не вызвал ли Царя-Крагена Семм Войдервег, Сводник плота Спокойствия? Это очень скользкий момент. Дело не только в том, вызывал ли Семм Войдервег Царя-Крагена, но и в том, когда именно он это сделал? Если он сделал это сразу при появлении крагена-чужака, то вопрос снимается. Но если это произошло уже после попытки убять меньшего крагена, то Семм Войдервег становится в большей степени виновником происшествия, нежели Склар Хаст, поскольку он вполне мог предвидеть, чем это закончится. Каково же истинное положение дел? Действительно ли Сводники имеют свой способ общаться с Царем-Крагеном? И вот мой вопрос: не сделал ли это Семм Войдервег, чтобы покарать Склара Хаста и его помощников?
– Ничего себе! – гневно воскликнул Баркан Блейсдел. – Это провокация! Как можно так все переворачивать с ног на голову?!
Вмешался ведущий собрания, Фирал Бервик.
– Мне кажется, вопрос вполне уместен. Лично я не могу дать на него ответа, но все же, думаю, ответ должен быть дан.
Семм Войдервег, что скажешь ты?
– Мне нечего сказать, – хмуро откликнулся тот.
– И все же, – настаивал Фирал Бервик. – Подумай сам: чем больше ты будешь замыкаться и уходить от ответа, тем больше будет недоверие к тебе. Разумеется, это не то, чего ты хочешь добиться.
– Надеюсь, вы понимаете, – раздраженно сказал Семм Войдервег, обводя негодующим взором собравшихся, – что даже если я действительно вызвал Царя-Крагена – а я не могу позволить себе каких-либо заявлений относительно этого, не повредив своей гильдии, – то это было сделано исходя из самых высоких побуждений.
– Так ты действительно сделал это?
Семм Войдервег посмотрел в сторону Баркана Блейсдела в поисках поддержки, и Сводник Уведомляющего немедленно вскочил:
– Арбитр Бервик, должен предупредить, что мы вновь отклоняемся от нашей основной цели.
– Какова же наша основная цель? – спросил Фирал Бервик.
Баркан Блейсдел возмущенно всплеснул руками, выражая крайнюю степень удивления.
– Какие тут могут быть сомнения?! По собственному признанию Склара Хаста, он преступил закон Царя-Крагена и обычаи плотов. Все, что нам остается – и для чего мы, собственно, здесь собрались, – это определить достойное наказание виновному.
Фирал Бервик собрался было ответить, но его опередил Келсо:
– Не могу не указать на то, что досточтимый Сводник смешивает понятия. Законы Царя-Крагена – не законы людей, и с каких это пор изменение обычая считается преступлением? В таком случае следует судить очень многих, а не одного Склара Хаста.
Однако Баркан Блейсдел оставался незыблем.
– Закон, о котором я говорю, проистекает из Завета с Крагеном. И состоит он в том, что Царь-Краген защищает нас от опасностей и требует от нас взамен признания его владычества в океане. Что же касается обычаев, то здесь речь идет об уважении к Арбитрам и Сводникам, которые были специально обучены, чтобы судить, предвидеть и соблюдать обряды. И сейчас нам предстоит решить, насколько Склар Хаст преступил положенные для него пределы.
– Совершенно верно, – заметил Роджер Келсо. – А для этого нам необходимо узнать, вызвал ли Семм Войдервег Царя-Крагена или нет.
Голос Баркана Блейсдела взвился над толпой еще с большим негодованием.
– Поступки Сводника не разрешено обсуждать прилюдно, равно как и секреты его гильдии!
Фирал Бервик махнул рукой Баркану Блейсделу, призывая его к тишине.
– В такой ситуации, как эта, когда под вопросом находятся фундаментальные вопросы, секреты гильдий приобретают второстепенное значение. Мы все желаем знать правду. Утаивать сейчас что-либо я не позволю. Итак, Семм Войдервег, тебе задали вопрос: призывал ли ты Царя-Крагена на плот Спокойствия в тот день, о котором идет речь?
Казалось, воздух звенит от напряжения; все взоры обратились в сторону Семма Войдервега, который возвел глаза к небу и прокашлялся. Однако отвечал он без всякого видимого замешательства:
– Моя обязанность – вызывать Царя-Крагена при малейшем признаке опасности. Вот и все. Я просто выполнял свой долг.
Баркан Блейсдел одобрительно кивнул с видимым облегчением.
