Фаулер, протерев глаза, завел мотор и развернул машину в направлении к Игзэму. Меньше чем за полчаса они добрались до полицейского участка.
* * *
Рэндол снял пальто и повесил на вешалку, прибитую к входной двери кабинета. Направляясь к столу, он зажег сигарету и, погрузившись в кресло, выпустил перед собой синеватую струйку дыма. Инспектор задумчиво следил за тем, как дым образовывает в воздухе причудливые фигуры, а потом на глазах растворяется в воздухе. Подавшись вперед, Рэндол положил перед собой блокнот, взял карандаш и несколькими штрихами набросал приблизительный портрет Гарольда Пирса, несколько акцентируя внимание на изувеченной части его лица. Закончив, он поставил под наброском два имени:
Пол Харви.
Гарольд Пирс.
Какое-то время размышлял о них обоих, затем решительно вычеркнул нижнее имя и принялся постукивать по блокноту тупым концом карандаша. Так...
Оба исчезли без следа. Существует ли между ними какая-то незаметная связь, которую он, инспектор, не сумел уловить? Рэндол зачеркнул свой малохудожественный рисунок, вырвал листок из блокнота, скомкал и швырнул в корзину. И тотчас выбросил из головы мысли о Пирсе. Он ищет ответы там, где их просто не может быть. Но в последнее время у него появилось хобби хвататься за соломинку.
Зазвонил телефон.
- Говорит Рэндол.
- Инспектор, это я. - Он тут же узнал голос. - Мэгги Форд.
Рэндол улыбнулся про себя.
- Чем могу быть полезен, мисс... - Он поправился. - Мэгги? - И услышал на другом конце смех.
- Это о том, что я вам говорила. О Гарольде Пирсе. Тогда я забыла сказать, а теперь вспомнила: когда его уволили, он настаивал на том, что ему есть, куда пойти.
- И вам посчастливилось узнать, куда именно? Оказалось, нет.
- Ладно, не тревожьтесь, у меня для вас тоже есть новости. Покинув вашу больницу, я направился в новую психиатрическую лечебницу, чтобы навести справки о вашем друге Гарольде. Думаю, вам незачем беспокоиться. Я разговаривал с главным психиатром, и он заверил меня, что Пирс никогда не проявлял склонности к насилию. Если бы у меня был список подозреваемых, я вычеркнул бы его немедленно. - Рэндол рассмеялся.
- Значит, вы убеждены, что это Харви?
- Несомненно.
На другом конце провода помолчали. Рэндол нахмурился.
- Мэгги!
- Да, я слушаю. - Пауза затянулась, чувствовалось обоюдное напряжение. Оба хотели продолжить разговор, но не знали, о чем говорить дальше. Рэндол ощущал себя школьником и с удивлением заметил, что рука его слегка дрожит.
- Во сколько вы сегодня заканчиваете работу? - наконец спросил он.
- Я освобожусь в десять, - сообщила она почти извиняющимся тоном.
- Я знаю один милый маленький ресторанчик, который работает допоздна. Могу подхватить вас после работы.
Мэгги рассмеялась.
- Если вы просите меня пообедать там с вами, отвечу «нет».
Рэндол почувствовал себя так, будто ему внезапно дали под дых, настолько он был разочарован ее отказом, однако его настроение заметно улучшилось, когда она продолжила:
- Я знаю ресторан, о котором вы говорите. Он слишком дорогой. Кроме того, я готовлю лучше, и квартира моя ближе. И вам не придется далеко ехать.
Рэндол с облегчением рассмеялся.
Она назвала адрес.
- Будьте у меня без четверти одиннадцать.
Они распрощались, и Рэндол положил трубку, ощущая себя таким счастливым, каким уже давно не чувствовал себя.
В дверь постучали, и Рэндол крикнул, чтобы входили. Появился сержант Виллис.
- Я думал, вы несете мне чашечку чая, Норман.
- Извините, шеф, - ответил Виллис. - Всего лишь полный аутопсический отчет и вот это. - Он вручил начальнику еще один листок бумаги. На нем значились все номера «панд», принадлежавших игзэмской полиции. Напротив каждого номера стояла фамилия водителя.
- Они все проверили, - сказал Виллис. - Восточная часть города чиста. Никаких признаков Харви.
Улыбка исчезла с лица Рэндола, и привычное выражение мрачного напряжения сменило мимолетный подъем настроения, который он испытал мгновение назад.
- Продолжаем поиски? - осведомился Виллис.
Рэндол кивнул.
- Да, - пробормотал он еле слышно. - Продолжаем поиски.
