Я нашел в правом подполье поклонников старого знакомого господина Григория Климова. Я был знаком с ним в Америке и даже написал рассказ "Первое Интервью", в котором дал, по-моему, удачный портрет этого господина. Климов — одна из тех жалких восковых фигур, каковые водятся в закопченных и затянутых паутиной углах страны Зарубежья/Таракании. Бывший советский офицер Климов, нарушив присягу советского воина, перебежал к врагу в западный сектор Берлина тотчас после войны (первое предательство), затем в качестве военного инженера участвовал в строительстве американских военных баз (второе предательство). Климов выпустил на свои средства на русском языке десяток нездоровых книг. Во всех творениях Климова одно и то же неумное, душное, патологическое видение мира, где ЕВРЕЙ есть и Бог, и Сатана, и творец всех мультинациональных компаний, а "Сионские мудрецы" стоят за всеми заговорами, убийствами и переворотами в мире. Господин Климов обнаружил замаскировавшегося еврея даже в Солженицыне. После пребывания книг господина Климова в комнате хочется сутки проветривать комнату. Приписывая ЕВРЕЮ сверхчеловеческую мудрость и столь же сверхчеловеческое могущество, Климов пересекает границу ненависти и приближается к обожанию ненавидимого объекта.
И вот председатель националистической партии, я обнаруживаю среди членов партии поклонников произведений этого паучка, забытого всеми в отставном штате Нью-Джерси, или где он там живет, приближаясь уже к восьмидесяти годам. Сознаюсь, мне стыдно за русских людей и за молодых людей, прежде всего за то, что их может интересовать эта кухонная ерунда, мстительные испарения больной души неудачника.
Еще один идеолог подполья — Валентин Пруссаков, автор книги "Оккультный рейх". Если Климов всего лишь мой знакомый, то Пруссаков был в 1975- 80 гг. моим другом и соавтором нескольких написанных вместе политических документов. (Например, "Открытого Письма Сахарову", пересказ его напечатан был в 1975 г. лондонской "Таймс"). Пруссаков сидел против меня за корректорским столом нью-йоркской газеты "Новое Русское Слово", у нас были общие идеи в ту пору. (Кстати говоря, это Пруссаков выведен у меня в романе "Это я, Эдичка" под именем Альки, Александра. И его же можно найти в нескольких рассказах под именем Львовского). Здравые идеи были в ту пору у Пруссакова. Наше "Открытое Письмо Сахарову" и сегодня не потеряло своей актуальности, ибо указывало на наивность понимания Сахаровым Запада, на его неуместный в международных отношениях альтруизм, граничащий с мазохизмом. Впоследствии дороги наши разошлись, Пруссакова изрядно помяло жизнью за эти годы, и, может быть, закономерно он ударился во все тяжкие. Я с остолбенением обнаружил его уже в качестве чуть ли не идеолога гитлеризма в России. Я не знаю, что говорит профессионал Климов о Пруссакове, для меня важна не национальность человека, но его духовная раса, однако не могу удержаться от возгласа изумления: "Валентин, вы же полуеврей, как вы увязываете свои новые убеждения со своей совестью! И что говорит ваша старая мама, насколько я понимаю, она еще жива?"
Представители Зарубежья, как видим, пользуются спросом у соотечественников в Метрополии, служат как бы факелами, освещающими дорогу. Но зачем такие коптящие и воняющие, и гнилые, и тусклые, как Климов? Такие факелы могут освещать только крысиные лазы в подполье.
