Казалось, никто его не заметил. Он залез в сложенные возле маяка штабеля тростника, которые предназначались Для ремонта башни.
Время шло, однако никто не появлялся. Бастаф начал беспокоиться. Не было ли здесь какой-либо ловушки?
Наконец, полчаса спустя, появились шесть телохранителей из гвардейцев. Они окружили площадку перед башней, зорко глядя по сторонам. Затем появились Сводники, за ними члены военного совета. Последним появился Баркан Блейсдел. Он шел в сопровождении трех воинов из категории Преданных.
Баркан Блейсдел повернулся лицом к собранию. Он поднял перед собой ладони, призывая к вниманию.
– Сегодня начинаем, – объявил он. – Перед нами две задачи: договориться с Царем-Крагеном и подготовиться самим. Но перед тем, как я посвящу вас в детали, я хочу разобраться со шпионами. Это самые вредоносные существа. Я чую их носом. И сейчас этот запах совсем близко. Примите меры!
Преданные тут же разметали кипу тростника, и Баркан Блейсдел, подойдя, начал обшаривать ее. Телохранители молча ждали, стоя навытяжку.
Наконец их предводитель, не найдя никого, нехотя проговорил:
– Ладно, лишняя осторожность не помеха.
Тем временем Барвей, держась за одну из подводных балок, затаив дыхание, прижался ухом к щели. Он прекрасно слышал все, что происходило у стены маяка. Однако стоило Баркану Блейсделу отойти на прежнее место, как слова его вновь стали неразборчивыми.
Баркан Блейсдел говорил перед военным советом в течение нескольких минут. Потом один из телохранителей выхватил из тени сарая какого-то пьяницу, случайно задремавшего здесь, не дойдя до дому.
– Эй, ты что здесь делаешь?
Человек отмахнулся и, пьяно покачиваясь, шатнулся в сторону.
– Стоять! – воскликнул Преданный. Он схватил чужака за плечо и выволок на свет. У незнакомца было округлое безбородое лицо и смуглая кожа. На нем была одежда неопределенно-бурого цвета, какую обычно носили Пакостники или Костоломы.
Баркан Блейсдел решительно приблизился к нему.
– Кто ты и откуда взялся? Отвечай! Зачем здесь прятался?
Человек икнул и развел руками:
– Разве это не трактир? Эй, трактирщик, наливай арака, наливай всем! Я здесь недавно и должен знать, каково ваше угощение!
Вринк Смат хмыкнул:
– Известный пьяница, я постоянно вижу его в трактире. Отведите его восвояси.
– Погодите-ка! – воскликнул Баркан Блейсдел. – Да это шпион, из того самого отребья. Я сразу узнал тебя, лазутчик! Ты выбрил голову, только меня этим не проведешь! Хотел разведать наши секреты?
Военные теснее обступили пойманного. Тот растерянно заморгал:
– Да какой я шпион? Все, что я хотел – это стакан арака. Блейсдел обнюхал лицо чужака.
– Что-то от тебя не пахнет ни пивом, ни араком, ни спиртом. Бросай эти штучки! Лучше признавайся сам, чтобы потом не пришлось жалеть.
– Как твое имя? – рыкнул на него Вогел Уомак, Сводник Адельвина. – Назови свой плот и касту.
Пленник набрал в грудь воздуха и перестал притворяться:
– Я Генри Бастаф. Я пришел сюда, чтобы узнать, что вы против нас готовите.
Баркан Блейсдел обвел всех победоносным взором.
– Что будем с ним делать? – спросил кто-то из Сводников.
– А что можно сделать со шпионом? Я требую самого сурового наказания, – объявил Баркан Блейсдел.
Вогел Уомак попытался было его утихомирить, но Баркан Блейсдел разошелся не на шутку.
– Давай хотя бы отложим расправу, – уговаривал он.
– Никакой пощады шпионам и заговорщикам, – кипятился Блейсдел. – Он должен понести самую жестокую кару! Я не приму никаких отсрочек!
Генри Бастафа было решено временно запереть в хижине Вринка Смата, расположенной неподалеку, приставив к нему нескольких телохранителей.
Глава 17
На следующий день было устроено ритуальное кормление Царя-Крагена. Ему даже не пришлось заплывать в бухту – губку вывезли из лагуны, оставив качаться на морских волнах неподалеку от плота.
Царь-Краген появился с востока, его горб всплыл над поверхностью и стремительно двинулся к плоту. Жадные глаза уже издалека разглядели предлагаемую жертву.