Фирал Бервик нервно постукивал пальцами по перилам помоста. Несколько раз он открывал рот, собираясь что-то сказать, но никак не мог собраться с духом. Наконец у него вырвалось:
– Существуют ли какие-либо другие случаи, для которых вызвывается Царь-Краген?
– Что это за допрос? – негодующе спросил Семм Войдервег. – Я Сводник, а не преступник!
– Не надо так волноваться. Я задаю вопросы, чтобы пролить свет на то, что произошло. Позволь, я спрошу таким образом: вызывал ли ты когда-либо Крагена, чтобы кого-то наказать или навести страх на людей?
Семм Войдервег заморгал.
– Мудрость Царя-Крагена неизъяснима. Он чувствует, когда необходимо его присутствие, и в таком случае приплывает.
– Уточню свой вопрос: вызывал ли ты Царя-Крагена, когда Склар Хаст собирался убить чужого крагена?
– Мои действия здесь не имеют значения. Я не вижу смысла отвечать на этот вопрос.
Варкан Блейсдел величественно поднялся с места.
– То же самое хотел сказать и я.
– И я! И я! – раздались негодующие возгласы Сводников.
Фирал Бервик обратился к толпе:
– Итак, мы не можем выяснить, когда именно Семм Войдервег вызвал Царя-Крагена. Если бы мы узнали, что он сделал это после попытки убить меньшего крагена, то, по моему мнению, ответственным за то, что произошло в дальнейшем, следует считать Семма Войдервега, и в таком случае бессмысленно обсуждать вопрос о наказании для Склара Хаста. Но, к сожалению, у нас нет возможности получить необходимую информацию.
По Белрод, Старейшина Зазывал, выставил руку в сторону Семма Войдервега – Я могу прояснить ситуацию. Как только эта зверюга появилась в лагуне и принялась жрать нашу губку, Семм Войдервег побежал на это смотреть вместе с остальными. И я могу засвидетельствовать, что он никуда не уходил, пока Склар Хаст не начал расправу над животным. Думаю, это не я один видел – народу там было немало.
Раздалось несколько голосов, подтверждающих его слова. Сводник Уведомляющего, Баркан Блейсдел, снова взобрался на помост.
– Арбитр Бервик, призываю вас придерживаться сути вопроса. Склар Хаст вместе со своей бандой совершили деяние, совершать которое им открыто запретил Арбитр Спокойствия Иксон Мирекс и Сводник Спокойствия Семм Войдервег. Все, что случилось потом, проистекало из этого деяния; следовательно, он без сомнения виновен.
– Баркан Блейсдел, – произнес Фирал Бервик. – Ты являешься Сводником Уведомляющего. Скажи, ты когда-либо вызывал Царя-Крагена на наш плот?
– Как мы со Сводником Войдервегом неоднократно указывали, преступником здесь является Склар Хаст, а не Сводники плотов. И Склар Хаст должен понести заслуженное наказание. Пусть собрание и не вынесло ему смертного приговора, я, со своей стороны, считаю, что он должен умереть. Положение наше весьма серьезно.
Фирал Бервик устремил взгляд бледно-голубых глаз на Баркана Блейсдела.
– Если собрание оправдает Склара Хаста, он умрет не раньше, чем умру я!
– И я! – Это был По Белрод.
– И я! И я! – подхватили Роджер Келсо и те, кто помогал убивать крагена; раздавались одобрительные возгласы и со стороны жителей других плотов. Один за другим они поднимались на помост и выражали готовность поддержать Склара Хаста.
Потом поднялся Баркан Блейсдел, угрожающе потрясая пальцем:
– Прежде чем кто-нибудь еще выскажется – посмотрите на океан! Царь-Краген наблюдает за вами, он хочет знать, кто верен ему, а кто отступился!
Люди, все как один, развернулись в сторону океана. Неподалеку, буквально в сотне ярдов, над водой скользил гигантский крутой горб. Глаза холодно сверкнули – и через миг Царь-Краген ушел под воду. Синяя вода вскипела и затем успокоилась, вновь став тихой и безмятежной, как прежде.
Склар Хаст выступил вперед и стал взбираться на помост, но был остановлен Барканом Блейсделом:
– Помост – не место для митингов. Жди, пока тебя не позовут!
Однако тот оттолкнул его в сторону и обратился к толпе, указывая на океан:
– Вот он – наш враг! Сколько можно обманывать себя? Нам необходимо объединить усилия, всем кастам – Сводникам, Арбитрам, всем, – и вместе мы найдем, как избавиться от Царя-Крагена. Мы же мужчины – почему мы должны склоняться перед кем-то еще?!