Я, может быть, и красно-коричневый, согласно определению не наших, но ваших, но я больше красный, чем коричневый, и если вижу ублюдочность, а мне ее пытаются выдать за идеологию, я так и говорю — вот ублюдочность! Образовывая партию, а именно, бродя по Москве в поисках людей и средств, я-таки наткнулся и на ублюдочные проявления. В одном кружке розоволицый и седовласый дядя под одобрительные тяжелые вздохи бородатых и усатых юношей прояснил для меня, почему бывшее советское общество слепых такое богатое. (Это он утверждал, что общество слепых богатое). Согласно дяде, "постоянно пропадают наши русские дети, и позже, через месяцы или даже годы, их находят уже слепыми, и дети не помнят, где они были и что с ними произошло. А происходит то, что детей русских крадут и глаза их пересаживают богатым евреям…" — "А общество слепых тут причем?" — спросит нокаутированный читатель. Спросил и я, нокаутированный, у дяди. "Для того, чтобы пересаженный глаз жил, нужно, чтобы жил донор, — объяснил дядя. — Потому богатые евреи поддерживают общество слепых, дабы общество заботилось о донорах, поддерживало их существование". — "Да-да", — со скорбным лицом подтвердила хозяйка квартиры. У меня было ощущение, что я попал в сумасшедший дом, сижу среди сумасшедших. У меня нет никаких иллюзий по поводу человеческой природы, в ноябре 1991 г. я наклонялся над обезображенными пытками трупами (среди них три трупа детей) в Центре Идентификации трупов близ Вуковара; я знаю, что существует бойкая торговля человеческими органами для пересадки, но маразм есть маразм и ублюдочность есть ублюдочность. Когда впоследствии один из членов моей партии, а именно Сергей Жариков ("ДК"), предложил мне выдвинуть розоволицего дядю в кандидаты нашей партии на выборах(!), — я взорвался.
Все эти маразматики твердо верят в то, что они националисты, в то время как они больные люди, исповедующие каждый свое извращение национализма. Считающее себя националистическим, московское подполье — Тьмутаракань, на самом деле подполье маразматическое. Язычество или неогитлеризм всегда останутся кухонными философиями и никогда не вый- 1 дут из московских кухонь, никогда не станут идеологиями. В лучшем случае эти идейки и эмоции способны вдохновить секту. Неогитлеризм а ля Пруссаков представляется мне интеллектуальным хлыстовством, язычество же (более безобидное) — чем-то вроде кружка поклонников известного покойного натуриста "учителя Иванова".
Прийти к власти насильственным вооруженным путем все эти язычники, арийцы, поклонники Климова и Пруссакова даже все вместе, разумеется, не способны. Обитатели московских кухонь, они не настреляли в своей жизни и десяти минут. Они все так или иначе тяготеют к породившей их матери-кухне, а не к казарме. Напрашивается идиотский вопрос: станут ли нормальные русские люди, озабоченные наземной, а не подпольной жизнью, голосовать за поклонников Перуна, Даждь-бога, Тора или Одина? И будут ли прямые потомки, дети и внуки русских солдат, погибших в супервойне со свастикой, голосовать за арийцев или неогитлеровцев? Ответ может быть один и твердый: нет, не будут. Может быть, наберется по всей стране несколько десятков тысяч избирателей с такими странными вкусами. Но их голоса растворятся без следа в массе народной, здраво желающей дешевого хлеба, недорогого мяса и возможности без опаски ходить по улицам.
ВЫКИДЫШ НАЦИОНАЛИЗМА
Жириновский раньше других понял, что русские люди отзовутся на национальные идеи, что кусаемый со всех сторон шавками латвийских, эстонских, татарских и коми-хохлацких национализмов, русский медведь, наконец, выходит из состояния добродушной грусти, в которой он обыкновенно пребывает, как и всякий многочисленный имперский народ. Собиравшийся еще в 1990 г. прийти к власти с помощью демократических пяти принципов (правовое государство, многоукладная экономика, президентская форма правления, многопартийность, деидеологизация всех государственных институций), он быстро сообразил, что такая программа обрекает его партию на вечное сидение на задних скамьях политической галерки. Будучи врожденным (и талантливым!) реальным политиком, Жириновский немедленно эволюционировал (можно называть это же качество оппортунизмом). Он стал вскоре выступать с абсолютно противоположных программе ЛДП позиций. Его поливы с трибун митингов и пресс-конференций уносят его все дальше от программы ЛДП, заносят в самый настоящий популистский национализм. В идеологию, основой которой может быть только РУССКАЯ НАЦИЯ. Именно с этой идеологией, высказанной в его предвыборных поливах, получил Жириновский 6,2 миллиона голосов на выборах в президенты России в 1991 году. С программой ЛДП он не собрал бы и сотни тысяч голосов, ибо подобные же банальные и расплывчатые программы были у Ельцина и нескольких других, куда более известных кандидатов.