Народ, столпившийся на берегу, безмолвно наблюдал, как Краген поедает их пищу.
Вскоре Краген закончил трапезу, но уплывать не спешил; казалось, он ожидал добавки.
Блейсдел вполголоса позвал одного из интендантов:
– Сколько бушелей вы ему скормили?
– Семь. Это его обычная порция.
– Не вам указывать Царю-Крагену, какова его порция. Сколько еще осталось?
– Пять бушелей. Но это для рынка, весь запас.
– Не думайте о губке, думайте о том, как снискать благоволение Царя-Крагена. Нам не пристало жалеть для него еды. Вы поняли?
– Так точно!
И интендант побежал исполнять приказание.
Вскоре еще пять бушелей губки были вывезены в океан к ожидающему Крагену. Он набросился на предложенное, оставив недоеденными лишь пару бушелей. Затем он погрузился в воду, так что только глаза оставались на поверхности, и принялся качаться на волнах, передвигаясь лишь на пару футов в ту или другую сторону.
Через девять дней Мэйбл с Барвеем докладывали Совету:
– Царь-Краген не ушел и на следующие сутки. Видно, новый метод кормления пришелся ему по душе. Теперь ему приходилось плавать от плота к плоту в поисках пищи – все было перед ним, его кормил один плот, и Краген не покидал его, как обжора не покидает хлебосольного хозяйского стола. К обеду было доставлено еще десять бушелей губки с других плотов, и снова Царь-Краген сожрал подношение.
Генри Бастафа переместили в другое место – как раз тогда, когда мы уже собрались устроить ему побег через колодец Сводника.
На третий день Блейсдел передал по маякам, что Царь-Краген желает самолично наказать шпиона. К обеду обычного подношения не появилось. Вместо него на волны было спущено тело Генри, привязанное к доске; голова его была обернута большой губкой. Краген потянулся к ней щупальцем и оторвал ему голову вместе с добычей.
После гибели Генри Бастафа задерживаться на плотах не имело смысла. Царь-Краген сутки напролет вяло плескался в лагуне, не проплывая за день и пятидесяти футов. Каждый день ему доставляли губку с нового плота. Баркан Блейсдел уже скормил ему чуть ли не весь урожай флотилии. Похоже, он прикармливает зверя, надеясь использовать его в предстоящей войне.
Наступила тишина.
Наконец Фирал Бервик кашлянул и повернулся к Склару Хасту:
– Мы готовы?
– Спроси у него, – кивнул Склар Хаст в сторону Роджера Келсо.
– Мы набрали крови уже на десять фунтов железа, – поспешил объяснить тот. – Меди мы наплавили побольше: около шестидесяти фунтов. Электрическая машина производит по двадцать четыре фляги соляной кислоты в день, мы храним ее в изготовленных нами стеклянных емкостях. Иначе кислота насквозь прожгла бы плот.
– Все это очень интересно, – сказал Робин Мэграм, Мастер-Поджигатель, человек без воображения, – но как это поможет победить Крагена?
– Пока я не могу дать определенного ответа, – пожал плечами Келсо, переглядываясь со Скларом Хастом, – но скоро вы сами все увидите.
Примерно месяц спустя, на исходе ночи, ориентируясь лишь по свету звезд, шесть кораклов приблизились к плоту Спокойствия. Перерезав сеть, они вошли в лагуну и срезали все нитки, на которых висел урожай – губка ушла под воду, и лагуна стала чистой и просторной. Потом, обогнув плот с другой стороны, они подпалили казармы. Оранжевые языки пламени лизали ночное небо до наступления рассвета. Кораклы убрались так же тихо и незаметно, как прибыли.
Еще через два месяца разведка донесла, что урон, нанесенный диверсией, восстановлен, и лагуна днем и ночью охраняется патрульными кораклами.
Глава 18
Год, впоследствии названный Годом Отщепенцев, близился к концу. Вскоре после наступления нового года трое Кидал, тянувших сети неподалеку от плота Спокойствия, заметили приближение флотилии, двигавшейся с востока. Двое рыбаков помоложе заторопились было назад, но старший артели удержал их:
– Наше дело рыбачить, а остальным пусть занимаются другие. Нас не тронут.
Так оно и оказалось: флотилия прошла мимо. Двенадцать галер с высокими бортами были покрыты каким-то тускло-черным материалом. На каждой из них было по тридцать гребцов, они сидели низко, а весла торчали из отверстий, узких, как амбразуры.
