Сказывалось расстояние. К тому же Кимберли повернула его лицом вниз. Но главным ее союзником было солнце, которое, отражаясь от поверхности воды, почти слепило. Единственным, что можно было достаточно хорошо разглядеть, была обросшая седыми волосами спина Эндрю. И еще – его правая рука.
Она была протянута в сторону, потому что за нее и тащила отца Кимберли.
– Я собираюсь отбуксировать папу в море, – объявила она. – Никто не против?
Конни и Тельма ревели белугами. Билли вытерла рукой глаза и сказала:
– Я тоже поплыву. – Затем сошла с камней в воду и направилась к Кимберли и Эндрю. Она подплыла к другому боку мужа и взяла его за левую руку.
И они поплыли в открытое море, буксируя своего мужа и отца.
Поистине трогательная картина. Я и сам прослезился – а я никогда особенно не любил Эндрю.
* * *
Это было пару часов назад. После морских похорон мы возвратились в лагерь.
Обстановка – мрачнее некуда.
Билли, Кимберли и Тельма потеряли своих мужей (так или иначе), и это всего за пару дней, которые мы находимся на острове. Мало того, сегодня Кимберли, Тельма и Конни лишились еще и отца.
Я единственный, кто не потерял одного или сразу двоих близких, и опасаюсь, что следующей жертвой окажусь сам.
Записи я веду сегодня прямо здесь, на берегу. Хотя и не удается совершенно забыть о нашем бедственном положении, все же работа позволяет думать о чем-то другом, а не только о том, в какой опасности я нахожусь.
Ведь то, что я следующий в списке жертв, не вызывает никаких сомнений, не так ли?
Он убьет меня, и тогда на его пути больше не останется ни одного мужчины.
На пути к чему?
К женщинам.
Ему нужны женщины.
Нам лучше придумать что-нибудь, прежде чем будет слишком поздно.
У нас созревает план
Вторая половина утра, а я заканчиваю писать с огромным чувством голода. Впрочем, никто еще не завтракал. Судя по виду женщин, мысли о еде вернутся к ним не скоро.
Завтракать в одиночку показалось мне нарушением этикета жертв кораблекрушения – это могло быть истолковано как попытка урвать больше, чем тебе причитается. С другой стороны, не хотелось беспокоить никого из женщин – они были поглощены трауром.
Будучи единственным, кто не потерял мужа или отца (или обоих сразу), я чувствовал себя еще более чужим. Я вообще еще не терял никого, кого сильно любил. И вот в их жизни произошли столь драматические перемены, а меня это совершенно не задевало.
Даже досадно, до определенной степени, разумеется. Может, потому, что я совершенно не сомневался, что буду следующей жертвой убийцы. И еще потому, что был голоден, а они, похоже, стали ко всему безразличны, включая и меня.
Для них я как бы вовсе не существовал. По крайней мере, мне так представлялось.
Я решил, что все равно никто обо мне не вспомнит, так почему бы не прогуляться? Мне хотелось посмотреть на лагуну – и поплавать в ней – еще с того момента, когда я услышал о ней от Кита и Кимберли. Теперь, похоже, наступило самое подходящее время для экскурсии в те места. Так что, закинув ранец за спину и прихватив одно из копий, я зашагал по направлению к джунглям.
Страха я не испытывал.
Если какие-нибудь обитатели джунглей попытаются на меня напасть, они об этом пожалеют.
Что касается убийцы – я полагал, что он в это время находится слишком далеко и не сможет причинить мне зла. И хотя я не знал, насколько велик наш остров, и несмотря на то, что за истекшие три часа убийца вполне мог вернуться, мне почему-то казалось, что он все еще за много миль отсюда.
К тому же рано или поздно он все равно должен меня убить.
И всем на это глубоко наплевать.
Я все еще шел по песку, с горькой решимостью направляясь к тому месту, где из джунглей вытекал ручей, когда меня окликнула Кимберли:
– Руперт! Ты что надумал?
Я оглянулся.
– Просто хотелось посмотреть на лагуну.
– У тебя все дома? Возвращайся немедленно.
– Это недолго. – Я начал пятиться назад. На меня теперь смотрели все четыре женщины.
– Руперт! – выкрикнула Билли.
– Ты не можешь идти один, – крикнула мне Кимберли. – Если уж тебе приспичило идти к лагуне, мы все пойдем с тобой.
– Нет, это необязательно. – Неожиданно мне стало совестно. Разумеется, было приятно, что ты все-таки кому-то не совсем безразличен – а я оказался таким эгоистом: бесчувственным и докучливым.
