«Все как обычно, – неожиданно подумал не склонный к излишней сентиментальности Пэтэрс, – кто-то уходит, кто-то остается за кормой. Все как обычно…»
На этом все «обычности» неожиданно и закончились. Челнок тряхнуло, и в тот же миг исчезла ставшая привычной вибрация от преодолевающих чужое притяжение двигателей. Пилот мгновенно напрягся, готовясь к дальнейшим неожиданностям, однако таковых не оказалось.
И даже наоборот – судя по показаниям приборов, катер сейчас находился в зоне нулевой гравитации: здесь, всего лишь в полукилометре от чужого корабля, его гравитационное поле попросту отсутствовало. Хмыкнув, Виктор отключил двигатели – необходимости в них больше не было. Челнок лег в дрейф. Дисплеи на консоли управления засветились ровным зеленым светом, утверждая вопреки заполнившей все лобовое бронестекло картинке, что суденышко находится вдали от любых источников гравитационных, магнитных или каких-либо иных полей. Масс-детектор чужой звездолет тоже игнорировал: судя по его показаниям, теперь впереди просто ничего не было… или кто-то очень вовремя отключил спрятанные внутри крейсера гравигенераторы, непонятно, с какой целью и каким образом работавшие до того.
– Хотел бы я знать, что это значит, – задумчиво пробормотал капитан. – Грэг, ты это видишь?
– Получаю телеметрию и картинку, – немедленно отозвался брат. – Гравиполе исчезло, да? И масса на нуль сошла? У меня сигнал прерывался, видимо, когда вы эту границу пересекали.
– Как с остальным? – имея в виду отслеживаемое Грэгом состояние находящихся в катере людей, спросил капитан. Показания – давление, частоту пульса и дыхания, уровень потоотделения, психологический статус – передавали закрепленные на коже датчики.
– Соматика нормальная у всех. Пси-статус в целом тоже, только Славик немного волнуется и Витя, когда вас тряхнуло, сильно напрягся. Сейчас уже норма, а вот Славка пока не успокоился…
– Да в норме я, в норме, – раздался из динамика голос инженера. – Вам там хорошо, все видно, а мне сиди здесь! Пэт, а то сам не знаешь, какое качество картинки на мой шлем идет, когда в этом гробу торчишь!..
– Ладно, не ной, слышал же, какие тут фокусы с гравитацией и массой творятся?! Сейчас подгребем вплотную и выпустим тебя. Насмотришься еще по самое не хочу. – Капитан кивнул Виктору: – Попробуй подойти метров на сто и стабилизируйся, если сумеешь. Выпустим нашего «крабика». На всякий случай будь готов уходить к рейдеру на форсаже. Давай посмотрим, как оно.
Однако вопреки настороженности капитана больше никаких неожиданностей не произошло. Челнок легко скользнул вдоль борта огромного корабля и замер в плоскости эклиптики «большого» эллипса. «Малый» неспешно вращался почти перпендикулярно ему, плавно перетекая, оборот за оборотом, против часовой стрелки. Отсюда, с расстояния чуть меньше ста метров, обшивка казалась абсолютно гладкой, не тронутой ни ударами частиц вездесущей космической пыли, ни столкновениями с мириадами крошечных метеоритов…
На миг окутанный облачком замерзшего воздуха, раскрылся десантный шлюз, и в проеме показался подвешенный к погрузочной стреле «краб», как на жаргоне называли поисковики жесткий исследовательский скафандр. Сходство было в общем-то весьма отдаленным, в основном из-за четырех мощных манипуляторов, и на самом деле заканчивающихся трехпалыми клешнями-захватами. Во всем остальном скафандр не походил ни на краба, ни на человека: бочкообразный корпус, косо установленная прозрачная полусфера смотрового блистера сверху, уродливый горб двигателя, контейнер для сбора проб… Разработчики, создавая удобный и безопасный инструмент для работы в вакууме, не слишком-то озадачивались дизайном и внешним видом. Совсем в принципе не озадачивались…
Телескопическая стрела выдвинулась за габариты десантной рампы и разжала захват, выпуская «краба» на свободу. Пробурчав что-то в своей вечно недовольной манере (что именно, не смогли уловить даже сверхчуткие микрофоны скафандра), Славик включил двигатели, направляя «скорлупу» в сторону чужого корабля. О том, что он станет делать дальше, инженер даже не думал: поисковики на то и поисковики, чтобы разбираться на месте. Не зря ведь, согласно бытующей в их среде легенде, история поискового движения уходила корнями чуть ли не в далекий двадцатый век, когда поисковиками называли людей, занимающихся разгадыванием различных тайн истории. Злые языки, правда, утверждали, что немалая часть легендарных прародителей на самом деле называлась черными следопытами и попросту выкапывала для перепродажи оружие и награды на местах былых боев. Однако в последнее мало кто верил – уж больно неприглядной выглядела бы тогда славная история искателей!