На гребцах были шлемы и доспехи из того же тускло-черного материала, за спиной у каждого торчал лук и дюжина зажигательных стрел, а у ног лежало копье с наконечником из красного металла. Галеры сопровождал квадратный плот, в центре которого находились два массивных предмета, закрытых черным покрывалом, а все свободное пространство было уставлено полупрозрачными емкостями, в которых колыхалась какая-то жидкость.
Флотилия была замечена с маяка, и фонарщик стал торопливо передавать срочный сигнал тревоги. На берег немедленно высыпали несколько сотен гвардейцев. Однако вскоре фонарщику пришлось давать иное сообщение – флотилия прошла мимо.
Растерянные гвардейцы, погрузившись в несколько кораклов, пустились следом.
Флотилия проплыла мимо Трашнека, Бикля, Зеленой Лампы, затем миновала Фэй, Четырехлистник и наконец достигла Уведомляющего.
Перед лагуной плескался чудовищный Царь-Краген, посматривая в сторону нежданных гостей. Он подплыл поближе, вздымая волны мощными плавниками, холодные глаза уставились на странный караван.
Тем временем плот с емкостями подошел поближе к Крагену. Несколько человек сдернули черное покрывало, под которым оказался массивный механизм, по виду напоминающий арбалет. Он был заряжен гарпуном с железным наконечником.
Царь-Краген начал проявлять беспокойство. Кто отважился подплыть к нему так близко? Он ринулся вперед, гневно щелкнув челюстями.
Гарпунщики были белы как морская пена, руки у них дрожали. Склар Хаст скомандовал: «Огонь!», но голос у него сел, и команду пришлось повторить. Гарпун устремился вперед, разматывая за собой бухту черного каната. Наконечник гарпуна с хрустом вошел в горб, и Краген, зашипев, взметнулся из воды. Но поздно – второй гарпун уже торчал рядом с первым. К нему был прикреплен точно такой же черный трос – медная проволока, покрытая изолирующей смолой.
– Контакт! – воскликнул Склар Хаст.
– Есть контакт! – откликнулся с квадратного плота Роджер Келсо.
Электрический заряд из кислотных аккумуляторов прошел сквозь череп Крагена, сотрясая его тело. Вскоре монстр стих, распластав по воде плавники и щупальца.
Склар Хаст нервно рассмеялся:
– Итак, Царь-Краген тоже смертен – не менее, чем любой из меньших крагенов.
– Я никогда и не сомневался в этом, – отозвался Роджер Келсо.
Как только прибор отключили, два десятка ныряльщиков бросились в воду. Они подвели под тушу Крагена плот, закрепив щупальца крюками. К монстру подплыло несколько лодок; вооружившись инструментами, люди начали долбить его череп.
Тем временем на берегу собрался народ. В толпе метался человек, махая руками и что-то выкрикивая, – это был Баркан Блейсдел. Наконец он прыгнул в один из кораклов и погреб к флотилии, призывая за собой гвардейцев. Но тут в небо взметнулись огненные стрелы, и несколько гвардейских кораклов занялись огнем. Гвардейцы попрыгали в воду и атака захлебнулась, невзирая на проклятия взбешенного Блейсдела.
Тем временем двадцать с лишним человек усердно работали зубилами, пытаясь вскрыть череп гиганта. Наконец твердый хрящ треснул; в трещину тут же были вставлены клинья, и крышка черепа, отделившись, с плеском рухнула в воду. Но при падении она вырвала один из гарпунов, торчащих в горбу. Контакт был прерван; Царь-Краген снова мог двигаться по своей воле.
С леденящим душу воплем махина Крагена взвилась в воздух. Ныряльщики поспешно ринулись в воду, побросав инструмент. На плоту рядом с Крагеном удержались только трое, одним из них был Склар Хаст. Он умудрился забраться внутрь открытого черепа чудовища, и теперь пытался ножом перерезать толстые серые кишки, управлявшие движениями Крагена.
Монстр испустил еще один душераздирающий крик, дернулся – и двое остальных тоже оказались в воде. Теперь Царь-Краген попытался нырнуть, но соленая морская вода обожгла его обнаженные внутренности, и он опять взметнулся в воздух, перегнувшись пополам. Склар Хаст, изо всех сил вцепившись в извилины, яростно рубил ножом нервные узлы. Тело монстра сотрясали конвульсии; щупальца, плавники, челюсти – все ходило ходуном, дергалось, сокращалось, хлестало по воздуху.
