Климентьева я так и не встретил. Я очень хотел побывать на суде и договорился с Сергеем Беляком об этом, но так случилось, что дела и партийные заботы не позволили состояться поездке на суд.
Я рад, что справедливость восторжествовала, что сильный и мужественный человек Андрей Климентьев на свободе. Я хотел бы, чтобы за мошенничество, присвоение чужих денег и за предательство друга посадили бы Немцова.
Последняя интересная деталь. Номер 67 «Лимонки» с "Лимонкой в Немцова" подписан был в печать 8 июня сего года. 14 июня в 4.39 утра помещение газеты было взорвано. Я получил несколько телефонных звонков от читателей, которые связывали взрыв с публикацией "Лимонки в Немцова". Следователям милиции и ФСБ, работающим над раскрытием преступления — взрыва в редакции моей газеты, — также следовало бы обратить внимание на эту версию. От Бориса Ефимовича и этого можно ожидать.
Эдуард Лимонов, писатель,
председатель Национал-Большевистской партии.
АЗИАТСКИЙ ПОХОД НБП
28 апреля.
Вечер. На Казанском вокзале садимся в поезд "Москва- Караганда". Нас восемь человек. Троих моих ребят провожают девушки. Трогательное прощание, последние объятия, поцелуи. Провожает актив партии, два наших фотографа. Занимаем два смежных купе в плацкартном вагоне. Мы едем в Кокчетав участвовать в вооруженном восстании тамошних казаков. 2 мая в Кокчетаве должен состояться казачий круг, на котором будет провозглашена самостоятельность Кокчетавской области. Есть два варианта. Или будет провозглашена автономия в составе Казахстана. Или более жесткий вариант: провозглашена казачья республика. Впоследствии республика попросит о вхождении в состав России. Казачьи представители официально просили им помочь. Или деньгами, или людьми. Денег у нас нет. Поехали добровольцы Московского отделения партии. К полуночи массово отужинали тушенкой и яйцами. В окнах безлистные деревья, серый лес.
29 апреля, около 12.30.
Подверглись обыску в районе станции Белинская, в направлении на Пензу. Трое с малопонятными удостоверениями московских оперативников, в гражданском. Меня обыскали первого, моего телохранителя — вторым. Искали оружие. "Пулеметы везете?" Разумеется, ничего не нашли. Вышли в Пензе. Долго стояли против нашего вагона на вокзале в Пензе и остались там. Может быть, передав нас вести другим.
1 мая.
Проехали в 8 часов утра Уфу. Город от вокзала взбирается вверх и по другую сторону полотна идет вниз. Миша Хорс спит на второй полке. Алексей, мент, безостановочно говорит обо всем, что видит. Наши ребята галдят в соседнем купе. Прошел наш майор Бурыгин, не поднимая ноги в сапогах. В окне затопленные паводком дома, очевидно, дачные участки.
Станция Шакша. Бабка на боковом сиденье спит и ест безостановочно. Черная физиономия. Украинка. Живет в двух сотнях километров от Кокчетава. Жрет, а не ест.
1647 км от Москвы. По пейзажу карабкаются толпы с рюкзаками и лопатами. Пользуясь праздничным днем, народ ринулся на приусадебные участки. Великий народ унизительно стал народом жалких травоядных огородников. Забыв завоевания.
От станции Аша пошел нерусский пейзаж: горы, мелкая река вдоль полотна, желто-серая река Сим. Кусок Азии. Проехали Кропачево. Машинист в окне стоящего электровоза жует.
Около 12.45 появились менты и, не колеблясь, во всем вагоне выбрали меня — проверили документы. И у находившегося вместе со мной Димки Бахура. (Димка младший, ему 19 лет). Макс Сурков предложил свои, но не заинтересовались. Уже очевидно, что нас ведут из Москвы. Меня, точнее.
21 час по московскому времени. Давно отъехали из Челябинска, где к нам присоединился Владислав из Волгограда (мент), член НБП. Нас теперь девять.
2 мая. 6.15.
Где-то между Петропавловском и Кокчетавом. В окне двухнедельная растительность. Степь. Салатные цвета. Дежуривший ночью майор Бурыгин видел, что в мое купе заглядывали и рассматривали меня трое в черной коже. Советуюсь со старшими ребятами, не сойти ли нам до Кокчетава?