– Слава, ну что там у тебя? – с неподдельным волнением осведомился капитан, убедившись, что сигнальный маячок скафандра преодолел половину расстояния до чужого звездолета.
– Там у меня ничего. Летю себе и летю. Очень интеллектуальное занятие – сидеть в этой консервной банке и наблюдать перед собой хрен знает что! В следующий раз можешь сам попробовать. Уступаю.
Ответ капитана не удивил: инженер был человеком со странностями. Это во-первых. А во-вторых, хоть он и знал об «автономных системах выживания» абсолютно все, Славик терпеть не мог пользоваться скафандрами, особенно такими неповоротливыми, как «краб». Правда, нынешняя ситуация по идее должна была бы вызвать интерес даже у такого флегматичного человека, как сорокалетний Вячеслав Горчаков.
– Пэтэрс, на два слова на твоем канале. – Голос брата звучал слегка встревоженно, и капитан не стал спорить. Конечно, у искателей не слишком-то принято секретничать друг от друга, но в этот раз ребята должны понять – вышеупомянутая ситуация опять же…
– Хорошо. – Не отреагировав на косой взгляд Клода, Пэтэрс активировал свой личный канал. Теперь Грэга слышал лишь он – ребята могли переговариваться только между собой или со Славой. Ответов капитана они тоже не слышали – мешали наушники и полугерметичные полетные шлемы.
– Пэт, мне не нравится Славкин пси-статус…
– Это все? – Капитан, похоже, ожидал чего-то иного. – Да что он, в первый раз, что ли, бурчит? Для него лишний раз скафандр натянуть – чуть не депрессия начинается. Скафандр как стрессогенный фактор, блин…
– Мне он очень не нравится, – интонировав «очень», негромко, словно кто-то мог прослушать закрытый канал, ответил брат. – Сначала он просто волновался, тут ты прав, все, как обычно, а сейчас, после того как вышел наружу… сейчас он, похоже, очень зол. Скорее это даже не злость, а нечто вроде ярости или ненависти. Боюсь, он уже немного неадекватен… или станет таким через пару минут. Кси– и дельта-ритмы зашкаливают, понимаешь?
– Не совсем. Ты ж у нас не только пилот, но и врач экспедиции, значит, тебе и понимать положено, – наблюдая за удаляющимся маячком «краба», уже почти добравшегося до обшивки крейсера, буркнул капитан. – Мне что, отозвать его?
– Хорошо бы, – неожиданно вздохнул Грэг, – только, боюсь, он уже не послушается.
– Чего-о?! – возмущенно рявкнул капитан. – Я ему сейчас не послушаюсь! Что с остальными?
– В целом норма. Витька уже совсем успокоился, а вот Клод начинает немного психовать, пока неосознанно. И… гм, тебе бы тоже подуспокоиться не мешало, братишка! Не дергайся и попробуй вызвать нашего инженера…
– Я-то спокоен… – едва сдержав желание проорать это прямо в микрофон, Пэтэрс вернулся на общую волну. Клод исподтишка бросил на него еще один взгляд, на сей раз просто не замеченный капитаном. – «Краб-один», ответь капитану. Срочно. – Пэтэрс намеренно использовал официальный позывной вместо привычного имени. Ответ оказался более чем неожиданным:
– «Краб-один» тоже срочно посылает капитана на!.. Конец связи.
Пэтэрс замер. Вот так ничего себе! Приехали-прилетели! Это уже похоже на самый настоящий пространственный психоз, испытываемый неподготовленным человеком в открытом космосе вдали от своего корабля. Холодное ничто за тоненькой скорлупой обшивки здорово действует на нервы новичкам. Но именно новичкам! Назвать таковым Славика, имеющего за плечами не одну сотню проведенных в пространстве часов, у капитана просто не поворачивался язык! «Двумя пэ» страдают на первом-втором выходе «в открытку», но уж никак не на десятом году!..
– Он уже на месте, кэп. – Виктор кивнул на передаваемую камерами скафандра картинку. – Метров пять до касания. Кстати, неплохо б ему скорость…
Едва появившаяся на экране картинка неожиданно мигнула, смазалась и исчезла. Виктор непонимающе уставился в монитор.