– Вы слышите слова безумца! – закричал Баркан Блейсдел, вскочив на помост рядом с ним. – Вы все видели Царя-Крагена, вы все убедились, что он рядом и наблюдает за вами! Выбирайте же, за кем вы последуете – за сумасшедшим бунтовщиком, разрушающим все на своем пути, или за своими отцами, признававшими мощь Царя-Крагена и отдававшимися подего покровительство. Нам необходимо принять твердое решение! Теперь уже не может быть полумер! Склар Хаст должен умереть! Так поднимем же кулаки, все как один, и скажем: смерть Склару Хасту!
И он вскинул вверх сжатый кулак. Его клич подхватили Сводники:
– Смерть Склару Хасту!
Нерешительно, с колебаниями, в воздух начали подниматься и другие кулаки. Кто-то, подняв было кулак, менял решение и тут же опускал его; кто-то хватал за руку соседа, не давая ему проголосовать. Начались споры, толпа загудела. Баркан Блейсдел, наклонившись с помоста, внимательно наблюдал.
Склар Хаст хотел было снова обратиться к людям, но не успел: совершенно внезапно, как по мановению волшебной палочки, мирное собрание превратилось в побоище. Началось нечто несусветное. Люди вопили, пинались, лягались, рвали друг на друге одежду. Эмоции, копившиеся с детства, тщательно подавлявшиеся и скрывавшиеся в глубине души, внезапно вырвались из-под контроля. К счастью, у людей почти не было никакого оружия: несколько дубин из корневищ морского камыша, пара костяных топоров, полдюжины тростниковых пик да столько же ножей. Битва кипела уже по всему плоту, продолжаясь и в воде.
Степенные Халтурщики и достойные Костоломы пытались утопить друг друга. Зазывалы, забыв о своем низком звании, молотили кулаками высокомерных Казнокрадов. Расхитители, известные как ревностные блюстители обычаев, пихались, кусались и царапались, как какие-нибудь Контрабандисты. Царь-Краген опять показался над водой, на этот раз в четверти мили к северу, и оттуда холодно наблюдал за схваткой.
Наконец борьба стала понемногу стихать, частично из-за усталости сражающихся, частично благодаря усилиям наиболее спокойных и миролюбивых членов собрания. В лагуне плавало с полдюжины трупов, примерно столько же лежало на плоту.
Теперь, когда люди разделились на два лагеря, стало очевидно, что на стороне Склара Хаста все же меньшинство – раза в два меньше, чем у его противников, – но зато здесь были наиболее энергичные и умелые из ремесленников, хотя среди них и не было ни одного Мастера.
Баркан Блейсдел продолжал вещать с помоста:
– Увы, что за скорбный день! Склар Хаст, ты ответишь за тот раздор, что принес в наш мир!
Склар Хаст оглянулся на него: лицо его было залито кровью – в драке его задели ножом, – одежда разорвана на груди.
– Да, сегодня действительно день скорби. Но хочу еще раз повторить: либо человек будет править океанским чудовищем, либо оно будет править человеком! Я возвращаюсь на плот Спокойствия, чтобы поднимать его из руин. Как сказал Сводник Блейсдел, обратного пути уже нет. Все, кто хочет жить свободно, – идемте с нами! Там решим, что делать дальше!
Баркан Блейсдел захлебывался от гнева. Его былое спокойствие и уверенность оставили его – теперь старшего из Сводников нельзя было узнать.
– Убирайтесь, идите на свой раздолбанный плотишко! Скатертью дорога! И пусть имя плота Спокойствия будет проклято отныне и вовеки! Только не взывайте к Царю-Крагену, когда ваш плот осадят другие крагены и начнут рвать вам сети, топить ваши кораклы и пожирать вашу губку!
– Ты уже и других призываешь на поживу, – процедил Склар Хаст. -Ничего, мы зашьем сети, мы сколотим новые лодки и мы дадим отпор любому из крагенов, включая и твоего хваленого Царя!
– А может, будет лучше, – подал голос рыжий Поставщик, – если Сводники возьмут свое чудовище и сами переселятся вместе с ним на какой-нибудь отдаленный плот?
Баркан Блейсдел без дальнейших слов спрыгнул с помоста и решительно зашагал в сторону своего дома.