– Мне кажется, нам следует перекусить, – вступила в разговор Тельма. – А что думают остальные? Потому что лично я умираю с голоду.
– Прекрасная мысль, – обрадовался я. Как только я повернул назад, все сразу прекратили обращать на меня внимание. Кроме Кимберли. Та не сводила с меня глаз. Да и мой взгляд был словно прикован к ней.
Она стояла на песке, широко расставив ноги: гавайская рубашка отдувалась за ее спиной, волосы развевались. Левой рукой она подпирала обнаженное, если не считать тонкой полоски плавок, бедро, в правой сжимала копье. Кончик копья был погружен в песок у ее стопы, но все равно оно было выше ее головы.
Как жаль, что я не мог ее сфотографировать в этот момент.
А ведь Эндрю брал с собой фотоаппарат. (О чем я совершенно забыл, пока не увидел Кимберли в этой потрясающей позе.) Он должен быть в корзинке. Насколько мне известно, никто не вынимал его после взрыва яхты. Все же лучше, пожалуй, мне его не трогать. Во-первых, фотоаппарат не мой. Во-вторых, бегать с фотоаппаратом в такой день – слишком цинично.
Однако нам следовало бы сделать снимки тел. Никто не догадался. Должно быть, все остальные так же забыли о фотоаппарате, как я.
Фотографии действительно могли бы стать убедительным доказательством причин смерти Кита и Эндрю. (Эндрю на дне морском, но Кита еще можно было бы извлечь из его временной усыпальницы и сделать несколько снимков. Впрочем, выступать с подобным предложением я не собираюсь.)
Настроение мое резко изменилось после оклика Кимберли – не говоря уже о том, как потрясающе она выглядела.
Мы собрались возле груды нашего добра (у костра было слишком жарко и к нему мы подходили теперь крайне редко) и уселись вокруг нее на песке. Как обычно, заботы по приготовлению пищи взяла на себя Билли. Мы ели крекеры и сыр, оставшиеся после пикника. Сыр был двух разновидностей: острый швейцарский и копченый “эдам”. Резала Билли армейским складным ножом Эндрю. Еще она раскупорила бутылку вина, которую Кит поднял со дна бухты. Это было “каберне совиньон Глен-Аллен”, и, несмотря на то, что вино было теплым, вкус его показался удивительным. Мы передавали бутылку по кругу, запивая вином сыр и крекеры. И болтали.
Сначала это была светская беседа. О еде, вине и погоде. Словно никто не хотел затрагивать неприятную тему. Но через десять минут Кимберли неожиданно произнесла:
– Я видела, кто это сделал.
Бац!
Тишина.
Все прекратили жевать и уставились на нее.
Мы понимали, что она имела в виду убийцу.
Поскольку большую часть времени Кимберли плыла с опущенной вниз головой, думаю, все считали, что она не могла его разглядеть.
Мы ждали, что она назовет имя убийцы. Но ее лицо было красноречивее любых слов. Тельма вскрикнула:
– Нет!
– Мне очень жаль, – едва слышно вымолвила Кимберли, став мрачнее тучи.
– Уэзли мертв!
– Нет. Я видела его так же четко, как вижу теперь тебя.
– Нет, это неправда.
– Прости, Тельма. Это был он. Именно его я видела. И это он убил папу.
– Ты лжешь!
Кимберли покачала головой.
– Я долго раздумывала, говорить ли мне. Уже почти решила притвориться, что не видела убийцу. Но это не привело бы ни к чему хорошему. Понимаю, как это тяжело, но тебе придется взглянуть правде в глаза: Уэзли жив и он убивает нас.
– Нет! – завопила Тельма. – Это ложь! – И разревелась. В руке она все еще держала надкушенный крекер с ломтиком сыра. Думал, выбросит его. Как же. Запихнула в рот. Затем перекувыркнулась назад, отползла на четвереньках подальше от нашей группы. Пошатываясь, поднялась на ноги и поковыляла прочь.
Кимберли тоже начала подниматься. Билли подняла руку и слегка покачала головой:
– Нужно придумать какой-нибудь план. С ней все будет в порядке.
И Кимберли села на место.
Тельма остановилась почти у самой воды и опустилась на песок спиной к нам.
Теперь, когда Тельма была вне пределов слышимости, Кимберли словно подменили. Гнев, казалось, переполнял ее:
– Грязный ублюдок! Я догадывалась, что это он. И Кита наверняка убил он.
– Вероятно, он вознамерился убить нас всех, – заметила Билли.
– Сначала мужчин, – добавил я.
