Шорн помедлил, оглянулся. Зажегся золотой свет — и стена раздвинулась. За ней стоял Адлари Доминион.
— Входите, Кургилл.
Шорн вступил в луч света и, ослепленный на миг, потерял из виду Доминиона. Когда зрение восстановилось, он увидел, что Доминион сидит в парусиновом кресле на блестящем карнизе, идущем вдоль стены. Другим видимым предметом обстановки была оттоманка из красной кожи. Три прозрачные стены открывали великолепный вид: облака, освещенные солнцем, голубое небо, синее море.
Доминион указал на оттоманку: , — Присаживайтесь.
Оттоманка не превышала фута в высоту; сидя на ней, Шорн был бы вынужден запрокидывать голову, чтобы видеть лицо Доминиона.
— Нет, благодарю. Я предпочитаю стоять. Он поставил ногу на оттоманку, хладнокровно глядя на телека.
Доминион ровным голосом произнес:
— Что вы хотите мне сообщить?
Шорн начал говорить, но понял, что, глядя в эти горящие черные глаза, невозможно одновременно говорить и думать. Он перевел взгляд на облако за окном.
— Я тщательно изучил ситуацию. Если вы сделали то же — а я полагаю, что вы это сделали, — тогда одному из нас нет смысла пытаться перехитрить другого. Я располагаю информацией, которая важна, жизненно важна для телеков, и хочу продать эту информацию за статус телека.
Он посмотрел на Доминиона, взгляд которого не изменился, и снова отвел глаза.
— Я бы хотел, чтобы между нами установилось полное взаимопонимание. Во-первых, должен напомнить вам, что у меня во рту яд. Я убью себя прежде, чем расстанусь со своей информацией, и, уверяю вас, вы никогда не узнаете то, что я могу сообщить. — Шорн покосился на Доминиона. — Никакое гипнотическое средство не сможет подействовать достаточно быстро, чтобы помешать мне прокусить цианид… Ладно, довольно об этом.
Второе: я не могу доверять словесному или письменному контракту. Если бы я согласился на такой контракт, я бы не имел возможности взыскать по нему. Вы более сильная сторона. Если вы выполните вашу часть соглашения, а я нет, вы сможете устроить так, чтобы я был наказан. Поэтому, чтобы продемонстрировать добрую волю, вы должны выполнить условие первым. Иными словами, сделайте меня телеком, тогда я выложу то, что знаю.
Секунд тридцать Доминион глядел на Шорна, затем мягко произнес:
— Три дня назад Клуч Кургилл не был столь скрупулезен.
— Три дня назад Клуч Кургилл не знал того, что знает теперь.
— Я не спорю, — резко ответил Доминион. — На вашем месте я бы поставил такие же условия. Однако, — он окинул Шорна с ног до головы пронизывающим взглядом, — три дня назад я бы решил, что вы посредственный помощник.
Шорн напустил на себя надменный вид.
— Судя по телекам, которых я знавал, трудно было предположить, что вы столь разборчивы.
— Вы плохо нас знаете, — возразил Доминион. — Вы полагаете, что такие, как Ноллинруд, который был недавно убит, — это типичные телеки. Вы думаете, что все мы равнодушны к своей судьбе? — Его губы презрительно скривились. — Есть силы, о которых вы не имеете представления. У нас грандиозные планы… Но довольно. Это все высокие идеи.
Он отделился от своего кресла и опустился на пол.
— Я принимаю ваши условия. Пойдемте. Видите, мы совсем не упрямы и можем действовать быстро и решительно, если захотим.
Он повел Шорна обратно к зеленому стеклянному цилиндру, взлетел на верхнюю площадку и нетерпеливо наблюдал, как Шорн поднимается по ступеням.
— Идемте.
Он вступил на широкую белую террасу, освещенную вечерним солнцем, и подошел к низкому столу, на котором покоилась кубическая глыба мрамора.
Доминион протянул руку к шкафчику под столом, выдвинул маленькое переговорное устройство и сказал в микрофон:
— Двести — к павильону “Кларьетта”. — Он повернулся к Шорну:
— Естественно, есть некоторые вещи, которыми вы должны будете ознакомиться.
— Чтобы стать телеком?
— Нет, нет, — резко перебил Доминион, — это дело техники. Но ваша судьба должна быть устроена — вы будете жить новой жизнью.
— Я не подозревал, что это так сложно.
— Вы многого не подозреваете. — Телек сделал резкий жест:
— Теперь к делу. Смотрите на этот мраморный куб на столе. Думайте о нем, как о части вашего тела, контролируемой вашими нервными импульсами. Нет, не оглядывайтесь — фиксируйте взгляд на мраморном кубе. Я буду стоять здесь.