На улице темнело.
Глава 34
- Чувствую, что автобуса мы не дождемся, - проронила Дебби Снелл, отправляя в рот очередную пластинку жевательной резинки.
- Если бы мы не прогуливали математику, нас бы не оставили после уроков и мы не пропустили бы этот чертов автобус, - раздраженно высказалась Колетт Хилл.
- Да, но мы прогуляли математику, и нас оставили после уроков, - заметила Дебби, привалившись к павильончику автобусной остановки.
- Почему бы тебе не позвонить своему драгоценному Тони? - предложила ей Белинда Вернон. - Если бы ты так не носилась с ним, мы бы не нарвались на неприятности.
- Ой, отвали! - невозмутимо парировала Дебби. - Но, так или иначе, если автобус вскоре не появится, мне придется это сделать.
Все три девушки учились в игзэмской единой школе, самой большой из трех городских, и носили форменные темно-бордовые фланелевые куртки. На Дебби куртки не было, так как она не могла втиснуть в нее свой огромный бюст. Всем троим было по пятнадцать, но Дебби выделялась и ростом и куда более зрелыми, чем у подружек, формами. С несчастным видом девушки топтались на остановке, то и дело поглядывая на часы и на дорогу в надежде, что из-за поворота вот-вот появится автобус. Сама автобусная остановка, легкое сооружение из стекла и металла, примыкала к густым зарослям деревьев, за которыми, в свою очередь, тянулись окружавшие Игзэм поля.
Именно из-за этих деревьев за тремя девушками наблюдал Пол Харви.
Будучи подростком, он никогда не умел поладить с девчонками. Все эти их шуточки, подковырки и другие разные штучки... Он никогда не знал, как нужно реагировать на них, и однажды, когда одна из них чересчур откровенно дразнила его и у него возникла непроизвольная эрекция, он стал посмешищем целой толпы окружавших его сверстников. Эти воспоминания, как и многие другие, до сих пор причиняли ему боль.
Теперь, сидя в своем укрытии, он находился достаточно близко от девушек, чтобы слышать, о чем они говорят. Его рука твердо сжимала серп.
Дебби снова взглянула на часы.
- Все, больше ждать не буду! - объявила она. - Иду звонить Тони.
Пошарив в кармане, чтобы найти монетку, бросив высокомерное «до свидания», она стала спускаться с холма, направляясь к ближайшей телефонной будке. Оставшиеся две девушки наблюдали за ней до тех пор, пока она не исчезла из виду.
Харви, держась в тени деревьев, пригибаясь, быстро и бесшумно двигался параллельно удалявшейся девушке. Сумерки сгущались, что было на руку Харви, который предпочитал оставаться незамеченным, но неотрывно следовал за Дебби.
Она добралась до телефонной будки и вошла в нее, оставив дверь открытой.
Харви видел, как девушка набирает номер, слышал, как она что-то говорит в трубку. Спустя минуту она закончила разговор и вышла.
Целых пять минут он наблюдал, как она шагает взад-вперед, затем, выпрямившись в полный рост, двинулся через кусты прямо к ней.
Дебби стояла к нему спиной, а шум ветра заглушил треск ломавшихся под его ногами веток. И вот великан вышел на открытое место. И был уже на расстоянии десяти ярдов от нее, весь на виду.
Девушка взглянула на часы, все еще не замечая его приближения. Но тут из-за поворота на большой скорости вылетел черный «капри», его фары ярко горели в темноте. Дебби бросилась на дорогу и, довольная, забралась в машину. Водитель, молодой человек лет двадцати, крутанул руль и, сделав поворот на сто восемьдесят градусов, поехал обратно в Игзэм.
Харви растворился в зарослях, слившись с темнотой, будто был ее частью.
Глава 35
Гарольд сел, кошмар постепенно отпускал его, уступая место пробудившемуся сознанию. Он заморгал в темноте, потер глаза руками и почувствовал, что лицо его вспотело.
В заброшенной психушке было темным-темно, хоть глаз выколи. В комнате стоял фонарь «молния», но Гарольд не осмеливался воспользоваться им. Он сидел в темноте и дрожал, прислушиваясь к жалобному завыванию ветра, проникавшего в многочисленные щели и дыры и поднимавшего клубы многодневной пыли.