– Что же нам делать? – спросила Конни. Похоже, она была больше напугана, чем ее мать или Кимберли.
– Нельзя сидеть сложа руки и ждать его следующего хода, – заявила Билли.
– Догадываюсь, кто на очереди, – промолвил я. И хотя Билли кивнула в знак согласия, она сказала:
– Им может оказаться любой другой, потерявший бдительность человек. Как я понимаю, он начал с Кита, затем убрал Эндрю, но... не мог же он наверняка знать, кто поплывет сегодня утром за шлюпкой. – Она в нерешительности остановилась. – Когда я думаю о том, как мы чуть было не отказались от попытки ее спасти...
– Если бы я только придержала свой глупый язык, – пожалела Конни.
– Не в этом дело, – произнес я. – Эндрю сам не хотел терять лодку.
– А я могла бы его остановить, – вымолвила Билли.
– Никто не виноват, – вмешалась Кимберли. – Никто, кроме Уэзли.
– Он чертовски хитрый, – заметил я. – Нам надо быть предельно осторожными.
– Одна осторожность нам не поможет, – возразила Билли.
Кимберли согласно кивнула головой.
– Нам нужен план действий.
– Я все еще убеждена, что нам следует покинуть остров. – Это была, разумеется, Конни.
– Нет, – возразила Билли. – Твой отец был абсолютно прав на этот счет: здесь у нас есть еда и вода, и мы сможем прожить тут бесконечно долго.
– Ага, как же. И взгляни, чем это для него кончилось.
– Это сделал Уэзли, – напомнила Кимберли. – Поэтому нам надо устранить его.
– Или самоустраниться, – предположил я. Билли удивленно взглянула на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Он не сможет нас убить, если не сумеет нас отыскать.
– Ты предлагаешь прятаться?
– Это всего лишь предположение. Все дело в том, что прежде чем мы сможем что-нибудь предпринять против него, нам надо его найти. А сделать это весьма непросто. Он же, напротив, отлично знает, где мы. Потому что здесь, на берегу, мы все время на виду. Ему достаточно спрятаться где-нибудь поблизости в зарослях и выжидать благоприятного времени для нанесения удара. Но что, если он придет, а нас здесь уже не будет?
– Он нас найдет, – возразила Конни. Она всегда отличалась оптимизмом.
– Не обязательно.
Нахмурившись, Кимберли сказала:
– Я не горю желанием играть в прятки с этим негодяем. Я хочу с ним поквитаться. Загнать его и убить.
– А почему бы не выманить его и убить? – предложила Билли.
– И как мы это сделаем? – поинтересовалась Кимберли.
– Инсценируем наше исчезновение, – пояснила Билли, кивнув мне головой. – Заманим его в засаду.
Мысль показалась мне привлекательной. Судя по выражению лица Кимберли, ей тоже.
– И как мы это устроим? – спросила она. Билли передернула плечами.
– Надо что-нибудь придумать.
И мы принялись обсуждать различные варианты, передавая по кругу бутылку. Несмотря на серьезные разногласия относительно общих принципов, в одном мы были единодушны: необходимо исходить из предпосылки, что Уэзли держит нас под наблюдением. А как можно разыграть исчезновение (тем более такое, которое позволило бы нам спрятаться поблизости и затем напасть на него) прямо у него на глазах?
Даже глубокой ночью, при погашенном костре, на берегу не будет достаточно темно, чтобы полностью скрыть нашу активность. Песок был слишком светлый, и слишком ярко светили луна и звезды.
– Костер гасить нельзя, – заметила Билли. – Он будет слепить Уэзли.
– Но, если мы не загасим костер, – произнесла Кимберли, – мы останемся на виду у него.
– Может, нам удастся придумать какой-нибудь способ обратить это нам на пользу, – предположил я. – Ну, знаете? Заставить Уэзли увидеть то, что нам бы хотелось. А пока он разглядит, что к чему, остальные могли бы прокрасться на боевые позиции.
Билли одобрительно кивнула.
– Отвлечь его.
– Правильно, – подтвердил я. – Если, скажем, один из нас покажет ему нечто такое, от чего он не смог бы оторвать глаз, остальные могли бы делать в это время все, что угодно.
– Это о каком же отвлекающем маневре ты говоришь? – спросила Конни, но по выражению ее лица я понял, что она, видимо, уже догадалась.
Пожав плечами, я проронил:
– Не знаю. Может, инсценировать драку. Это не совсем то, о чем я подумал вначале, но мне не хотелось оказаться тем, кто предложит стриптиз.