Тот же день, Кокчетав. В квартире Галины Васильевны Морозовой. На кокчетавском перроне нас встречала толпа казахских ментов. Мы соскочили прямо в самую их гущу. Морозова встречала на перроне не нас, но представителей ЛДПР, каковых не оказалось. Узнала меня. Вслед за ней мы пробежали, рассекая растерявшихся ментов, до самого конца перрона, но там они окружили нас. Повели. Вошли в помещение линейной милиции. Хмурый человек в плаще и кепке пригласил меня к себе в кабинет. В кабинете я обнаружил четырех казахов с видеокамерами и множество милицейских начальников. Сняв кепку, пригладив волосы, хмурый, взял в руки бумагу и, глядя в камеры, начал: "Я подполковник Гарт, начальник линейной милиции города Кокчетава. Я уполномочен довести до вашего сведения Постановление прокуратуры Казахстанской Республики по поводу проведения казачьего круга в городе Кокчетаве. Проведение данного мероприятия запрещено…" Далее перечислялись основания. Мне предложено было ознакомиться с бумагой и подписать на обороте, что я с ней ознакомился. Обратившись к телекамерам, я назвался: "Савенко, он же Лимонов, Эдуард Вениаминович", перечислил свои титулы, как-то: председатель Национал-Большевистской партии, редактор газеты «Лимонка» и прочее. Сказал, что приехал по приглашению организаторов казачьего круга. Подписал на обороте его бумаги, что ознакомлен. Подполковник Гарт сказал, что я и мои люди вольны оставаться на территории Республики Казахстан при единственном условии — не участвовать в политических акциях. Казахи с камерами фиксировали меня. Несколько слов сказала Морозова, добровольно сдавшаяся ментам с нами. Казахи с камерами задали мне несколько вопросов. Я объявил ребятам, что мы свободны, и, взвалив на плечи рюкзаки, мы отправились пешком на квартиру Морозовой.
По дороге мы узнали от нее, что власти дико перепуганы. Что блокированы все четыре основных железнодорожных и автотранспортных направления плюс аэропорт. Что кроме нас до Кокчетава доехал только некий казак из Тюмени, и что его здесь свинтили и отправили домой. Нет, Антошко Юрий не появлялся здесь, да и вряд ли сделает это, поскольку на него заведено уголовное дело. Семиреченский казак Петр Федорович, нас совративший на эту поездку, тоже не появлялся, он тоже ходит под уголовным делом. "За более чем полтора года эти люди там, в Москве, оторвались от реальности казачьего движения в Казахстане и не понимают, что казаки на местах не идут за ними. Братья Антошко потеряли авторитет в нашем городе", — сказала Морозова. Появляется майор Карибаев. Официально — представитель ГУВД по связям с прессой.
3 мая.
Разместились у Морозовой. У нее три комнаты. Сыновья живут в России. Сама она ночует у друзей. Решили подождать несколько дней развития событий. Атаман Виктор Антошко считается здесь экстремистом. Якобы заложил взрывное устройство в колодец связи на главной площади города. Еще на его счету нападение на ингуша, захват автомобиля последнего. Приходят один за другим казаки. Те самые, чьи телефоны дал нам в Москве Юрий. Запуганные. В Кокчетаве действуют несколько русских организаций. Славянское общество «Истоки», председатель Намовир, 2 мая его блокировали менты и хватали всякого, кто пытался пройти в помещение. Кроме этого есть общество «Лад», глава ее Климашенко, сказали нам, зарабатывает оформлением документов на выезд в Россию. Берет за услуги по 2,5 или по 3 тысячи тэнгэ с человека. Много. Есть еще "Русская община", входящая в КРО, вялая организация, лояльная к правительству. Возглавляет ее Ческидов.
Кокчетав только что пережил тяжелую зиму. Около трети домов города, пятьдесят тысяч человек, лишились отопления. Люди вырыли землянки рядом со своими пятиэтажками и девятиэтажками, жгли костры и готовили пищу на улице. Летом следует ожидать массового исхода русских из Казахстана. Вторую такую зиму люди не переживут. Впрочем, бегут не только русские. Переселились в ближнюю Омскую область многие казахи. Производство стоит все или почти все. Дольше всех продержался завод кислородно-дыхательной аппаратуры. Здесь много ингушей и чеченцев. Здесь родился Аушев, в Кокчетавской же области родился и Аслан Масхадов. Ингуши и чеченцы скупили все элеваторы. Ведут себя вызывающе, хозяевами. На курорте Боровое, говорят, отдыхали от войны с русскими чеченские боевики.
