы брюк.
После нескольких минут блуждания по территории, вывалявшись в снегу, я нашел гараж и сумел его отпереть. В гараже стояла такая же «восьмерка», как была у меня. Может быть, та самая. Я отыскал в украденной связке нужный ключ и забрался в кабину.
Мотор завелся сразу, и я подкатил к воротам в тот момент, когда дверь дома распахнулась и вылетел Леха. На фоне ярко освещенного дверного проема он представлял собой отличную мишень.
Леха молча побежал ко мне. Расстояние для стрельбы из пистолета было великовато.
Справившись с запором ворот, я, отъезжая, услышал выстрелы…
Я промчался несколько километров, потом свел машину с дороги и заехал в лес, взрывая носом сугробы. Выключил мотор и стал ждать, куря одну сигарету за другой.
Приближающийся шум автомобильных моторов я услышал издалека. Мимо меня по шоссе проскочили три потрепанных «жигуленка», из числа тех, что редко привлекают внимание дорожной милиции. На таких машинах ездят дачники. На кабине головной был закреплен багажник с какими-то свертками, а в каждом салоне сидело по пять человек. Этакие злые дачники, целенаправленно движущиеся по своим делам.
Шум моторов слышался до тех пор, пока они не подъехали к усадьбе.
Когда он смолк, я вылез из машины. Я мог уезжать, но что-то удерживало меня, и я ходил по рыхлому снегу, вслушиваясь в тишину.
Примерно через четверть часа ухо уловило далекий звук — будто лопнула на морозе ветка.
Один-единственный. А потом снова наступила тишина.
Я сел в машину и вспомнил Сашу.

6

Болтаясь по городу, я в каком-то подвальном магазине приобрел себе теплый пуховик и заглянул в какой-то зачуханный бар по соседству.
Я сидел у стойки, глотая коньяк, и пялился в закрепленный под потолком телевизор. Снова повторили сообщение про Гаймакова, потом диктор добавил, что милицией задержаны трое подозреваемых.
В конце программы попросили выступить «независимого эксперта». Им оказался мужчина в блестящем костюме, белой рубашке с удушающим воротником и с брезгливым выражением на оплывшем после вчерашней пьянки лицом. Сидя перед камерой в глубоком кожаном кресле, положив ногу на ногу и отхлебывая из стакана, он, морщась, процедил, что события последних дней спровоцированы милицией и прошли под ее контролем. Есть факты, неопровержимо это доказывающие. Как-то сама собой его беседа с репортером свелась к вопросу о соблюдении прав человека и каких-то гарантиях личности, ненавязчиво всплыла тема негосударственных охранных структур, а потом мелькнуло название «Оцепление». Так же ненавязчиво, как и все остальное в этой передаче.
Я заметил, что бармен перестал протирать стаканы и тоже смотрит телевизор, облокотившись на стойку и кивая головой все чаще и чаще, будто сказанное касалось его самого.
Поблагодарив «эксперта» за интересную беседу—я ожидал, что в традициях нынешних телепередач ему преподнесут какой-нибудь скромный подарок, хотя бы пистолет и пару гранат, — репортер произнес набор дежурных фраз, сопровождавшихся кадрами с мест происшествий.
Под занавес программы, буквально за несколько секунд до титров, на экране промелькнул особняк на Ореховом острове, развевающийся флаг и сам господин Кацман. Виновато улыбаясь, он запер дверь своей синей «омеги» и направился к крыльцу, прижимая под мышкой тонкий желтый портфель. Перед дверью он потоптался, стряхивая с ботинок снег, обернулся и еще раз посмотрел в камеру, все так же виновато и грустно улыбаясь.
Я допил коньяк.
Через полчаса ноги сами привели меня в гостиницу «Правобережная».
Дежурный администратор, худощавая, с усталым лицом женщина средних лет, была мне незнакома. Без лишних разговоров она оформила номер, и я отправился на второй этаж.
В холле на этаже я увидел ту саму проститутку, бывшую преподавательницу ПТУ. Она сидела на диване, пила шампанское и болтала с охранником, длинным и тощим парнем с детским выражением лица и в очках с толстыми стеклами. Такому я не доверил бы и охрану собственного почтового ящика.
Я прошел мимо, и, кажется, мое появление заинтересовало ее гораздо больше, чем юного стража порядка. Ключи мне выдала сонная горничная. Я прошел в номер и, сбросив пуховик, сразу же завалился на кровать.
Засыпая, я подумал, что наступил понедельник…