– Для драки надо по крайней мере два человека, – резонно заметила Билли. – Тогда для маневров и нападения останутся только трое.
– Просто это первое, что пришло мне в голову, – соврал я.
Правильно.
– Трех будет достаточно, – заявила Кимберли. – И я хочу быть среди них, вот как.
– Конни и Руперт, – сказала Билли, взглянув на каждого из нас прежде, чем заглянуть в глаза Кимберли, – они вполне могут поссориться во время своего ночного дежурства.
Ого, у нас уже начинает появляться амплуа.
Но Билли на этом не остановилась.
– Настоящая отчаянная потасовка.
– Но не шумная, – добавила Кимберли. – Чтобы нас не разбудить.
– Верно. И пока они будут этим заниматься, мы выскользнем из своих постелей и спрячемся.
– Где спрячемся? – переспросила Конни.
– Тебе никуда прятаться не надо, ты будешь драться с Рупертом.
– Я не себя имею в виду. Куда вы пойдете, чтобы Уэзли не смог вас увидеть? Скалы слишком далеко.
– Придется немного порыться сегодня в песке, – ответила Кимберли. – Выроем себе укрытия или...
– Пусть он подумает, что мы роем туалет, – сказала Билли.
– Итак, – подытожил я, – Конни и я отвлекаем его внимание крупной дракой. А вы тем временем незаметно занимаете исходные позиции для засады. Но как заставить Уэзли выйти из джунглей?
– Ты и Конни разъединитесь, – предложила Билли.
– Она убежит, – уточнила Кимберли. Как быстро они спелись.
– Она побежит к воде, чтобы отделаться от тебя, – продолжала Кимберли.
– Оставив тебя одного в расстройстве чувств у костра, – добавила Билли.
– Нет, надо, чтобы Руперт пошел в джунгли, – сказала Кимберли Билли.
– Правильно. В конце концов, вероятно, именно его Уэзли и хочет убить следующим.
– Только, пожалуйста, не слишком облегчайте ему задачу, – попросил я.
– Не волнуйся, – успокоила меня Кимберли. – Мы все время будем рядом, просто нас не будет видно. А когда он кинется на тебя, тут мы сразу и нападем.
– А что, если у него будет топор?
– Он не успеет им воспользоваться, – заверила Кимберли.
– Мы убьем его, прежде чем он к тебе приблизится, – поддержала ее Билли.
Конни подняла вверх руку. По ее лицу блуждала тень презрительной ухмылки.
Наш заговор определенно избавил девчонок от хандры. Они вели себя так, словно совершенно забыли о смерти Кита и Эндрю. Планирование мести – отличное средство против депрессии.
Впрочем, кое-что в нашем плане Конни было неясно.
– Почему вы так уверены, что Уэзли будет находиться в джунглях, когда все это станет происходить? Что я имею в виду. Я должна побежать к воде, верно? А если он окажется именно там? И вот я там одна-одинешенька, а вы будете дожидаться его здесь, причем совершенно напрасно.
Билли скривилась.
– Ты права.
– А зачем ей отходить от костра? – спросил я.
– Чтобы оставить тебя одного, – ответила Кимберли.
– А я и так буду один, когда пойду в джунгли. – Нельзя, чтобы Конни могла тебя видеть, – пояснила Кимберли, – иначе Уэзли не рискнет напасть на тебя. Испугается, что Конни заметит и поднимет тревогу.
– Надо, чтобы он думал, что все остальные спят на своих обычных местах, – добавила Билли. – Если Конни закричит и разбудит нас, нам пришлось бы бежать к тебе на выручку. А это не в его интересах.
– Надо заставить его поверить в то, что ты совсем один, – подтвердила Кимберли. Конни снова принялась за свое:
– Если вы думаете, что я собираюсь куда-то убегать одна...
– Уэзли, вероятнее всего, будет в джунглях, – попыталась успокоить ее Кимберли.
– Как прошлой ночью, когда он увел нашу лодку?
– Я, кажется, знаю, что нам надо делать, – произнес я, перехватив хмурый взгляд Конни. – Мы ведь будем драться у костра, да? Так, предположим, я врежу тебе хорошенько, и ты отключишься?
– Ага, замечательно, – фыркнула она.
– Понарошку, – поспешил добавить я. – На самом деле я не буду тебя бить, ты просто упадешь и останешься лежать. Словно без сознания. Таким образом ты окажешься невредимой и в безопасности – на свету и не очень далеко от остальных. Но для Уэзли ты уже не будешь представлять какой-либо угрозы.
– Неплохая идея, – похвалила Билли.