Наконец силы Крагена начали иссякать, движения делались все более бессвязными. На помощь Склару Хасту уже спешило несколько кораклов, но еще прежде, чем они успели подойти, все было кончено – нервные узлы чудовища были вырезаны с корнем и выброшены в океан.
Гигант лежал на воде неподвижно, чуть покачиваясь на своей «разделочной доске». Флотилия устремилась к Уведомляющему.
– К оружию! – закричал Баркан Блейсдел. – Хватай пики, топоры, молоты, ножи, дубины! Уничтожить еретиков!
– Царь-Краген мертв! С ним покончено! – прокричал Склар Хаст, стоявший на носу передней галеры. – Что скажешь на это?
Наступила тишина, затем раздался ропот, он разрастался все больше и больше, и наконец толпа разразилась аплодисментами.
Склар Хаст указал на Баркана Блейсдела:
– Этот человек должен умереть. У меня нет к нему личной мести. Но он принес смерть слишком многим. Он виновен в гибели половины своей Гвардии. Он убил Генри Бастафа. Он скармливал вашу пищу Крагену, чья туша лежит перед вами, и продолжал бы делать это, пока Краген не сожрал бы все плоты.
Баркан Блейсдел закричал, обращаясь к своим гвардейцам:
– К оружию! Что же вы стоите?! Заткните ему глотку!! Склар Хаст повернулся к безмолвно стоящим гвардейцам:
– Бросайте оружие. Все кончено. Царя-Крагена больше нет. Вы больше не Гвардия Царя-Крагена, вы – Гвардия дохлой морской твари!
Баркан Блейсдел беспомощно озирался по сторонам. Несмотря на то, что численность Гвардии в несколько раз превышала десант Склара Хаста, никто из его подчиненных не проявлял желания сражаться.
Тогда он горько рассмеялся и повернулся, чтобы уйти.
– Постой! – окликнул его Мос Свайн, Арбитр Уведомляющего. – Баркан Блейсдел, вернись! Ты должен предстать перед Советом, который будет судить тебя за то, что ты сделал!
– Я никому не позволю судить себя! – вскричал Блейсдел, пытаясь силой пробиться сквозь толпу.
И в этом была его ошибка. Стоило ему нажать плечом, как люди попытались задержать его. Первый же человек, схвативший его, получил удар кулаком. И это была его вторая ошибка – и последняя, ибо на его удар последовал ответный удар, и не успел он даже крикнуть, как был буквально разорван на куски. Затем разъяренная толпа обернулась к гвардейцам. Те уже успели сообразить, что их ожидает, и рванулись к кораклам, но многие, не добежав, разделили участь своего предводителя. Те же, кто успел отойти от берега, были взяты в оцепление галерами.
– Идите на берег, братья! – закричали с берега. – И тащите сюда этих псов, пусть разделят участь остальных!
– Мы ждали вас! – раздался другой голос. – У вас здесь много друзей, которые соскучились по вам!
А еще один голос воскликнул:
– Сегодня арак будет литься рекой, и зажгутся желтые лампы. Сегодня все будут пить и плясать до упаду! Идите к нам пить и плясать при свете желтых ламп!
Помедлив, Склар Хаст отвечал:
– Мы сойдем на берег, и мы доставим вам пленных гвардейцев. Но вы должны обещать, что кровопролития больше не будет. Пусть судьбу виновных решит общее собрание, и те, кто действительно виновен, понесут наказание в соответствии с нашими старинными обычаями. Если вы не согласны, мы возвращаемся на Новые Плоты.
Мос Свайн ответил с берега за всех:
– Мы согласны! Достаточно крови, мы устали от бесконечной войны.
– Тогда мы идем!
И черные галеры зашли в гавань, и моряки спрыгивали на берег, встречая старых друзей, соратников по гильдии и братьев по касте.
А тело Крагена продолжало плавать в океане. Спустились сумерки, и башня маяка осветилась праздничной иллюминацией: от Спокойствия на востоке до Альмака и Сционы на западе летели радостные известия. Сводники с грустью взирали на потемневшие воды океана. Гвардейцы торопливо срывали и прятали форму, которую совсем недавно с такой гордостью носили.
Над ними смеялись, порой с издевкой, но никому не причиняли вреда: радость людей была слишком велика, чтобы вспоминать старые обиды.
И перед каждой хижиной горела желтая лампа, и доставался из кладовых самый старый арак и самые душистые настойки, и старые друзья пили за здоровье друг друга. Ночь напролет под яркими созвездиями люди пировали, веселились и от всего сердца благодарили судьбу за то, что никогда больше, отныне и во веки веков, народ плотов не будет никому служить – ни Царю-Крагену, ни кому-либо другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Время шло, однако никто не появлялся. Бастаф начал беспокоиться. Не было ли здесь какой-либо ловушки?