Зародыши лежали в углу комнаты, укутанные от холода в одеяло. Гарольд щурился в темноте и напрягал слух, чтобы уловить их шелестящее дыхание. Ему было видно, как прерывисто поднимается и опадает одеяло. Казалось, целую вечность просидел он тут со скрещенными ногами на грязном полу. Наконец медленно потянулся за лампой и коробком спичек. Чиркнул, поднял стеклянный колпак и наблюдал, как разгорается желтым пламенем фитиль, потом опустил колпак на место. Тусклый свет заполнил комнату, расплываясь, как чернильное пятно, оттесняя темноту в углы. Держа лампу в руке, Гарольд на четвереньках подполз к спавшим зародышам.
Бесконечно долго он держал руку с лампой над одеялом, потом тихонько отогнул его край.
Существа спали, глаза их были закрыты тонкой пленкой кожи, сквозь которую тускло просвечивала чернота магнетических глаз. Гарольд оглядел их оценивающим взглядом, и в горле у него пересохло.
Один из них пошевелился, и его ручка вяло коснулась колена Гарольда. Пирс издал приглушенный возглас удивления и поднес лампу к месту прикосновения. У него перехватило дыхание, а глаз широко раскрылся.
Будто вытянутые невидимыми тягами, короткие пальцы ближнего к Пирсу зародыша постепенно, у него на глазах, удлинялись и становились похожими на паучьи лапки. Плоть на вид была мягкой, но не дряблой. Гарольд еще чуть-чуть приоткрыл одеяло и увидел, что подобное происходит и со второй рукой монстра.
Он отшатнулся, сердце бешено стучало в груди.
Они развивались и росли гораздо быстрее, чем он мог себе вообразить...
Гарольд в смятении разглядывал растущих монстров, и его наполняло чувство страха, смешанное с завороженностью. Он уже не испытывал к ним былого отвращения, только дурные предчувствия мучили его.
Интересно, сколько времени им понадобится, чтобы вырасти окончательно?
Глава 36
Рэндол припарковал машину и, перейдя улицу, двинулся к небольшому многоквартирному дому. В газовом свете уличного фонаря он посмотрел на часы. Десять сорок три.
- Как в аптеке, - сказал он самому себе, толкнув двойную дверь, которая вела на лестничную площадку. Впереди шла лестница, справа был лифт. Он выбрал лестницу и стал медленно подниматься, несколько смущенно и неловко держа перед собой букет красных гвоздик. Два пятнадцатилетних подростка со смехом промчались мимо него по ступенькам, и минуту спустя он услышал рев заводимых мотоциклов. «Где-нибудь ближе к полуночи они, вполне возможно, врежутся в дерево», - подумал инспектор. В детстве он всегда мечтал иметь мотоцикл, но родители категорически возражали. «Самоубийцы», - называл мотоциклистов его отец. Спустя годы, повидав на своем веку немало аварий, Рэндол был склонен согласиться с ним.
Лестничная площадка была чисто убрана и радовала глаз парой картин, висевших на стенах. У одной из дверей стояла огромных размеров гевея, вызывавшая ассоциации с «Днем триффидов». Здание насчитывало всего Три этажа по шесть квартир на каждом и представляло собой разительный контраст с многоквартирными домами в других кварталах Игзэма. Никаких надписей на стенах, никакого тебе собачьего дерьма на площадках или запаха кошачьей мочи. «Благоухание и свет», - подумал он с легкой иронией. На площадке было тихо. То ли здесь рано ложились спать, то ли Мэгги одна живет на этом этаже, размышлял Рэндол, подходя к ее дверям. Он нажал кнопку звонка и услышал его мелодичные переливы. Держа гвоздики перед собой, он тут же протянул их, лишь только Мэгги появилась на пороге.
Она широко улыбнулась. Эта улыбка озарила ее лицо, и Рэндола вот уже в который раз потрясло необыкновенное сияние ее глаз. «Все равно что смотреть в ясное июньское небо», - подумал инспектор. Она была одета в тщательно выглаженное серое платье, на ногах - золотистые туфли на высоких каблуках, подчеркивавшие стройность ее ног. Особым ростом Мэгги не отличалась - около пяти футов и трех дюймов, прикинул Рэндол, - но изящная линия ног делала ее выше. Быстрым оценивающим взглядом он осмотрел ее с головы до высоких каблуков и подумал, что сейчас она выглядит совсем по-другому, нежели утром в больнице. Мэгги впустила его в квартиру, с благодарностью принимая цветы.
- Я не знал, какие вы любите конфеты, - смущенно сказал Рэндол. - Поэтому решил не рисковать.
- Цветы прекрасные! - воскликнула Мэгги и вышла за вазой. - Присаживайтесь, - махнула она рукой.