Явилась с визитом женщина — заместитель мэра (акима) Кокчетава. Зубастая казашка, сопровождаемая рослой красавицей, тоже казашкой, секретаршей. Зам. акима подарила мне книгу Назарбаева "На пороге XXI века". Майор Карибаев сидит часами, приходит и уходит, когда вздумается. Майору около сорока, у него усы, он среднего роста, умный и дипломатичный. Казаки приходят осторожно, жалуются на радикалов и Друг на друга. В основном все они пожилого и среднего возраста, по манерам, совсем простые люди. Единогласно осуждают «экстремистов» и «провокаторов» братьев Антошко. Явно запуганы КНБ, Казахстанской службой национальной безопасности. Наверное, есть и прямые агенты. Я выслушиваю всех, в том числе и майора Карибаева, который цитирует Абая, Омара Хайяма и высказывает куда более крайние мнения, чем казаки.
Ехали на вооруженное восстание, а восстания не произошло. Куда делись представители ЛДПР во главе с депутатом Логиновым, их должно было быть от 60 человек на двух автобусах до 2-х человек в том же вагоне, что и мы? Куда делся Юрий Беляев и его люди из Санкт-Петербурга? Почему не прислала своих людей самая якобы боевая и подготовленная русская организация РНЕ? Мы с ребятами приходим к выводу, что единственно мы честно ответили на призыв русского населения Казахстана. Поехали воевать. Все другие националистические организации показали себя теми, кто они есть: московские секты, тусовки, позеры и показушники, не способные на действие. Впредь мы уже никогда никому не поверим и будем выступать одни. Учтем. На будущее. Мои ребята ворчат на казаков. По сути дела они правы: явившись в Кокчетав, подставить себя под пули, они имеют право на упрек. Принимаю решение не возвращаться в Москву, но попытаться пробиться к нашим в Таджикистане. Отныне наша цель — Душанбе, 201-я Гатчинская дважды краснознаменная мотострелковая дивизия. Ребята поддерживают решение. Прошу Карибаева помочь мне взять билеты до Алма-Аты. Соглашается. Вечером в квартире Морозовой майор-враг делает для нас бишбармак. "Восток — дело тонкое…" На тонко раскатанные лепехи из теста вываливается вареная конина, говядина, баранина, колбасы, лук. Все это поедается руками. Ребята в восторге. Единственный инцидент: мент из Волгограда, Влад, надирается и впадает в истерику. Карибаев невозмутимо цитирует Абая и Хайяма.
4 мая.
Карибаев помогает нам взять билеты на Алма-Ату, отъезд в ночь с 4-го на 5-е мая. От него же узнаю сногсшибательную новость. В город прибыл премьер-министр Казахстана и только что огласил: Кокчетавской области больше не существует, она слита с Северо-Казахстанской. Так что отделять уже нечего. Город Кокчетав отныне низведен до райцентра. Получив билеты, Карибаев предлагает мне взять пузырь и посидеть в буфете. Что мы и делаем. Я, Карибаев, Михаил Хорс и мент Алексей. Впервые за все время майор осторожно выспрашивает меня о братьях Антошко. С младшим, Юрием, он, оказывается, сходился пару раз в борцовском поединке. Вечером опять приходят представители казаков и русских организаций. "Как к помещику, к барину они приходили к вам жаловаться", — замечает Влад из Волгограда.
Ночью Карибаев сажает нас в поезд. Полагаю, что сразу же уйдет в отпуск. Отдохнуть от нас. "Позвоните в Алма-Ату, — предлагаю я ему, — предупредите о нашем прибытии спецслужбы. Все равно они будут за нашей спиной. Лучше предупредите, пусть нас встретят на вокзале". Он обещает сделать это. О, парадокс и гримаса: мы обнимаемся с майором.
До Алма-Аты 1700 километров. Велико государство Казахстан, полученное Назарбаевым в личное владение от русских олухов. Кокчетав провожал нас ночью крупными звездами и грязью, так как последние два дня шли дожди. В поезде полно челноков. В соседнем вагоне места продали дважды. Там столпотворение. В нашем сносно, хотя сквозь разбитые стекла и трухлявые рамы гуляет холод.
5 мая.
Едем сквозь великую степь. В Акмоле наш дежурный наблюдает, как меня, спящего, разглядывают пять человек. Т. е. как почетных гостей нас ведет эскорт. За окном ровная салатная степь. На полках спят круглолицые казахские женщины. Кое-где в низинах лежат островки льда со следами ветра на них, как на барханах. Мы поели сала, картошки, хлеба и чеснока. Мои парни спят, читают, дремлют. Вдоль дороги залысины и плешины солончаков. Видели табуны коней.