Ошеломленный своим собственным успехом (он до сих пор еще переживает его), Жириновский с тех пор, однако, находит себя в щекотливом, если не сказать чудовищном, положении. Ибо он не русский. Не русский, он знает, что победу ему могут принести только крайние русские националистические идеи. И потому вынужден заходить все дальше не в ту степь. Нерусский председатель партии ЛДП с программой образца 1990 г. никого не шокирует. Почему нет? Нормально. Первое правительство Народных Комиссаров могло без стеснения состоять из марсиан, ибо идеология была не национальной. Но нерусский русский националист — извращение. Это очень слишком. Жириновский постоянно сам находится в неудобном положении и ставит в неудобное положение других. Так, нерусский лидер, кричащий с плаката на стенах московских зданий: "Я буду защищать русских на территории всей страны!", вызывает неудобные пульсации, ассоциируется с Председателем Общества Защиты вымирающих индейцев или, того хуже, с Председателем Общества Защиты вымирающих животных, каких-нибудь панд или медведей коала. Я, как русский человек, все-таки (признаюсь) испытываю некоторую неловкость, глядя на этот плакат. Ну, наверное, и другим русским как-то не по себе. Очень слишком. Что же получается, мы сами себя защитить не можем? Почему националистические идеи у нас высказывает нерусский лидер? Ну, ясно, что у него хорошие намерения, однако выглядит он в данном случае поощрительно и покровительственно, а мы, покровительствуемые и поощряемые, чувствуем себя ниже него, как обычно чувствуют поощряемые.
Предвосхищая вопрос, обращусь к своим отношениям с Жириновским. Я давно следил за политической карьерой Жириновского со смешанным чувством.
Как человек, сделавший своей профессией обращение с идеями, я не мог не приветствовать ЧАСТЬ ЕГО ИДЕЙ: они были своевременны, разумны и необходимы. И я знал, что они будут подхвачены и развиты впоследствии другими. (Другое дело, что Жириновский не знает меры, полив захлестывает его, он пародирует свои же идеи). Еще я сочувствовал ему, его личной глубочайшей трагедии, ибо он вынужден под давлением политической необходимости предать свое происхождение. Это всегда трагедия. Всякий раз, когда в моем присутствии он обрушивался на "сионистские силы", мне было неудобно за него. Была бы воля Жириновского, он, конечно бы, избежал таких эксцессов. Однако как хороший политик, он знает, что в ответ на появление Ландсбергисов, Снегуров, Тер-Петросянов, нео-Шеварднадзе и прочих Туджманов и Изитбеговичей неизбежно появление ИВАНОВА с большой буквы. И Жириновский знает, что за такого Иванова на следующих выборах проголосует не шесть, но много больше миллионов.