– Он что, камеру выключил? – пальцы пилота коснулись клавиш дистанционного контроля за системами скафандра, однако Пэтэрс легонько дотронулся его плеча:
– Не мучайся. Он уже внутри, – и кивнул на иллюминатор, имея в виду пропавший габарит «краба».
– Но как?!
– Понятия не имею. В тот момент, когда картинка поплыла, его габарит погас. Думал, показалось…
– Она и не плыла, – неожиданно подал голос молчавший с самого начала полета Клод. Голос обычно веселого бертазарийца был мрачен, – это обшивка перед «крабиком» разошлась. Я успел заметить. Будто кусок борта вдруг стал… – Он замялся, подбирая слово: – Ну, жидким, что ли? Разошелся в стороны, пропустил его и снова закрылся. Очень быстро. Можно запись в режиме раскадровки просмотреть…
– Потом. – Капитан, похоже, принял решение. Неожиданное, вполне в своем духе. – Витя, давай на сближение.
Виктор искоса взглянул на Пэтэрса, тем не менее послушно возложив руки на эргономичную загогулину джойстика:
– Уверен, кэп?
– Нет. Не уверен. Сближайся. Медленно. И будь готов, если что…
Клод, словно позабыв о притягивающих его к ложементу ремнях, дернулся. Движение в невесомости – армейские челноки, при всех их достоинствах, никогда не снабжались полноценными гравикомпенсаторами – вышло довольно комичным:
– Пэт, это глупо! Неизвестно, что…
– Сближайся, Вить. Посмотрим, что там.
Челнок за считаные секунды преодолел оставшуюся сотню метров и замер борт в борт с чужим кораблем. Дисплеи на консоли по-прежнему горели нейтрально-зеленым светом: инопланетного крейсера они просто «не видели». Канал связи с «крабом» также оставался мертвым.
– Ну и что дальше? – Обернувшийся к капитану Клод уже даже не старался скрыть язвительности. И похоже, выразил общее – его и Виктора – мнение.
– Подождем. – Капитан изо всех сил старался сдержать готовый выплеснуться наружу внезапно накативший гнев. Или даже не гнев, а – как там говорил Грэг? – ярость? Ненависть?..
Кажется, не сумел. Не заметить этого младший брат не мог. На сей раз он даже не стал просить использовать закрытый канал:
– Пэт, братишка, а ну успокойся! Следи за собой! Что с тобой, что там вообще со всеми вами происходит?! У тебя начинается та же хрень, что у Славки! У ВСЕХ ВАС! Вы что там, дружно свихнулись?!
– Не… твое… дело… братишка… – словно через силу, ответил тот. Грэг не мог видеть, как Пэтэрс в этот момент рвет из поясной кобуры единственное на их рейдере боевое оружие – электромагнитный пистолет «Зауэр ЭМ-207». Тупорылое дуло уперлось в защищенный лишь тонким пластиком шлема затылок пилота. – Мы. Будем. Ждать. Когда. Вернется. «Краб». Он. Идет. Я. Его. Чувствую.
– Хорошо, кэп, без проблем, – даже не вздрогнув, согласился Виктор. – Ждем. А что ты вдруг…
Клод, хлопнув ладонью по замку привязной системы, взвился из кресла, пытаясь перехватить руку капитана. Невесомость сыграла с ним злую шутку – он промахнулся. В отличие от отслужившего семь лет в колониальной пехоте Пэтэрса: «Зауэр» коротко прожурчал разгоняемым зарядом, и бертазарийца отшвырнуло вперед. Облачко крови из разбитой пулей головы немедленно трансформировалось в цепочку темно-красных шариков, расплывшихся по пилотской кабине. Виктор наконец вздрогнул. И, надрывая голосовые связки, заорал Грэг:
– Пэтэрс!!! Братишка!!! Что ты делае…
– Спокойно, кэп! – Голос пилота был неестественно-спокойным. И это еще больше раздражало капитана. Намного больше.
– Мы ждем, не психуй. Сейчас появится «краб», мы примем его на борт и…
«Взззжиу!» – пистолет повторно взвизгнул разгоняемой в электромагнитном индукторе пулей, и пилот ткнулся головой в пульт. Часть выброшенной чудовищным динамическим ударом крови не сумела оформиться в привычную для нулевой гравитации сферическую форму, покрыв приборную консоль подрагивающей выпуклой пленкой. Виктор был мертв.