Наконец, полчаса спустя, появились шесть телохранителей из гвардейцев. Они окружили площадку перед башней, зорко глядя по сторонам. Затем появились Сводники, за ними члены военного совета. Последним появился Баркан Блейсдел. Он шел в сопровождении трех воинов из категории Преданных.
Баркан Блейсдел повернулся лицом к собранию. Он поднял перед собой ладони, призывая к вниманию.
– Сегодня начинаем, – объявил он. – Перед нами две задачи: договориться с Царем-Крагеном и подготовиться самим. Но перед тем, как я посвящу вас в детали, я хочу разобраться со шпионами. Это самые вредоносные существа. Я чую их носом. И сейчас этот запах совсем близко. Примите меры!
Преданные тут же разметали кипу тростника, и Баркан Блейсдел, подойдя, начал обшаривать ее. Телохранители молча ждали, стоя навытяжку.
Наконец их предводитель, не найдя никого, нехотя проговорил:
– Ладно, лишняя осторожность не помеха.
Тем временем Барвей, держась за одну из подводных балок, затаив дыхание, прижался ухом к щели. Он прекрасно слышал все, что происходило у стены маяка. Однако стоило Баркану Блейсделу отойти на прежнее место, как слова его вновь стали неразборчивыми.
Баркан Блейсдел говорил перед военным советом в течение нескольких минут. Потом один из телохранителей выхватил из тени сарая какого-то пьяницу, случайно задремавшего здесь, не дойдя до дому.
– Эй, ты что здесь делаешь?
Человек отмахнулся и, пьяно покачиваясь, шатнулся в сторону.
– Стоять! – воскликнул Преданный. Он схватил чужака за плечо и выволок на свет. У незнакомца было округлое безбородое лицо и смуглая кожа. На нем была одежда неопределенно-бурого цвета, какую обычно носили Пакостники или Костоломы.
Баркан Блейсдел решительно приблизился к нему.
– Кто ты и откуда взялся? Отвечай! Зачем здесь прятался?
Человек икнул и развел руками:
– Разве это не трактир? Эй, трактирщик, наливай арака, наливай всем! Я здесь недавно и должен знать, каково ваше угощение!
Вринк Смат хмыкнул:
– Известный пьяница, я постоянно вижу его в трактире. Отведите его восвояси.
– Погодите-ка! – воскликнул Баркан Блейсдел. – Да это шпион, из того самого отребья. Я сразу узнал тебя, лазутчик! Ты выбрил голову, только меня этим не проведешь! Хотел разведать наши секреты?
Военные теснее обступили пойманного. Тот растерянно заморгал:
– Да какой я шпион? Все, что я хотел – это стакан арака. Блейсдел обнюхал лицо чужака.
– Что-то от тебя не пахнет ни пивом, ни араком, ни спиртом. Бросай эти штучки! Лучше признавайся сам, чтобы потом не пришлось жалеть.
– Как твое имя? – рыкнул на него Вогел Уомак, Сводник Адельвина. – Назови свой плот и касту.
Пленник набрал в грудь воздуха и перестал притворяться:
– Я Генри Бастаф. Я пришел сюда, чтобы узнать, что вы против нас готовите.
Баркан Блейсдел обвел всех победоносным взором.
– Что будем с ним делать? – спросил кто-то из Сводников.
– А что можно сделать со шпионом? Я требую самого сурового наказания, – объявил Баркан Блейсдел.
Вогел Уомак попытался было его утихомирить, но Баркан Блейсдел разошелся не на шутку.
– Давай хотя бы отложим расправу, – уговаривал он.
– Никакой пощады шпионам и заговорщикам, – кипятился Блейсдел. – Он должен понести самую жестокую кару! Я не приму никаких отсрочек!
Генри Бастафа было решено временно запереть в хижине Вринка Смата, расположенной неподалеку, приставив к нему нескольких телохранителей.
Глава 17
На следующий день было устроено ритуальное кормление Царя-Крагена. Ему даже не пришлось заплывать в бухту – губку вывезли из лагуны, оставив качаться на морских волнах неподалеку от плота.
Царь-Краген появился с востока, его горб всплыл над поверхностью и стремительно двинулся к плоту. Жадные глаза уже издалека разглядели предлагаемую жертву.
Народ, столпившийся на берегу, безмолвно наблюдал, как Краген поедает их пищу.