Вынужденно вернусь к себе самому. К лету 92 г. я все больше понимал, что уже не удовлетворен своей ролью только писателя и журналиста-идеолога, что хочу непосредственно ввязаться в драку, то есть в политику. (Оставим вопрос "Почему?" за пределами этой статьи. Даже я сам не способен ответить на этот вопрос, так же, как и на вопрос, почему я все чаще участвую в войнах? Пассионарность заставляет?). Будучи в близких и дружеских отношениях с большинством лидеров оппозиции, я множество раз давал понять и прямо говорил своим друзьям, что ищу работу, хочу работать… Политик современный, быстро реагирующий, Жириновский сам в июне 1992 г. предложил мне стать членом его теневого кабинета. Я согласился, немедленно прилетел в Москву на пресс-конференцию и вслед за тем тотчас же отправился с частью кабинета и самим Жириновским в Краснодар завоевывать души казаков. Политик современный (это его и наша беда, что он нерусский), Жириновский понял, что ему выгодно расширить социальную базу и усилить свой авторитет и авторитет партии за счет привлечения известных людей в свой кабинет. Помню, сидя в станичном клубе рядом с Жириновским, произносящим часовую речь, я пытался преодолеть неловкость, причины ее я уже объяснил выше. По-моему, преодолевали мы ее все: и казаки, и сам Жириновский. Однако он завоевал нас, все собравшиеся в клубе, за исключением трех человек, приняли его политический талант. Я сказал себе: "Конечно, он нерусский, и его бранчливая, сварливая манера говорить как ругаться, выдает его лучше любого свидетельства о рождении". Но мне-то что, я не расист. Сталин вон был грузином, однако интересы России защитил. Точно так же, может быть, решили и казаки. Следует напомнить, что русский народ даже в своих затруднениях — широкий, кровь для нас всегда была неважна. Куда важнее было, что человек говорил на нашем языке, жил по-русски и отстаивал русские государственные интересы. Однако верно и то, что по идеологии национализма мы еще никогда не пробовали жить. С течением времени, однако, выяснилось то, что возможно выяснить только с течением времени. То, что энергичные заявления Жириновского остались заявлениями, высказывания о выселении кавказцев из Москвы или выселении армян из Краснодарской области, или угроза присоединить к России Финляндию и вывалить радиоактивные отходы в прибалтийские республики — так и остались неосторожными и глупыми угрозами. Подобные угрозы, пусть глупые, прекрасно действуют на избирателей за месяц до выборов, но они — материал опасно скоропортящийся. Невозможно обещать, говорить: "Я сделаю!" — и ничего не делать. Декларировать защиту русских и не защищать их никак, даже издалека, даже символически. Из одного только Таджикистана бежали сотни тысяч русских. Что сделал для них Жириновский? Пальцем не пошевелил. Зато московская штаб-квартира ЛДП заново отделана, московское отделение партии обзавелось парком из четырнадцати автомобилей, и говорят, на имя Владимира Вольфовича приобретены десять квартир… для нужд партии. В январе, сказали мне, на обеде, организованном Жириновским, присутствовал замминистра правительства. Владимир Вольфович стал куда умереннее в своих «поливах» и не исключает возможности сотрудничества с президентом.
Массы заметно охладели к Жириновскому. Ибо выяснилось, что Жириновский пустослов, чревовещатель-динамик, и только. Ни один свой лозунг он не подтвердил действием. Именно по этой же причине охладел к нему и я. Последнее, что я сделал для Владимира Вольфовича: организовал ему в конце сентября в Париже встречу с лидером партии Фронт Насьональ Ле Пеном на вилле последнего. И организовал пресс-конференцию Жириновского в Париже.
Последний удар по «имиджу» Жириновского пришел с неожиданной стороны. Это была чудовищно плохо написанная статья некоего Льва Алейника (из Москвы) в газете "Русская мысль" за 15 января 93 г. Там, где автор ставит в вину юному Жириновскому то, что он, приехав на стажировку в Турцию (в возрасте 23 лет), агитировал турецких рабочих "за коммунистический образ жизни", автор выглядит болваном. Однако сведения о том, что Жириновский несколько лет назад еще был активистом еврейского движения, добили мою и так уже еле дышащую преданность вождю Владимиру Вольфовичу. "В театре "Шалом", — заканчивает свою статью Алейник, — где до сих пор квартирует ВААД, хранится архив вышедшего из подполья еврейского движения. Есть среди множества документов и тот самый первый список телефонов только что избранного правления ("Общества Еврейской Культуры", название приводится в статье Алейника выше. — Э. Л.). В этом списке под номером 12 значится нынешний "защитник русских" Владимир Вольфович Жириновский".
Мы живем во времена расцвета оппортунизма. На наших глазах только что клявшийся "новым мышлением" и "общечеловеческими ценностями" Шеварднадзе превратился в грузинского националиста, гауляйтера Грузии и Абхазии. Подзубрив украинский язык и все же плохо говорящий на нем, вчера еще важный чин в иерархии бояр Компартии, пан Кравчук стал гауляйтером Украины… Примеров оппортунизма не счесть. Отчего бы и человеку, намеревавшемуся сделать карьеру в еврейском движении, не стать главой русского националистического движения, а там, глядишь, и президентом России националистической?