Он погрузился в мягкие объятия дивана и огляделся. Комната была достаточно просторной и не слишком заставлена мебелью: два кресла, диван, сервант и кофейный столик. У его ног горел газовый камин с имитацией пылающих поленьев. В дальнем углу комнаты на высоком столике помещался переносной телевизор, слева от него - музыкальный центр. Одна дверь, через которую вышла Мэгги, вела на кухню, другая - в спальню и ванную.
У дивана, на котором он сидел, стоял небольшой обеденный стол, сервированный на двоих, и до инспектора донесся запах готовящейся еды. Приглушенное освещение комнаты и вся ее атмосфера благотворно подействовала на Рэндола, и он тут же расслабился.
Мэгги возвратилась с цветами в белой вазе и поставила их на кофейный столик. Когда она наклонилась, он почувствовал тонкий аромат духов.
Мэгги налила ему вина, и они какое-то время непринужденно болтали, потом она поднялась, объявив, что ужин готов. Рэндол встал и прошел к столу, наблюдая за тем, как она вносит еду.
Рэндол наслаждался ужином. Какое это было удовольствие - есть пищу, приготовленную руками женщины, особенно такой привлекательной, как Мэгги. Он посмотрел на нее, и ему на секунду показалось, что он сидит напротив покойной жены. Потом видение исчезло.
- Я не привыкла готовить на двоих, - донесся до него голос Мэгги.
Он потянулся за бутылкой вина и наполнил бокалы.
- Это меня удивляет, - заметил он.
- Почему?
- Вы очаровательная женщина. Не так часто женщины, подобные вам, живут в одиночестве.
- Похоже, мужчин не интересуют женщины, с которыми приходится общаться на равных. Я имею в виду, когда речь заходит о карьере, их это отпугивает. Женщина с интересами, выходящими за пределы кухни, является угрозой для их обожаемого "я".
- Да полноте! - с улыбкой произнес Рэндол, поднимая бокал. - Где это вы откопали подобные умозаключения?
- Извините, если они вас раздражают.
- Да ради Бога. Просто, как я уже сказал, меня удивляет, что вы одиноки.
- То же я могу сказать и о вас, - улыбнулась Мэгги.
Рэндол ухмыльнулся.
- Вероятно, вы хотели сделать мне комплимент, но я что-то не пойму, в чем же он заключается.
- Но вы ведь действительно живете один?
Его улыбка растаяла. Он кивнул и отхлебнул вина.
- Последние пять лет - да.
Рэндол снова занялся едой, ощущая на себе ее взгляд.
- Я был женат. У меня была дочь, Лиза. Когда все это случилось, ей было два годика. - Он медленно прожевал пищу, потом откинулся на спинку стула и стал водить указательным пальцем по краю бокала. Мэгги молча смотрела на него.
- Моя жена Фиона, - начал он, - попросила отвезти их с дочкой к ее матери. Я как раз собирался это сделать, когда меня вызвали по телефону на вокзал. Задержали подозреваемого, и я должен был его допросить. Я уже не помню этого дела. В общем, я сказал ей, чтобы она сама садилась за руль: случай оказался серьезным, и мне нельзя было не ехать по вызову. - Он потягивал вино, голос его звучал глухо и отстраненно, как будто принадлежал не ему, а кому-то другому. Он осознал теперь, что сегодня впервые заговорил о событиях пятилетней давности, и ему показалось, что с тех пор прошла целая вечность.
- На водительские права она сдала всего за несколько недель до того дня, - невесело улыбнулся он. - Помню, как она радовалась, когда выдержала экзамен. Но боялась вести машину ночью и поэтому попросила меня сесть за руль. - Он помедлил. - В них врезался грузовик. Огромный, четырехосный. Пожарная команда четыре часа вытаскивала их из-под обломков. Конечно же, они были мертвы. - Рэндол сделал большой глоток вина.
- О Господи, Лу, простите меня, - смутилась Мэгги.
Он кивнул.
- Если бы я вел машину, скорее всего, такого бы не случилось.
- Вы не можете знать наверняка.
- Иногда мне хотелось бы погибнуть вместе с ними.
- Вы не должны себя винить.
Он невесело улыбнулся.
- Мне потом часто говорили это. Все, кроме матери Фионы, которая считает, что вина моя. Со дня их гибели она со мной не разговаривает.
Наступила долгая пауза, пока Рэндол не нарушил ее снова.
- Что-то мрачный у нас разговор получается. Может, сменим тему, Мэгги?