Вскоре Краген закончил трапезу, но уплывать не спешил; казалось, он ожидал добавки.
Блейсдел вполголоса позвал одного из интендантов:
– Сколько бушелей вы ему скормили?
– Семь. Это его обычная порция.
– Не вам указывать Царю-Крагену, какова его порция. Сколько еще осталось?
– Пять бушелей. Но это для рынка, весь запас.
– Не думайте о губке, думайте о том, как снискать благоволение Царя-Крагена. Нам не пристало жалеть для него еды. Вы поняли?
– Так точно!
И интендант побежал исполнять приказание.
Вскоре еще пять бушелей губки были вывезены в океан к ожидающему Крагену. Он набросился на предложенное, оставив недоеденными лишь пару бушелей. Затем он погрузился в воду, так что только глаза оставались на поверхности, и принялся качаться на волнах, передвигаясь лишь на пару футов в ту или другую сторону.
Через девять дней Мэйбл с Барвеем докладывали Совету:
– Царь-Краген не ушел и на следующие сутки. Видно, новый метод кормления пришелся ему по душе. Теперь ему приходилось плавать от плота к плоту в поисках пищи – все было перед ним, его кормил один плот, и Краген не покидал его, как обжора не покидает хлебосольного хозяйского стола. К обеду было доставлено еще десять бушелей губки с других плотов, и снова Царь-Краген сожрал подношение.
Генри Бастафа переместили в другое место – как раз тогда, когда мы уже собрались устроить ему побег через колодец Сводника.
На третий день Блейсдел передал по маякам, что Царь-Краген желает самолично наказать шпиона. К обеду обычного подношения не появилось. Вместо него на волны было спущено тело Генри, привязанное к доске; голова его была обернута большой губкой. Краген потянулся к ней щупальцем и оторвал ему голову вместе с добычей.
После гибели Генри Бастафа задерживаться на плотах не имело смысла. Царь-Краген сутки напролет вяло плескался в лагуне, не проплывая за день и пятидесяти футов. Каждый день ему доставляли губку с нового плота. Баркан Блейсдел уже скормил ему чуть ли не весь урожай флотилии. Похоже, он прикармливает зверя, надеясь использовать его в предстоящей войне.
Наступила тишина.
Наконец Фирал Бервик кашлянул и повернулся к Склару Хасту:
– Мы готовы?
– Спроси у него, – кивнул Склар Хаст в сторону Роджера Келсо.
– Мы набрали крови уже на десять фунтов железа, – поспешил объяснить тот. – Меди мы наплавили побольше: около шестидесяти фунтов. Электрическая машина производит по двадцать четыре фляги соляной кислоты в день, мы храним ее в изготовленных нами стеклянных емкостях. Иначе кислота насквозь прожгла бы плот.
– Все это очень интересно, – сказал Робин Мэграм, Мастер-Поджигатель, человек без воображения, – но как это поможет победить Крагена?
– Пока я не могу дать определенного ответа, – пожал плечами Келсо, переглядываясь со Скларом Хастом, – но скоро вы сами все увидите.
Примерно месяц спустя, на исходе ночи, ориентируясь лишь по свету звезд, шесть кораклов приблизились к плоту Спокойствия. Перерезав сеть, они вошли в лагуну и срезали все нитки, на которых висел урожай – губка ушла под воду, и лагуна стала чистой и просторной. Потом, обогнув плот с другой стороны, они подпалили казармы. Оранжевые языки пламени лизали ночное небо до наступления рассвета. Кораклы убрались так же тихо и незаметно, как прибыли.
Еще через два месяца разведка донесла, что урон, нанесенный диверсией, восстановлен, и лагуна днем и ночью охраняется патрульными кораклами.
Глава 18
Год, впоследствии названный Годом Отщепенцев, близился к концу. Вскоре после наступления нового года трое Кидал, тянувших сети неподалеку от плота Спокойствия, заметили приближение флотилии, двигавшейся с востока. Двое рыбаков помоложе заторопились было назад, но старший артели удержал их:
– Наше дело рыбачить, а остальным пусть занимаются другие. Нас не тронут.
Так оно и оказалось: флотилия прошла мимо. Двенадцать галер с высокими бортами были покрыты каким-то тускло-черным материалом. На каждой из них было по тридцать гребцов, они сидели низко, а весла торчали из отверстий, узких, как амбразуры.