– Б!.. – пришедшим из глубины веков ругательством прокомментировал происходящее Грэг. – Ублюдок… зачем…
Пэтэрс вырубил связь и впился взглядом в разошедшуюся, ставшую будто бы жидкой обшивку чужого корабля, сквозь которую неторопливо выплыл наружу «краб». Перед собой, облаченный в бронированную «скорлупу», Вячеслав толкал здоровенный, диаметром никак не меньше десяти метров, шар неопределенного цвета, словно ртуть, одновременно отражающая и тьму космоса, и свет прожекторов челнока. Размаха всех четырех манипуляторов, конечно же, не хватало, однако шар это, похоже, нисколько не волновало. Как, собственно, и «краба». Заблокированный капитаном радиоканал молчал. Да, впрочем, перехваченное яростью горло и не могло бы выдавить ни единого звука – ведь направлялся Славик отнюдь не к челноку, понемногу разгоняя маломощный движок скафандра в сторону рейдера. Он хотел уйти с находкой! Уйти от него, капитана Пэтэрса Гриндейла! И отдать ЭТО его никчемному, ни на что не способному брату, этому моральному уроду, лишь по случайной родительской ошибке имевшему наглость появиться на свет!!!
Зарычав, капитан отстегнул привязные ремни и, вышвырнув из ложемента мертвого пилота, занял его место. Он успеет, он просто не имеет права не успеть!..
Катер развернулся и начал разгон, собираясь перехватить успевшего удалиться почти на километр «краба». Главное – догнать этого ублюдка, пока он не оказался достаточно близко от рейдера. В противном случае погасить инерцию будет уже затруднительно и придется тратить время и топливо на ненужное маневрирование. А так – всего один удар, и «краба» попросту развалит пополам. Потом развернуться, подобрать шар, втянув его в десантный отсек, и вернуться на рейдер. Разобраться с братом – и уйти в прыжок. А уж после он решит, как использовать наследие Ушедших…
Явная нелогичность собственных действий – ведь закованный в броню «краба» Славик и так направлялся к рейдеру – Пэтэрса нисколько не волновала: ярость затуманивала разум куда сильнее любого наркотика. На корабль он должен вернуться вместе с находкой… и без инженера! Один! Сам! Брата придется потерпеть еще некоторое время, впрочем, небольшое…
Но он промахнулся, пройдя в считаных метрах от скафандра. И пока, задыхаясь от ненависти, разворачивался и вносил курсовые поправки, Славик успел почти что добраться до корабля. Пэтэрс догнал его лишь в сотне метров, по касательной зацепив правым пилоном внешней подвески. Пилон снесло напрочь, но и скафандр развалило на несколько частей. Но вот дальше произошло непоправимое. Пока Пэтэрс гасил скорость и маневрировал, влекомый инерцией шар вошел в зону собственной гравитации рейдера. И, захваченный посадочным приводом, поплыл к раззявленному шлюзу.
Этот ублюдок задумал отобрать у старшего – СТАРШЕГО! – брата заслуженную награду! Ну нет! Уж тогда никому! Заложив сумасшедший, вполне в духе былой службы в колониальном корпусе, вираж, Пэтэрс направил стотонную махину челнока прямо в борт родного корабля. И лишь за несколько секунд до удара понял, что ненавистный родственник все-таки его переиграл. Корпус рейдера смазался и «поплыл», словно окруженный нагретым жарким солнцем воздухом: корабль разворачивал стартовую воронку гиперполя. То, что он видел подобную иллюзию, означало лишь одно: гиперпространственный канал уже открыт. И сейчас рейдер погрузится в воронку полностью – вместе с вожделенным «объектом».
Заскрежетав зубами, бывший капитан дал максимальный форсаж обоим двигателям: да, ему не повезло, но все же он сведет игру вничью! Поскольку космический корабль никогда не бывает столь беззащитен, как в момент погружения в джи-воронку! Любое, даже самое минимальное внешнее воздействие начисто сбивает настройки канала, и его может выбросить где угодно, причем не только в пространстве, но и во времени. Если вообще где-нибудь выбросит: физика гиперполя, особенно соотношения в нем пространства-времени, до сих пор не была до конца изучена…
Флотский патрульный корвет вышел из финишной воронки в трехстах километрах от чужого звездолета. О том, что произошло здесь десятью минутами раньше, так никто и не узнал – зафиксированные аппаратурой остаточные возмущения пространственно-временного континуума были отнесены за счет собственного прыжка, а потерянный сигнал бортового шпиона поискового рейдера объяснили неисправностью электроники.