Он предложил помочь убрать со стола и вымыть посуду. Они вместе отнесли тарелки на кухню, она мыла, он вытирал, и непрестанно говорили, неожиданно найдя друг в друге исповедников. Они изливали друг перед другом свои души, не опасаясь осуждения или неверного толкования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
* * *
Рэндол снял пальто и повесил на вешалку, прибитую к входной двери кабинета. Направляясь к столу, он зажег сигарету и, погрузившись в кресло, выпустил перед собой синеватую струйку дыма. Инспектор задумчиво следил за тем, как дым образовывает в воздухе причудливые фигуры, а потом на глазах растворяется в воздухе. Подавшись вперед, Рэндол положил перед собой блокнот, взял карандаш и несколькими штрихами набросал приблизительный портрет Гарольда Пирса, несколько акцентируя внимание на изувеченной части его лица. Закончив, он поставил под наброском два имени:
Пол Харви.
Гарольд Пирс.
Какое-то время размышлял о них обоих, затем решительно вычеркнул нижнее имя и принялся постукивать по блокноту тупым концом карандаша. Так...
Оба исчезли без следа. Существует ли между ними какая-то незаметная связь, которую он, инспектор, не сумел уловить? Рэндол зачеркнул свой малохудожественный рисунок, вырвал листок из блокнота, скомкал и швырнул в корзину. И тотчас выбросил из головы мысли о Пирсе. Он ищет ответы там, где их просто не может быть. Но в последнее время у него появилось хобби хвататься за соломинку.
Зазвонил телефон.
- Говорит Рэндол.
- Инспектор, это я. - Он тут же узнал голос. - Мэгги Форд.
Рэндол улыбнулся про себя.
- Чем могу быть полезен, мисс... - Он поправился. - Мэгги? - И услышал на другом конце смех.
- Это о том, что я вам говорила. О Гарольде Пирсе. Тогда я забыла сказать, а теперь вспомнила: когда его уволили, он настаивал на том, что ему есть, куда пойти.
- И вам посчастливилось узнать, куда именно? Оказалось, нет.
- Ладно, не тревожьтесь, у меня для вас тоже есть новости. Покинув вашу больницу, я направился в новую психиатрическую лечебницу, чтобы навести справки о вашем друге Гарольде. Думаю, вам незачем беспокоиться. Я разговаривал с главным психиатром, и он заверил меня, что Пирс никогда не проявлял склонности к насилию. Если бы у меня был список подозреваемых, я вычеркнул бы его немедленно. - Рэндол рассмеялся.
- Значит, вы убеждены, что это Харви?
- Несомненно.
На другом конце провода помолчали. Рэндол нахмурился.
- Мэгги!
- Да, я слушаю. - Пауза затянулась, чувствовалось обоюдное напряжение. Оба хотели продолжить разговор, но не знали, о чем говорить дальше. Рэндол ощущал себя школьником и с удивлением заметил, что рука его слегка дрожит.
- Во сколько вы сегодня заканчиваете работу? - наконец спросил он.
- Я освобожусь в десять, - сообщила она почти извиняющимся тоном.
- Я знаю один милый маленький ресторанчик, который работает допоздна. Могу подхватить вас после работы.
Мэгги рассмеялась.
- Если вы просите меня пообедать там с вами, отвечу «нет».
Рэндол почувствовал себя так, будто ему внезапно дали под дых, настолько он был разочарован ее отказом, однако его настроение заметно улучшилось, когда она продолжила:
- Я знаю ресторан, о котором вы говорите. Он слишком дорогой. Кроме того, я готовлю лучше, и квартира моя ближе. И вам не придется далеко ехать.
Рэндол с облегчением рассмеялся.
Она назвала адрес.
- Будьте у меня без четверти одиннадцать.
Они распрощались, и Рэндол положил трубку, ощущая себя таким счастливым, каким уже давно не чувствовал себя.
В дверь постучали, и Рэндол крикнул, чтобы входили. Появился сержант Виллис.
- Я думал, вы несете мне чашечку чая, Норман.
- Извините, шеф, - ответил Виллис. - Всего лишь полный аутопсический отчет и вот это. - Он вручил начальнику еще один листок бумаги. На нем значились все номера «панд», принадлежавших игзэмской полиции. Напротив каждого номера стояла фамилия водителя.
- Они все проверили, - сказал Виллис. - Восточная часть города чиста. Никаких признаков Харви.
Улыбка исчезла с лица Рэндола, и привычное выражение мрачного напряжения сменило мимолетный подъем настроения, который он испытал мгновение назад.
- Продолжаем поиски? - осведомился Виллис.
Рэндол кивнул.
- Да, - пробормотал он еле слышно. - Продолжаем поиски.
На улице темнело.