Но нет, мы не пустим его. Нельзя. Владимир Вольфович, талантливый, дорогой, — нельзя! Это же совсем будет извращение. То, что вы отказываетесь от своей нации, то пусть вас мучит совесть, а ее — стыд за вас. Сами разберетесь. Но человек, в течение всего нескольких лет сменивший ТРИ ИДЕОЛОГИИ, доверия не заслуживает.
"Новый взгляд", 7 августа 1993 г.
Статья написана и опубликована до Октябрьских событий и до выборов декабря 1993 года. Впоследствии я развернул вторую часть статьи в книгу "Лимонов против Жириновского".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
И вот председатель националистической партии, я обнаруживаю среди членов партии поклонников произведений этого паучка, забытого всеми в отставном штате Нью-Джерси, или где он там живет, приближаясь уже к восьмидесяти годам. Сознаюсь, мне стыдно за русских людей и за молодых людей, прежде всего за то, что их может интересовать эта кухонная ерунда, мстительные испарения больной души неудачника.
Еще один идеолог подполья — Валентин Пруссаков, автор книги "Оккультный рейх". Если Климов всего лишь мой знакомый, то Пруссаков был в 1975- 80 гг. моим другом и соавтором нескольких написанных вместе политических документов. (Например, "Открытого Письма Сахарову", пересказ его напечатан был в 1975 г. лондонской "Таймс"). Пруссаков сидел против меня за корректорским столом нью-йоркской газеты "Новое Русское Слово", у нас были общие идеи в ту пору. (Кстати говоря, это Пруссаков выведен у меня в романе "Это я, Эдичка" под именем Альки, Александра. И его же можно найти в нескольких рассказах под именем Львовского). Здравые идеи были в ту пору у Пруссакова. Наше "Открытое Письмо Сахарову" и сегодня не потеряло своей актуальности, ибо указывало на наивность понимания Сахаровым Запада, на его неуместный в международных отношениях альтруизм, граничащий с мазохизмом. Впоследствии дороги наши разошлись, Пруссакова изрядно помяло жизнью за эти годы, и, может быть, закономерно он ударился во все тяжкие. Я с остолбенением обнаружил его уже в качестве чуть ли не идеолога гитлеризма в России. Я не знаю, что говорит профессионал Климов о Пруссакове, для меня важна не национальность человека, но его духовная раса, однако не могу удержаться от возгласа изумления: "Валентин, вы же полуеврей, как вы увязываете свои новые убеждения со своей совестью! И что говорит ваша старая мама, насколько я понимаю, она еще жива?"
Представители Зарубежья, как видим, пользуются спросом у соотечественников в Метрополии, служат как бы факелами, освещающими дорогу. Но зачем такие коптящие и воняющие, и гнилые, и тусклые, как Климов? Такие факелы могут освещать только крысиные лазы в подполье.
Я, может быть, и красно-коричневый, согласно определению не наших, но ваших, но я больше красный, чем коричневый, и если вижу ублюдочность, а мне ее пытаются выдать за идеологию, я так и говорю — вот ублюдочность! Образовывая партию, а именно, бродя по Москве в поисках людей и средств, я-таки наткнулся и на ублюдочные проявления. В одном кружке розоволицый и седовласый дядя под одобрительные тяжелые вздохи бородатых и усатых юношей прояснил для меня, почему бывшее советское общество слепых такое богатое. (Это он утверждал, что общество слепых богатое). Согласно дяде, "постоянно пропадают наши русские дети, и позже, через месяцы или даже годы, их находят уже слепыми, и дети не помнят, где они были и что с ними произошло. А происходит то, что детей русских крадут и глаза их пересаживают богатым евреям…" — "А общество слепых тут причем?" — спросит нокаутированный читатель. Спросил и я, нокаутированный, у дяди. "Для того, чтобы пересаженный глаз жил, нужно, чтобы жил донор, — объяснил дядя. — Потому богатые евреи поддерживают общество слепых, дабы общество заботилось о донорах, поддерживало их существование". — "Да-да", — со скорбным лицом подтвердила хозяйка квартиры. У меня было ощущение, что я попал в сумасшедший дом, сижу среди сумасшедших. У меня нет никаких иллюзий по поводу человеческой природы, в ноябре 1991 г. я наклонялся над обезображенными пытками трупами (среди них три трупа детей) в Центре Идентификации трупов близ Вуковара; я знаю, что существует бойкая торговля человеческими органами для пересадки, но маразм есть маразм и ублюдочность есть ублюдочность. Когда впоследствии один из членов моей партии, а именно Сергей Жариков ("ДК"), предложил мне выдвинуть розоволицего дядю в кандидаты нашей партии на выборах(!), — я взорвался.