Он занял место возле стола.
— Когда я покажу направо, сдвиньте его вправо. Теперь сосредоточьтесь. Этот куб — часть вашего организма, часть вашей плоти, как руки и ноги.
За спиной Шорна слышались какие-то шорохи. Повинуясь Доминиону, он задержал взгляд на кубе.
— Теперь сюда. — Доминион указал налево. Шорн велел кубу двигаться влево.
— Этот куб — часть вас, — повторил Доминион. — Ваше собственное тело.
Шорна пробила холодная дрожь. Куб сдвинулся влево.
Доминион указал направо. Шорн велел кубу двигаться вправо. Дрожь усилилась. Шорн словно погружался в холодную газированную воду.
Влево. Вправо. Влево. Вправо. Хотя Шорн оставался на месте, куб, казалось, приблизился на расстояние вытянутой руки. Сознание Шорна как будто протиснулось через тугой клапан в новую среду, холодную и просторную; он внезапно понял, что мир стал частью его самого.
Доминион отошел от стола, и Шорн осознал, что тот больше не делает направляющих жестов. Шорн сдвинул куб вправо, влево, поднял в воздух на шесть футов, на двадцать, послал его кружиться высоко в небе. Следуя глазами за кубом, он обнаружил у себя за спиной телеков, молча и без всякого выражения наблюдавших за этой сценой.
Шорн вернул куб на стол. Теперь он знал, как это делается. Он поднялся в воздух, пролетел над террасой, опустился. Когда он оглянулся, телеки исчезли. На лице Доминиона застыла холодная улыбка.
— У вас неплохо получилось.
— Это так естественно… А какова функция телеков, которые стояли сзади? Доминион пожал плечами.
— Мы мало знаем о механизме телекинеза. Вначале, конечно, я помогал вам двигать куб, как и другие. Постепенно мы ослабляли наше воздействие, и вы стали делать все сами.
Шорн потянулся.
— Я чувствую себя центром, осью всего мироздания!
Доминион равнодушно кивнул.
— Теперь пойдемте со мной.
Шорн последовал за ним в восторге от своей силы и свободы. Доминион задержался у края террасы и повернул голову; лицо его выглядело совсем иначе: бледное, усталое, полуприкрытые глаза, сдвинутые брови, слегка опущенные углы губ. Энтузиазм Шорна тоже уступил место внезапной усталости. Доминион удивительно быстро совершил посвящение в телекинез. Конечно, для него это простейший путь получить желанную информацию. Но достаточно ли свободен Доминион от мстительности, чтобы смириться с поражением? Шорн подумал о выражении, которое он на миг поймал на лице Доминиона. Было бы ошибкой полагать, что телек или любой другой человек спокойно примет условия, диктуемые платным агентом. Доминион будет сдерживаться до тех пор, пока не получит информацию. Но потом, что будет потом? Неужели он упустит возможность нанести смертельный удар? Шорн усмехнулся. Наверняка Доминион изберет самый красивый вариант — постарается убить Шорна его же собственным ядом. Внезапный удар в челюсть раздавит капсулу в зубе. Телек сумеет это устроить.
Они вошли в большой зал. Звуки их шагов отдавались гулким эхом. Через окна в высоком куполе струился желто-зеленый свет. Пол был из мрамора с серебристым отливом. Растения с крупными темно-зелеными листьями росли в ящиках, расположенных в строго симметричном порядке. Воздух был свеж и насыщен ароматом цветов.
Доминион пересек зал не останавливаясь. Шорн остановился посредине. Доминион обернулся:
— Идемте.
— Куда?
Лицо Доминиона приняло угрожающее выражение.
— Туда, где мы можем поговорить.
— Мы можем говорить здесь. Я могу рассказать все за десять секунд. Или, если желаете, я приведу вас прямо к источнику опасности.
— Хорошо, — сказал Доминион. — Допустим, вы откроете природу опасности для телеков. Болезнь мозга, вы сказали?
— Нет. Я использовал эту идею в качестве примера. Опасность, о которой я говорю, скорее имеет характер катаклизма, чем болезни. Пойдемте на открытый воздух. Здесь я чувствую себя как-то скованно. — Глядя на Доминиона в упор, он нахмурился.
Телек сделал глубокий вдох. “Похоже, он в ярости, — подумал Шорн. — Подчиняться указаниям недавнего предателя и шпиона!..»
— Я выполню свою часть соглашения, не сомневайтесь. Но я бы хотел уйти с выигрышем — надеюсь, вы меня понимаете.
— Я понимаю, — сказал Доминион. — Я понимаю вас очень хорошо.
Он полностью овладел собой и казался почти добродушным.