Глава 34
- Чувствую, что автобуса мы не дождемся, - проронила Дебби Снелл, отправляя в рот очередную пластинку жевательной резинки.
- Если бы мы не прогуливали математику, нас бы не оставили после уроков и мы не пропустили бы этот чертов автобус, - раздраженно высказалась Колетт Хилл.
- Да, но мы прогуляли математику, и нас оставили после уроков, - заметила Дебби, привалившись к павильончику автобусной остановки.
- Почему бы тебе не позвонить своему драгоценному Тони? - предложила ей Белинда Вернон. - Если бы ты так не носилась с ним, мы бы не нарвались на неприятности.
- Ой, отвали! - невозмутимо парировала Дебби. - Но, так или иначе, если автобус вскоре не появится, мне придется это сделать.
Все три девушки учились в игзэмской единой школе, самой большой из трех городских, и носили форменные темно-бордовые фланелевые куртки. На Дебби куртки не было, так как она не могла втиснуть в нее свой огромный бюст. Всем троим было по пятнадцать, но Дебби выделялась и ростом и куда более зрелыми, чем у подружек, формами. С несчастным видом девушки топтались на остановке, то и дело поглядывая на часы и на дорогу в надежде, что из-за поворота вот-вот появится автобус. Сама автобусная остановка, легкое сооружение из стекла и металла, примыкала к густым зарослям деревьев, за которыми, в свою очередь, тянулись окружавшие Игзэм поля.
Именно из-за этих деревьев за тремя девушками наблюдал Пол Харви.
Будучи подростком, он никогда не умел поладить с девчонками. Все эти их шуточки, подковырки и другие разные штучки... Он никогда не знал, как нужно реагировать на них, и однажды, когда одна из них чересчур откровенно дразнила его и у него возникла непроизвольная эрекция, он стал посмешищем целой толпы окружавших его сверстников. Эти воспоминания, как и многие другие, до сих пор причиняли ему боль.
Теперь, сидя в своем укрытии, он находился достаточно близко от девушек, чтобы слышать, о чем они говорят. Его рука твердо сжимала серп.
Дебби снова взглянула на часы.
- Все, больше ждать не буду! - объявила она. - Иду звонить Тони.
Пошарив в кармане, чтобы найти монетку, бросив высокомерное «до свидания», она стала спускаться с холма, направляясь к ближайшей телефонной будке. Оставшиеся две девушки наблюдали за ней до тех пор, пока она не исчезла из виду.
Харви, держась в тени деревьев, пригибаясь, быстро и бесшумно двигался параллельно удалявшейся девушке. Сумерки сгущались, что было на руку Харви, который предпочитал оставаться незамеченным, но неотрывно следовал за Дебби.
Она добралась до телефонной будки и вошла в нее, оставив дверь открытой.
Харви видел, как девушка набирает номер, слышал, как она что-то говорит в трубку. Спустя минуту она закончила разговор и вышла.
Целых пять минут он наблюдал, как она шагает взад-вперед, затем, выпрямившись в полный рост, двинулся через кусты прямо к ней.
Дебби стояла к нему спиной, а шум ветра заглушил треск ломавшихся под его ногами веток. И вот великан вышел на открытое место. И был уже на расстоянии десяти ярдов от нее, весь на виду.
Девушка взглянула на часы, все еще не замечая его приближения. Но тут из-за поворота на большой скорости вылетел черный «капри», его фары ярко горели в темноте. Дебби бросилась на дорогу и, довольная, забралась в машину. Водитель, молодой человек лет двадцати, крутанул руль и, сделав поворот на сто восемьдесят градусов, поехал обратно в Игзэм.
Харви растворился в зарослях, слившись с темнотой, будто был ее частью.
Глава 35
Гарольд сел, кошмар постепенно отпускал его, уступая место пробудившемуся сознанию. Он заморгал в темноте, потер глаза руками и почувствовал, что лицо его вспотело.
В заброшенной психушке было темным-темно, хоть глаз выколи. В комнате стоял фонарь «молния», но Гарольд не осмеливался воспользоваться им. Он сидел в темноте и дрожал, прислушиваясь к жалобному завыванию ветра, проникавшего в многочисленные щели и дыры и поднимавшего клубы многодневной пыли.
Зародыши лежали в углу комнаты, укутанные от холода в одеяло. Гарольд щурился в темноте и напрягал слух, чтобы уловить их шелестящее дыхание. Ему было видно, как прерывисто поднимается и опадает одеяло. Казалось, целую вечность просидел он тут со скрещенными ногами на грязном полу. Наконец медленно потянулся за лампой и коробком спичек. Чиркнул, поднял стеклянный колпак и наблюдал, как разгорается желтым пламенем фитиль, потом опустил колпак на место. Тусклый свет заполнил комнату, расплываясь, как чернильное пятно, оттесняя темноту в углы. Держа лампу в руке, Гарольд на четвереньках подполз к спавшим зародышам.