Глава 6
Несмотря на побоище, – а возможно, потому, что оно казалось каким-то нереальным, – и невзирая на разор, почти все жители плота Спокойствия решили вернуться домой. Лишь немногие остались у своих кастовых родственников или друзей по гильдии, предпочтя спокойную жизнь. Остальные же, потирая ушибленные места и перевязав раны, пустились в обратный путь.
Это было безрадостное пасмурное путешествие сквозь серые фиолетовые сумерки. Лодки плыли вдоль линии плотов, каждый из них имел свой характерный силуэт, свои неповторимые черты. Так по одной фразе без ошибки узнается житель Омержа, а увидев украшенный резьбой кусок дерева, сраву можно сказать, что это работа Люмара Нигглера. И вот впереди он – единственный, несчастный и многострадальный плот Спокойствия. Как он был непохож на то место, где они прожили столько лет! У многих на глаза наворачивались слезы: прежние дни ушли навсегда, безвозвратно. Но все же это место было их домом.
Некогда идиллический плот Спокойствия представлял собой страшную картину разорения. Треть хижин лежала в руинах.
Амбары и житницы были разорены, погибла мука, из заводей исчезли драгоценные кувшинки с питательной пыльцой, тычинками и пестиками. Некогда гордо высившаяся над всем башня с маяком теперь представляла собой груду щепок и мусора. Везде, куда ни глянь, видны были следы присутствия Царя-Крагена.
Наутро обнаружилось, что к этой грустной экспедиции, как это ни странно, присоединился и Семм Войдервег, несмотря на то что его собственный дом был разрушен щупальцем его покровителя. Семм Войдервег рылся в оставшейся на месте хижины куче барахла, вытаскивая то ведро, то предметы одежды, то уцелевший горшок, то намокший том Аналектов. Заметив взгляд Склара Хаста, он сердито передернул плечами и зашагал в нетронутый дом Арбитра Мирекса, в котором нашел себе временное пристанище.
Мэрил Рохан отыскалась возле отцовского дома, который был не так сильно разрушен, как другие. Склар Хаст присоединился к ней, помогая вытаскивать полотно, дубленые кожи и прочее, что могло пригодиться в будущем.
В перевернутом шкафу обнаружилось то, что она искала: шестьдесят один томик, переплетенный в рыбью кожу. Склар Хаст отнес книги на скамью, над которой был сооружен шалашик на случай дождя. Потом он привел туда же и саму Мэрил. Она безмолвно подчинилась, сев на свободное место, и Склар Хаст опустился рядом.
– Давно хочу поговорить с тобой.
– Давай, – безучастно произнесла она.
В ее тоне было что-то странное, что озадачивало Хаста. Что это? Отчаянье любви? Усталость ненависти? Безразличие?
Может быть, холодность – или даже страх перед ним, невольным виновником гибели отца?
Она сама заговорила об этом:
– Ты странный человек, Склар Хаст. Меня всегда восхищала твоя кипучая энергия, твоя решительность, в которой многие видят безрассудство – и это, с другой стороны, вызывает беспокойство.
Склар Хаст запротестовал:
– Перестань видеть во мне сумасброда! Мэрия кивнула на руины:
– А что мне еще видеть во всем этом? Как ты это назовешь? Небольшая уборка к празднику?
– Не расстраивайся. Это еще не провал. Так, шаг назад, легкое отступление, каприз судьбы. Может быть, даже трагедия – но как могли мы ее избежать?
– Кто знал? – грустно произнесла она.
– Давай лучше подумаем, как истребить крагена.
– Об этом нужно думать сообща, не так, как ты, беря на себя всю ответственность.
– Погоди, – возразил он. – Как ты себе это представляешь? Любое мое предложение забойкотируют Мирекс и Войдервег.
Отец твой, кстати, тоже выступил бы на их стороне! Спорами мы ничего не добьемся, нужны решительные шаги.
– Какие тут шаги, Склар Хаст! Посмотри, на нашем плоту уже не осталось места для прогулок.
– Прости за все, что случилось. Я только хотел сказать – не всякий поступок морален, и не всякая мораль есть поступок.
– Что ты имеешь в виду?
– Иногда важнее действовать, чем находить себе все новые моральные оправдания.
– Подожди, подожди… что-то знакомое. Ты это почерпнул не из «принципа неуверенности» Джеймса Брюне? О нем упоминается в Аналектах, – совершенно загадочная фигура. Его высказывания до сих пор считаются одними из самых темных и труднодоступных мест Завета. Вероятно, ты прав – со своей точки зрения. Но не для Семма Войдервега.