Все эти маразматики твердо верят в то, что они националисты, в то время как они больные люди, исповедующие каждый свое извращение национализма. Считающее себя националистическим, московское подполье — Тьмутаракань, на самом деле подполье маразматическое. Язычество или неогитлеризм всегда останутся кухонными философиями и никогда не вый- 1 дут из московских кухонь, никогда не станут идеологиями. В лучшем случае эти идейки и эмоции способны вдохновить секту. Неогитлеризм а ля Пруссаков представляется мне интеллектуальным хлыстовством, язычество же (более безобидное) — чем-то вроде кружка поклонников известного покойного натуриста "учителя Иванова".
Прийти к власти насильственным вооруженным путем все эти язычники, арийцы, поклонники Климова и Пруссакова даже все вместе, разумеется, не способны. Обитатели московских кухонь, они не настреляли в своей жизни и десяти минут. Они все так или иначе тяготеют к породившей их матери-кухне, а не к казарме. Напрашивается идиотский вопрос: станут ли нормальные русские люди, озабоченные наземной, а не подпольной жизнью, голосовать за поклонников Перуна, Даждь-бога, Тора или Одина? И будут ли прямые потомки, дети и внуки русских солдат, погибших в супервойне со свастикой, голосовать за арийцев или неогитлеровцев? Ответ может быть один и твердый: нет, не будут. Может быть, наберется по всей стране несколько десятков тысяч избирателей с такими странными вкусами. Но их голоса растворятся без следа в массе народной, здраво желающей дешевого хлеба, недорогого мяса и возможности без опаски ходить по улицам.
ВЫКИДЫШ НАЦИОНАЛИЗМА
Жириновский раньше других понял, что русские люди отзовутся на национальные идеи, что кусаемый со всех сторон шавками латвийских, эстонских, татарских и коми-хохлацких национализмов, русский медведь, наконец, выходит из состояния добродушной грусти, в которой он обыкновенно пребывает, как и всякий многочисленный имперский народ. Собиравшийся еще в 1990 г. прийти к власти с помощью демократических пяти принципов (правовое государство, многоукладная экономика, президентская форма правления, многопартийность, деидеологизация всех государственных институций), он быстро сообразил, что такая программа обрекает его партию на вечное сидение на задних скамьях политической галерки. Будучи врожденным (и талантливым!) реальным политиком, Жириновский немедленно эволюционировал (можно называть это же качество оппортунизмом). Он стал вскоре выступать с абсолютно противоположных программе ЛДП позиций. Его поливы с трибун митингов и пресс-конференций уносят его все дальше от программы ЛДП, заносят в самый настоящий популистский национализм. В идеологию, основой которой может быть только РУССКАЯ НАЦИЯ. Именно с этой идеологией, высказанной в его предвыборных поливах, получил Жириновский 6,2 миллиона голосов на выборах в президенты России в 1991 году. С программой ЛДП он не собрал бы и сотни тысяч голосов, ибо подобные же банальные и расплывчатые программы были у Ельцина и нескольких других, куда более известных кандидатов.