На гребцах были шлемы и доспехи из того же тускло-черного материала, за спиной у каждого торчал лук и дюжина зажигательных стрел, а у ног лежало копье с наконечником из красного металла. Галеры сопровождал квадратный плот, в центре которого находились два массивных предмета, закрытых черным покрывалом, а все свободное пространство было уставлено полупрозрачными емкостями, в которых колыхалась какая-то жидкость.
Флотилия была замечена с маяка, и фонарщик стал торопливо передавать срочный сигнал тревоги. На берег немедленно высыпали несколько сотен гвардейцев. Однако вскоре фонарщику пришлось давать иное сообщение – флотилия прошла мимо.
Растерянные гвардейцы, погрузившись в несколько кораклов, пустились следом.
Флотилия проплыла мимо Трашнека, Бикля, Зеленой Лампы, затем миновала Фэй, Четырехлистник и наконец достигла Уведомляющего.
Перед лагуной плескался чудовищный Царь-Краген, посматривая в сторону нежданных гостей. Он подплыл поближе, вздымая волны мощными плавниками, холодные глаза уставились на странный караван.
Тем временем плот с емкостями подошел поближе к Крагену. Несколько человек сдернули черное покрывало, под которым оказался массивный механизм, по виду напоминающий арбалет. Он был заряжен гарпуном с железным наконечником.
Царь-Краген начал проявлять беспокойство. Кто отважился подплыть к нему так близко? Он ринулся вперед, гневно щелкнув челюстями.
Гарпунщики были белы как морская пена, руки у них дрожали. Склар Хаст скомандовал: «Огонь!», но голос у него сел, и команду пришлось повторить. Гарпун устремился вперед, разматывая за собой бухту черного каната. Наконечник гарпуна с хрустом вошел в горб, и Краген, зашипев, взметнулся из воды. Но поздно – второй гарпун уже торчал рядом с первым. К нему был прикреплен точно такой же черный трос – медная проволока, покрытая изолирующей смолой.
– Контакт! – воскликнул Склар Хаст.
– Есть контакт! – откликнулся с квадратного плота Роджер Келсо.
Электрический заряд из кислотных аккумуляторов прошел сквозь череп Крагена, сотрясая его тело. Вскоре монстр стих, распластав по воде плавники и щупальца.
Склар Хаст нервно рассмеялся:
– Итак, Царь-Краген тоже смертен – не менее, чем любой из меньших крагенов.
– Я никогда и не сомневался в этом, – отозвался Роджер Келсо.
Как только прибор отключили, два десятка ныряльщиков бросились в воду. Они подвели под тушу Крагена плот, закрепив щупальца крюками. К монстру подплыло несколько лодок; вооружившись инструментами, люди начали долбить его череп.
Тем временем на берегу собрался народ. В толпе метался человек, махая руками и что-то выкрикивая, – это был Баркан Блейсдел. Наконец он прыгнул в один из кораклов и погреб к флотилии, призывая за собой гвардейцев. Но тут в небо взметнулись огненные стрелы, и несколько гвардейских кораклов занялись огнем. Гвардейцы попрыгали в воду и атака захлебнулась, невзирая на проклятия взбешенного Блейсдела.
Тем временем двадцать с лишним человек усердно работали зубилами, пытаясь вскрыть череп гиганта. Наконец твердый хрящ треснул; в трещину тут же были вставлены клинья, и крышка черепа, отделившись, с плеском рухнула в воду. Но при падении она вырвала один из гарпунов, торчащих в горбу. Контакт был прерван; Царь-Краген снова мог двигаться по своей воле.
С леденящим душу воплем махина Крагена взвилась в воздух. Ныряльщики поспешно ринулись в воду, побросав инструмент. На плоту рядом с Крагеном удержались только трое, одним из них был Склар Хаст. Он умудрился забраться внутрь открытого черепа чудовища, и теперь пытался ножом перерезать толстые серые кишки, управлявшие движениями Крагена.
Монстр испустил еще один душераздирающий крик, дернулся – и двое остальных тоже оказались в воде. Теперь Царь-Краген попытался нырнуть, но соленая морская вода обожгла его обнаженные внутренности, и он опять взметнулся в воздух, перегнувшись пополам. Склар Хаст, изо всех сил вцепившись в извилины, яростно рубил ножом нервные узлы. Тело монстра сотрясали конвульсии; щупальца, плавники, челюсти – все ходило ходуном, дергалось, сокращалось, хлестало по воздуху.
Наконец силы Крагена начали иссякать, движения делались все более бессвязными. На помощь Склару Хасту уже спешило несколько кораклов, но еще прежде, чем они успели подойти, все было кончено – нервные узлы чудовища были вырезаны с корнем и выброшены в океан.
