На дворе никого. С замирающим сердцем Стефания вышла во двор, постояла немного и затем быстро пошла к воротам. «Если остановят, скажу, что мне нужно», - думала она, чувствуя, как колотится ее сердце.
Но ее никто не останавливал. Вот эта просека идет в Гнилые Воды, она не раз заезжала сюда со Станиславом попить квасу во время охотничьих прогулок мужа.
Чем дальше она удалялась от усадьбы, тем быстрее шла и, наконец, побежала, спотыкаясь в неудобных для ходьбы ботах. Но все еще не верила, что свободна. Уже километрах в двух от домика она почувствовала усталость.
Бежать больше не могла. В сердце кололо. Она сбросила боты и, оставив их на снегу, пошла в одних высоких ботинках.
Наконец она услыхала лай собак, а когда подошла к околице, была остановлена криком на польском языке:
- Стой! Кто идет?
Из-за плетня выскочили два вооруженных человека. Это были легионеры из эскадрона Зарембы.
- Пусть вельможная пани не волнуется. Мой сержант довезет вас до города. Тут ведь близко. Дорога безопасная, мы только что оттуда. Ну, трогай, - махнул рукой Заремба сержанту.
Тот подобрал вожжи. Лошади тронулись. Стефания с беспокойством оглянулась. Эскадрон Зарембы на рысях выходил из деревни к лесу. Светало.
Первым проснулся «Рупь двадцать», спавший в коридоре. Ему стало холодно. Дверь, открытая Стефанией, остудила коридор. Его испуганный крик:
«Хлопцы, спасайся - ляхи!» - разбудил всех. Больше «Рупь двадцать» не сказал ничего - Заремба выстрелил ему в голову.
Раймонд кинулся к оружию.
В коридор вломились легионеры. Птаха, как кошка, вскочил на ноги. Одним крыжком он достиг угла комнаты, где стоял его карабин. Соскочивший со стола Леон спросонок ничего не понимал.
В первое мгновение ничего не поняли и девушки. Андрий бросился к двери.
Открыв ее, он отпрянул па-зад, снова захлопнув дверь. В коридоре грянуло несколько выстрелов. Щепы летели от простреленной в нескольких местах двери.
Слепая удача спасла Андрия от смерти.
Леон, наконец, понял, что произошло. Одним движением он перевернул стол и припер им дверь, а сам бросился к винтовке. Андрий стрелял через дверь из угла комнаты.
- Назад! - гремел в коридоре Заремба. - Прекратить стрельбу! Здесь графиня, пся ваша мать! Назад!
Коридор опустел.
- Мы их и так возьмем. Там трое мальчишек, а в перестрелке можно убить графиню, - объяснил поручик свое отступление солдатам.
- Если бы не этот лайдак, - яростно ткнул он тело «Рупь двадцать», - мы бы их спящих накрыли.
- Что случилось, пане поручик? Почему вы отступили? - подъехал Владислав к Зарембе, видя, что солдаты отходят в глубь леса.
- Их нужно выманить без боя. Успели проснуться, - зло ответил младшему Могельницкому Заремба.
- Но вы были уже в доме! - вскипел Владислав.
Оскорбленный этим восклицанием, Заремба не вытерпел:
- Я-то был в доме, подпоручик, но вас там, кажется, не было. Прошу вас заниматься своим взводом и не делать старшим по чину оскорбительных замечаний. Я знаю, что я делаю.
Владек в бешенстве повернул коня и отъехал.
- Закрывай окна скамьями! - командовал Раймонд.
В горнице забаррикадировались.
Раймонд вбежал в комнату, где помещались пленницы. Он увидел лишь бледную Людвигу и растерянную Франциску.
- Ради бога, что случилось? Где Стефания? - бросилась к нему перепуганная Людвига.
Раймонд быстро окинул комнату.
- Как где? Она должна быть здесь! - крикнул он.
- Вот оно что? Сбежала, гадюка! Проспали мы с тобой, Раймонд, и честь и славу! - с тоской сказал сзади него Птаха.
- Что ж вы будете делать? - Людвига схватила его за руку.
Птаха вырвал руку.
- Будем отбиваться до последнего… Ложитесь на пол, я с этого окна стрелять буду! - крикнул он. - Все равно живыми не сдадимся! Пропадать - так недаром!
Он с яростью двинул тяжелый диван к окну.
- А почему вы остались? - спросил Раймонд Людвигу.
- Я ничего не знала о ее побеге… - чуть слышно ответила она.
- Пане поручик, тут двоих поймали в конюшне, - доложил Зарембе капрал и указал пальцем на партизан.
Заремба выразительно махнул рукой.