– Да, – согласилась Кимберли, – не вижу препятствий к ее реализации. Конни поморщила нос.
– Ну не знаю, – пробормотала она.
– И в чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Она была протянута в сторону, потому что за нее и тащила отца Кимберли.
– Я собираюсь отбуксировать папу в море, – объявила она. – Никто не против?
Конни и Тельма ревели белугами. Билли вытерла рукой глаза и сказала:
– Я тоже поплыву. – Затем сошла с камней в воду и направилась к Кимберли и Эндрю. Она подплыла к другому боку мужа и взяла его за левую руку.
И они поплыли в открытое море, буксируя своего мужа и отца.
Поистине трогательная картина. Я и сам прослезился – а я никогда особенно не любил Эндрю.
* * *
Это было пару часов назад. После морских похорон мы возвратились в лагерь.
Обстановка – мрачнее некуда.
Билли, Кимберли и Тельма потеряли своих мужей (так или иначе), и это всего за пару дней, которые мы находимся на острове. Мало того, сегодня Кимберли, Тельма и Конни лишились еще и отца.
Я единственный, кто не потерял одного или сразу двоих близких, и опасаюсь, что следующей жертвой окажусь сам.
Записи я веду сегодня прямо здесь, на берегу. Хотя и не удается совершенно забыть о нашем бедственном положении, все же работа позволяет думать о чем-то другом, а не только о том, в какой опасности я нахожусь.
Ведь то, что я следующий в списке жертв, не вызывает никаких сомнений, не так ли?
Он убьет меня, и тогда на его пути больше не останется ни одного мужчины.
На пути к чему?
К женщинам.
Ему нужны женщины.
Нам лучше придумать что-нибудь, прежде чем будет слишком поздно.
У нас созревает план
Вторая половина утра, а я заканчиваю писать с огромным чувством голода. Впрочем, никто еще не завтракал. Судя по виду женщин, мысли о еде вернутся к ним не скоро.
Завтракать в одиночку показалось мне нарушением этикета жертв кораблекрушения – это могло быть истолковано как попытка урвать больше, чем тебе причитается. С другой стороны, не хотелось беспокоить никого из женщин – они были поглощены трауром.
Будучи единственным, кто не потерял мужа или отца (или обоих сразу), я чувствовал себя еще более чужим. Я вообще еще не терял никого, кого сильно любил. И вот в их жизни произошли столь драматические перемены, а меня это совершенно не задевало.
Даже досадно, до определенной степени, разумеется. Может, потому, что я совершенно не сомневался, что буду следующей жертвой убийцы. И еще потому, что был голоден, а они, похоже, стали ко всему безразличны, включая и меня.
Для них я как бы вовсе не существовал. По крайней мере, мне так представлялось.
Я решил, что все равно никто обо мне не вспомнит, так почему бы не прогуляться? Мне хотелось посмотреть на лагуну – и поплавать в ней – еще с того момента, когда я услышал о ней от Кита и Кимберли. Теперь, похоже, наступило самое подходящее время для экскурсии в те места. Так что, закинув ранец за спину и прихватив одно из копий, я зашагал по направлению к джунглям.
Страха я не испытывал.
Если какие-нибудь обитатели джунглей попытаются на меня напасть, они об этом пожалеют.
Что касается убийцы – я полагал, что он в это время находится слишком далеко и не сможет причинить мне зла. И хотя я не знал, насколько велик наш остров, и несмотря на то, что за истекшие три часа убийца вполне мог вернуться, мне почему-то казалось, что он все еще за много миль отсюда.
К тому же рано или поздно он все равно должен меня убить.
И всем на это глубоко наплевать.
Я все еще шел по песку, с горькой решимостью направляясь к тому месту, где из джунглей вытекал ручей, когда меня окликнула Кимберли:
– Руперт! Ты что надумал?
Я оглянулся.
– Просто хотелось посмотреть на лагуну.
– У тебя все дома? Возвращайся немедленно.
– Это недолго. – Я начал пятиться назад. На меня теперь смотрели все четыре женщины.
– Руперт! – выкрикнула Билли.
– Ты не можешь идти один, – крикнула мне Кимберли. – Если уж тебе приспичило идти к лагуне, мы все пойдем с тобой.
– Нет, это необязательно. – Неожиданно мне стало совестно. Разумеется, было приятно, что ты все-таки кому-то не совсем безразличен – а я оказался таким эгоистом: бесчувственным и докучливым.
– Мне кажется, нам следует перекусить, – вступила в разговор Тельма. – А что думают остальные? Потому что лично я умираю с голоду.