— Однако вы, вероятно, не правильно поняли мои мотивы. Теперь вы тоже телек. А телеки ведут себя в соответствии с правилами, которые вам необходимо узнать.
Шорн напустил на себя столь же любезный вид.
— В таком случае я предлагаю провести урок на земле.
Доминион поджал губы.
— Вы должны адаптироваться к окружению телека — думать, действовать.
— Это придет со временем, — улыбнулся Шорн. — А теперь я немного рассеян: чувство силы опьяняет.
— Похоже, оно не повредило вашей осторожности, — сухо заметил Доминион.
— Полагаю, мы наконец выйдем на открытый воздух и поговорим свободно. Доминион вздохнул:
— Хорошо.
Глава 6
Лори то и дело подходила к автомату, наливая чай для себя и кофе для Серкумбрайта.
— Я просто места себе не нахожу.
«Если бы Лори снизошла до кокетства, — думал Серкумбрайт, — она была бы просто очаровательна”. Он спокойно смотрел, как она подходила к окну и вглядывалась в небо.
Но не было видно ничего, кроме сияния огней, и ничего не было слышно, кроме уличного гула.
Она вернулась к кушетке.
— Ты рассказал доктору Кургиллу о.., о Клуче? Серкумбрайт помешал кофе.
— Конечно, я не мог сказать правду.
— Да, ты прав. , Лори смотрела в пространство. Внезапно она вздрогнула:
— Никогда не была такой нервной. Что, если… — Она запнулась, не находя слов.
— Ты любишь Шорна, не так ли? Быстрый взгляд, взмах ресниц. Красноречивый ответ. Они посидели молча.
— Тс-с, — сказала Лори, — по-моему, это он.
Серкумбрайт промолчал.
Лори медленно поднялась. Они оба смотрели на дверную ручку. Она повернулась. Дверь распахнулась. Прихожая была пуста. Лори в ужасе застыла.
Послышался стук в окно. Они обернулись. За окном был Шорн. На миг они оба замерли, словно парализованные. Шорн стучал по стеклу костяшками пальцев, было видно, что его рот произносит слова: “Впустите меня”.
Наконец Лори подошла к окну и распахнула его. Шорн влетел в комнату.
— Зачем ты нас так напугал? — возмутилась Лори.
— Хотел продемонстрировать свои новые способности. — Он налил себе чашку кофе. — Наверное, вам не терпится услышать о моих приключениях?
— Конечно!
Он сел за стол и стал рассказывать о своем визите в павильон “Кларьетта”. Серкумбрайт спокойно и внимательно слушал.
— А что теперь?
— А теперь, если Доминион не изобретет способ убить меня на расстоянии, у тебя есть телек для экспериментов. Сегодня у него будет беспокойная ночь, могу себе представить.
Серкумбрайт усмехнулся.
— Во-первых, — сказал Шорн, — они посадили на меня жука. Я ожидал этого. А они знали, что я ожидал. Я отделался от него в Музее изящных искусств. Потом я стал рассуждать: раз они ожидают, что я ускользну от жука и после этого почувствую себя в безопасности, значит, у них есть способ отыскать меня снова. Какая-нибудь метка, вещество на одежде, излучающее невидимые волны. Я выбросил одежду Клуча — она мне с самого начала не нравилась, — вымылся в трех водах, избавился от парика. Клуч Кургилл исчез. Кстати, где тело Клуча?
— В надежном месте.
— Надо устроить так, чтобы его нашли завтра утром. С табличкой “Я — шпион телеков”. Доминион, конечно, узнает об этом. Он решит, что я мертв, и одной проблемой меньше.
— Неплохая идея.
— А как же бедный доктор Кургилл? — возразила Лори. — Он ни за что не поверит такому известию.
— Да… Наверняка не поверит. Она окинула Шорна взглядом:
— Ты чувствуешь себя другим?
— У меня такое ощущение, будто все сущее — это часть меня. Можно сказать, слияние с космосом.
— Но как это получилось? Шорн задумался.
— По правде говоря, не знаю. Я могу двигать стулом так же, как двигаю рукой, и с тем же усилием.
— Похоже, Гескамп им ничего не сказал о митроксе под стадионом, — заметил Серкумбрайт.
— Они и не спрашивали. Им и в голову не могло прийти, что мы замышляем такое злодеяние. — Шорн рассмеялся. — Доминион был просто потрясен. Какое-то время мне казалось, что он благодарен мне.
— А потом?
— А потом, наверное, вспомнил обиду и стал думать, как меня убить. Но я не сказал ему ничего, пока мы не оказались на открытом месте. Я мог защититься от любого его оружия. Пулю я бы остановил мыслью, даже отбросил бы обратно, лазерный луч отклонил бы.