1 2 3 4 5
На этом все «обычности» неожиданно и закончились. Челнок тряхнуло, и в тот же миг исчезла ставшая привычной вибрация от преодолевающих чужое притяжение двигателей. Пилот мгновенно напрягся, готовясь к дальнейшим неожиданностям, однако таковых не оказалось.
И даже наоборот – судя по показаниям приборов, катер сейчас находился в зоне нулевой гравитации: здесь, всего лишь в полукилометре от чужого корабля, его гравитационное поле попросту отсутствовало. Хмыкнув, Виктор отключил двигатели – необходимости в них больше не было. Челнок лег в дрейф. Дисплеи на консоли управления засветились ровным зеленым светом, утверждая вопреки заполнившей все лобовое бронестекло картинке, что суденышко находится вдали от любых источников гравитационных, магнитных или каких-либо иных полей. Масс-детектор чужой звездолет тоже игнорировал: судя по его показаниям, теперь впереди просто ничего не было… или кто-то очень вовремя отключил спрятанные внутри крейсера гравигенераторы, непонятно, с какой целью и каким образом работавшие до того.
– Хотел бы я знать, что это значит, – задумчиво пробормотал капитан. – Грэг, ты это видишь?
– Получаю телеметрию и картинку, – немедленно отозвался брат. – Гравиполе исчезло, да? И масса на нуль сошла? У меня сигнал прерывался, видимо, когда вы эту границу пересекали.
– Как с остальным? – имея в виду отслеживаемое Грэгом состояние находящихся в катере людей, спросил капитан. Показания – давление, частоту пульса и дыхания, уровень потоотделения, психологический статус – передавали закрепленные на коже датчики.
– Соматика нормальная у всех. Пси-статус в целом тоже, только Славик немного волнуется и Витя, когда вас тряхнуло, сильно напрягся. Сейчас уже норма, а вот Славка пока не успокоился…
– Да в норме я, в норме, – раздался из динамика голос инженера. – Вам там хорошо, все видно, а мне сиди здесь! Пэт, а то сам не знаешь, какое качество картинки на мой шлем идет, когда в этом гробу торчишь!..
– Ладно, не ной, слышал же, какие тут фокусы с гравитацией и массой творятся?! Сейчас подгребем вплотную и выпустим тебя. Насмотришься еще по самое не хочу. – Капитан кивнул Виктору: – Попробуй подойти метров на сто и стабилизируйся, если сумеешь. Выпустим нашего «крабика». На всякий случай будь готов уходить к рейдеру на форсаже. Давай посмотрим, как оно.
Однако вопреки настороженности капитана больше никаких неожиданностей не произошло. Челнок легко скользнул вдоль борта огромного корабля и замер в плоскости эклиптики «большого» эллипса. «Малый» неспешно вращался почти перпендикулярно ему, плавно перетекая, оборот за оборотом, против часовой стрелки. Отсюда, с расстояния чуть меньше ста метров, обшивка казалась абсолютно гладкой, не тронутой ни ударами частиц вездесущей космической пыли, ни столкновениями с мириадами крошечных метеоритов…
На миг окутанный облачком замерзшего воздуха, раскрылся десантный шлюз, и в проеме показался подвешенный к погрузочной стреле «краб», как на жаргоне называли поисковики жесткий исследовательский скафандр. Сходство было в общем-то весьма отдаленным, в основном из-за четырех мощных манипуляторов, и на самом деле заканчивающихся трехпалыми клешнями-захватами. Во всем остальном скафандр не походил ни на краба, ни на человека: бочкообразный корпус, косо установленная прозрачная полусфера смотрового блистера сверху, уродливый горб двигателя, контейнер для сбора проб… Разработчики, создавая удобный и безопасный инструмент для работы в вакууме, не слишком-то озадачивались дизайном и внешним видом. Совсем в принципе не озадачивались…
Телескопическая стрела выдвинулась за габариты десантной рампы и разжала захват, выпуская «краба» на свободу. Пробурчав что-то в своей вечно недовольной манере (что именно, не смогли уловить даже сверхчуткие микрофоны скафандра), Славик включил двигатели, направляя «скорлупу» в сторону чужого корабля. О том, что он станет делать дальше, инженер даже не думал: поисковики на то и поисковики, чтобы разбираться на месте. Не зря ведь, согласно бытующей в их среде легенде, история поискового движения уходила корнями чуть ли не в далекий двадцатый век, когда поисковиками называли людей, занимающихся разгадыванием различных тайн истории. Злые языки, правда, утверждали, что немалая часть легендарных прародителей на самом деле называлась черными следопытами и попросту выкапывала для перепродажи оружие и награды на местах былых боев. Однако в последнее мало кто верил – уж больно неприглядной выглядела бы тогда славная история искателей!