– И не для Царя-Крагена.
Легкая улыбка коснулась ее губ. Сейчас, глядя на нее, Склар Хаст думал, каким же он был дураком, предлагая ей пройти пробу, как другим девушкам, которые время от времени жили в его хижине. В чем же причина такого обаяния? Как ей удавалось так воздействовать на него?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Ничего себе! – гневно воскликнул Баркан Блейсдел. – Это провокация! Как можно так все переворачивать с ног на голову?!
Вмешался ведущий собрания, Фирал Бервик.
– Мне кажется, вопрос вполне уместен. Лично я не могу дать на него ответа, но все же, думаю, ответ должен быть дан.
Семм Войдервег, что скажешь ты?
– Мне нечего сказать, – хмуро откликнулся тот.
– И все же, – настаивал Фирал Бервик. – Подумай сам: чем больше ты будешь замыкаться и уходить от ответа, тем больше будет недоверие к тебе. Разумеется, это не то, чего ты хочешь добиться.
– Надеюсь, вы понимаете, – раздраженно сказал Семм Войдервег, обводя негодующим взором собравшихся, – что даже если я действительно вызвал Царя-Крагена – а я не могу позволить себе каких-либо заявлений относительно этого, не повредив своей гильдии, – то это было сделано исходя из самых высоких побуждений.
– Так ты действительно сделал это?
Семм Войдервег посмотрел в сторону Баркана Блейсдела в поисках поддержки, и Сводник Уведомляющего немедленно вскочил:
– Арбитр Бервик, должен предупредить, что мы вновь отклоняемся от нашей основной цели.
– Какова же наша основная цель? – спросил Фирал Бервик.
Баркан Блейсдел возмущенно всплеснул руками, выражая крайнюю степень удивления.
– Какие тут могут быть сомнения?! По собственному признанию Склара Хаста, он преступил закон Царя-Крагена и обычаи плотов. Все, что нам остается – и для чего мы, собственно, здесь собрались, – это определить достойное наказание виновному.
Фирал Бервик собрался было ответить, но его опередил Келсо:
– Не могу не указать на то, что досточтимый Сводник смешивает понятия. Законы Царя-Крагена – не законы людей, и с каких это пор изменение обычая считается преступлением? В таком случае следует судить очень многих, а не одного Склара Хаста.
Однако Баркан Блейсдел оставался незыблем.
– Закон, о котором я говорю, проистекает из Завета с Крагеном. И состоит он в том, что Царь-Краген защищает нас от опасностей и требует от нас взамен признания его владычества в океане. Что же касается обычаев, то здесь речь идет об уважении к Арбитрам и Сводникам, которые были специально обучены, чтобы судить, предвидеть и соблюдать обряды. И сейчас нам предстоит решить, насколько Склар Хаст преступил положенные для него пределы.
– Совершенно верно, – заметил Роджер Келсо. – А для этого нам необходимо узнать, вызвал ли Семм Войдервег Царя-Крагена или нет.
Голос Баркана Блейсдела взвился над толпой еще с большим негодованием.
– Поступки Сводника не разрешено обсуждать прилюдно, равно как и секреты его гильдии!
Фирал Бервик махнул рукой Баркану Блейсделу, призывая его к тишине.
– В такой ситуации, как эта, когда под вопросом находятся фундаментальные вопросы, секреты гильдий приобретают второстепенное значение. Мы все желаем знать правду. Утаивать сейчас что-либо я не позволю. Итак, Семм Войдервег, тебе задали вопрос: призывал ли ты Царя-Крагена на плот Спокойствия в тот день, о котором идет речь?
Казалось, воздух звенит от напряжения; все взоры обратились в сторону Семма Войдервега, который возвел глаза к небу и прокашлялся. Однако отвечал он без всякого видимого замешательства:
– Моя обязанность – вызывать Царя-Крагена при малейшем признаке опасности. Вот и все. Я просто выполнял свой долг.
Баркан Блейсдел одобрительно кивнул с видимым облегчением.
Фирал Бервик нервно постукивал пальцами по перилам помоста. Несколько раз он открывал рот, собираясь что-то сказать, но никак не мог собраться с духом. Наконец у него вырвалось:
– Существуют ли какие-либо другие случаи, для которых вызвывается Царь-Краген?
– Что это за допрос? – негодующе спросил Семм Войдервег. – Я Сводник, а не преступник!