В домике услыхали короткий залп. Леон и Птаха стояли у окна, за своим прикрытием, готовые выстрелить в любое мгновенье в каждого, кто попадет на мушку.
- Эй, там, в доме, не стрелять! Пан поручик хочет с вами говорить! крикнул чей-то зычный голос со двора.
В доме молчали…
- Слушайте, вы, которые там засели! Я, поручик Заремба, послан сюда полковником Могельницким… Слышите? - кричал со двора Заремба.
- Слышим, что ж из этого? - закричал в ответ Пшеничек.
- Предлагаю вам сдаться.
В домике молчали. Женщины сидели, как им приказали, на полу. Раймонд, вытянув вперед руку с маузером, следил за дверью.
- Повторяю. Я предлагаю вам сдаться. В случае, если захваченная вами графиня Могельницкая жива и невредима, - обещаю сохранить вам жизнь. Если не сдадитесь, то перестреляю всех до одного! Даю пять минут на размышление.
В домике молчали. Раймонд, Птаха и Пшеничек переглянулись. Людвига по их взгляду поняла, что они не сдадутся. На дворе ждали. Смерть ходила где-то близко вокруг дома, пытаясь найти щель, чтобы войти сюда…
- Эй, там, в доме, сдаетесь?
- Пошел к черту, гад! Будем биться до последнего! Да здравствует коммуна! - крикнул Андрий.

Конец первой книги

КНИГА ВТОРАЯ


Глава первая
Во дворе, по-видимому, совещались. Затем Заремба крикнул:
- Последний раз спрашиваю: сдаетесь? Дом окружен целым эскадроном. Никому не уйти живым. Сдавайтесь, пока я не раздумал. Черт с вами, обещаю отпустить на все четыре стороны, только сдавайтесь и выпустите графиню!
Теперь все в домике переглянулись.
- Кто им поверит? - глухо проговорил Птаха.
Тогда с пола поднялась Людвига.
- Разрешите мне поговорить с этим офицером, и я добьюсь вам свободы! Прошу вас поверить моему честному слову, что я вас не обману! Ведь сопротивление бесполезно. Они вас убьют. Я умоляю вас, пане Раевский! - еще более волнуясь, обратилась она к Раймонду.
Подавленный Раймонд даже не взглянул на нее.
- Пани графине можно верить. Она славная женщина, не в пример пани Стефании, - неожиданно поддержала Людвигу Франциска. - Она среди графов самая честная и добрая!
Птаха несколько мгновений пристально всматривался в Людвигу. Она ответила ему правдивым взглядом.
- Что же, пущай говорит. Увидим, куда она пойдет, - наконец согласился он.
Никто не возразил. Безвыходность положения была ясна всем.
- Говорите, - согласился Раймонд.
- Пане Заремба, это говорю я - Людвига Могельницкая!
- Вы живы, вельможная пани? Не тревожьтесь, мы сейчас вас вызволим! - кричал ей Заремба.
- Я жива и здорова. Вы обещаете, пане поручик, что отпустите всех здесь находящихся на волю? Тогда они сдадутся без боя…
- Отпущу. Пусть сдаются.
- Это слово дворянина и офицера? Я за вас поручилась своей честью. Вы меня не опозорите? Скажите прямо!
- Пусть сдаются, отпущу на все четыре стороны.
- Я верю вашей чести, пане Заремба, и буду просить находящихся здесь сдаваться.
Людвига обернулась к Раймонду.
- Я знаю Зарембу - это честный офицер. Он выполнит свое слово. Сложите оружие, и он отпустит вас на свободу, я верю в это! - умоляюще говорила она.
- Что ты скажешь, Сарра? - спросил Раймонд, нагибаясь к сидящей на полу девушке.
- Обманут они нас, Раймонд… Какой позор! Что мы наделали!..
- Нет, они не посмеют этого сделать. Я буду вас защищать, - уверяла ее Людвига.
После короткого совещания решено было сдаться. Первым на крыльцо вышел Птаха. Он сразу же наткнулся на труп хромого партизана. И ему впервые стало страшно.
Дом был окружен солдатами. Около крыльца стоял с револьвером в руке Заремба. Птаха взглянул ему в глаза и понял, что дальше этого двора не уйти. И ему стало жаль себя.
Последними вышли женщины, среди них Людвига. Парней сразу же стали обыскивать. Несколько солдат бросились в дом забирать оружие.
- Поздравляю вас, графиня, со счастливым исходом! - взял под козырек Заремба, щелкая шпорами.
- Добрый день, пане Заремба! - пожала ему руку Людвига.
- Уберите этих отсюда! - приказал он и повернулся к Людвиге. - Скажите, как эти негодяи с вами обращались?
- Очень хорошо. Вы их сейчас отпустите?