– Прекрасная мысль, – обрадовался я. Как только я повернул назад, все сразу прекратили обращать на меня внимание. Кроме Кимберли. Та не сводила с меня глаз. Да и мой взгляд был словно прикован к ней.
Она стояла на песке, широко расставив ноги: гавайская рубашка отдувалась за ее спиной, волосы развевались. Левой рукой она подпирала обнаженное, если не считать тонкой полоски плавок, бедро, в правой сжимала копье. Кончик копья был погружен в песок у ее стопы, но все равно оно было выше ее головы.
Как жаль, что я не мог ее сфотографировать в этот момент.
А ведь Эндрю брал с собой фотоаппарат. (О чем я совершенно забыл, пока не увидел Кимберли в этой потрясающей позе.) Он должен быть в корзинке. Насколько мне известно, никто не вынимал его после взрыва яхты. Все же лучше, пожалуй, мне его не трогать. Во-первых, фотоаппарат не мой. Во-вторых, бегать с фотоаппаратом в такой день – слишком цинично.
Однако нам следовало бы сделать снимки тел. Никто не догадался. Должно быть, все остальные так же забыли о фотоаппарате, как я.
Фотографии действительно могли бы стать убедительным доказательством причин смерти Кита и Эндрю. (Эндрю на дне морском, но Кита еще можно было бы извлечь из его временной усыпальницы и сделать несколько снимков. Впрочем, выступать с подобным предложением я не собираюсь.)
Настроение мое резко изменилось после оклика Кимберли – не говоря уже о том, как потрясающе она выглядела.
Мы собрались возле груды нашего добра (у костра было слишком жарко и к нему мы подходили теперь крайне редко) и уселись вокруг нее на песке. Как обычно, заботы по приготовлению пищи взяла на себя Билли. Мы ели крекеры и сыр, оставшиеся после пикника. Сыр был двух разновидностей: острый швейцарский и копченый “эдам”. Резала Билли армейским складным ножом Эндрю. Еще она раскупорила бутылку вина, которую Кит поднял со дна бухты. Это было “каберне совиньон Глен-Аллен”, и, несмотря на то, что вино было теплым, вкус его показался удивительным. Мы передавали бутылку по кругу, запивая вином сыр и крекеры. И болтали.
Сначала это была светская беседа. О еде, вине и погоде. Словно никто не хотел затрагивать неприятную тему. Но через десять минут Кимберли неожиданно произнесла:
– Я видела, кто это сделал.
Бац!
Тишина.
Все прекратили жевать и уставились на нее.
Мы понимали, что она имела в виду убийцу.
Поскольку большую часть времени Кимберли плыла с опущенной вниз головой, думаю, все считали, что она не могла его разглядеть.
Мы ждали, что она назовет имя убийцы. Но ее лицо было красноречивее любых слов. Тельма вскрикнула:
– Нет!
– Мне очень жаль, – едва слышно вымолвила Кимберли, став мрачнее тучи.
– Уэзли мертв!
– Нет. Я видела его так же четко, как вижу теперь тебя.
– Нет, это неправда.
– Прости, Тельма. Это был он. Именно его я видела. И это он убил папу.
– Ты лжешь!
Кимберли покачала головой.
– Я долго раздумывала, говорить ли мне. Уже почти решила притвориться, что не видела убийцу. Но это не привело бы ни к чему хорошему. Понимаю, как это тяжело, но тебе придется взглянуть правде в глаза: Уэзли жив и он убивает нас.
– Нет! – завопила Тельма. – Это ложь! – И разревелась. В руке она все еще держала надкушенный крекер с ломтиком сыра. Думал, выбросит его. Как же. Запихнула в рот. Затем перекувыркнулась назад, отползла на четвереньках подальше от нашей группы. Пошатываясь, поднялась на ноги и поковыляла прочь.
Кимберли тоже начала подниматься. Билли подняла руку и слегка покачала головой:
– Нужно придумать какой-нибудь план. С ней все будет в порядке.
И Кимберли села на место.
Тельма остановилась почти у самой воды и опустилась на песок спиной к нам.
Теперь, когда Тельма была вне пределов слышимости, Кимберли словно подменили. Гнев, казалось, переполнял ее:
– Грязный ублюдок! Я догадывалась, что это он. И Кита наверняка убил он.
– Вероятно, он вознамерился убить нас всех, – заметила Билли.
– Сначала мужчин, – добавил я.
– Что же нам делать? – спросила Конни. Похоже, она была больше напугана, чем ее мать или Кимберли.
– Нельзя сидеть сложа руки и ждать его следующего хода, – заявила Билли.