– Слава, ну что там у тебя? – с неподдельным волнением осведомился капитан, убедившись, что сигнальный маячок скафандра преодолел половину расстояния до чужого звездолета.
– Там у меня ничего. Летю себе и летю. Очень интеллектуальное занятие – сидеть в этой консервной банке и наблюдать перед собой хрен знает что! В следующий раз можешь сам попробовать. Уступаю.
Ответ капитана не удивил: инженер был человеком со странностями. Это во-первых. А во-вторых, хоть он и знал об «автономных системах выживания» абсолютно все, Славик терпеть не мог пользоваться скафандрами, особенно такими неповоротливыми, как «краб». Правда, нынешняя ситуация по идее должна была бы вызвать интерес даже у такого флегматичного человека, как сорокалетний Вячеслав Горчаков.
– Пэтэрс, на два слова на твоем канале. – Голос брата звучал слегка встревоженно, и капитан не стал спорить. Конечно, у искателей не слишком-то принято секретничать друг от друга, но в этот раз ребята должны понять – вышеупомянутая ситуация опять же…
– Хорошо. – Не отреагировав на косой взгляд Клода, Пэтэрс активировал свой личный канал. Теперь Грэга слышал лишь он – ребята могли переговариваться только между собой или со Славой. Ответов капитана они тоже не слышали – мешали наушники и полугерметичные полетные шлемы.
– Пэт, мне не нравится Славкин пси-статус…
– Это все? – Капитан, похоже, ожидал чего-то иного. – Да что он, в первый раз, что ли, бурчит? Для него лишний раз скафандр натянуть – чуть не депрессия начинается. Скафандр как стрессогенный фактор, блин…
– Мне он очень не нравится, – интонировав «очень», негромко, словно кто-то мог прослушать закрытый канал, ответил брат. – Сначала он просто волновался, тут ты прав, все, как обычно, а сейчас, после того как вышел наружу… сейчас он, похоже, очень зол. Скорее это даже не злость, а нечто вроде ярости или ненависти. Боюсь, он уже немного неадекватен… или станет таким через пару минут. Кси– и дельта-ритмы зашкаливают, понимаешь?
– Не совсем. Ты ж у нас не только пилот, но и врач экспедиции, значит, тебе и понимать положено, – наблюдая за удаляющимся маячком «краба», уже почти добравшегося до обшивки крейсера, буркнул капитан. – Мне что, отозвать его?
– Хорошо бы, – неожиданно вздохнул Грэг, – только, боюсь, он уже не послушается.
– Чего-о?! – возмущенно рявкнул капитан. – Я ему сейчас не послушаюсь! Что с остальными?
– В целом норма. Витька уже совсем успокоился, а вот Клод начинает немного психовать, пока неосознанно. И… гм, тебе бы тоже подуспокоиться не мешало, братишка! Не дергайся и попробуй вызвать нашего инженера…
– Я-то спокоен… – едва сдержав желание проорать это прямо в микрофон, Пэтэрс вернулся на общую волну. Клод исподтишка бросил на него еще один взгляд, на сей раз просто не замеченный капитаном. – «Краб-один», ответь капитану. Срочно. – Пэтэрс намеренно использовал официальный позывной вместо привычного имени. Ответ оказался более чем неожиданным:
– «Краб-один» тоже срочно посылает капитана на!.. Конец связи.
Пэтэрс замер. Вот так ничего себе! Приехали-прилетели! Это уже похоже на самый настоящий пространственный психоз, испытываемый неподготовленным человеком в открытом космосе вдали от своего корабля. Холодное ничто за тоненькой скорлупой обшивки здорово действует на нервы новичкам. Но именно новичкам! Назвать таковым Славика, имеющего за плечами не одну сотню проведенных в пространстве часов, у капитана просто не поворачивался язык! «Двумя пэ» страдают на первом-втором выходе «в открытку», но уж никак не на десятом году!..
– Он уже на месте, кэп. – Виктор кивнул на передаваемую камерами скафандра картинку. – Метров пять до касания. Кстати, неплохо б ему скорость…
Едва появившаяся на экране картинка неожиданно мигнула, смазалась и исчезла. Виктор непонимающе уставился в монитор.