Заремба презрительно усмехнулся.
- Стоит ли говорить об этой швали! Слава богу, что вы живы! Пан полковник всю ночь не спал. Пойдемте, я вас проведу к саням. Пап Владислав тоже здесь. Мы с ним немножко поссорились, он там… - сказал Заремба и подал Людвиге руку.
- Пане Заремба, я хочу, чтобы вы их отпустили при мне. Я, конечно, верю вашему слову, но они поверили только мне, и это меня обязывает, - начиная тревожиться, сказала Людвига.
- О каком слове может идти речь? Вы помогли нам, за это большое спасибо. А с этим быдлом нечего церемониться.
Как бы иллюстрируя его мысли, один из солдат толкнул Олесю прикладом в спину,
- Пошла, говорят тебе! - шипел он на девушку, не желавшую уходить.
Олеся упала. Птаха кинулся к солдату.
- Не смей бить!
Сержант Кобыльский страшным ударом приклада в лицо свалил Андрия на землю.
- Ах, вот ваша честь, убийцы! - крикнула Сарра.
Один из солдат ударил ее плетью по лицу. Опрокинув стоящего перед ним солдата, Раймонд бросился на защиту. Заремба выстрелил в него, но промахнулся. Град ударов посыпался на Раймонда. Его били прикладами, нагайками…
Безоружный Леон кинулся в эту гущу спасать товарища.
Во время этой свалки жандармский сержант Кобыльский и двое солдат схватили поднявшуюся Олесю и потащили ее. Франциска бросилась за ними.
- Куда вы ее тащите, негодяи! Пани графиня, спасайте же! - кричала Франциска, обезумев.
Она не отпускала Олесю.
- Заремба, остановите эту подлость! Я презираю вас! Вы… негодяй! - вскрикнула Людвига.
Лицо поручика залилось густой краской.
- Отставить! По местам, пся ваша мать! - заорал он. - Кобыльский, бросьте девчонку, говорю вам!
Солдаты прекратили избиение и медленно отходили в сторону. Жандармы отпустили Олесю. Кровавые полосы от нагаек на лицах Сарры и Раймонда, кровь на лице неподвижно лежавшего на снегу Птахи и все только что происшедшее казались Людвиге кошмаром. Залитый кровью Птаха шевельнулся. Он пришел в себя. Людвига нагнулась над ним, рыдая. Она помогла ему подняться. Он встал, пошатываясь, взглянул на нее с дикой ненавистью, и, судорожно кашляя, еле шевеля разбитыми губами, выплюнул на ладонь три окровавленных зуба.
- Пойдемте, графиня. Вам здесь не место, - сухо сказал Заремба.
- Я не пойду ни на шаг отсюда, пока вы не отпустите этих людей! - с отвращением отворачиваясь от него, сказала Людвига.
- Прошу вас, вельможная пани, оставить это место. Вас ожидают сани. А с этими людьми будет поступлено по закону, - еще суше сказал Заремба.
Людвига резко повернулась к нему. В ее глазах он прочел такое презрение, что ему стало неловко.
- Заремба, вы - негодяй! Но знайте, знайте: если вы кого-нибудь из них убьете, я покончу с собой! Клянусь вам в этом!
- Даю вам слово дворянина, графиня, что никого из них, - ответил он, отступая от нее на несколько шагов, - я не расстреляю. Отпустить же их не могу, не имею права.
Окруженные солдатами, они шли тесной кучкой. Птаха все еще кашлял кровью, оставляя на белом снегу алые пятна. Их больше не били, потому что за их спиной ехали сани, в которых сидела измученная Людвига. Франциска сидела рядом с солдатом, ожесточенная, замкнутая.
Раймонд крепко прижимал локоть Андрия к своей груди - они шли под руку.
Птаха был очень слаб.
- Проспали мы свою честь, Раймонд! А зубы мне правильно выбили, чтоб знал, с кем плясать!..
Сочи - Москва 1934-1936 гг.

Мысли Н. Островского
о своей дальнейшей работе над романом «Рожденные бурей»
Как должна была сложиться дальнейшая жизнь героев романа «Рожденные бурей»? Вряд ли есть хоть один читатель, который бы не задумался над этим, закрывая первую часть романа.
В Московском и Сочинском музеях Н. Островского хранятся черновые материалы, которые позволяют, в известной мере, ответить на этот вопрос. Собраны высказывания автора, отдельные записи, пометки, предположения по поводу общей линии романа и отдельных его героев.
- Во второй книге, - говорил писатель, - будет показано, с одной стороны, собирание сил врага, захват панской Польшей части Украины и соглашение с Петлюрой; с другой стороны, - организация Красной Армии из мелких партизанских отрядов, борьба крестьянских масс против помещиков, стихийные восстания, которые превращаются во всенародное движение против иноземных оккупантов. Красная Армия громит петлюровские банды.