— А если бы твоя и его воля столкнулись? — спросил Серкумбрайт. — Что бы произошло?
— Не знаю — может, ничего. Ведь так бывает, когда человек колеблется между двумя противоположными побуждениями. А может, столкновение и отсутствие результата подорвало бы нашу веру в себя и мы бы рухнули в океан. Потому что мы стояли в воздухе на высоте тысячи футов над океаном.
— Тебе было страшно, Уилл? — спросила Лори.
— Вначале — да. Но человек быстро привыкает к новым ощущениям. С такими вещами все мы сталкивались во сне. Возможно, когда мы перестали верить снам, мы уклонились с пути телекинеза.
Серкумбрайт усмехнулся и принялся набивать трубку.
— Надеюсь, мы это скоро узнаем, узнаем и еще многое другое.
— Возможно. Я начинаю по-иному смотреть на жизнь.
Лори взглянула на него с беспокойством:
— Но ведь мир остался тем же?
— В общем, да. Но это чувство силы, свободы… — Шорн рассмеялся. — Не смотрите на меня так. Я не опасен. Просто благодаря любезности известного лица я стал телеком. Кстати, где бы мы могли достать три скафандра?
— Сейчас, ночью? Не знаю.
— Неважно. Я — телек. Мы их получим. В том случае, конечно, если вы желаете посетить Луну. Бесплатная экскурсия благодаря любезности Адлари Доминиона. Лори, тебе не хочется полетать со скоростью света, со скоростью мысли? Постоять в пепельном свете Луны, воспетом Эратосфеном, заглянуть в mare inbrum
.
Она нервно засмеялась:
— С удовольствием, только.., я боюсь.
— А как ты, Горман?
— Нет. Давайте вдвоем. У меня еще будет возможность.
Лори вскочила. Глаза ее возбужденно горели, щеки порозовели. Шорн взглянул на нее с изумлением.
— Отлично, Горман. Завтра ты можешь начать свои эксперименты. А сегодня…
Лори почувствовала, как невидимая сила подняла ее в воздух и вынесла в окно.
— А сегодня, — продолжал Шорн, оказавшись рядом с ней, — сделаем вид, будто мы души, счастливые души, которые странствуют во Вселенной.
Серкумбрайт жил в полузаброшенном предместье к северу от Трэна. Его старинный просторный дом, подобно норовистому коню, вздымался над водами Мэйна. Гигантские промышленные постройки заслоняли небо. Дым литейных труб, сера, хлор, аммиак загрязняли воздух.
Внутри дом был уютным, но запущенным. Жена Серкумбрайта, высокая, странного вида женщина, по десять часов в день работала в своей студии — лепила собак и лошадей. Шорн видел ее всего один раз. Насколько ему было известно, она совсем не интересовалась подпольной деятельностью Серкумбрайта и даже не догадывалась о ней.
Серкумбрайт загорал на солнце и созерцал катившиеся мимо бурые волны. Он сидел на балкончике, который сам построил для этой цели.
Шорн бросил ему на колени холщовый мешочек:
— Сувениры.
Серкумбрайт взял мешочек и торопливо высыпал из него горсть камней. К каждому была прикреплена этикетка. Он взглянул на первый камень.
— Агат. — Он прочитал табличку:
— “Марс”. Ну и ну.
Следующим был черный булыжник.
— Габбро? Похоже. “Ганимед”. Честное слово, далековато вы забрались.
Он бросил многозначительный взгляд на Шорна:
— Похоже, телекинез пошел тебе на пользу: ты расстался со своим измученным видом. Может, и мне стать телеком?
— Ты тоже не выглядишь измученным. Скорее, наоборот.
Серкумбрайт вернулся к камням:
— Пемза. С Луны, я полагаю. — Он прочел этикетку. — Нет — Венера. Как впечатления от прогулки?
Шорн посмотрел на небо.
— Это довольно трудно передать. Конечно, возникало чувство одиночества. Тьма. Что-то похожее на сон. Там, на Ганимеде, мы стояли на горном хребте. Под ногами — острый как бритва обсидиан. Юпитер заслонял почти полнеба. Знаменитое красное пятно смотрело на нас. Странная, черная скала, огромная планета, тусклый розовый и голубой свет. Все это было каким-то потусторонним. Я подумал: что, если сила изменит мне и мы не сможем вернуться? У меня кровь застыла в жилах.
— Похоже, ты справился с этим.
— Да, мы справились. Шорн сел, вытянув ноги.
— Я не измучен и не утомлен. Но я смущен. Два дня назад я считал себя человеком с вполне сложившимися убеждениями.
1 2 3 4 5 6 7 8