Ошеломленный своим собственным успехом (он до сих пор еще переживает его), Жириновский с тех пор, однако, находит себя в щекотливом, если не сказать чудовищном, положении. Ибо он не русский. Не русский, он знает, что победу ему могут принести только крайние русские националистические идеи. И потому вынужден заходить все дальше не в ту степь. Нерусский председатель партии ЛДП с программой образца 1990 г. никого не шокирует. Почему нет? Нормально. Первое правительство Народных Комиссаров могло без стеснения состоять из марсиан, ибо идеология была не национальной. Но нерусский русский националист — извращение. Это очень слишком. Жириновский постоянно сам находится в неудобном положении и ставит в неудобное положение других. Так, нерусский лидер, кричащий с плаката на стенах московских зданий: "Я буду защищать русских на территории всей страны!", вызывает неудобные пульсации, ассоциируется с Председателем Общества Защиты вымирающих индейцев или, того хуже, с Председателем Общества Защиты вымирающих животных, каких-нибудь панд или медведей коала. Я, как русский человек, все-таки (признаюсь) испытываю некоторую неловкость, глядя на этот плакат. Ну, наверное, и другим русским как-то не по себе. Очень слишком. Что же получается, мы сами себя защитить не можем? Почему националистические идеи у нас высказывает нерусский лидер? Ну, ясно, что у него хорошие намерения, однако выглядит он в данном случае поощрительно и покровительственно, а мы, покровительствуемые и поощряемые, чувствуем себя ниже него, как обычно чувствуют поощряемые.
Предвосхищая вопрос, обращусь к своим отношениям с Жириновским. Я давно следил за политической карьерой Жириновского со смешанным чувством.
Как человек, сделавший своей профессией обращение с идеями, я не мог не приветствовать ЧАСТЬ ЕГО ИДЕЙ: они были своевременны, разумны и необходимы. И я знал, что они будут подхвачены и развиты впоследствии другими. (Другое дело, что Жириновский не знает меры, полив захлестывает его, он пародирует свои же идеи). Еще я сочувствовал ему, его личной глубочайшей трагедии, ибо он вынужден под давлением политической необходимости предать свое происхождение. Это всегда трагедия. Всякий раз, когда в моем присутствии он обрушивался на "сионистские силы", мне было неудобно за него. Была бы воля Жириновского, он, конечно бы, избежал таких эксцессов. Однако как хороший политик, он знает, что в ответ на появление Ландсбергисов, Снегуров, Тер-Петросянов, нео-Шеварднадзе и прочих Туджманов и Изитбеговичей неизбежно появление ИВАНОВА с большой буквы. И Жириновский знает, что за такого Иванова на следующих выборах проголосует не шесть, но много больше миллионов.
Вынужденно вернусь к себе самому. К лету 92 г. я все больше понимал, что уже не удовлетворен своей ролью только писателя и журналиста-идеолога, что хочу непосредственно ввязаться в драку, то есть в политику. (Оставим вопрос "Почему?" за пределами этой статьи. Даже я сам не способен ответить на этот вопрос, так же, как и на вопрос, почему я все чаще участвую в войнах? Пассионарность заставляет?). Будучи в близких и дружеских отношениях с большинством лидеров оппозиции, я множество раз давал понять и прямо говорил своим друзьям, что ищу работу, хочу работать… Политик современный, быстро реагирующий, Жириновский сам в июне 1992 г. предложил мне стать членом его теневого кабинета. Я согласился, немедленно прилетел в Москву на пресс-конференцию и вслед за тем тотчас же отправился с частью кабинета и самим Жириновским в Краснодар завоевывать души казаков. Политик современный (это его и наша беда, что он нерусский), Жириновский понял, что ему выгодно расширить социальную базу и усилить свой авторитет и авторитет партии за счет привлечения известных людей в свой кабинет. Помню, сидя в станичном клубе рядом с Жириновским, произносящим часовую речь, я пытался преодолеть неловкость, причины ее я уже объяснил выше. По-моему, преодолевали мы ее все: и казаки, и сам Жириновский. Однако он завоевал нас, все собравшиеся в клубе, за исключением трех человек, приняли его политический талант. Я сказал себе: "Конечно, он нерусский, и его бранчливая, сварливая манера говорить как ругаться, выдает его лучше любого свидетельства о рождении". Но мне-то что, я