* * *

Проснулся я от настойчивого стука в дверь. Кто-то барабанил, не жалея кулаков. Я сел на кровати и зажег бра.
Милиция или бандиты давно бы нашли способ зайти в номер, не дожидаясь моего пробуждения. Я встал и открыл дверь.
— Привет!
Это была та самая проститутка. Основательно пьяная, с бутылкой шампанского и двумя фужерами в руке.
— Можно зайти?
— Я не пью по ночам.
— Фу, какой грубиян! А еще прилично одет… Она проскользнула мимо меня и по-хозяйски оглядела номер. Я закрыл дверь и стоял, скрестив руки на груди и наблюдая за ней. Она поставила выпивку на тумбочку, потом плюхнулась на кровать. Уперлась руками в матрас позади себя и вытянула ноги. Подумала и сбросила узкие красные «лодочки». Зевнула.
— И что дальше?
— Меня зовут Таня. На всякий случай, мало ли ты забыл.
— Я это всю жизнь помнил. Дальше-то что?
— А ничего, — она пожала плечами. — Я видела, как ты разговаривал с Фунтиком, и решила, что и нам есть о чем поговорить.
— Да? И о чем же?
— Я все знаю, — она пьяно улыбнулась. — И я почти все слышала.
— Что же ты слышала?
— Налей мне бокал…
— Перебьешься. Что ты слышала?
— А вот не скажу. — Она прищурилась и приподняла правую ногу. Если она так же вела себя в ПТУ, понятно, почему ей пришлось сменить профессию. — Ты можешь помочь мне, а я тебе.
— Ты мне можешь помочь только в одном. — Я присел к столу и закурил. — Но я в этом не нуждаюсь.
— Фу, какой грубиян. — Она приподняла и вторую ногу. — Дай мне сигарету.
— На лестнице покуришь. Выругавшись, она залезла в карман своего красного пиджачка, долго там рылась и в конце концов извлекла мятую пачку «сент-мориса».
Я подумал, что надо выкинуть ее из номера и лечь спать. Слишком много проституток оказывалось рядом со мной в последнее время. Но мне не хотелось лишнего шума и скандала. По ее лицу я видел: она пришла торговаться. И ей есть что предложить.
— Я тебя запомнила, когда ты еще в ментовке местной работал. Тебя за что уволили?
— А тебе какая разница?
— Никакой.
— Тебя еще не учили не задавать лишних вопросов?
— Меня… — Она криво усмехнулась. — Если бы ты знал, сколько раз это было. И как… Только вот никак не могу от дурной привычки отделаться!
— Ничего, найдутся люди, которые помогут.
— Ты стал злой. Раньше таким не был.
— Жизнь довела. Ты, знаешь ли, тоже не добреешь.
— Открыл бы ты бутылку… А?
— Тебе уже хватит.
— Злой…
Она содрала фольгу и откупорила бутылку, не дав пробке выстрелить. Несмотря на пьяную ухмылку и дымящуюся под носом сигарету, движения ее были четкими и уверенными. Разлив вино в оба фужера, она взяла свой и откинулась на локти, снова вытянув ноги и демонстрируя нижнее белье. Улыбнулась и сделала глоток.
— Ты сейчас в «Оцеплении»?
— Ну.
— Кем ты там?
— Тебя Фунтик послал?
— Меня? — Она рассмеялась. — Да если он узнает, что я у тебя была и о чем говорила…
— А ты еще ни о чем и не говорила. Признаться, это начинает надоедать. И сядь по-нормальному, здесь тебе клиентов нету.
— Какой ты у нас верный! — Она поправила юбку и приподнялась.
Я решил, что на вопрос о своем сутенере она ответила правду. Похоже, она действительно пришла сюда по своей инициативе и мнется, так и не решив, стоит ли говорить.
— Сколько вы можете заплатить за информацию?
— Какую?
— Важную. Которая вас напрямую касается.
Только не спрашивай, о чем.
— О чем?
— Не скажу. Пока насчет денег не договоримся, ничего не скажу. И пытать меня бесполезно!
— Один рубль. Железный.
— Мне нужны деньги. — Она посмотрела на меня неожиданно трезво. — Тонна баксов.
— Мне тоже.
— Я серьезно говорю. Мне надо уехать из этого е… ного города.
— Туда, где тебя никто не знает? Чтобы начать новую жизнь?
— Ты зря смеешься. Это действительно так…
— Слишком часто такое слышать приходилось. И что дальше?
— У меня есть информация, которая вам будет интересна. Она стоит денег.
— Ты думаешь, я тебе прямо сейчас из лопатника эту самую тонну и достану?
— Не знаю. — Она покачала головой. — Но деньги мне нужны.
— Зато я сомневаюсь, что мне нужна твоя информация. Вряд ли ты сможешь что-нибудь новое сообщить.
Фужер дрогнул в ее руке.
— Так ты уже знаешь?
— Конечно! А ты думаешь, я здесь случайно оказался? Негде мне больше прилечь, как только клопов ваших давить.
Она опустила голову и замерла. Я заметил, как у нее на глаза навернулись слезы.
— Я так и знала, — прошептала она, плеская шампанское себе на пиджак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30