– Догадываюсь, кто на очереди, – промолвил я. И хотя Билли кивнула в знак согласия, она сказала:
– Им может оказаться любой другой, потерявший бдительность человек. Как я понимаю, он начал с Кита, затем убрал Эндрю, но... не мог же он наверняка знать, кто поплывет сегодня утром за шлюпкой. – Она в нерешительности остановилась. – Когда я думаю о том, как мы чуть было не отказались от попытки ее спасти...
– Если бы я только придержала свой глупый язык, – пожалела Конни.
– Не в этом дело, – произнес я. – Эндрю сам не хотел терять лодку.
– А я могла бы его остановить, – вымолвила Билли.
– Никто не виноват, – вмешалась Кимберли. – Никто, кроме Уэзли.
– Он чертовски хитрый, – заметил я. – Нам надо быть предельно осторожными.
– Одна осторожность нам не поможет, – возразила Билли.
Кимберли согласно кивнула головой.
– Нам нужен план действий.
– Я все еще убеждена, что нам следует покинуть остров. – Это была, разумеется, Конни.
– Нет, – возразила Билли. – Твой отец был абсолютно прав на этот счет: здесь у нас есть еда и вода, и мы сможем прожить тут бесконечно долго.
– Ага, как же. И взгляни, чем это для него кончилось.
– Это сделал Уэзли, – напомнила Кимберли. – Поэтому нам надо устранить его.
– Или самоустраниться, – предположил я. Билли удивленно взглянула на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Он не сможет нас убить, если не сумеет нас отыскать.
– Ты предлагаешь прятаться?
– Это всего лишь предположение. Все дело в том, что прежде чем мы сможем что-нибудь предпринять против него, нам надо его найти. А сделать это весьма непросто. Он же, напротив, отлично знает, где мы. Потому что здесь, на берегу, мы все время на виду. Ему достаточно спрятаться где-нибудь поблизости в зарослях и выжидать благоприятного времени для нанесения удара. Но что, если он придет, а нас здесь уже не будет?
– Он нас найдет, – возразила Конни. Она всегда отличалась оптимизмом.
– Не обязательно.
Нахмурившись, Кимберли сказала:
– Я не горю желанием играть в прятки с этим негодяем. Я хочу с ним поквитаться. Загнать его и убить.
– А почему бы не выманить его и убить? – предложила Билли.
– И как мы это сделаем? – поинтересовалась Кимберли.
– Инсценируем наше исчезновение, – пояснила Билли, кивнув мне головой. – Заманим его в засаду.
Мысль показалась мне привлекательной. Судя по выражению лица Кимберли, ей тоже.
– И как мы это устроим? – спросила она. Билли передернула плечами.
– Надо что-нибудь придумать.
И мы принялись обсуждать различные варианты, передавая по кругу бутылку. Несмотря на серьезные разногласия относительно общих принципов, в одном мы были единодушны: необходимо исходить из предпосылки, что Уэзли держит нас под наблюдением. А как можно разыграть исчезновение (тем более такое, которое позволило бы нам спрятаться поблизости и затем напасть на него) прямо у него на глазах?
Даже глубокой ночью, при погашенном костре, на берегу не будет достаточно темно, чтобы полностью скрыть нашу активность. Песок был слишком светлый, и слишком ярко светили луна и звезды.
– Костер гасить нельзя, – заметила Билли. – Он будет слепить Уэзли.
– Но, если мы не загасим костер, – произнесла Кимберли, – мы останемся на виду у него.
– Может, нам удастся придумать какой-нибудь способ обратить это нам на пользу, – предположил я. – Ну, знаете? Заставить Уэзли увидеть то, что нам бы хотелось. А пока он разглядит, что к чему, остальные могли бы прокрасться на боевые позиции.
Билли одобрительно кивнула.
– Отвлечь его.
– Правильно, – подтвердил я. – Если, скажем, один из нас покажет ему нечто такое, от чего он не смог бы оторвать глаз, остальные могли бы делать в это время все, что угодно.
– Это о каком же отвлекающем маневре ты говоришь? – спросила Конни, но по выражению ее лица я понял, что она, видимо, уже догадалась.
Пожав плечами, я проронил:
– Не знаю. Может, инсценировать драку. Это не совсем то, о чем я подумал вначале, но мне не хотелось оказаться тем, кто предложит стриптиз.
– Для драки надо по крайней мере два человека, – резонно заметила Билли. – Тогда для маневров и нападения останутся только трое.
– Просто это первое, что пришло мне в голову, – соврал я.