– Не надо так волноваться. Я задаю вопросы, чтобы пролить свет на то, что произошло. Позволь, я спрошу таким образом: вызывал ли ты когда-либо Крагена, чтобы кого-то наказать или навести страх на людей?
Семм Войдервег заморгал.
– Мудрость Царя-Крагена неизъяснима. Он чувствует, когда необходимо его присутствие, и в таком случае приплывает.
– Уточню свой вопрос: вызывал ли ты Царя-Крагена, когда Склар Хаст собирался убить чужого крагена?
– Мои действия здесь не имеют значения. Я не вижу смысла отвечать на этот вопрос.
Варкан Блейсдел величественно поднялся с места.
– То же самое хотел сказать и я.
– И я! И я! – раздались негодующие возгласы Сводников.
Фирал Бервик обратился к толпе:
– Итак, мы не можем выяснить, когда именно Семм Войдервег вызвал Царя-Крагена. Если бы мы узнали, что он сделал это после попытки убить меньшего крагена, то, по моему мнению, ответственным за то, что произошло в дальнейшем, следует считать Семма Войдервега, и в таком случае бессмысленно обсуждать вопрос о наказании для Склара Хаста. Но, к сожалению, у нас нет возможности получить необходимую информацию.
По Белрод, Старейшина Зазывал, выставил руку в сторону Семма Войдервега – Я могу прояснить ситуацию. Как только эта зверюга появилась в лагуне и принялась жрать нашу губку, Семм Войдервег побежал на это смотреть вместе с остальными. И я могу засвидетельствовать, что он никуда не уходил, пока Склар Хаст не начал расправу над животным. Думаю, это не я один видел – народу там было немало.
Раздалось несколько голосов, подтверждающих его слова. Сводник Уведомляющего, Баркан Блейсдел, снова взобрался на помост.
– Арбитр Бервик, призываю вас придерживаться сути вопроса. Склар Хаст вместе со своей бандой совершили деяние, совершать которое им открыто запретил Арбитр Спокойствия Иксон Мирекс и Сводник Спокойствия Семм Войдервег. Все, что случилось потом, проистекало из этого деяния; следовательно, он без сомнения виновен.
– Баркан Блейсдел, – произнес Фирал Бервик. – Ты являешься Сводником Уведомляющего. Скажи, ты когда-либо вызывал Царя-Крагена на наш плот?
– Как мы со Сводником Войдервегом неоднократно указывали, преступником здесь является Склар Хаст, а не Сводники плотов. И Склар Хаст должен понести заслуженное наказание. Пусть собрание и не вынесло ему смертного приговора, я, со своей стороны, считаю, что он должен умереть. Положение наше весьма серьезно.
Фирал Бервик устремил взгляд бледно-голубых глаз на Баркана Блейсдела.
– Если собрание оправдает Склара Хаста, он умрет не раньше, чем умру я!
– И я! – Это был По Белрод.
– И я! И я! – подхватили Роджер Келсо и те, кто помогал убивать крагена; раздавались одобрительные возгласы и со стороны жителей других плотов. Один за другим они поднимались на помост и выражали готовность поддержать Склара Хаста.
Потом поднялся Баркан Блейсдел, угрожающе потрясая пальцем:
– Прежде чем кто-нибудь еще выскажется – посмотрите на океан! Царь-Краген наблюдает за вами, он хочет знать, кто верен ему, а кто отступился!
Люди, все как один, развернулись в сторону океана. Неподалеку, буквально в сотне ярдов, над водой скользил гигантский крутой горб. Глаза холодно сверкнули – и через миг Царь-Краген ушел под воду. Синяя вода вскипела и затем успокоилась, вновь став тихой и безмятежной, как прежде.
Склар Хаст выступил вперед и стал взбираться на помост, но был остановлен Барканом Блейсделом:
– Помост – не место для митингов. Жди, пока тебя не позовут!
Однако тот оттолкнул его в сторону и обратился к толпе, указывая на океан:
– Вот он – наш враг! Сколько можно обманывать себя? Нам необходимо объединить усилия, всем кастам – Сводникам, Арбитрам, всем, – и вместе мы найдем, как избавиться от Царя-Крагена. Мы же мужчины – почему мы должны склоняться перед кем-то еще?!