Бесконечно долго он держал руку с лампой над одеялом, потом тихонько отогнул его край.
Существа спали, глаза их были закрыты тонкой пленкой кожи, сквозь которую тускло просвечивала чернота магнетических глаз. Гарольд оглядел их оценивающим взглядом, и в горле у него пересохло.
Один из них пошевелился, и его ручка вяло коснулась колена Гарольда. Пирс издал приглушенный возглас удивления и поднес лампу к месту прикосновения. У него перехватило дыхание, а глаз широко раскрылся.
Будто вытянутые невидимыми тягами, короткие пальцы ближнего к Пирсу зародыша постепенно, у него на глазах, удлинялись и становились похожими на паучьи лапки. Плоть на вид была мягкой, но не дряблой. Гарольд еще чуть-чуть приоткрыл одеяло и увидел, что подобное происходит и со второй рукой монстра.
Он отшатнулся, сердце бешено стучало в груди.
Они развивались и росли гораздо быстрее, чем он мог себе вообразить...
Гарольд в смятении разглядывал растущих монстров, и его наполняло чувство страха, смешанное с завороженностью. Он уже не испытывал к ним былого отвращения, только дурные предчувствия мучили его.
Интересно, сколько времени им понадобится, чтобы вырасти окончательно?
Глава 36
Рэндол припарковал машину и, перейдя улицу, двинулся к небольшому многоквартирному дому. В газовом свете уличного фонаря он посмотрел на часы. Десять сорок три.
- Как в аптеке, - сказал он самому себе, толкнув двойную дверь, которая вела на лестничную площадку. Впереди шла лестница, справа был лифт. Он выбрал лестницу и стал медленно подниматься, несколько смущенно и неловко держа перед собой букет красных гвоздик. Два пятнадцатилетних подростка со смехом промчались мимо него по ступенькам, и минуту спустя он услышал рев заводимых мотоциклов. «Где-нибудь ближе к полуночи они, вполне возможно, врежутся в дерево», - подумал инспектор. В детстве он всегда мечтал иметь мотоцикл, но родители категорически возражали. «Самоубийцы», - называл мотоциклистов его отец. Спустя годы, повидав на своем веку немало аварий, Рэндол был склонен согласиться с ним.
Лестничная площадка была чисто убрана и радовала глаз парой картин, висевших на стенах. У одной из дверей стояла огромных размеров гевея, вызывавшая ассоциации с «Днем триффидов». Здание насчитывало всего Три этажа по шесть квартир на каждом и представляло собой разительный контраст с многоквартирными домами в других кварталах Игзэма. Никаких надписей на стенах, никакого тебе собачьего дерьма на площадках или запаха кошачьей мочи. «Благоухание и свет», - подумал он с легкой иронией. На площадке было тихо. То ли здесь рано ложились спать, то ли Мэгги одна живет на этом этаже, размышлял Рэндол, подходя к ее дверям. Он нажал кнопку звонка и услышал его мелодичные переливы. Держа гвоздики перед собой, он тут же протянул их, лишь только Мэгги появилась на пороге.
Она широко улыбнулась. Эта улыбка озарила ее лицо, и Рэндола вот уже в который раз потрясло необыкновенное сияние ее глаз. «Все равно что смотреть в ясное июньское небо», - подумал инспектор. Она была одета в тщательно выглаженное серое платье, на ногах - золотистые туфли на высоких каблуках, подчеркивавшие стройность ее ног. Особым ростом Мэгги не отличалась - около пяти футов и трех дюймов, прикинул Рэндол, - но изящная линия ног делала ее выше. Быстрым оценивающим взглядом он осмотрел ее с головы до высоких каблуков и подумал, что сейчас она выглядит совсем по-другому, нежели утром в больнице. Мэгги впустила его в квартиру, с благодарностью принимая цветы.
- Я не знал, какие вы любите конфеты, - смущенно сказал Рэндол. - Поэтому решил не рисковать.
- Цветы прекрасные! - воскликнула Мэгги и вышла за вазой. - Присаживайтесь, - махнула она рукой.