– Он что, камеру выключил? – пальцы пилота коснулись клавиш дистанционного контроля за системами скафандра, однако Пэтэрс легонько дотронулся его плеча:
– Не мучайся. Он уже внутри, – и кивнул на иллюминатор, имея в виду пропавший габарит «краба».
– Но как?!
– Понятия не имею. В тот момент, когда картинка поплыла, его габарит погас. Думал, показалось…
– Она и не плыла, – неожиданно подал голос молчавший с самого начала полета Клод. Голос обычно веселого бертазарийца был мрачен, – это обшивка перед «крабиком» разошлась. Я успел заметить. Будто кусок борта вдруг стал… – Он замялся, подбирая слово: – Ну, жидким, что ли? Разошелся в стороны, пропустил его и снова закрылся. Очень быстро. Можно запись в режиме раскадровки просмотреть…
– Потом. – Капитан, похоже, принял решение. Неожиданное, вполне в своем духе. – Витя, давай на сближение.
Виктор искоса взглянул на Пэтэрса, тем не менее послушно возложив руки на эргономичную загогулину джойстика:
– Уверен, кэп?
– Нет. Не уверен. Сближайся. Медленно. И будь готов, если что…
Клод, словно позабыв о притягивающих его к ложементу ремнях, дернулся. Движение в невесомости – армейские челноки, при всех их достоинствах, никогда не снабжались полноценными гравикомпенсаторами – вышло довольно комичным:
– Пэт, это глупо! Неизвестно, что…
– Сближайся, Вить. Посмотрим, что там.
Челнок за считаные секунды преодолел оставшуюся сотню метров и замер борт в борт с чужим кораблем. Дисплеи на консоли по-прежнему горели нейтрально-зеленым светом: инопланетного крейсера они просто «не видели». Канал связи с «крабом» также оставался мертвым.
– Ну и что дальше? – Обернувшийся к капитану Клод уже даже не старался скрыть язвительности. И похоже, выразил общее – его и Виктора – мнение.
– Подождем. – Капитан изо всех сил старался сдержать готовый выплеснуться наружу внезапно накативший гнев. Или даже не гнев, а – как там говорил Грэг? – ярость? Ненависть?..
Кажется, не сумел. Не заметить этого младший брат не мог. На сей раз он даже не стал просить использовать закрытый канал:
– Пэт, братишка, а ну успокойся! Следи за собой! Что с тобой, что там вообще со всеми вами происходит?! У тебя начинается та же хрень, что у Славки! У ВСЕХ ВАС! Вы что там, дружно свихнулись?!
– Не… твое… дело… братишка… – словно через силу, ответил тот. Грэг не мог видеть, как Пэтэрс в этот момент рвет из поясной кобуры единственное на их рейдере боевое оружие – электромагнитный пистолет «Зауэр ЭМ-207». Тупорылое дуло уперлось в защищенный лишь тонким пластиком шлема затылок пилота. – Мы. Будем. Ждать. Когда. Вернется. «Краб». Он. Идет. Я. Его. Чувствую.
– Хорошо, кэп, без проблем, – даже не вздрогнув, согласился Виктор. – Ждем. А что ты вдруг…
Клод, хлопнув ладонью по замку привязной системы, взвился из кресла, пытаясь перехватить руку капитана. Невесомость сыграла с ним злую шутку – он промахнулся. В отличие от отслужившего семь лет в колониальной пехоте Пэтэрса: «Зауэр» коротко прожурчал разгоняемым зарядом, и бертазарийца отшвырнуло вперед. Облачко крови из разбитой пулей головы немедленно трансформировалось в цепочку темно-красных шариков, расплывшихся по пилотской кабине. Виктор наконец вздрогнул. И, надрывая голосовые связки, заорал Грэг:
– Пэтэрс!!! Братишка!!! Что ты делае…
– Спокойно, кэп! – Голос пилота был неестественно-спокойным. И это еще больше раздражало капитана. Намного больше.
– Мы ждем, не психуй. Сейчас появится «краб», мы примем его на борт и…
«Взззжиу!» – пистолет повторно взвизгнул разгоняемой в электромагнитном индукторе пулей, и пилот ткнулся головой в пульт. Часть выброшенной чудовищным динамическим ударом крови не сумела оформиться в привычную для нулевой гравитации сферическую форму, покрыв приборную консоль подрагивающей выпуклой пленкой. Виктор был мертв.