– Вы слышите слова безумца! – закричал Баркан Блейсдел, вскочив на помост рядом с ним. – Вы все видели Царя-Крагена, вы все убедились, что он рядом и наблюдает за вами! Выбирайте же, за кем вы последуете – за сумасшедшим бунтовщиком, разрушающим все на своем пути, или за своими отцами, признававшими мощь Царя-Крагена и отдававшимися подего покровительство. Нам необходимо принять твердое решение! Теперь уже не может быть полумер! Склар Хаст должен умереть! Так поднимем же кулаки, все как один, и скажем: смерть Склару Хасту!
И он вскинул вверх сжатый кулак. Его клич подхватили Сводники:
– Смерть Склару Хасту!
Нерешительно, с колебаниями, в воздух начали подниматься и другие кулаки. Кто-то, подняв было кулак, менял решение и тут же опускал его; кто-то хватал за руку соседа, не давая ему проголосовать. Начались споры, толпа загудела. Баркан Блейсдел, наклонившись с помоста, внимательно наблюдал.
Склар Хаст хотел было снова обратиться к людям, но не успел: совершенно внезапно, как по мановению волшебной палочки, мирное собрание превратилось в побоище. Началось нечто несусветное. Люди вопили, пинались, лягались, рвали друг на друге одежду. Эмоции, копившиеся с детства, тщательно подавлявшиеся и скрывавшиеся в глубине души, внезапно вырвались из-под контроля. К счастью, у людей почти не было никакого оружия: несколько дубин из корневищ морского камыша, пара костяных топоров, полдюжины тростниковых пик да столько же ножей. Битва кипела уже по всему плоту, продолжаясь и в воде.
Степенные Халтурщики и достойные Костоломы пытались утопить друг друга. Зазывалы, забыв о своем низком звании, молотили кулаками высокомерных Казнокрадов. Расхитители, известные как ревностные блюстители обычаев, пихались, кусались и царапались, как какие-нибудь Контрабандисты. Царь-Краген опять показался над водой, на этот раз в четверти мили к северу, и оттуда холодно наблюдал за схваткой.
Наконец борьба стала понемногу стихать, частично из-за усталости сражающихся, частично благодаря усилиям наиболее спокойных и миролюбивых членов собрания. В лагуне плавало с полдюжины трупов, примерно столько же лежало на плоту.
Теперь, когда люди разделились на два лагеря, стало очевидно, что на стороне Склара Хаста все же меньшинство – раза в два меньше, чем у его противников, – но зато здесь были наиболее энергичные и умелые из ремесленников, хотя среди них и не было ни одного Мастера.
Баркан Блейсдел продолжал вещать с помоста:
– Увы, что за скорбный день! Склар Хаст, ты ответишь за тот раздор, что принес в наш мир!
Склар Хаст оглянулся на него: лицо его было залито кровью – в драке его задели ножом, – одежда разорвана на груди.
– Да, сегодня действительно день скорби. Но хочу еще раз повторить: либо человек будет править океанским чудовищем, либо оно будет править человеком! Я возвращаюсь на плот Спокойствия, чтобы поднимать его из руин. Как сказал Сводник Блейсдел, обратного пути уже нет. Все, кто хочет жить свободно, – идемте с нами! Там решим, что делать дальше!
Баркан Блейсдел захлебывался от гнева. Его былое спокойствие и уверенность оставили его – теперь старшего из Сводников нельзя было узнать.
– Убирайтесь, идите на свой раздолбанный плотишко! Скатертью дорога! И пусть имя плота Спокойствия будет проклято отныне и вовеки! Только не взывайте к Царю-Крагену, когда ваш плот осадят другие крагены и начнут рвать вам сети, топить ваши кораклы и пожирать вашу губку!
– Ты уже и других призываешь на поживу, – процедил Склар Хаст. -Ничего, мы зашьем сети, мы сколотим новые лодки и мы дадим отпор любому из крагенов, включая и твоего хваленого Царя!
– А может, будет лучше, – подал голос рыжий Поставщик, – если Сводники возьмут свое чудовище и сами переселятся вместе с ним на какой-нибудь отдаленный плот?
Баркан Блейсдел без дальнейших слов спрыгнул с помоста и решительно зашагал в сторону своего дома.
Глава 6
Несмотря на побоище, – а возможно, потому, что оно казалось каким-то нереальным, – и невзирая на разор, почти все жители плота Спокойствия решили вернуться домой. Лишь немногие остались у своих кастовых родственников или друзей по гильдии, предпочтя спокойную жизнь. Остальные же, потирая ушибленные места и перевязав раны, пустились в обратный путь.