не расист. Сталин вон был грузином, однако интересы России защитил. Точно так же, может быть, решили и казаки. Следует напомнить, что русский народ даже в своих затруднениях — широкий, кровь для нас всегда была неважна. Куда важнее было, что человек говорил на нашем языке, жил по-русски и отстаивал русские государственные интересы. Однако верно и то, что по идеологии национализма мы еще никогда не пробовали жить. С течением времени, однако, выяснилось то, что возможно выяснить только с течением времени. То, что энергичные заявления Жириновского остались заявлениями, высказывания о выселении кавказцев из Москвы или выселении армян из Краснодарской области, или угроза присоединить к России Финляндию и вывалить радиоактивные отходы в прибалтийские республики — так и остались неосторожными и глупыми угрозами. Подобные угрозы, пусть глупые, прекрасно действуют на избирателей за месяц до выборов, но они — материал опасно скоропортящийся. Невозможно обещать, говорить: "Я сделаю!" — и ничего не делать. Декларировать защиту русских и не защищать их никак, даже издалека, даже символически. Из одного только Таджикистана бежали сотни тысяч русских. Что сделал для них Жириновский? Пальцем не пошевелил. Зато московская штаб-квартира ЛДП заново отделана, московское отделение партии обзавелось парком из четырнадцати автомобилей, и говорят, на имя Владимира Вольфовича приобретены десять квартир… для нужд партии. В январе, сказали мне, на обеде, организованном Жириновским, присутствовал замминистра правительства. Владимир Вольфович стал куда умереннее в своих «поливах» и не исключает возможности сотрудничества с президентом.
Массы заметно охладели к Жириновскому. Ибо выяснилось, что Жириновский пустослов, чревовещатель-динамик, и только. Ни один свой лозунг он не подтвердил действием. Именно по этой же причине охладел к нему и я. Последнее, что я сделал для Владимира Вольфовича: организовал ему в конце сентября в Париже встречу с лидером партии Фронт Насьональ Ле Пеном на вилле последнего. И организовал пресс-конференцию Жириновского в Париже.
Последний удар по «имиджу» Жириновского пришел с неожиданной стороны. Это была чудовищно плохо написанная статья некоего Льва Алейника (из Москвы) в газете "Русская мысль" за 15 января 93 г. Там, где автор ставит в вину юному Жириновскому то, что он, приехав на стажировку в Турцию (в возрасте 23 лет), агитировал турецких рабочих "за коммунистический образ жизни", автор выглядит болваном. Однако сведения о том, что Жириновский несколько лет назад еще был активистом еврейского движения, добили мою и так уже еле дышащую преданность вождю Владимиру Вольфовичу. "В театре "Шалом", — заканчивает свою статью Алейник, — где до сих пор квартирует ВААД, хранится архив вышедшего из подполья еврейского движения. Есть среди множества документов и тот самый первый список телефонов только что избранного правления ("Общества Еврейской Культуры", название приводится в статье Алейника выше. — Э. Л.). В этом списке под номером 12 значится нынешний "защитник русских" Владимир Вольфович Жириновский".
Мы живем во времена расцвета оппортунизма. На наших глазах только что клявшийся "новым мышлением" и "общечеловеческими ценностями" Шеварднадзе превратился в грузинского националиста, гауляйтера Грузии и Абхазии. Подзубрив украинский язык и все же плохо говорящий на нем, вчера еще важный чин в иерархии бояр Компартии, пан Кравчук стал гауляйтером Украины… Примеров оппортунизма не счесть. Отчего бы и человеку, намеревавшемуся сделать карьеру в еврейском движении, не стать главой русского националистического движения, а там, глядишь, и президентом России националистической?
Но нет, мы не пустим его. Нельзя. Владимир Вольфович, талантливый, дорогой, — нельзя! Это же совсем будет извращение. То, что вы отказываетесь от своей нации, то пусть вас мучит совесть, а ее — стыд за вас. Сами разберетесь. Но человек, в течение всего нескольких лет сменивший ТРИ ИДЕОЛОГИИ, доверия не заслуживает.
"Новый взгляд", 7 августа 1993 г.
Статья написана и опубликована до Октябрьских событий и до выборов декабря 1993 года. Впоследствии я развернул вторую часть статьи в книгу "Лимонов против Жириновского".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46