(Получается у меня какая-то проза азиатского экспресса. У Блеза Сандрара была "Проза Транссибирского экспресса".)
Влюбленная пара: русский высокий парень и девушка едут без билетов и спят на третьих полках. Засыпают, держась за руки, надо мной. Миша Хорс и Димка Бахур играют в карты. Майор Бурыгин разговаривает о жизни с толстой челночницей. Убирает вагон алкашка с прыщами и залысинами на голове. У нее, вероятно, бытовой сифилис. Ей платят 100 русских рублей за вагон.
6 мая. 5.35 утра.
Подъезжаем к Алма-Ате. Много отрезков телеграфных столбов, висящих на проводах, низ спилен кочевниками на дрова. Саванна. Кусты серебристые. Вишни и черешни уже отцвели. Видели первых осликов. В Алма-Ате-1 в поезд садятся свежие менты и частная телекомпания, ведущая интервьюирует меня до Алма-Аты-2. Предлагаю, чтоб Карибаева сделали послом Казахстана в большом государстве.
На перроне Алма-Аты-2 нас встречают солнце, снежные горы, телекамеры и человек в темных очках, он отрекомендовывается: "Подполковник Бектасов Алей-хан Жилкодарович". Он менее приветлив, чем Карибаев, и он не один, с помощниками. Предлагает отвезти нас в гостиницу. Государственная телекомпания «Хабар» вовсю снимает нас и хочет большое интервью. Обещаю очень большое интервью, если они помогут нам с жильем. Мы не хотим разделяться, нам нужно место, где можно спать девятерым. Обещают помочь. У них есть микроавтобус, и мы все садимся туда. Едем к Дому правительства, напротив, на противоположной стороне площади, и помещается «Хабар». Подполковник Бектасов сопровождает нас на кофейного цвета автомобиле. С ним его люди. Выходим из автобуса у подъезда телекомпании. Ждем замдиректора. Спускается в жилетке и при галстуке Владимир Рерих. Он, оказывается, меня знает, читал, относится с почтением, "как к живой легенде", говорит он. Да, у них есть свободная квартира. Один из сотрудников, Гриша Беденко, отвезет нас к себе, у него двухкомнатная, в центре города. Правда, там мало спальных мест. Объясняю, что ребята у меня неприхотливые. Неприхотливые с удовольствием после холодного Кокчетава нежатся на солнце в красивой Алма-Ате. Мне все труднее объяснять, почему нас так много, аж девять «корреспондентов». Из членов националистической партии, поехавших добровольцами воевать за дело русского народа в Казахстан, мы уже переквалифицировались в «корреспондентов», приехавших освещать казачий круг. А мероприятие запретили. «Корреспонденты» почему-то похожи на солдат, стриженые и юные.
Загружаемся опять в микроавтобус и отъезжаем по новому месту жительства. Бектасов и его помощник Салимбаев заходят с нами. Обмениваемся телефонами. Получаем от Бектасова тучу телефонов, включая прокурора Колпакова и оперативного дежурного УВД. Последующие дни провожу в попытках созвониться с Таджикистаном и организовать нашу доставку туда. По стечению обстоятельств Гриша Беденко, хромающий, опирающийся на палочку хозяин квартиры, потерял ногу именно в Таджикистане. БТР перевернулся, и ногу раздробило крышкой люка. У него много контактов. Я сижу в «Хабаре», и Гриша обзванивает контакты. Прежде всего, это Марат Исмаилов, представитель погранвойск в Республике Таджикистан. Затем это Кондратьев А. И., начальник прессгруппы погранвойск РФ в Таджикистане. Связываемся с Кондратьевым. Звучит он неприветливо. Исмаилова нет, он якобы находится в Горном Бадахшане, в месте, называемом Калайхумб. От Рериха узнаю, что его начальница — директор «Хабара» — не кто иная как дочь Назарбаева Дарига! Вот чем объясняется роскошь оборудования, многочисленные телекамеры, целый парк автомобилей у входа, ремонтируемый для «Хабара» еще этаж.
7 мая.
День рождения Дариги, наследницы престола. В «Хабаре» оживление. Носят букеты цветов, прибывают нарядные люди. "Вся алма-атинская пиздобратия здесь перебывала. Вот желание прогнуться, еб твою бога душу", — матерится казах-журналист в "ньюс рум" «Хабара». Прошу Рериха познакомить меня с наследницей. Любопытство. У кабинета — очередь поздравляющих. Меня Рерих проводит без очереди. Высокая, затянутая в черный брючный костюм светская леди, любезная по-восточному и по-западному сдержанная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46