Это было безрадостное пасмурное путешествие сквозь серые фиолетовые сумерки. Лодки плыли вдоль линии плотов, каждый из них имел свой характерный силуэт, свои неповторимые черты. Так по одной фразе без ошибки узнается житель Омержа, а увидев украшенный резьбой кусок дерева, сраву можно сказать, что это работа Люмара Нигглера. И вот впереди он – единственный, несчастный и многострадальный плот Спокойствия. Как он был непохож на то место, где они прожили столько лет! У многих на глаза наворачивались слезы: прежние дни ушли навсегда, безвозвратно. Но все же это место было их домом.
Некогда идиллический плот Спокойствия представлял собой страшную картину разорения. Треть хижин лежала в руинах.
Амбары и житницы были разорены, погибла мука, из заводей исчезли драгоценные кувшинки с питательной пыльцой, тычинками и пестиками. Некогда гордо высившаяся над всем башня с маяком теперь представляла собой груду щепок и мусора. Везде, куда ни глянь, видны были следы присутствия Царя-Крагена.
Наутро обнаружилось, что к этой грустной экспедиции, как это ни странно, присоединился и Семм Войдервег, несмотря на то что его собственный дом был разрушен щупальцем его покровителя. Семм Войдервег рылся в оставшейся на месте хижины куче барахла, вытаскивая то ведро, то предметы одежды, то уцелевший горшок, то намокший том Аналектов. Заметив взгляд Склара Хаста, он сердито передернул плечами и зашагал в нетронутый дом Арбитра Мирекса, в котором нашел себе временное пристанище.
Мэрил Рохан отыскалась возле отцовского дома, который был не так сильно разрушен, как другие. Склар Хаст присоединился к ней, помогая вытаскивать полотно, дубленые кожи и прочее, что могло пригодиться в будущем.
В перевернутом шкафу обнаружилось то, что она искала: шестьдесят один томик, переплетенный в рыбью кожу. Склар Хаст отнес книги на скамью, над которой был сооружен шалашик на случай дождя. Потом он привел туда же и саму Мэрил. Она безмолвно подчинилась, сев на свободное место, и Склар Хаст опустился рядом.
– Давно хочу поговорить с тобой.
– Давай, – безучастно произнесла она.
В ее тоне было что-то странное, что озадачивало Хаста. Что это? Отчаянье любви? Усталость ненависти? Безразличие?
Может быть, холодность – или даже страх перед ним, невольным виновником гибели отца?
Она сама заговорила об этом:
– Ты странный человек, Склар Хаст. Меня всегда восхищала твоя кипучая энергия, твоя решительность, в которой многие видят безрассудство – и это, с другой стороны, вызывает беспокойство.
Склар Хаст запротестовал:
– Перестань видеть во мне сумасброда! Мэрия кивнула на руины:
– А что мне еще видеть во всем этом? Как ты это назовешь? Небольшая уборка к празднику?
– Не расстраивайся. Это еще не провал. Так, шаг назад, легкое отступление, каприз судьбы. Может быть, даже трагедия – но как могли мы ее избежать?
– Кто знал? – грустно произнесла она.
– Давай лучше подумаем, как истребить крагена.
– Об этом нужно думать сообща, не так, как ты, беря на себя всю ответственность.
– Погоди, – возразил он. – Как ты себе это представляешь? Любое мое предложение забойкотируют Мирекс и Войдервег.
Отец твой, кстати, тоже выступил бы на их стороне! Спорами мы ничего не добьемся, нужны решительные шаги.
– Какие тут шаги, Склар Хаст! Посмотри, на нашем плоту уже не осталось места для прогулок.
– Прости за все, что случилось. Я только хотел сказать – не всякий поступок морален, и не всякая мораль есть поступок.
– Что ты имеешь в виду?
– Иногда важнее действовать, чем находить себе все новые моральные оправдания.
– Подожди, подожди… что-то знакомое. Ты это почерпнул не из «принципа неуверенности» Джеймса Брюне? О нем упоминается в Аналектах, – совершенно загадочная фигура. Его высказывания до сих пор считаются одними из самых темных и труднодоступных мест Завета. Вероятно, ты прав – со своей точки зрения. Но не для Семма Войдервега.
– И не для Царя-Крагена.
Легкая улыбка коснулась ее губ. Сейчас, глядя на нее, Склар Хаст думал, каким же он был дураком, предлагая ей пройти пробу, как другим девушкам, которые время от времени жили в его хижине. В чем же причина такого обаяния? Как ей удавалось так воздействовать на него?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16