В третьей книге Н. Островский собирался показать уже ничем не прикрытое наступление пилсудчиков на молодую Республику Советов. Героическое сопротивление малочисленной советской армии: тринадцать тысяч красноармейцев против шестидесяти тысяч вооруженных до зубов врагов. Пилсудчики занимают Киев. Буржуазия торжествует. Но под Уманью собирается железный кулак Конной армии. Страшный удар - и враг катится назад. Наше победное наступление и изгнание зарвавшихся интервентов из Украины. Вандализм фашистов: уничтожение прекрасных зданий, бессмысленное, варварское истребление всего, что попадает под руку. Поджог деревень, взрывы железнодорожных станций. Кровавый путь озверевших людей, именующих себя «защитниками культуры».
Островский жил жизнью своих героев - Раймонда и Андрея, Пшеничека и Олеси…
- Я полон мыслями об этих близких и родных мне людях, - часто говорил он.
В их дальнейшей судьбе для него уже многое определилось.
С честью выдержав тяжелое испытание гражданской войны, герои романа «рожденные бурей» становятся активными строителями новой жизни, за которую они так самоотверженно боролись.
Перед Островским вставало будущее Олеси…
Вслед за своим отцом, машинистом Ковалло, уходит Олеся в Красную Армию. Срезав свои чудесные косы и переодевшись в мужской костюм, она превращается в стройного, привлекательного юношу. Олеся - отчаянный кавалерист в дивизии, которой командовал боевой комдив Щабель. Он признается ей в любви, и она согласна стать его женой, но только после того, как Украина будет начисто освобождена от врагов. Девушка говорит Щабелю: «Буду твоей, только когда кончится война».
Однако ее возлюбленный не сдержал слова верности. Олеся узнает о его мимолетной, во хмелю, связи с другой женщиной, не прощает ему этой измены и навсегда порывает с ним.
Вернувшись после войны в родной город, девушка слышит рассказы о фронтовых подвигах Андрия, завоевавшего себе славу бесстрашного бойца.
Вскоре в городе появляется и сам Андрий Птаха…
Узнав о решении Олеси связать свою жизнь со Щабелем, Андрий Птаха тяжело переживает потерю любимой девушки. Отчаявшись, искал он смерти в боях. Горячая, буйная натура, ненависть к панам толкали его на исключительно смелые, порой безрассудные поступки. Он попадал в очень трудные положения, но всегда выбирался из беды. Когда он вернулся домой, на его груди горел орден Красного Знамени.
С непередаваемой радостью узнал Андрий, что Олеся в городе, что она не вышла вамуж… Они встретились, как старые друзья. Олесю растрогала преданность и верность Андрия. Она почувствовала, что теперь, когда нет отца, Андрий Птаха - самый близкий и дорогой для нее человек.
С радостью и нежностью говорил Островский об их счастливой и дружной жизни. О том, какой хорошенький черноглазый паренек рос у них, как любил и баловал своего сына Андрий.
Часто вспоминал Островский о Васильке. В этот образ он вложил много своего, автобиографического. Сам он, будучи подростком, расклеивал по поручению подпольного ревкома листовки. И Василек бесстрашно и дерзко, на глазах у жандармов, разбрасывает воззвания большевиков. Так же, как Коля Островский, Василек убежал из дому в Красную Армию. Он стал любимым воспитанником одной из кавалерийских частей.
Андрий Птаха долго не знал, где находится его отчаянный братишка, и очень о нем тревожился. И вот совершенно случайно он встретил его на фронте.
Произошло это так.
Получив задание срочно переправиться с группой бойцов через реку и прискакав к мосту, Андрий увидел, что по мосту движется кавалерийская часть. Он врезался на коне в самую гущу войска, с трудом прокладывая себе путь, и вдруг почувствовал, что кто-то огрел его нагайкой по спине. Обернувшись, чтобы ответить на удар, он так и замер с поднятой вверх рукой: перед ним был Василек. В папахе, спустившейся до самых бровей, в широкой и длинной не по росту шинели, Василек выглядел до того смешным, что Андрий громко и от всего сердца расхохотался, прежде чем обнял братишку.
После этой встречи они надолго расстались. Василек остался в полку. Он вырос там. Когда кончилась война и пришло время Васильку призываться в Красную Армию, он пошел в летную школу.
Как сложится жизнь Раймонда Раевского? Об этом Островский не говорил. Возможно, ему самому она была еще недостаточно ясна. Одно он знал твердо: Раймонд пойдет по пути отца, закаленного, стойкого бойца великой большевистской партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22