Он погрузился в мягкие объятия дивана и огляделся. Комната была достаточно просторной и не слишком заставлена мебелью: два кресла, диван, сервант и кофейный столик. У его ног горел газовый камин с имитацией пылающих поленьев. В дальнем углу комнаты на высоком столике помещался переносной телевизор, слева от него - музыкальный центр. Одна дверь, через которую вышла Мэгги, вела на кухню, другая - в спальню и ванную.
У дивана, на котором он сидел, стоял небольшой обеденный стол, сервированный на двоих, и до инспектора донесся запах готовящейся еды. Приглушенное освещение комнаты и вся ее атмосфера благотворно подействовала на Рэндола, и он тут же расслабился.
Мэгги возвратилась с цветами в белой вазе и поставила их на кофейный столик. Когда она наклонилась, он почувствовал тонкий аромат духов.
Мэгги налила ему вина, и они какое-то время непринужденно болтали, потом она поднялась, объявив, что ужин готов. Рэндол встал и прошел к столу, наблюдая за тем, как она вносит еду.
Рэндол наслаждался ужином. Какое это было удовольствие - есть пищу, приготовленную руками женщины, особенно такой привлекательной, как Мэгги. Он посмотрел на нее, и ему на секунду показалось, что он сидит напротив покойной жены. Потом видение исчезло.
- Я не привыкла готовить на двоих, - донесся до него голос Мэгги.
Он потянулся за бутылкой вина и наполнил бокалы.
- Это меня удивляет, - заметил он.
- Почему?
- Вы очаровательная женщина. Не так часто женщины, подобные вам, живут в одиночестве.
- Похоже, мужчин не интересуют женщины, с которыми приходится общаться на равных. Я имею в виду, когда речь заходит о карьере, их это отпугивает. Женщина с интересами, выходящими за пределы кухни, является угрозой для их обожаемого "я".
- Да полноте! - с улыбкой произнес Рэндол, поднимая бокал. - Где это вы откопали подобные умозаключения?
- Извините, если они вас раздражают.
- Да ради Бога. Просто, как я уже сказал, меня удивляет, что вы одиноки.
- То же я могу сказать и о вас, - улыбнулась Мэгги.
Рэндол ухмыльнулся.
- Вероятно, вы хотели сделать мне комплимент, но я что-то не пойму, в чем же он заключается.
- Но вы ведь действительно живете один?
Его улыбка растаяла. Он кивнул и отхлебнул вина.
- Последние пять лет - да.
Рэндол снова занялся едой, ощущая на себе ее взгляд.
- Я был женат. У меня была дочь, Лиза. Когда все это случилось, ей было два годика. - Он медленно прожевал пищу, потом откинулся на спинку стула и стал водить указательным пальцем по краю бокала. Мэгги молча смотрела на него.
- Моя жена Фиона, - начал он, - попросила отвезти их с дочкой к ее матери. Я как раз собирался это сделать, когда меня вызвали по телефону на вокзал. Задержали подозреваемого, и я должен был его допросить. Я уже не помню этого дела. В общем, я сказал ей, чтобы она сама садилась за руль: случай оказался серьезным, и мне нельзя было не ехать по вызову. - Он потягивал вино, голос его звучал глухо и отстраненно, как будто принадлежал не ему, а кому-то другому. Он осознал теперь, что сегодня впервые заговорил о событиях пятилетней давности, и ему показалось, что с тех пор прошла целая вечность.
- На водительские права она сдала всего за несколько недель до того дня, - невесело улыбнулся он. - Помню, как она радовалась, когда выдержала экзамен. Но боялась вести машину ночью и поэтому попросила меня сесть за руль. - Он помедлил. - В них врезался грузовик. Огромный, четырехосный. Пожарная команда четыре часа вытаскивала их из-под обломков. Конечно же, они были мертвы. - Рэндол сделал большой глоток вина.
- О Господи, Лу, простите меня, - смутилась Мэгги.
Он кивнул.
- Если бы я вел машину, скорее всего, такого бы не случилось.
- Вы не можете знать наверняка.
- Иногда мне хотелось бы погибнуть вместе с ними.
- Вы не должны себя винить.
Он невесело улыбнулся.
- Мне потом часто говорили это. Все, кроме матери Фионы, которая считает, что вина моя. Со дня их гибели она со мной не разговаривает.
Наступила долгая пауза, пока Рэндол не нарушил ее снова.
- Что-то мрачный у нас разговор получается. Может, сменим тему, Мэгги?
Он предложил помочь убрать со стола и вымыть посуду. Они вместе отнесли тарелки на кухню, она мыла, он вытирал, и непрестанно говорили, неожиданно найдя друг в друге исповедников. Они изливали друг перед другом свои души, не опасаясь осуждения или неверного толкования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27