Гигант лежал на воде неподвижно, чуть покачиваясь на своей «разделочной доске». Флотилия устремилась к Уведомляющему.
– К оружию! – закричал Баркан Блейсдел. – Хватай пики, топоры, молоты, ножи, дубины! Уничтожить еретиков!
– Царь-Краген мертв! С ним покончено! – прокричал Склар Хаст, стоявший на носу передней галеры. – Что скажешь на это?
Наступила тишина, затем раздался ропот, он разрастался все больше и больше, и наконец толпа разразилась аплодисментами.
Склар Хаст указал на Баркана Блейсдела:
– Этот человек должен умереть. У меня нет к нему личной мести. Но он принес смерть слишком многим. Он виновен в гибели половины своей Гвардии. Он убил Генри Бастафа. Он скармливал вашу пищу Крагену, чья туша лежит перед вами, и продолжал бы делать это, пока Краген не сожрал бы все плоты.
Баркан Блейсдел закричал, обращаясь к своим гвардейцам:
– К оружию! Что же вы стоите?! Заткните ему глотку!! Склар Хаст повернулся к безмолвно стоящим гвардейцам:
– Бросайте оружие. Все кончено. Царя-Крагена больше нет. Вы больше не Гвардия Царя-Крагена, вы – Гвардия дохлой морской твари!
Баркан Блейсдел беспомощно озирался по сторонам. Несмотря на то, что численность Гвардии в несколько раз превышала десант Склара Хаста, никто из его подчиненных не проявлял желания сражаться.
Тогда он горько рассмеялся и повернулся, чтобы уйти.
– Постой! – окликнул его Мос Свайн, Арбитр Уведомляющего. – Баркан Блейсдел, вернись! Ты должен предстать перед Советом, который будет судить тебя за то, что ты сделал!
– Я никому не позволю судить себя! – вскричал Блейсдел, пытаясь силой пробиться сквозь толпу.
И в этом была его ошибка. Стоило ему нажать плечом, как люди попытались задержать его. Первый же человек, схвативший его, получил удар кулаком. И это была его вторая ошибка – и последняя, ибо на его удар последовал ответный удар, и не успел он даже крикнуть, как был буквально разорван на куски. Затем разъяренная толпа обернулась к гвардейцам. Те уже успели сообразить, что их ожидает, и рванулись к кораклам, но многие, не добежав, разделили участь своего предводителя. Те же, кто успел отойти от берега, были взяты в оцепление галерами.
– Идите на берег, братья! – закричали с берега. – И тащите сюда этих псов, пусть разделят участь остальных!
– Мы ждали вас! – раздался другой голос. – У вас здесь много друзей, которые соскучились по вам!
А еще один голос воскликнул:
– Сегодня арак будет литься рекой, и зажгутся желтые лампы. Сегодня все будут пить и плясать до упаду! Идите к нам пить и плясать при свете желтых ламп!
Помедлив, Склар Хаст отвечал:
– Мы сойдем на берег, и мы доставим вам пленных гвардейцев. Но вы должны обещать, что кровопролития больше не будет. Пусть судьбу виновных решит общее собрание, и те, кто действительно виновен, понесут наказание в соответствии с нашими старинными обычаями. Если вы не согласны, мы возвращаемся на Новые Плоты.
Мос Свайн ответил с берега за всех:
– Мы согласны! Достаточно крови, мы устали от бесконечной войны.
– Тогда мы идем!
И черные галеры зашли в гавань, и моряки спрыгивали на берег, встречая старых друзей, соратников по гильдии и братьев по касте.
А тело Крагена продолжало плавать в океане. Спустились сумерки, и башня маяка осветилась праздничной иллюминацией: от Спокойствия на востоке до Альмака и Сционы на западе летели радостные известия. Сводники с грустью взирали на потемневшие воды океана. Гвардейцы торопливо срывали и прятали форму, которую совсем недавно с такой гордостью носили.
Над ними смеялись, порой с издевкой, но никому не причиняли вреда: радость людей была слишком велика, чтобы вспоминать старые обиды.
И перед каждой хижиной горела желтая лампа, и доставался из кладовых самый старый арак и самые душистые настойки, и старые друзья пили за здоровье друг друга. Ночь напролет под яркими созвездиями люди пировали, веселились и от всего сердца благодарили судьбу за то, что никогда больше, отныне и во веки веков, народ плотов не будет никому служить – ни Царю-Крагену, ни кому-либо другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16