Правильно.
– Трех будет достаточно, – заявила Кимберли. – И я хочу быть среди них, вот как.
– Конни и Руперт, – сказала Билли, взглянув на каждого из нас прежде, чем заглянуть в глаза Кимберли, – они вполне могут поссориться во время своего ночного дежурства.
Ого, у нас уже начинает появляться амплуа.
Но Билли на этом не остановилась.
– Настоящая отчаянная потасовка.
– Но не шумная, – добавила Кимберли. – Чтобы нас не разбудить.
– Верно. И пока они будут этим заниматься, мы выскользнем из своих постелей и спрячемся.
– Где спрячемся? – переспросила Конни.
– Тебе никуда прятаться не надо, ты будешь драться с Рупертом.
– Я не себя имею в виду. Куда вы пойдете, чтобы Уэзли не смог вас увидеть? Скалы слишком далеко.
– Придется немного порыться сегодня в песке, – ответила Кимберли. – Выроем себе укрытия или...
– Пусть он подумает, что мы роем туалет, – сказала Билли.
– Итак, – подытожил я, – Конни и я отвлекаем его внимание крупной дракой. А вы тем временем незаметно занимаете исходные позиции для засады. Но как заставить Уэзли выйти из джунглей?
– Ты и Конни разъединитесь, – предложила Билли.
– Она убежит, – уточнила Кимберли. Как быстро они спелись.
– Она побежит к воде, чтобы отделаться от тебя, – продолжала Кимберли.
– Оставив тебя одного в расстройстве чувств у костра, – добавила Билли.
– Нет, надо, чтобы Руперт пошел в джунгли, – сказала Кимберли Билли.
– Правильно. В конце концов, вероятно, именно его Уэзли и хочет убить следующим.
– Только, пожалуйста, не слишком облегчайте ему задачу, – попросил я.
– Не волнуйся, – успокоила меня Кимберли. – Мы все время будем рядом, просто нас не будет видно. А когда он кинется на тебя, тут мы сразу и нападем.
– А что, если у него будет топор?
– Он не успеет им воспользоваться, – заверила Кимберли.
– Мы убьем его, прежде чем он к тебе приблизится, – поддержала ее Билли.
Конни подняла вверх руку. По ее лицу блуждала тень презрительной ухмылки.
Наш заговор определенно избавил девчонок от хандры. Они вели себя так, словно совершенно забыли о смерти Кита и Эндрю. Планирование мести – отличное средство против депрессии.
Впрочем, кое-что в нашем плане Конни было неясно.
– Почему вы так уверены, что Уэзли будет находиться в джунглях, когда все это станет происходить? Что я имею в виду. Я должна побежать к воде, верно? А если он окажется именно там? И вот я там одна-одинешенька, а вы будете дожидаться его здесь, причем совершенно напрасно.
Билли скривилась.
– Ты права.
– А зачем ей отходить от костра? – спросил я.
– Чтобы оставить тебя одного, – ответила Кимберли.
– А я и так буду один, когда пойду в джунгли. – Нельзя, чтобы Конни могла тебя видеть, – пояснила Кимберли, – иначе Уэзли не рискнет напасть на тебя. Испугается, что Конни заметит и поднимет тревогу.
– Надо, чтобы он думал, что все остальные спят на своих обычных местах, – добавила Билли. – Если Конни закричит и разбудит нас, нам пришлось бы бежать к тебе на выручку. А это не в его интересах.
– Надо заставить его поверить в то, что ты совсем один, – подтвердила Кимберли. Конни снова принялась за свое:
– Если вы думаете, что я собираюсь куда-то убегать одна...
– Уэзли, вероятнее всего, будет в джунглях, – попыталась успокоить ее Кимберли.
– Как прошлой ночью, когда он увел нашу лодку?
– Я, кажется, знаю, что нам надо делать, – произнес я, перехватив хмурый взгляд Конни. – Мы ведь будем драться у костра, да? Так, предположим, я врежу тебе хорошенько, и ты отключишься?
– Ага, замечательно, – фыркнула она.
– Понарошку, – поспешил добавить я. – На самом деле я не буду тебя бить, ты просто упадешь и останешься лежать. Словно без сознания. Таким образом ты окажешься невредимой и в безопасности – на свету и не очень далеко от остальных. Но для Уэзли ты уже не будешь представлять какой-либо угрозы.
– Неплохая идея, – похвалила Билли.
– Да, – согласилась Кимберли, – не вижу препятствий к ее реализации. Конни поморщила нос.
– Ну не знаю, – пробормотала она.
– И в чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41