– Б!.. – пришедшим из глубины веков ругательством прокомментировал происходящее Грэг. – Ублюдок… зачем…
Пэтэрс вырубил связь и впился взглядом в разошедшуюся, ставшую будто бы жидкой обшивку чужого корабля, сквозь которую неторопливо выплыл наружу «краб». Перед собой, облаченный в бронированную «скорлупу», Вячеслав толкал здоровенный, диаметром никак не меньше десяти метров, шар неопределенного цвета, словно ртуть, одновременно отражающая и тьму космоса, и свет прожекторов челнока. Размаха всех четырех манипуляторов, конечно же, не хватало, однако шар это, похоже, нисколько не волновало. Как, собственно, и «краба». Заблокированный капитаном радиоканал молчал. Да, впрочем, перехваченное яростью горло и не могло бы выдавить ни единого звука – ведь направлялся Славик отнюдь не к челноку, понемногу разгоняя маломощный движок скафандра в сторону рейдера. Он хотел уйти с находкой! Уйти от него, капитана Пэтэрса Гриндейла! И отдать ЭТО его никчемному, ни на что не способному брату, этому моральному уроду, лишь по случайной родительской ошибке имевшему наглость появиться на свет!!!
Зарычав, капитан отстегнул привязные ремни и, вышвырнув из ложемента мертвого пилота, занял его место. Он успеет, он просто не имеет права не успеть!..
Катер развернулся и начал разгон, собираясь перехватить успевшего удалиться почти на километр «краба». Главное – догнать этого ублюдка, пока он не оказался достаточно близко от рейдера. В противном случае погасить инерцию будет уже затруднительно и придется тратить время и топливо на ненужное маневрирование. А так – всего один удар, и «краба» попросту развалит пополам. Потом развернуться, подобрать шар, втянув его в десантный отсек, и вернуться на рейдер. Разобраться с братом – и уйти в прыжок. А уж после он решит, как использовать наследие Ушедших…
Явная нелогичность собственных действий – ведь закованный в броню «краба» Славик и так направлялся к рейдеру – Пэтэрса нисколько не волновала: ярость затуманивала разум куда сильнее любого наркотика. На корабль он должен вернуться вместе с находкой… и без инженера! Один! Сам! Брата придется потерпеть еще некоторое время, впрочем, небольшое…
Но он промахнулся, пройдя в считаных метрах от скафандра. И пока, задыхаясь от ненависти, разворачивался и вносил курсовые поправки, Славик успел почти что добраться до корабля. Пэтэрс догнал его лишь в сотне метров, по касательной зацепив правым пилоном внешней подвески. Пилон снесло напрочь, но и скафандр развалило на несколько частей. Но вот дальше произошло непоправимое. Пока Пэтэрс гасил скорость и маневрировал, влекомый инерцией шар вошел в зону собственной гравитации рейдера. И, захваченный посадочным приводом, поплыл к раззявленному шлюзу.
Этот ублюдок задумал отобрать у старшего – СТАРШЕГО! – брата заслуженную награду! Ну нет! Уж тогда никому! Заложив сумасшедший, вполне в духе былой службы в колониальном корпусе, вираж, Пэтэрс направил стотонную махину челнока прямо в борт родного корабля. И лишь за несколько секунд до удара понял, что ненавистный родственник все-таки его переиграл. Корпус рейдера смазался и «поплыл», словно окруженный нагретым жарким солнцем воздухом: корабль разворачивал стартовую воронку гиперполя. То, что он видел подобную иллюзию, означало лишь одно: гиперпространственный канал уже открыт. И сейчас рейдер погрузится в воронку полностью – вместе с вожделенным «объектом».
Заскрежетав зубами, бывший капитан дал максимальный форсаж обоим двигателям: да, ему не повезло, но все же он сведет игру вничью! Поскольку космический корабль никогда не бывает столь беззащитен, как в момент погружения в джи-воронку! Любое, даже самое минимальное внешнее воздействие начисто сбивает настройки канала, и его может выбросить где угодно, причем не только в пространстве, но и во времени. Если вообще где-нибудь выбросит: физика гиперполя, особенно соотношения в нем пространства-времени, до сих пор не была до конца изучена…
Флотский патрульный корвет вышел из финишной воронки в трехстах километрах от чужого звездолета. О том, что произошло здесь десятью минутами раньше, так никто и не узнал – зафиксированные аппаратурой остаточные возмущения пространственно-временного континуума были отнесены за счет собственного прыжка, а потерянный сигнал бортового шпиона поискового рейдера объяснили неисправностью электроники.
1 2 3 4 5